Девочка, я о тебе мечтаю Безрукова Елена
Я наклонилась к самой сердцевине цветка и втянула тонкий аромат изысканной розы. Она и пахла шикарно — я в этом даже не сомневалась.
Пошла вперед по коридору к аудитории русского языка и краем уха услышала фамилию Питерского. Сама не знаю, почему мне захотелось знать, что именно говорят эти десятиклассницы о Романе, но маячок внутри меня словно сработал на интуитивном уровне. Но девочки замолчали и смотрели, как я иду по коридору, пока я не завернула за угол. За углом я остановилась, прижалась спиной к стене и прислушалась.
— Капец…
— Ты это видела?
— Ага.
— Так Питерский ЕЙ купил цветы?
— Ну, ты же видишь, что она с ней шла… Сама видела, как Питерский её тому пацану давал и рассказывал, кому отнести. Было не слышно, но теперь мы и сами узнали, кому она предназначалась.
— Такую розу классную купил, и такой замухрышке…
— Да уж. Жаль… Мог бы себе выбрать и кого-нибудь покрасивее, чем это рыжее недоразумение!
Дальше их оскорбления я слушать не стала. Пошла своей дорогой. Но сердце гулко билось в ушах. Эта роза от Питерского?
Не может быть такого!
Но ведь девчонки чётко сказали, что сами видели, как он просил того мальчика отдать её именно мне…
Это открытие поразило меня так, что даже кончики пальцев похолодели.
Что это значит? Шутка или что?
Возле аудитории русского языка я остановилась у окна и думала, не отдавая себе отчёта, поглаживала пальцами тонкий стебель и ленту на цветке…
В коридоре пока ещё было мало наших одноклассников, а Роман с Архипом уже подпирали стенки кабинета. Они не обращали на меня никакого внимания и о чём-то гоготали между собой. Впрочем, как и всегда. И я решила, что лучше выяснить всё здесь и сейчас, — всё равно Питерского рассекретили так глупо.
— Рома, — негромко позвала я, и парень обернулся. — Мы можем… поговорить?
Питерский неохотно отлип от стены и двинулся ко мне. Когда он дошёл до меня и возвысился прямо над моей головой, я уже растеряла весь боевой дух, но смогла собраться, вынырнуть из омутов его серых глаз и справиться с губами, заставив их произносить слова.
— Твоя роза? — спросила я.
— Ты больная, что ли? — заржал он на весь школьный коридор. — На фига мне тебе розы дарить?
— Тебя видели. Как ты её передавал тому, кто принёс её мне.
Лицо Романа отразило лёгкое недоумение. Хорошо играет, однако.
— Перепутали, наверное. Я пюрешку ел с котлеткой в столовке. Какие, блин, розы? Зачем? Да ещё — тебе.
На последних словах он окинул меня взглядом, полным презрения.
— Значит, не твоя? — изогнула я одну бровь.
Роман вздохнул, словно я его уже достала.
— Нет.
Я открыла окно и выкинула розу на асфальт. Закрыла окно. Поймала на себе взгляд голубых глаз.
— Молодец, Романова. Могу похлопать тебе в ладошки за это шоу, — хмыкнул он. — Тебе в кои-то веки розу припёрли — даже и не знаю, кто там на тебя купился-то вообще? А ты её — в окно.
Он покачал головой и ушёл. Я растерянно смотрела ему вслед.
Не он подарил её, что ли? Может, девчонки перепутали? Мало ли роз сегодня подарили в этой гимназии…
Едва занятие началось, как Питерский вдруг попросился выйти. А когда вернулся, в его руках была белая роза — та самая, которую я выкинула в окно. Сегодня, как назло, сыро — роза была местами грязная и серая, хотя, очевидно, он пытался её вытереть. Я спрятала улыбку. Ну и дурак. Мог бы сразу сказать, что роза от него, а не возвращать мне её из лужи.
Весь класс пялился на нас, пока он нёс её к нашей парте и укладывал рядом со мной. Но ему словно плевать на всех. Я не знала, как к этому относиться. То обижает меня, то приносит розу обратно…
— Грязная роза? Оригинально, — не удержалась я.
— Хочешь, я потом другую куплю. Это я.
— Что ты? — перешёптывались мы.
— Розу передал.
— Я знаю. Тебя же видели.
— Кать, прости, а? — взглянул он на меня и под партой взял мои пальцы в свои.
Меня дёрнуло, как и каждый раз, когда он касается меня, но… Я не захотела их забирать. Я как будто начала его чувствовать — он настоящий сейчас, а на перемене на нём была маска равнодушного и злого. Только что это всё значит, я понять не могла, мозги просто кипели от поведения Романа. И то, что я на него больше не в обиде, тоже ничего не значило. Хотя тот факт, что он принёс эту розу обратно при всём классе и сейчас просит прощения, говорит о том, что он жалеет о своих словах. Тогда зачем было их произносить?
Всё же высвободила свои пальцы.
— Так, Питерский и Романова! — обернулась на нас Алла. — Вы мне мешаете вести урок! Я их вместе посадила ради тишины, а они взяли и спелись! У нас, конечно, День Любви, но это не значит, что я вас не накажу!
— Да, Алла Дмитриевна, мы знаем, как вы нас любите! — выдал Питерский, и по классу зазвучал смех.
— Ну-ка, прекратите балаган! — стукнула Алла по своему столу. — Иначе пол будете мыть тут целую неделю!
Класс притих и продолжил грызть гранит науки.
Я оглядела розу. Ну да, местами видно, что грязь убрали, но лепестки и лента стали серыми. И всё же меня переполняли светлые эмоции. Эта грязная роза казалась мне совершенно особенной и замечательной. Потому что от него. И пусть я ему об этом не скажу, но себе пора признаться — Рома всё равно мне нравится. Такой странный, неправильный, порой нелогичный и непоследовательный, но… Только с ним я себя чувствую такой живой. Даже его манера общения уже так не бесит, хотя я надеюсь, что мы поговорим с ним после уроков о том, что случилось, и он перестанет надо мной так жестко подтрунивать, — сам же дружбу предлагал.
Дружба…
Я задумалась над этим словом.
Возможно, стоит согласиться на его предложение. Он ведь только о дружбе говорил. Значит, я особенно ничего не теряю, даже, наоборот, приобрету — с тем, с кем дружит Рома, он не будет обращаться плохо. Сама бы по себе я бы с ним, пожалуй, не дружила — слишком непредсказуем, но сейчас… Худой мир лучше доброй ссоры.
Но сначала придётся ждать, когда Питерский и Ветров вымоют пол, — машина-то у нас с ним одна.
На следующей перемене, когда я мыла руки в раковине, меня неожиданно окружили Инга и её подружки. По одной словно стекались все к моей раковине, пока я не оказалась в кольце.
Что это значит? Они и раньше меня не любили, а теперь и вовсе что-то задумали…
Я очень волновалась, но старалась не показывать своих эмоций. Закрутила кран и повернулась к ним. Пять пар глаз смотрели на меня — недобро смотрели.
— В чём дело? — спросила я. — Мне нужно высушить руки.
— С нами поговоришь — и высушишь, — сказала Инга.
Она стояла в самом центре напротив меня.
— О чём?
— Угадай. Ты же умная.
— О Питерском?
— Пятёрочка тебе, Романова, — подняла брови Инга. — Именно о нём. Живёте вместе, да?
— Не вместе, — поправила я её. — В одном доме. Его отец взял надо мной попечительство.
— Так вы встречаетесь или нет?
— Странная связь, — пожала я плечами. — У меня уж скорее отношения с его отцом — юридические — чем с самим Ромой. Он-то тут при чем?
— С чего тогда он тебе розы таскает?
— Ну он таскает — у него и спроси, — ответила я.
— Ах ты стерва! — усмехнулась Инга. — Ты как со мной разговариваешь?
— А что — для такой королевы, как ты, нужны особенные слова? Извини, но для меня ты такая же, как и все. И говорить с тобой я буду так, как ты этого заслуживаешь.
— Ты чё, сиротка бешеная? Вообще офигела?
Инга уже сделала ко мне шаг, как ей дорогу перегородила не пойми откуда взявшаяся Кристина.
— Ну-ка, брейк! — отпихнула она от меня Ингу. — Держите свою подружку, иначе у всех будут проблемы! Если тут кто есть бешеный, то только она!
Девчонки действительно принялись её тащить вон из туалета.
— Пойдём, пойдём! Не хватало ещё проблем из-за этой дуры!
— Если я узнаю, что ты с ним встречаешься, я тебя убью, овца! — крикнула она мне и ринулась прочь, уводя за собой прислужниц.
— Ни хрена себе у вас атмосферка, — обернулась ко мне девушка, пока я стояла с открытым ртом.
— Это они ещё мне ногу не пытались отгрызть, — нервно улыбнулась я. — Не успели.
— Могли? — хмыкнула она.
— Вполне. И сказать, что мало…
— Да уж… Дела.
— Спасибо тебе, Кристина, — ответила я ей. — Они бы меня точно обглодали здесь!
— Да не за что, — усмехнулась та в ответ. — Приятно, что запомнили моё имя. Можно коротко — Крис. Лейтенант против оголодалых пираний всегда спешит на помощь!
Она смешно приложила руку к голове, изображая того самого лейтенанта, и меня разобрал смех — правда, скорее, именно нервный.
— Слушай, а что она взбесилась? — спросила Кристина. — Из-за Питерского?
— Да, видимо… Он ведь розу принёс мне…
— И поднял из лужи, — засмеялась она, впрочем, очевидно, по-доброму. — Вот уж принц! Я видела, как ты её в окно выбросила.
— Он сказал, что не от него.
— Ну ясно, — кивнула она. — Правильно сделала. Смешная вы парочка!
— Парочка? — свела я брови. — Нет-нет, мы не встречаемся!
— Да ладно? — пожала плечами девушка. — А я, как пришла, сразу отметила, что вы точно вместе.
— Почему ты так решила? — задумалась я, ощущая, как снова начинаю волноваться. Неужели так и выглядит со стороны?
— Да видно же, что вы друг на друга очень неровно дышите и никого вокруг не замечаете.
— Ну не знаю… — растерялась я.
— То есть, тебе он не нравится?
— Нет, — ляпнула я.
А сама задумалась. Кажется, теперь у меня нет однозначного ответа на этот вопрос.
— Правда? Ну раз вы не пара и не вместе, может быть, я с ним замучу? Такой видный парень — и свободен. Мне повезло!
— Что? — вырвалось у меня, прежде чем я успела совладать с языком. В моём голосе даже я сама уловила нотки возмущения, и Крис их уловила тоже, хитро глянув на меня.
— А что? Ингу я не боюсь — я ей сама так оторву ножки, что больше не сможет бегать она по дорожке! Ты не против? Питерский прям кадр. Надо брать, пока не увели другие.
Об этом я не думала. Но сейчас от этих слов жгло душу. Кристина невероятно красивая, живая, так интересно общается… А если Рома и вправду ответит ей? А как же я и… роза?
— Да не смотри так на меня, — улыбнулась блондинка, поправляя волосы у зеркала. — Я пошутила! Не в моём он вкусе. Точнее, я не в его — он только на тебя и смотрит. Как ты сама не заметила…
— Разве смотрит? — снова разволновалась я.
Да ну не может быть, чтобы Рома… влюбился в меня.
Просто не может быть. Никак. Никогда.
Но… роза. Она не давала мне покоя.
Зачем тогда было дарить её, а потом поднимать из лужи и нести её мне обратно на глазах у всех?
— Да у него шею скоро заклинит держать голову в сторону тебя! — заявила Кристина и достала блеск для губ.
Я стушевалась, но невольно улыбнулась себе под ноги.
Неужели смотрит?
Божечки мои…
Я ведь в самом деле не замечала.
В животе словно стая маленьких юрких птичек вспорхнула с веточки цветущей сакуры и стала летать, щекотать стенки желудка нежными крылышками…
Аж приложила ладонь к животу, настолько ощущение было реальным.
— Ты чего? — нахмурилась Крис. — Ударить, что ли, успели? Ты говори, не стесняйся, мы их на место поставим. Кстати, твоему Питерскому я планирую рассказать о нападении на тебя в школьном туалете бешеных индюшек.
— Нет, — покачала я головой, убирая руку с живота. — Всё нормально. Зачем ты ему хочешь рассказать?
— Я думаю, он их накажет куда веселее, чем мы или директор гимназии.
— Думаешь, стоит?
— Почему нет? Пусть не творят беспредел.
Она повернулась ко мне, закончив красить губы.
— Будешь? — протянула она мне тюбик с помадой.
— Нет, — покачала я головой. — А ты-то откуда взялась у нас в гимназии? И почему Архип на тебя такой злой?
— Потому что мажор и придурок!
— Э-э…
— Я в его тачку пару дней назад на велосипеде влетела. Он сам нарушал. Я задела рулём и педалью дверь его машины и нехило навернулась. Но вместо того, чтобы спросить, как я себя чувствую, стал предъявлять по поводу ремонта двери. Урод… Как и все в этой супергимназии. Кроме тебя, конечно. Ну и Питерский мне ещё нравится, несмотря на то, что хам.
Она словно озвучивала мои собственные мысли по поводу учеников этой элитной гимназии и мажорах. Только насчет Питерского у меня иное мнение, такое же, как у неё об Архипе. Надо же, а мне, несмотря на часто наглое поведение улыбчивого кота Архипа, он мне больше нравился, чем нет.
— А ты не ушиблась? — спросила я. Она не выглядела жертвой ДТП.
— Ну, ушиблась, конечно, — ответила Крис и немного подняла юбку. — Вон до сих пор болячка под коленкой. Но ничего смертельного. Только этот придурок денег требует за покраску крыла, а у меня их нет.
— Вот засранец, — хмыкнула я. — Они, оказывается, с Питерским не зря дружки — тот почти такой же.
— Да? Ну так мажоры оба. Но мне показалось, Питерский не такой говнюк.
— О-о… Ты плохо его знаешь!
— Возможно… Откуда бы. Но Архип… Вот прям отборный придурок. Так бы и придушила бы.
— Он того не стоит, — развеселилась я от того, как Крис крыли эмоции по поводу Архипа. — Так ты откуда приехала?
— Да мы в этом же городе и жили, только в другом районе, — ответила Кристина. — Мама работала в элитном супермаркете, там познакомилась с состоятельным мужчиной, замуж второй раз выскочила. А у её мужа есть дочь взрослая, шестнадцать лет. Отчим решил меня засунуть в школу к Динке, чтобы удобнее возить было нас, да и образование здесь намного лучше. Я в одиннадцатый класс, а она — в десятый пошла. Так и я оказалась в вашем классе. И просто задница как этому рада…
Она вздохнула, а я снова рассмеялась. Я, как никто, её понимала. Я здесь такая же чужая, как и Кристина. Даже спустя год.
— О, звонок! — отметила блондинка, снимая сумку с подоконника. — Пойдём, нас ждут великие дела!
Мы обе вышли в коридор и ринулись к классу — урок начался.
Глава 14
Во время урока в класс принесли записки, чем очень порадовали учителя географии. Рома получил их много, но и я не осталась в стороне. Я получила лишь одну «валентинку», но всё же получила.
Развернула открытку с сердечками.
«С Днём Любви, Катя! Ты и так знаешь, что очень нравишься мне, но, пользуясь случаем говорю это прямо. Пойдём в кино? Твой Д.»
Попов. Кто же ещё…
Я улыбнулась сама себе. Приятно получить такие слова любой девушке. Но насчет кино я сильно сомневалась…
Питерский наблюдал за мной. Пытался подглядеть, что внутри открытки. К своим открыткам так и не притронулся.
— Что? — спросила я, закрывая открытку и убирая на другой конец парты.
— От кого записка?
— Рома, это МНЕ записка, — вздохнула я. — И тебе необязательно знать, от кого она.
— Это Попов?
— У тебя полно своих записок — вот их и читай. Я же не спрашиваю, кто тебе пишет…
— Девчонки, — ухмыльнулся он. — Так всегда было.
— Ну вот и радуйся своей популярности, а от меня отстань.
— Кто её написал? — настаивал он.
— Парень, — подняла я брови вверх.
Взгляд серых глаз мигом стал темнее, черты лица ужесточились, а губы превратились в одну линию. Что это с ним? Питерский… ревнует?
Он протянул свою длинную лапу и просто взял мою открытку.
— Эй, куда! Это моё!
— Щас прочту, и будет твоё, мне не надо.
— Отдай! — хватала я его за руки, но без толку — у него они длиннее.
— Нет!
— Питерский и Романова — я вас удалю с урока и выдумаю изощрённое наказание, если вы немедленно не займётесь географией вместо открыток!
— Тихо, Романова, — сказал он мне. — Ты же не хочешь тоже мыть полы.
Он опустил открытку под парту и прочёл текст. Желваки заходили ходуном. Он небрежно бросил её мне на колени.
— Принц, мля…
— Он хотя бы открыто говорит, что я ему нравлюсь.
— И что?
— А не стесняется этого как дурак.
— …Рад за него.
Свои записки Рома небрежно сгреб в мусорное ведро после урока…
— Итак, ведро готово для вас, Роман!
Мы втроём после занятий вернулись в класс алгебры, который теперь предстояло нам помыть. Он снова был таким же пустым, как и в тот день, когда Питерского наказали одного. Всё было точно так же, и это навеяло воспоминания…
Как Рома притащил меня сюда на плече, как мы оказались наедине, как он нарушил моё личное пространство, заставил почти сесть на учительский стол и пытался поцеловать… А я ему тогда по морде залепила…
Так выходит, что я ему нравлюсь, но после всех придирок ко мне так просто не скажешь об этом, и поэтому он творит всю эту дичь?
Или я всё же ошибаюсь в своих выводах и всё совсем не так?
Только, даже если я права, — это ничего не изменит. Я в курсе о том, что Рома уедет учиться за границу, и отношения, если таковые у нас начнут набирать силу, потом причинят нам обоим слишком много боли. В наличие отношений между нами поверить сложно, но гипотетически, если он ревнует меня к Попову и хочет поцелуев со мной, то, значит, испытывает симпатию ко мне сам, и захочет либо поиграть и понаслаждаться мной, что тоже плохо, либо отношений. И в обоих вариантах я останусь дурой, подарившей ему свою любовь и первые поцелуи, и с разбитым сердцем. А Рома меня очень скоро забудет, уверена. Место возле него для многих девушек очень желанное, о чем ещё раз красноречиво говорило такое большое количество записок, хоть и оказались они все в мусорном ведре. Кто-нибудь всё равно окажется из девушек наиболее упорной и добьется своего. Свято место пусто не бывает…
Проигравшей тут буду только я…
Может, в самом деле стоит взглянуть на Диму под другим углом? Он открыто говорит о чувствах и не стесняется их… Ведь поход в кино ни к чему меня не обязывает, и, если ничего к нему так и не стану испытывать, честно скажу об этом.
А вот о Питерском и отношениях с ним мне следует забыть.
Архип уже подмёл полы, а я помыла доску. Полы выпали по жребию, который бросили парни, Роману. Полы любят его!
Теперь он искал что-то в шкафах.
— Ты идёшь полы мыть или мы тут до ночи будем сидеть? — спросил его Ветров. — Что ты ищешь там? Клад?
— Новую тряпку.
— А, такие, как ты, не пачкают пальчики о тряпки б/у?
— Конечно. Мне всё надо только девственное.
Архип засмеялся, а я от довольно двоякой шутки Ромы невольно покраснела.
Придурок…
— Нашёл! — победно сказал он, вытаскивая вискозу в полиэтилене.
— Тогда мой давай.
— Да мою уже!
Роман снял пиджак, а теперь ещё и закатал рукава. Не удержалась и украдкой любовалась на его сильные большие и при этом очень красивые по-мужски руки. Он уже владеет прекрасным телом не мальчика, а молодого мужчины… Достанется же кому-то такое вот «счастье»…
Пока Роман мыл пол, шутливо огрызаясь с Архипом, я просто ждала их за одной из парт. В класс заглянул Попов.
Парни замолчали и недобро на него уставились. Особенно Рома.
— Кать, я… Выйдешь на пару минут? — не обратил он на парней никакого внимания и говорил только со мной.
— Ты что тут делаешь так поздно? — спросила я.
— Пойдём выйдем, и всё расскажу, — подмигнул он мне.
Я встала из-за парты и пошла в коридор.
— Я, вообще-то, почти закончил, — услышала я голос Романа.
— Мы ненадолго, — ответила я ему.
— А то уеду домой без тебя.
— Я скоро вернусь.
Я вышла из класса и прикрыла за собой дверь.
Мы отошли недалеко от класса, завернули в небольшой коридор.
— Как ты? — спросил Дима. — Питерский как ворон над тобой кружит. Никому подойти даже не даёт.
— Так лучше, Дим, — ответила я. — Мы с ним больше… не враги.
Читать бесплатно другие книги:
