Девочка, я о тебе мечтаю Безрукова Елена
«Чего это я?» — пришёл тут же ответ мне.
«Тебе бицухи ещё качнуть не помешает», — отправил новое сообщение в диалог я.
«Ой, мля, Ахиллес тут выискался…»
Я усмехнулся и закрыл диалог. Ахиллес — не Ахиллес, а кое-что я накачать успел. Прекрасно в курсе, что в классе являюсь самым высоким и огромным среди парней, так что с этим спорить и насмехаться над этим глупо и бесполезно.
Опять телефон оповестил о входящем сообщении. И опять Архип.
Не договорил, что ли, про персонажей мифов?
«Кстати, есть инфа о прослушивании для нашей группы», — прочёл я.
«Ну-ка?» — проявил любопытство я.
Да, пусть я и не собираюсь связать свою жизнь с искусством, но получить драйв от выступления на публике на каком-то крутом фестивале и, возможно, заработать денег или какой-то приятный приз типа записи песни в студии я бы не отказался. Я, Архип и ещё два парня — близнецы из десятого класса Даниил и Назар — проводим несколько дней в неделю в нашем гараже, оборудованном под наше помещение.
«Завтра скажу. Спи», — пришёл новый ответ от Архипа.
Я недовольно поджал губы. Ведь не скажет теперь. А мне гадай и не спи полночи, что там за такая «инфа».
«Ты просто мастер повесить интригу, мля!» — написал ему и застыл над диалогом.
Пальцы стали сами собой выполнять привычные уже манипуляции.
Зайти в профиль Архипа. С него — в профиль Попова. С профиля Попова — на страничку Рыжей…
Добавить её в друзья, чтобы не лазить каждый раз по этой цепочке? Да ни за что на свете! Чтобы она ещё узнала, что я в её профиле уже прописку себе оформил? Ну сейчас прямо. Лазил через друзей и буду лазить.
В очередной раз просмотрел её страничку. Ничего нового. Она скромно живёт, не любит выставлять напоказ свою жизнь и фоточки своего завтрака, обеда и ужина, как многие девчонки. Новые посты там появляются очень редко. Последние свежие — пейзажи моря и она в форме вожатой детского лагеря. Улыбается, сидя на камне и обнимая свои колени. Блики солнца играют на её волосах, веснушки кажутся ещё более яркими на бледной коже.
Красиво. Очень. Зря она стесняется их и своих рыжих волос. Сама даже не осознает, как необычна её красота и как она натуральна.
Я понял, что она там вожатой работала, конечно. Просто не удержался её потроллить сегодня.
Вздохнул и закрыл её профиль, в очередной раз чувствуя себя воришкой. Ничего никогда ей не пишу, не лайкаю и не комментирую фото — молчаливый зритель.
Пытался уснуть, ворочаясь с боку на бок. Покоя не давала одна мысль: Катя была онлайн. С кем она переписывается? Кто-то ведь пишет ей, и она отвечает… И Попов был в сети. Она общается с ним?
Ответов на мои вопросы мне получить негде, конечно, и поэтому я изо всех сил пытался гнать эти мысли, в которых она флиртует в переписке с тупым валенком Поповым… Вроде бы я всё это придумал, и, может, на самом деле она переписывается там не с ним, а с какой-то подружкой, или просто ленту новостей листает, а вот табло Попову раскроить почему-то хотелось по-настоящему…
Несмотря на бессонную ночь, к классу алгебры я пришёл одним из первых. Уныло подпёр плечом стену и пялился в окно. В поле моего зрения показалась она — по школьному двору шла Романова. Сегодня без бантов уже, коса теперь одна. Я снова заскрипел зубами — Попов крутился возле неё, активно что-то рассказывая ей, а она заливисто смеялась.
Его табло точно очень пострадает!
— Питер, — позвал меня кто-то.
— Чё надо? — рыкнул я и обернулся.
— Оу, — изогнул одну бровь Архип. — Кто это так мальчика уже с утра разозлил?
— И тебе привет, — хмуро отозвался я.
— Привет, — кивнул он. — А если серьёзно? Ты чего рычишь с утра пораньше? Я почти испугался и чуть не убежал.
— Да… Неважно.
— Отец мозги опять выносил? — назвал Архип наиболее частую причину моего плохого настроения. — Наказал?
— Ага, — соврал я, не планируя называть ему реальных причин. — На финансовую диету посадил, строгую.
— Бедняга, — хмыкнул Арх. — Я куплю тебе в столовке булочку, так и быть.
Только, когда вернул взгляд на школьный двор, там уже не было ни её, ни Попова. Значит, скоро она поднимется к классу. Отчего-то я ощутил волнение и покалывание в пальцах. Я что — жду её появления и волнуюсь как первоклассник?
— Так что там за инфа про прослушивание? — спросил я Арха, чтобы и самому на что-то другое переключиться.
— Четырнадцатого нас могут прослушать для отбора на фестиваль осени. Помнишь, «Нурбания»?
— Ого, — округлил я глаза. — Туда только серьёзные группы попадают.
— Но у нас тоже есть шанс. Особенно с последними песнями близнецов.
— Да, конечно, — кивнул я. — Попытка — не пытка. Но там в какое время надо быть?
— Я думаю, что весь день займёт, — ответил Арх. — Очередь живая, коллективов заявлено много. Нужно сегодня подавать заявку и прямо к раннему утру туда ехать.
— Чёрт, — процедил я сквозь зубы, ощущая, как закипаю внутри.
— Что?
— У отца свадьба четырнадцатого.
— Блин, — огорчился Арх. — Тогда мы в пролёте… Твой отец точно против будет, чтобы ты вместо его свадьбы пытался пройти прослушивание.
Мимо нас прошла заучка, почему-то оглядываясь на меня.
— Че вылупилась, рыжая? — спросил я её. — Дыру протрёшь.
— Проверяю, не появились ли проблески ума в твоих глазах! — отбила она тут же.
— Они всегда там были, ясно? — лениво отозвался я, словно говорить с ней — самое скучное занятие на свете.
— Незаметно, — усмехнулась она, а я залип на её пухлые губы. Как же чертовски красиво она улыбается… Жаль, что такая зануда. — Вчера, наверное, от отца за свой дебош на линейке по полной отхватил, Питерский? Чего тебя лишили в этот раз?
— Так, всё, — одёрнул я её. Это чучело не будет насмехаться надо мной! — Шла куда-то? Вот и проваливай.
— Не очень-то и хотелось с тобой говорить, — пожала она плечами, откинула свои медные волосы назад и пошла в дальний угол коридора. — Сам пристал…
— Так, — вернулся я к нашим баранам. — Я поговорю с отцом. Может быть, мы найдём какой-то выход.
«Мам, мы увидимся сегодня после уроков или вечером?» — отправил я СМС.
Алла Дмитриевна вела урок, но я никак не мог заставить себя сосредоточиться на том, что она говорила. Я думал о чём угодно, но не о теме занятия.
«Конечно, дорогой, — пришёл мне ответ. — Только почему ты вместо занятий пишешь мне эсэмэски?»
— С кем там переписываешься? — заглянул в экран моего телефона Архип.
— Любопытной Варваре нос на базаре оторвали, — сказал я ему и спрятал телефон. Вдруг я кому-то решу написать… запрещённому? А он пялится.
— Жалко, что ли, рассказать? — обиделся тут же он. — Я же тебе говорю, если у меня кто интересный появился… Это девчонка?
— Сам ты девчонка! — цыкнул я. — А я маме пишу. Она вчера прилетела на несколько дней ко мне на линейку.
— А-а… — протянул он понимающе. — Тогда ладно.
— Вот спасибо, что дашь мне договорить с собственной мамой!
— Да пожалуйста!
«Тут дико скучно, ма. Но я пытаюсь слушать. Давай тогда в кофейню ту сходим? На набережной. Помнишь, тебе там понравилось? Мы отмечали там мой день рождения три года назад», — отправил я ей новое сообщение.
«Помню, Ром, конечно помню. Давай. Забронирую там столик тогда. А ты — слушай учителя!» — ответила мама.
«Договорились! И до встречи, мам», — написал я ей.
— Слушай, — толкнул меня Архип локтем. Мы сидели с ним за одной партой, наверное, с первого класса. И с первого класса он меня вот так пихает… — А как же Инга? Не нравится, что ли, больше?
— Не знаю… — пожал я плечами. — Я и думать про неё забыл за это лето.
— А она вон так и лыбится тебе. Глянь.
Я поднял голову и посмотрел туда, где сидела Инга. Та в самом деле внаглую отвернулась от доски и смотрела на меня, загадочно накручивая на палец прядь своих светлых волос.
Как скучно…
Невольно перевёл глаза в другую сторону — к Рыжей. Так и тянуло обернуться на неё.
Катя сидела ровно, сложа ручки на парте, как подобает лучшей ученице и истинной зубрилке, и внимательно слушала учителя. Даже без косметики и с простой косой она казалась мне красивее ухоженной и напомаженной Инги…
— Да что-то надоела она мне… — ответил я Арху, возвращаясь к нему.
А то ещё заучка заметит, что я смотрю на неё.
Не дай боже.
Позор на мою седую голову на весь класс!
— Давай другую найдём тебе. О, хочешь, Кузнецову из десятого? Такая, с большими си…
— Так, галёрка, почему я делаю вам уже второе замечание? — прервала наш бубнёж учитель алгебры.
— Да всё-всё, мы тихо, Алла Дмитриевна, — ответил один из парней.
— Этот катет не прокатит, Питерский, — заявила Алла. — Ну-ка, вставайте и пересаживайтесь за парту к… Романовой.
По классу тут же зазвучал гул. Все знают, как сильно мы не перевариваем друг друга с самого начала моего появления в этой школе для золотых детей.
Я замерла на месте. Холодно стало вдруг, а пальцы задрожали так, что я их сжала в кулаки.
Только не он!
Ну зачем Алла словно испытывает меня?
— Только не она, — заявил возмущённо Роман.
— Она, она, — кивнула непреклонная Алла. — Пересаживаемся. Мне ваша конференция с Ветровым уже надоела. С самого начала урока слова вставить не даёте.
— Почему она?
— По кочану, Питерский, — поправила она очки и уставилась на парня. — Если вы не пересядете сейчас же, я напишу записку вашему отцу и вызову его в школу, оторвав от важных совещаний. И вы получите наказание. Будете мыть пол в классе целую неделю.
Роман негромко чертыхнулся, схватил свой рюкзак, дошёл до моей парты и плюхнулся рядом, сверля меня недовольным взглядом. Выражение его лица надо было видеть — его словно с бомжом каким заставили сидеть рядом!
— Это единственный человек во всём классе, с кем вы молчите, Питерский, — сказала учитель. — И впредь на моих занятиях вы будете сидеть только так!
— Да они ж поубивают друг друга, — захихикал кто-то из девчонок. — Выживет сильнейший.
— Тишина в классе! — постучала по столу указкой Алла.
— Заучка, — шепнул мне наглый мажор и толкнул локтем, чтобы я убрала свой. — Двинься!
— Недоумок, — ответила я и отвернулась от него.
Его присутствие рядом сбивало меня с толку. Думать о том, что говорит Алла, больше не получалось. Я ощущала его тепло и запах даже на небольшом расстоянии, а сама мысль, что Рома сидит так близко, заставляла мои нервы натянуться. Словно струну гитары перетянули, и она вот-вот лопнет… Напряжение просто колоссальное, напряжена была каждая моя мышца, кулаки нервно сжались снова, а по спине, и даже по затылку, против воли то и дело пробегали мурашки. Дышала коротко и часто, потому что вдохнуть полной грудью у меня не получалось.
Ну и как я буду проживать эти уроки? Я сойду с ума…
Или задохнусь.
— Чё кулачки свои детские сжала? — услышала я его тихий насмешливый голос. Ну начинается… — Бить меня собралась?
— Тебе это не поможет! — зашипела я.
— Не поможет для чего?
— Стать умнее! Как был придурком, так им и останешься.
— Романова, я и так умный. Уж поумнее тебя, — высказался он, улыбаясь опасной улыбкой, после которой обычно выкидывал какую-то гадость. — А за новые оскорбления я с тебя три шкуры спущу.
Я закусила нижнюю губу и замолчала. Действительно — спустит. Он может. Так зачем провоцировать это животное? Лучше буду молчать.
Снова уткнулась в свою тетрадь, пытаясь понять, что написала. Только видела почему-то какую-то белиберду вместо условий уравнения.
— А насчёт умнее… — снова услышала я его голос, который меня раздражал сейчас как никогда раньше. — У тебя ошибка в расчётах.
— Где? — расширила я глаза. — Не может быть!
Допускать ошибки для меня чревато. Любая плохая текущая отметка может повлиять на итоговую. С подозрением уставилась на Романа. Да он не мог лучше меня знать, как решить это уравнение! Хотя, стоит признать, в алгебре, и вообще в точных науках, он соображает очень быстро. В отличие от меня. Мне они даются тяжелее всего. Мне больше языки и музыка нравятся… Рисование и прочее. Только отметки по всем дисциплинам я должна иметь отличные, иначе потеряю бесплатное образование в гимназии.
— Да-да, — заметил Питерский, что я смотрю на него, и поднял голову. Мы встретились глазами. — Косяк, Романова! Просто косячище! Я-то знаю, что алгебра — твоё слабое место. Или ты считала, что идеальна во всём?
— Я никогда не считала себя идеальной. В чём-либо, — ответила я, вызвав его недоуменный взгляд, словно, по его мнению, я всегда считала себя богиней. — Но где ошибка-то?
Я в панике искала её по огромному уравнению, но не находила.
— Не скажу, — усмехнулся этот гад. — Ищи.
— Ром…
— Не скажу, — покачал он головой. — Вот как «лебедя» поймаешь по этой работе, так и узнаешь, где ошибка.
Тетради после выполнения задания велено сдать — Алла Дмитриевна хочет проверить, насколько мы «отупели» за лето. А значит, за эту работу будет выставляться оценка. И если я допустила ошибку, то получу низкий балл.
Я искала её ещё какое-то время, а потом подняла глаза на Питерского.
Гад, знает ведь, где ошибка, и не говорит!
Он снова увидел, что я сверлю его взглядом, мягко рассмеялся и отвернулся от меня. Тогда я попыталась сделать то, чего раньше никогда не делала — заглянуть в его тетрадь. Уравнения одинаковые для всех, я сравню наши работы и пойму, где ошибка. Но только Питерский заметил, что я смотрю в его тетрадь, тут же закрыл её и положил сверху свою мощную лапу орангутана.
— Списываем? — изогнул он одну бровь.
— Кто? Я?! — возмутилась я, при этом красноречиво краснея.
Блин, да, чёрт возьми! Я хотела списать. У Питерского! Ужас какой… Он только сел за мою парту, а я уже таких дел наворотила…
— У придурка Питерского списываем? И не стыдно, Романова?
— Это я списываю?!
— Нет, я, — ядовито оскалился Рома. — А говорила, что не дура…
Поджала недовольно губы. Мне нельзя его обзывать, а вот он меня — пожалуйста! И попробуй скажи ему что в ответ… Сразу — «три шкуры спущу».
— Ещё раз глянешь в мою тетрадь — Алле настучу, — улыбнулся довольный собой Роман, а мне захотелось тронуть его ровный белый зубной состав углом учебника… — Сама ищи, зубрилка. Ты ж самая умная, а ошибки детские делаешь…
Из-за чувства унижения жгло глаза от слёз. Но я не буду плакать из-за него и при нем. Собрала свою волю в кулак и ещё раз сосредоточилась на уравнении, только ни к чему это не привело — ошибку я так и не нашла и сдала тетрадь как есть. Оставшееся время от обоих уроков провела в подавленном состоянии. Даже присутствие Романа так уже не волновало, как маячившая «пара» по алгебре…
А нет, все ещё волновало его присутствие. А точнее — бесило, особенно когда он вот так нагло забрал мой учебник и положил его ближе к себе с другой стороны парты.
— Эй! Куда? — возмутилась я. — Это мой учебник.
— Нельзя быть такой жадной, Романова.
Он оставил его лежать так, что мне и не видно было ничего за его лапами, и забрать бы учебник обратно не вышло.
— А мне как работать? — спросила я.
— А меня волнует? — ответил вопросом на вопрос он. — И кстати, таскать учебники — будет твоя обязанность.
— Чего?! Почему это я должна их носить для тебя? — округлила я глаза.
— Тебе ручки надо качать, Рыжая. Очень слабые они у тебя…
— Ты офигел, Питерский? — возмущалась я всё громче, уже привлекая внимание Аллы. — Это МОЙ учебник! Немедленно отдай!
Я потянулась за ним, но этот орангутан не дал мне даже дотянуться до него, перехватив мои руки и сжав мои запястья своими лапами.
— Так, что происходит? — повернулась к нам Алла, которая до этого писала что-то на доске. — Отпустите Романову сейчас же!
— Она у меня отбирает учебник, — заявил Роман.
— Он мой!
— Она врёт.
— Не вру, я его принесла!
— Докажи, тут ничего не написано, чей он!
— Прекратите немедленно! — одёрнула нас Алла Дмитриевна. — Питерский, вы везде и со всеми устраиваете балаган! Скоро будете сидеть в коридоре, один!
— Ну она у меня отнимает мой учебник, а я виноват?
— Я видела прекрасно, что учебник принесла Романова, — сказала Алла. — Верните немедленно его Катерине. И завтра я вас в класс без учебника, подписанного вашим именем, не впущу! Ясно?
— Ясно! — рыкнул он в ответ.
— Вам, Роман, должно быть стыдно за ваше поведение. Вы, Питерский, остаетесь сегодня мыть полы после уроков в этом классе! Он будет открытым для вас.
— Да бли-и-н… — протянул Рома.
— И без ругательств, пожалуйста! А теперь тишина и продолжаем урок!
Урок шёл своим чередом, пока нас не прервал дежурный.
— Извините, Алла Дмитриевна, но мне нужно уточнить, на сколько человек накрывать обед.
— Да-да, конечно, — кивнула Алла, откладывая в сторону маркер, которым до этого писала на магнитной доске. — Сейчас скажу…
Она раскрыла ежедневник на нужной странице.
— Семнадцать персон, — ответила она.
— А бесплатно питающихся?
— Одна. Романова Катерина.
— Понял. Записал. Спасибо.
Дежурный ушёл, и урок возобновился. Питерский так и косился на меня.
— Что? — спросила я шёпотом. А то не дай бог ещё оставит Алла мыть полы с ним!
— Ешь казённые харчи, — хмыкнул он. — Которые оплатили наши родители.
— И что? — ощетинилась я.
— Не стыдно?
— Не ваши родители оплатили, а государство. И я это место заработала, в отличие от тебя, которого твой папочка силком сюда пинает и платит за твоё образование.
— Смелая стала? — сузил он глаза.
На самом деле то, что я отличаюсь от других и питаюсь в школе на бесплатной основе — больное место для меня и очередной повод насмешек. Будто бы я виновата, что у меня родителей нет, в отличие от этих богатеньких детей. Я не выбирала себе жизнь и судьбу. Рома это понимает, потому и колет в больное место, лишь бы потешить себя.
— Бесплатница, — шепнул он мне.
Я снова ничего не ответила ему. Зачем он меня цепляет и провоцирует? Наверное, ждёт, что меня накажут и я помою полы за нас обоих. Я не доставлю ему такого удовольствия! Буду молчать до конца урока как рыба.
— Почти как бесприданница.
Я отвернулась к окну, словно бы Романа тут не было вовсе и я ничего не слышала.
Слава богу, сдвоенный урок алгебры не бесконечный, а на других занятиях нас с Питерским вместе не сажали. Только расслабиться у меня всё равно не выходило — он явно за мной наблюдал.
Чего он хочет от меня, не понимаю? Было намного спокойнее, когда он обращал внимания меньше, но в этом году он словно решил превратить мою жизнь в ад. И у него получается…
Даже обед, который в гимназии всегда подавали как в ресторане, да и столовая выглядела соответствующе, казался мне безвкусным, и я уныло ковыряла вилкой салат из капусты.
— Можно к тебе присесть? — спросил Дима, держа в руках поднос.
Я подняла глаза на него, вынырнув на время из своих мыслей. Ещё вчера мы поссорились, но сегодня, встретив меня у школьного крыльца, Попов сделал вид, что ничего вчера не случилось.
— Присаживайся, — пожала я плечами.
Чаще всего я сидела одна, по понятным причинам — в этой гимназии у меня нет друзей.
Дима сел напротив и уставился на меня. Меня это заставляло испытывать дискомфорт, и я снова подняла глаза на него.
— Кать, — смущённо улыбнулся он мне.
— Что?
— Прости меня за вчерашнее. Я не должен был так говорить с тобой… Ты ведь мне ничем не обязана и ничего не обещала.
— Ладно, — кивнула я. Главное, что он сам понял свою ошибку. — Проехали.
— Я хотел бы искупить свою вину.
— В смысле?
— Давай свожу тебя в кафе и угощу вкусным мороженым? Я такое место крутое знаю! Тебе понравится.
— Дим…
— Как друзья, Кать, — поднял он ладони вверх, будто сдаётся. — Я всё понял. Ни слова о большем, чем дружба. Представь, что я такая вот подружка. Мы же можем дружить?
Я окинула его снисходительным взглядом. Ничего себе подружка… С щетиной на лице.
— Дружить… — задумалась я. Что тут, собственно, плохого? Меньше шансов у Питерского останется издеваться надо мной, если рядом будет Попов. — Ну, дружить, наверное, можем. Но только дружить.
— Давай попробуем, — просиял Дима. — Бабушке лучше?
— Да, вроде бы…
— Тогда идём есть мороженое? Сегодня, вечером. Мне правда очень стыдно за то, что я тебе вчера наговорил… Дай скинуть с плеч мой груз.
— И тебе поможет в этом мороженое?
— Однозначно. Двойное. Не отказывайся. Ну чего тебе дома делать?
И действительно — нечего. Даже уроков пока ещё задают мало.
— Ну хорошо, — кивнула я, а Дима засиял, как начищенный самовар. — Пойдём… Попробуем твоё мороженое и снимем груз с твоих плеч, Друг.
— Отлично, друг! — протянул он мне свою огромную лапу, хотя, кажется, с лапой орангутана Питерского она всё равно не сравнится. — Дай пять!
— Только провожать меня не нужно, — ответила я ему, ударив по руке.
— Почему?
— У нас ещё собрание в театральном кружке. Не нужно меня ждать. И вообще — если я говорю, что не надо что-то делать, ты это просто берёшь и не делаешь. Иначе дружбы у нас не выйдет.
— Ну ладно, — пожал он плечами. — Тогда встретимся вечером. Я забронирую столик и напишу тебе адрес в СМС.
Мимо нас прошли к выходу Ветров и Питерский.