Девочка, я о тебе мечтаю Безрукова Елена
«Мы с Тамарой ходим парой» — называется.
Питерский кинул на нас недовольный взгляд, а потом отвернулся.
Поравнявшись с нами, он умышленно — я уверена в этом! — задел поднос Димы, и он упал на пол.
— Эй! Придурок! Смотри куда прёшь! — возмутился Попов.
— Заткнись, — тут же ощетинился Роман. — Или этот суп с пола перекочует и тебе на голову!
— Так, — встал между парнями Архип. — Скандалы не нужны вам. Вы и так оба наказаны уже.
После стычки на линейке и Попов тоже получил наказание вроде того, какое дали Питерскому — вымыть пол в классе. — Брейк, пацаны. Пошли, Роман.
Он пихнул в бок свою «Тамару», и парни ушли.
Я лишь усмехнулась про себя.
Что? Не нравится ему, что со мной кто-то хочет дружить?
Вот и пусть посмотрит.
Может быть, дружба с Димой не такая уж плохая идея?
— Чё встал? Пошли, — пихнул меня в спину Архип, пока я залип на Катю.
Она сидела с Поповым и улыбалась ему. Опять. И меня диким образом это бесило. Еле сдержался, чтобы не разбить не тарелки на подносе Попова, а его башку.
Я двинулся вперёд, а сам кипел внутри.
— Питер, — негромко позвал Архип, когда мы оказались вдвоем в полупустом коридоре.
— Что?
— Ты в Романову втрескался, что ли?
Я перевёл на него свирепый взгляд.
— Глупее ничего не придумал? — сказал я и зашагал вперёд быстрее.
— Слушай, ну ты странно себя ведёшь, когда её видишь, — догнал он меня и продолжил доканывать: — Что происходит? Поделился бы со мной, я же твой друг. Может, помог бы тебе чем?
— Ты мне очень поможешь, если заткнешься! — рявкнул я и ещё ускорил шаг.
— Ясно… — недовольно протянул Архип и тоже ускорил шаг. — Мистер Загадка…
Время шло, а я всё думал, что сделать с этими полами, мыть которые я не планировал, конечно же. Но и оставить как есть не могу тоже — Алла настучит отцу, и тот выгрызет мою печень.
Когда я зашёл в пустой класс и увидел принадлежности для уборки, одна идея у меня всё же была.
Я оставил рюкзак на парте, снял пиджак и закатал рукава на рубашке. Почесал затылок и вышел в коридор. В это время, после уроков, в гимназии уже почти нет учеников, и тогда полы мыть приходит уборщица. Я прошёлся по этажам в поисках одной из них, и мои поиски увенчались успехом — у окна мыла пол тётя Валя. Пару раз мы уже с ней сталкивались — добрая приятная женщина. Она мне даже нравилась, хоть и обслуга.
— Тёть Валя, привет! — сказал я ей, и она обернулась.
— Привет, коли не шутишь, Роман, — улыбнулась она мне, опираясь на швабру. — Ты чего тут?
— Вас искал, — ответил я ей.
— Меня? — удивилась женщина. — Зачем это?
Одна из дверей прямо возле нас открылась, и оттуда вышла Романова. А, точно, у нее же сегодня кружок дебильный — театральный.
Хм, по-моему, мне больше не нужна тётя Валя. Потому что лучшая уборщица — это Романова. Мыть полы — её стезя. Тем более она и виновата в моём наказании.
Катя же лишь кинула на меня равнодушный взгляд и пошла к лестнице.
— Э-э-э… Я потом скажу, ладно? Извините… — бросил я Валентине и двинулся следом за Романовой.
— Постой, — нагнал я её и перегородил путь. — Есть дело для тебя, зубрилка.
Я даже вздрогнула, когда этот орангутан взялся непонятно откуда и загородил своей необъятной спиной пловца выход.
Уставилась на него с опаской. Чего он хочет опять и что задумал?
Ещё слишком свежи были воспоминания о вчерашнем дне в похожем коридоре…
— Что? — спросила я, вжимаясь в стену, неосознанно пытаясь увеличить расстояние между нами. — Какое ещё дело?
Роман молча и без церемоний ухватил за руку.
— Пойдём, — потянул он меня в сторону класса алгебры.
Однако я не собиралась ему подчиняться и упиралась. Правда, бороться с этим медведем нелегко, но я попытаюсь.
— Куда ты меня тащишь? — возмутилась я. — Отстань!
— Пошли-пошли.
— Скажи сначала, что ты хочешь от меня!
Он тянул меня, и невольно шла за ним — сил перебороть Рому у меня просто не имелось.
— Там и скажу.
— Сейчас! — топнула я ногой и снова стала упираться, когда мы оказались почти возле класса.
— Нет, сказал, — повернулся он ко мне. — В класс заходи.
Мне даже страшно стало отчего-то и холодно. Пальцы так и сжимались в попытках остановить дрожь и холод. В голове крутились дурацкие мысли, что мы останемся наедине с ним, и он может, пользуясь своей силой, сделать мне что-то неприятное. Например, снова захочет поцеловать… Не знаю точно, что им двигало вчера — игра со мной или реальное желание, но я четко ощущала, что он этого хотел, и если бы я не остановила его — обязательно бы сделал.
Но после всего, что между нами происходило, последний, кому я дам к себе прикоснуться — это Питерский. Ненавижу я его гораздо больше, чем…
— Заходи в класс, — повторил он, смотря мне в лицо.
— Да не буду я никуда…
Я попробовала его просто обойти и уйти, но Рома поймал меня за талию, вызвав этим мой рваный вздох.
— Отстань от меня! — нервно высказалась я, вцепившись в его руку, которую он так и оставил лежать вокруг моей талии плотным кольцом, пальцами. — Не прикасайся!
— Последняя попытка тебе зайти в класс самой, Романова…
— Отпусти, сказала! — начала я уже злиться и ударила его кулаком по груди.
— …Или я занесу тебя туда сам. И не бей меня — иначе пожалеешь об этом.
Я уставилась в его лицо. Он что — совсем больной? Чего он хочет?
Додумать я не успела — взлетела в воздух, лишь сдавленно пискнув. Я стала видеть пол ближе — Роман закинул меня к себе на плечо, как варвар пойманную женщину из вражеского племени. Орать не получалось — горло словно стянула невидимая рука, а живот передавило.
— Ром… — только и пискнула я из себя, судорожно вцепившись в него пальцами, чтобы не упасть.
Питерский же спокойно нёс меня к кабинету, уложив свою огромную лапу мне прямо на попу, чтобы я не съезжала.
Когда мы очутиились в классе, он закрыл дверь и только тогда опустил меня на пол.
Оказавшись на твёрдой поверхности, я словно очнулась. Способность говорить ко мне вернулась вместе со злостью и возмущением.
— Ты что делаешь, придурок?! — метала я молнии. — Ты что себе позволяешь, ты!
Я толкнула его в грудь, чтобы он ушёл с дороги, но этот увалень даже бровью не повёл.
— Выпусти меня немедленно отсюда!
— Выпущу, конечно, — усмехнулся он, явно наслаждаясь моей перед ним беззащитностью. — Только сначала ты помоешь пол.
— Чего? — нахмурилась я.
— Ну вот, — указал он на ведро и швабру в углу кабинета, пока я пыталась отдышаться. — Пол помоешь и пойдёшь домой.
— Я?
— Ты.
— Но полы поручили мыть ТЕБЕ!
— А мыть их будешь ТЫ!
— С какого такого праздника?
— Из-за тебя меня наказали, зубрилка, — ответил наглый парень. — Ты и мой. Давай, воды я уже набрал! Вперёд!
Я пребывала в полном шоке, крайнем возмущении и бессильной ярости. Ещё немного — и меня просто разорвёт от этих негативных, очень мощных эмоций.
— Как же я тебя ненавижу! — кинула я ему в лицо, сжав кулаки. Так хотелось начать его бить, просто безумно! — Придурок! Мажор без берегов!
— Взаимно, заучка, — лениво отозвался Роман, который оперся плечом о дверной косяк и наблюдал за мной, загораживая выход своей огромной мускулистой тушей. — Только можешь хоть обкакаться — ты отсюда не выйдешь, пока не помоешь пол.
— Я все расскажу Алле, — заявила я. — Завтра же.
Лицо Романа тут же потемнело. Взгляд стал таким тяжёлым, что выносить его сил не было, но я не буду перед ним покорно опускать голову. Он сделал шаг на меня, и я отпрянула назад, врезавшись в учительский стол ногами и едва удержав равновесие.
— Только попробуй, — говорил он, неумолимо приближаясь ко мне и заставляя моё сердце биться чаще.
— Обязательно скажу! — горячились я. В этот момент мне было плевать, что будет потом. Я хотела задеть его так же, как это он меня! — Тебя накажут ещё сильнее! Папочка уже лишил тебя денег, как обычно он это делает? Ты теперь у нас мажор-бомж или как?
Роман оказался совсем близко и почти вжал меня в этот чёртов стол. Дальше отступать некуда — если только лечь на учительский стол! Я выставила руки вперёд и упёрлась в его грудь, пытаясь не дать ему приблизиться ещё, но силы снова оказались неравны.
— Забыла, что не хочешь потерять это место? — изогнул он одну бровь.
Кровь отхлынула от лица. Он всегда знает, куда бить.
— Ром… — сказала я негромко. — Ну что ты творишь? Отпусти меня, пожалуйста. Я обещаю, что никому ничего не скажу.
— Сначала ты наболтала тут с три короба, оскорбила меня, а теперь хочешь, чтобы я тебя просто отпустил? — спросил он.
Голубые глаза стали тёмно-серыми, их словно затягивало туманом. Он то и дело опускал глаза на мои губы и вздымающуюся от нервов грудную клетку.
Питерский такой огромный, что мне приходилось задирать голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Я ощущала себя рядом с ним невероятно маленькой и… невероятно ничтожной.
— Кроме полов ты мне теперь должна кое-что ещё за свои оскорбления, Рыжая.
— Я не буду ничего делать, — ответила я, снова надавив ему на грудь. — Отстань!
— Будешь, — заявил он. — Иначе вылетишь отсюда пробкой. Даже если ради этой миссии мне придётся пожертвовать и своим местом тоже.
В этот момент я действительно испугалась. Наглый мажор может всё. А я — ничего. И ему не составит труда и хватит совести разрушить мою жизнь.
— Но ты можешь всё сказанное тобой нивелировать прямо сейчас.
— Какие умные слова, — невольно вырвалось у меня.
— А ты думала, что я тупой? — усмехнулся Роман.
— Ничего я не думала!
— Врёшь, — рассмеялся он. — У тебя на лбу написано всё, что ты думаешь.
— Я о тебе не думаю вообще, ясно? — я снова пихнула его. — Отпусти меня, ты не имеешь права меня тут держать!
— Ясно-ясно, — кивнул он. — Так ты хочешь дальше тут учиться или нет?
Я молчала. Глупый вопрос, ответ на который очевиден…
— Тогда поцелуй меня, — сказал он, приближаясь к моему лицу и впиваясь глазами в мои пересохшие от нервов губы тем же полупьяным взглядом, какой я видела вчера… — Ты ласковая, а, Катёнок?
Я молчала в ответ. Целовать его я не собиралась. Это мой первый поцелуй, и он будет с Питерским? Хуже этого страшно было себе что-то представить. Я не понимаю, зачем ему вообще это надо? Видимо, уловил как-то, что именно такое меня задевает сильнее всего остального… Такое же изощрённое издевательство, как и всё, что он делает в мою сторону.
Ведь так смешно — заставить заучку целоваться!
Жаль, что мне совсем не весело…
А между тем Рома решил не дожидаться ответа и стал приближаться к моим губам.
Я среагировала единственным способом, какой мне был доступен в ситуации, когда я оказалась едва ли не сидящей под его напором на учительском столе, — размахнулась и залепила ему по морде!
Звук смачной пощёчины пролетел по пустому классу. Питерский на миг закрыл глаза, получив по щеке, а потом открыл их, и я сжалась в ком…
Блин, я ударила его!
Этот день — последний в моей жизни, судя по звериному взгляду Питерского.
Он меня теперь убьёт просто! Помоет этот пол прямо мной! Но как ещё остановить его, я не знала.
Только не такой поцелуй.
Только не такой ценой.
Только не с ним…
Злость и ярость плескались штормом в его глазах. Внезапно мой хвост оказался в захвате его кулака, он подтянул меня за него ближе к себе, пока моё сердце отбивало барабанную дробь от страха.
— Ты чё сделала, Рыжая? Сама хоть поняла? — спросил он необычно низким голосом.
Я довела его сегодня конкретно. Но даже пошевелиться не получалось в его руках, только и могла, что с испугом смотреть в его лицо широко распахнутыми глазами.
— Я боюсь тебя… — почти прошептала я, высказывая свои настоящие эмоции на этот момент.
Он не ответил, но хватка, кажется, начала ослабевать.
— Так, что здесь происходит? — услышала я за спиной голос Аллы.
Роман стоял, держа в кулаке мои волосы, ещё секунду, а потом вынужден был отпустить меня и отступить.
— Катя? — удивилась она, увидев меня, когда Питерский перестал загораживать своей мощной спиной. — Что вы здесь делаете?
Я выпрямилась и поправила одежду, которая перекосилась в пылу борьбы с Питерским. Ноги дрожали, а что говорить, я не знала. Я не могла сама понять, что только что произошло, не то что говорить об этом.
Алла же смотрела на нас хитрым взглядом. Кажется, она решила, что мы здесь… целовались.
Впрочем, почти всё так и было… То, что происходило до этого и что Роман меня немного потрепал за хвост, она видеть не могла.
— Я… забыла блокнот, — ответила я неестественно высоким голосом, спрятав глаза за ресницами.
— Забрали его?
— Да.
— Питерский, вы что — хотели заставить Романову мыть пол? — изогнула она одну бровь.
— С чего вы взяли? — раздражённо сказал парень, который тоже смотрел себе на кроссовки. — Вы же слышали — она блокнот забыла, растяпа склерозная.
Я снова нахмурилась. Ну что за непроходимый хам! От его перемен в настроении у меня развивается аллергия и паника. То оскорбляет, то обнимает, то целовать себя просит, то лезет сам…
— Тогда Катя может идти домой, а вы, Роман, берёте при мне швабру и моете пол.
Питерский поднял на неё голову с не самым добрым выражением лица. Я же взяла свой рюкзак, который свалился с плеча, пока Рома нёс меня сюда, и поспешила уйти. Это, конечно, забавное зрелище — как он драит полы класса, но сейчас мне не до этого. Хотелось поскорее обнять бабушку и успокоиться. Я совсем ничего уже не понимаю, за что он так со мной обращается? Я ведь не игрушка, и требовать моей ласки никто не вправе!
Кажется, я считала, что он мне нравится?
Беру свои слова обратно!
Глава 8
Полы помыть всё же пришлось — проблемы с Аллой и отцом мне не нужны.
Пока ехал из гимназии и уже у себя в комнате всё думал о том, что случилось в классе.
На фига я полез её целовать? Я же хотел заставить заучку мыть полы!
Кажется, рядом с ней меня совсем коротить стало…
Я теряю над собой контроль. Просто не могу держать свое тело и чувства в узде, когда вижу её близко, ощущаю её тепло и имею возможность прикоснуться.
Чувства?
Я сказал «чувства»?
Упал лицом в подушку.
Бли-и-и-н…
Кажется, Архип прав, и я испытываю к ней что-то.
Раньше просто нравилось троллить её и когда она бесится, но теперь я как больной слюни пускаю при виде неё и хочу узнать вкус её губ.
Перевернулся на спину и выдохнул.
Пора с этим завязывать. Мне нельзя к ней подходить и трогать её. Иначе я вовсе с ума сойду, а ещё спалюсь как младшеклассник. Не хочу, чтобы надо мной ржали все.
Это просто наваждение нелепое какое-то. Не может она мне нравиться. Не может!
Но осознание, что подходить к ней больше нельзя, дало и новую мысль — что мне будет трудно это сделать.
Я подсел…
Только Катя меня не переваривает, от поцелуев бежит как от огня и боится.
До сих пор стоит в ушах её фраза — я боюсь тебя.
Которая по необъяснимым причинам причиняла мне боль…
— Да, а потом мы ещё уток кормили, помнишь?
— Ага, скормили им полбатона! — смеялся я, вспоминая тот день рождения в этом самом кафе.
Я и мама сидели за столиком у окна и болтали. Как хорошо, что она прилетела!
Мы говорили о гимназии, об отце и нашей группе. Только с мамой так легко. Отец всё чаще рычит и приказывает, хоть и любит меня — я это понимаю.
— Ром, я… Хотела тебе кое-что рассказать, — смущённо улыбнулась мама и гялнула на меня.
Я смотрел на неё в ожидании продолжения.
— У тебя появится брат или сестра, — сказала она. — Мы с Джоном ждём малыша.
Фу мля. Невольно сморщился.
Начинается…
— Ты не рад? — огорчилась мама, уловив, конечно, мою смену настроения.
— Да нет, мам, — покачал я головой. Ну не люблю я детей — так и не мне их нянькать. Пусть рожают хоть футбольную команду — это их дело. Но всё же что-то такое царапнуло сердце. Я больше не буду единственным сыном у мамы… Но я понимаю, что у неё теперь другой муж, и ей хочется построить с ним свою семью, раз уж наша не сложилась. Я постараюсь это принять, а сейчас не огорчать маму своей кислой миной. — Я пока не понимаю, как к этому относиться, если честно. Но ты сама рада?
— Конечно, — ответила она. — Ты у меня вырос. А так хочется снова подержать на руках лялечку от любимого мужчины.
— Ну фу, ма… — отмахнулся я. — Гадость же! Я рад, что ты рада, но давай без этих вот соплей.
— А между прочим, — хмыкнула она. — Эти самые «сопли» скоро появятся и в твоей жизни. Ты ведь у меня уже вон какой жених!
— Да прекрати, ма! — нахмурился я. — На фига мне оно надо? Живу себе спокойно.
— И нет девочки?
— Какой еще девочки?
— Ну как — какой? — округлила она глаза. — Любимой, конечно.
Задумался. Почему-то всплыл образ Рыжей.
Да ну на фиг!
Изыди!
Уйди из моей головы, зараза!
— Нет у меня никакой… девочки…
Мой взгляд зацепился за уже реальный облик заучки. Романова шла практически под руку с Поповым ко входу в кафе.
Она пришла сюда с ним?
Она С НИМ?
За несколько секунд они дошли до двери, а я совершил разбег от спокойного зайчика до бешеного кровожадного медведя…
Они вошли в кафе и сразу увидели меня. Её голубые глаза встретились с моими. На лице Заучки отразилась то ли злоба, то ли брезгливость, то ли страх.
Ага, я — противный, значит, а с ним по кафе ходит?
Очень мило.
Грудь болела так, словно в неё наживую гвозди забивали.
Сердце стучало как бешеное.
Это же неправильно. Почему Катя с ним?
Ну почему?
Сейчас они сядут напротив нас и будут ворковать?
Пусть только протянет свою лапу к ней или поцелует…
Тогда я за себя не отвечаю. Скину эту падаль в речку, да и всё.
С другой стороны, почему она не может ни с кем ходить? Рыжая не моя жена.
Откуда вообще эти дурацкие мысли о том, что она не имеет права с ним ходить?
Мне должно быть фиолетово.
Но мне красно.
Виду красный цвет тряпки перед быком, роль которой исполнял Попов.
Я ведь не предъявлял свои права на неё.
А хотел бы?
Читать бесплатно другие книги:
