Луна Верховного. Том 1 Эльденберт Марина
Меня пробивает на смех, я им давлюсь, почти хрюкаю в уголок подушки, врезавшуюся в мою щеку. Лежу тут со спущенными штанами и ржу над своей судьбой. Докатилась, Венера.
Вздрагиваю от ощущения горячей ладони на спине и от мурашек, что следуют за этим прикосновением. Смех застревает в груди: еще одного марафона я не выдержу. Не физически, эмоционально. Но Рамон внезапно привлекает меня в свои объятия, прижимает мою голову к своей груди. Этот жест настолько нежный, он так ласково гладит меня по волосам, что мой смех перерастает во всхлип, а потом я просто начинаю реветь, ничего не могу с собой поделать. Август наказывал за слезы, он запрещал мне плакать, говорил, что его раздражают сопли, а Рамон терпеливо дает выплакаться.
Какого беса он меня утешает после того, как сам же надавил своей аурой? Так нежно, будто собирается стереть воспоминания о жесткости.
Ответ напрашивается только один.
– Ты наконец-то вспомнил о ребенке? – шмыгаю носом.
– Да.
Я поднимаю на него взгляд, но по выражению его лица сложно сказать, как он относится к соплям и слезам. А главное – его отношение ко мне.
– Я разгадала твой план, Рамон. Ты хочешь относиться ко мне, как к ребенку – гладить, утешать, кормить с ложечки, поправлять штанишки, если понадобится. Но у тебя это не получится. Все это, – я высвобождаюсь из оков его рук и неопределенно киваю, – не получится. Ребенок во мне не равно я. Ты меня только что трахнул, и захочешь сделать это снова. Ты будешь хотеть меня всякий раз, как будешь видеть, и плевать мне, считаешь ты меня своей истинной или нет. Природе плевать.
Теперь его лицо меняется: верховный яростно сжимает зубы. От нежного мужчины не остается и следа.
– Я завтра улетаю, так что некоторое время мы не будет видеться.
Улегшаяся вместе со слезами ярость снова вспыхивает в груди.
– И когда ты собирался об этом сообщить?
Вопрос риторический. Потому что кто я, чтобы передо мной отчитывался сам верховный.
– В отличие от тебя, у меня есть дела.
Рамон поднимается, застегивает брюки и уходит в гардеробную. Я тоже натягиваю штаны, а вот с майкой проблема: она погибла в неравном бою со страстью вервольфа и теперь свисает, обнажая грудь. Но, как оказывается, верховного тоже не устраивает мысль, что я буду бегать по его особняку в чем мать родила. Он приносит собственный пиджак и набрасывает мне на плечи. Ткань пахнет им, но выбирать не приходится.
– Мне нужна связь.
– Что? – он сдвигает брови.
– Мне нужна мобильная связь и интернет. Я пришла за этим. Искала тебя, а одна добрая женщина решила проводить меня сюда.
Кажется, не нужно знать вилимейский, чтобы понять, что Рамон в сердцах выругался. Эмоции никто не отменял.
– На острове только спутниковая связь, и она у меня.
– То есть здесь совсем нет сети? Почему?
– Ради безопасности.
– Боишься, что я стану передавать твои секреты Доминику? – доходит до меня.
– И это тоже.
Я вскакиваю.
– Это бред! Мне нужен телефон. Мне нужно созваниваться с психологом. С подругой. С доктором, в конце концов.
Это не просто бред, это кошмар! Темный век. Но мои аргументы не достигают цели.
– У тебя будет доктор и психолог, если пожелаешь. Я вернусь с лучшими специалистами, и подруге позвонишь в моем присутствии.
Спорить с Рамоном, все равно что лаять на слона, будучи чихуахуа!
– Спасибо, обойдусь.
– Венера, – он перехватывает меня за локоть, когда я собираюсь уйти.
– Оставь меня в покое, – цежу я.
Верховный прищуривается: не нравится, что я диктую условия. А я еще не начала. Копия их с Домиником договора есть на моем ноутбуке. Правда, пожаловаться на исполнение и неисполнение его пунктов я не могу. Я даже попросить еды и воды не могу. Судя по всему, никто из персонала не знает легорийского.
Предки, я застряла на острове без цивилизации!
Я легко нахожу обратный путь, но в конце коридора сталкиваюсь с Мишель. Волчица во мне утробно рычит, потому что и так ясно, куда направляется девчонка – в спальню к верховному. Она действительно девчонка, я бы дала ей не больше двадцати. Симпатичную мордашку, которую украшает большой пластырь, перекашивает от злости, когда она замечает меня.
– Ты! – шипит она рассерженной рыжей кошкой, но с дороги убирается. Видимо, не хочет второй рубец для симметрии.
– Я его уже удовлетворила, детка, – подмигиваю ей. – Так что тебе придется постараться, чтобы пробудить его младшего волка.
Мишель вспыхивает и бросается в спальню к Рамону. Жаловаться, не иначе.
– Она ужасная! – ловлю я волчьим слухом, но заставляю себя двигаться вперед.
Не обращая внимания ни на кого, кто попадается на моем пути, выхожу из особняка, спускаюсь по дорожке вниз, а рядом с коттеджем поворачиваю в другую сторону. Да, теперь это мой дом, по крайней мере, на несколько месяцев, но возвращаться туда сейчас совсем не хочется. Поэтому я бреду вниз, до самого пляжа и лижущего золотой берег лазурного океана. Здесь нет лежаков и зонтиков, как на картинках туристических буклетов, и я просто опускаюсь на теплый песок. Солнце уже палит, но я продолжаю кутаться в пиджак Рамона в поисках защиты.
Защиты от окружающей реальности.
А реальность что-то совсем безрадостная: я одна, на острове, где единственный говорящий на понятном мне языке человек – последний человек, с которым я хотела бы общаться, и это совершенно взаимно. Я снова во власти мужчины, которому безразлична. Я снова будто двигаюсь в темноте…
Вдох-выдох. Вдох-выдох, Венера.
Хочешь плакать, плачь. Хочешь – побей руками песок. Хочешь – поори на волны. Не сдерживайся. Делай все, чему тебя учили на терапии. Но ты должна собраться, иначе поедешь рассудком в первый день. А тебе нельзя. Тебе еще рожать и наслаждаться материнством!
Прижала ладонь к животу и почувствовала биение крохотного сердечка, что глухо вторило ритму моего.
– Прости, родной. Мама сегодня перенервничала и поругалась с папой. Но это ничего, что он нас не любит…
Вспомнив про утешение в объятиях Рамона, осеклась. Если раньше я была уверена, что ребенок нужен ему ради продолжения рода или просто из принципа, то это проявление нежности пошатнуло мою веру в его безразличие. По крайней мере, в отношении ребенка. От своего отца я не видела ни нежности, ни утешения, он не считал это мужской задачей. Бывший муж вообще признавал только язык силы. Из-за этого, как считала Хелен, мне нужен был ласковый и терпеливый партнер. С терпением у Рамона кажется было не очень, но вот насчет ласки… Его двойственность меня просто убивала!
Глава 7
Мой чуткий слух уловил шуршание листьев, а затем шаги по песку. Вскинулась и заметила идущего ко мне невысокого молодого мужчину в белом. Слугу. Человека. Подойдя ближе, он поклонился мне и неожиданно заговорил за легорийском:
– Пиретта Венера, добро пожаловать на остров Найя, что означает «радость». Меня зовут Альваро, верховный назначил меня вашим помощником.
Произношение у него было не таким чистым, как у Рамона или Мишель, со слишком явным акцентом, но я его понимала. Я его понимала! Действительно радость.
– Вы здесь, чтобы шпионить за мной? – уточняю я, но Альваро лишь открыто улыбается, обнажая белоснежные зубы.
– Если вы подразумеваете заботу о вашем благополучии, то да. Я здесь ради этого и еще немного для языковой практики.
Хитро!
Интересно, чем ему Мишель не угодила? Или с ней он не практикуется? Хотя какое мне дело до пассии Рамона, пусть он с ней разбирается, я только что пообещала своему малышу любовь и заботу. Вот и буду любить и заботиться!
– Что входит в обязанности моего помощника?
Если бы не обстоятельства моего нахождения на «радостном» острове и отсутствие интернета, мне бы понравилось. Да что там – весь день Альваро только и делал все, чтобы мне здесь понравилось. Для начала меня проводили в заботливые руки невысоких, но крепких массажисток, которые устроили мне настоящий СПА-рай, разминая мое тело и втирая в кожу и волосы разные масла. Неудивительно, что после всех этих процедур я снова вырубилась на пару часов, а когда проснулась, внизу меня ждал обед из множества мясных закусок, какого-то местного наваристого супа и свежих овощей. Альваро отказался есть, но присоединился ко мне за едой и все время пил ледяной чай из местных трав.
– Он здорово освежает. Когда круглый год живешь в тропиках, начинаешь ценить прохладу.
– На материке не так?
– Вилемия большая и разная. Я родился на севере страны, зимой там холодно.
– Думаю, не так холодно, как у меня на родине.
При упоминании Легории у мужчины зажглись глаза:
– Расскажи о ней. Я мечтаю там побывать.
Да, я почти сразу попросила, чтобы мы перешли на «ты»,
– Ты никогда не был в Легории? – приподнимаю бровь. – И так хорошо знаешь язык.
– У меня была практика, – уклончиво ответил Альваро.
– Если ты любишь холод, тебе понравится. С некоторых горных вершин даже летом не сходит снег, а солнечные дни в Крайтоне можно пересчитать по пальцам.
Я, конечно, утрировала, лето и солнце в Легории тоже бывали, и даже в море можно было купаться. Вервольфам и людям-моржам.
– Здесь океан очень теплый, – сообщил Альваро.
– Но у меня нет купальника.
Что меня искренне расстраивало.
– Я думаю, мы можем решить этот момент.
– Чужой я не надену, – предупредила поспешно, представив, как мой помощник одалживает одежду у Мишель.
– Такое я бы даже не предложил, – понимающе усмехнулся парень. – Солнце на острове настолько агрессивное, что местные стараются поменьше обнажать тело и купаются в специальных костюмах. Я попрошу до завтра сшить тебе такой.
– Ты будешь лучшим мужчиной на свете!
Жди, океан! Завтра я погружусь в твои волны.
Во второй половине дня Альваро устроил мне экскурсию по острову, правда, настоял, чтобы я надела принесенную им шляпу. Чтобы избежать солнечного удара. То, что я гораздо выносливее любой человеческой женщины, его как-то не волновало, поэтому я не стала отказываться. Что говорить, подобная забота была мне приятна, а еще я не знала, как на жару или палящее солнце может отреагировать малыш. Благодаря его отцу почитать об этом я тоже не могла!
Сначала мы обошли территорию возле коттеджей и особняка, Альваро рассказал, что этому поместью более двухста лет, и что его восстанавливали из руин после разрушительной силы урагана. Но это было в прошлом веке. Особняк и острова, помимо этого было еще два поменьше, принадлежали семье людей, но сорок лет назад их выставили на торги и «Радостный» с младшими братьями перешел в собственность отца верховного старейшины.
– А где его родные сейчас?
Как бы ни хотелось в этом признаваться, сам Рамон интересовал меня гораздо больше истории острова.
– Отец верховного погиб, а мать, насколько мне известно, живет в стае на материке.
– В стае Рамона?
Альваро замялся, кажется, впервые за наше общение.
– Нет. Верховные старейшины не принадлежат ни к одной стае.
Я даже остановилась, как раз возле той беседки, где мы с Рамоном спорили утром.
– Это как?
– Таковы правила, но подробностей я не знаю. Лучше спроси у самого верховного. Кстати, можем подняться на гору, там есть смотровая площадка, и посмотреть на закат.
Альваро старательно избегал взгляда и так быстро сменил тему, что только очень наивная волчица подумала бы, что ему действительно ничего неизвестно. Наивность я потеряла давно. Ясно же, что мой помощник сболтнул лишнего!
Но что значит – нет стаи? Ее нет только у изгоев, какой была я. Верховного старейшину вряд ли можно считать изгоем, его власть практически не ограничена. Тогда это загадка. Мой истинный – сплошная тайна, которую хочется разгадать. Даже после случившегося сегодня. Тем более после случившегося сегодня в его спальне. Я хотела знать, как он это делает. Как лишил меня свободы воли. Как, даже не прикасаясь, превратил меня в стонущее, изнывающее от желания животное? Он же как-то это сделал, и мне надо знать, что и как, чтобы в следующий раз подготовиться. Противостоять этому притяжению.
До вершины горы мы добрались на джипе, и вид сверху оказался не просто великолепным, а каким-то сказочным. Теперь я смогла рассмотреть два других острова, поменьше того, на котором мы находились, но они были такими же зелеными с белыми штрихами естественных пляжей и отвесными скалами. В общем-то, острова и океан – единственное, на что здесь можно было смотреть: повсюду, куда хватало взгляда, простиралась бесконечная водная гладь.
– Сколько отсюда до ближайшей земли? – спросила у Альваро.
– Три часа на самолете.
Ничего себе!
– Далеко забрался, – пробормотала я.
– Что? Я тебя не расслышал.
– Хотела спросить: надолго ли улетит верховный?
– Этого я не знаю. Никто не знает. Спроси у него…
– Сама, – закончила за него. Прошлое мое «спроси» закончилось совершенно не так, как я планировала, так что останусь в счастливом неведении. Если, конечно, их верховное койотище не соизволит меня навестить. – Хорошо, я поняла. Что будем делать дальше?
Дальше был ужин, после которого Альваро оставил меня одну, пообещав завтра вернуться с альтернативой купальника, а я, чтобы не идти в дом, сбросила белье на прогретые солнцем доски и погрузилась в маленький бассейн с теплой водой. Он оказался не таким уж маленьким: я смогла даже сделать несколько гребков до противоположного края бортика. Вода мягко обволакивала тело, и я перевернулась на спину, расслабилась, позволяя ей себя укачивать.
Только выходя из бассейна, я почувствовала чей-то взгляд, откровенно скользящий по обнаженной коже. Сейчас мне не нужно было даже угадывать его владельца, но я все равно вскинула голову. Рамон стоял возле беседки, сложив руки на груди и рассматривая меня. Из окон особняка мой «дворик» было не видно, а вот из беседки вполне – об этом я не подумала. Но и прятаться теперь не собиралась: своего тела и своей наготы я не стеснялась. Поймала горячий мужской взгляд, просто потянулась, демонстрируя себя во всей красе. Даже сейчас скажешь, что я тебя провоцирую?
И направилась в дом.
Правда, ночью я поняла, что вервольфы тоже восприимчивы к сменам часовых поясов, потому что я проснулась в три и уснуть уже не смогла. Ворочалась с боку на бок, пока не бросила это дело. В итоге перебралась в гамак на веранде и смотрела на южные звезды, пока небо не начало светлеть. Рассвет наступил очень быстро, и в воздух поднялся самолет, на котором я сюда прилетела: Рамон покинул остров. О том, что я чувствую по этому поводу, я старалась не думать. Не облегчение точно, скорее, злость на то, что он прислал помощника, а сам даже не захотел нормально поговорить. Но эту мысль я гнала прочь, тем более что Альваро, как и обещал, принес мне местный купальный костюм.
Он напоминал обтягивающий комбинезон цвета карамели, прикрывал все, что можно прикрыть. Покрутившись перед зеркалом, я решила, что в нем можно не только плавать, в нем можно гулять по улице. Особенно в жару. Пока мы спускались на пляж, Альваро рассказывал мне технику безопасности.
– Наш остров окружает риф, так что волны здесь небольшие и нет акул.
– Последнее меня особенно радует, – рассмеялась я.
– Но я все равно прошу тебя далеко не заплывать. Течения здесь бывают коварными и могут отнести далеко от берега.
– Не переживай! Я не экстремалка.
Оставив моего помощника, я с радостным визгом, достойным беззаботной трехлетки, вбежала в океан. Легко преодолела пенные барашки у берега и нырнула в соленую водичку.
Океан был теплым. Океан был ласковым. Он встретил меня приветливо, обнимая, качая на волнах. Я ныряла, гребла, отдыхала – и снова погружалась в воду. Не знаю, сколько времени прошло, но до меня донеслось:
– …ты сделал это специально! Знаешь, что я люблю плавать в это время!
Обернувшись к берегу, я заметила возле Альваро Мишель.
Девушка была в таком же, как у меня, только в голубом костюме и в белой широкополой шляпе, прикрывающей лицо. Очевидно, чтобы защитить себя от появления веснушек: с такой светлой кожей при таком солнце это неизбежно.
– Не вижу проблемы, Мишель, – Альваро был самой невозмутимостью. – Пляж большой.
– Он мой!
– Пляж и остров принадлежат верховному старейшине.
– Который тоже мой!
Ничего себе заявление! Я решила перестать делать вид, что у меня нет волчьего слуха и вышла не берег.
– А Рамон в курсе, что он твой?
Рыжая стояла спиной, поэтому даже подпрыгнула от моего вопроса, резко обернулась, махнув тугой косой. Покраснела так, что уже существующие веснушки стали ярче.
– Я единственная женщина, которую он привез в свой дом и поселил здесь, – Мишель вздернула подбородок и расправила плечи, пытаясь выглядеть выше и сильнее на моем фоне. Ну точно раздувшаяся от страха и злости кошка! С выше у нее получилось – у меня небольшой рост, а вот в объемах в нужных местах она мне явно проигрывала. Там, где комбинезон должен обтягивать, на рыжей он просто висел.
Я демонстративно отжала волосы и перекинула их за спину.
– Это ты сейчас так изящно меня мужиком назвала? Как видишь, он меня тоже привез к себе на тайный остров.
– Это ненадолго.
– Уверена?
Уверенности у Мишель не было: это читалось по ее растерянному, злому виду.
– Ты волчица.
– И?
– Рамон не любит волчиц.
Я усмехаюсь:
– Меня, как видишь, полюбил.
– Тогда почему не поселил в своих комнатах?
Туше, рыжая! А ты не такая глупая.
– Возможно, чтобы мы не залюбили друг друга до смерти. Истинные пары не могут устоять перед притяжением в первые месяцы знакомства.
– Истинные – что? – Мишель буквально уронила нижнюю челюсть, а потом рассмеялась. В отличие от истеричных ноток, когда она отчитывала Альваро, к моей досаде, смех у нее оказался красивым. Он будто преобразил ее, что мне совсем не понравилось. – У Рамона не может быть истинной.
– Почему?
– Из-за его крови. Так что особо ни на что не надейся.
Что не так с его кровью?
– Он вервольф, что не так с его кровью?
Она повернулась к молчавшему Альваро и процедила:
– Я приду завтра. В то же время. Надеюсь, мы друг друга поняли.
– Я все еще здесь, – напомнила я.
– Ненадолго, – хмыкнула рыжая и потопала к единственной лестнице, ведущей наверх.
Честно, очень хотелось догнать ее и устроить допрос с пристрастием, потому что Мишель явно знала о Рамоне больше остальных, и в отличие от него, язык у нее был без костей. Но вряд ли верховный обрадуется, вернувшись на остров и узнав, что я пытала его… Кто она вообще? Подруга? Любовница? К тому же, что-то мне подсказывало, что пытать Мишель мне просто не позволят. Альваро или еще с десяток охранников.
Поэтому этот порыв я тщательно подавила. Единственный, кого стоило в этой ситуации пытать – верховный старейшина, который бросил на острове и меня, и Мишель, не объяснив правила игры.
Что ж, вернется это койотище, я все у него выпытаю, потому что если произошедшее в люксе Кингтона еще можно было объяснить простым притяжением, то секс-помешательство в его комнате явно было на двоих и для двоих.
– Прошу прощения за все это, – извинился Альваро, подавая мне полотенце. – Мишель действительно спускается сюда в это время, но я не подумал, что это вызовет такую реакцию.
Я тоже проблемы рыжей не поняла. Пляж тут не особо длинный, но вряд ли мы мешали бы друг другу.
– Это единственный пляж?
– Ближайший. Есть еще гавань с южной стороны, но туда нужно добираться на джипе. Если хочешь, отправимся туда завтра.
Чтобы показать Мишель, что я убежала, поджав хвост? Точно нет!
– Мне нравится здесь.
Кажется, Альваро тяжело вздохнул, но сейчас на его потуги сгладить углы мне было наплевать. Моя волчица была со мной солидарна. Это моя территория, чтобы там не говорила рыжая. Поэтому пасовать я не собираюсь.
На следующий день я спустилась к океану в то же время и наплавалась от души. Мишель тоже приходила, мелькнула ярким голубым пятном комбинезона. Ее яростный взгляд я почувствовала кожей, но ждать меня на берегу она не стала, просто развернулась и взлетела по лестнице. Мне от этого стало только смешно: как-то по-детски это все выглядело – не буду плавать с тобой в одном океане! Но настроение оставалось замечательным на протяжение всего дня. Особенно когда я уговорила Альваро учить меня вилемейскому. На самом деле, его даже особо уговаривать не пришлось – стоило только попросить и пообещать, что буду помогать в работе с его акцентом.
Эти два дня прошли на удивление приятно, не считая купания в океане, мне делали массаж, я объедалась фруктами и полежала в джакузи, научилась пользоваться акустической системой и начала книгу, которую нашла на полке в моей комнате. Классический роман про кругосветное плавание. Удивительно, но мне зашло настолько, что я вместе с ней уснула, забыв выключить верхний свет, а проснулась от странного прикосновения к ноге и к лицу одновременно.
Теплого, но какого-то скользкого. Вынырнув из дремоты, я раскрыла глаза, и в моем горле буквально застрял пронзительный крик.
В моей постели копошились полосатые тропические змеи.
Не просто в постели, по мне.
Змеи! Мамочки!
Я все-таки дернулась, и одна из потревоженных червякоподобных раскрыла пасть и зашипела, обнажив тонкие, как иглы, клыки. Теперь я не то что как двигаться, я забыла как дышать. Закрыла глаза, мысленно взмолилась предкам: пусть это будет просто кошмар, ничего больше! Но когда их снова открыла, змеи оказались на месте.
Сколько их?
Раз, два, три… Четыре! Всего лишь четыре небольшие змейки. Безобидные змейки. Безобидные ли?
Я не знала. Я вообще не разбираюсь в этих ползучих! Знаю только, что бегая по лесу волчицей на маленьких черных лучше не наступать, еще смотрела фильм, где большая полосатая анаконда задушила здоровенного мужчину. Мои ночные гости не были похожи ни на тех, ни на других. Они были яркими, желто-красными с тонкими шоколадными кольцами и уродливыми головами. Они могли быть как безобидными, так и ядовитыми. Ядовитыми даже для меня! У вервольфов великолепная регенерация, не спорю, но яды мы переносим плохо. Очень плохо. И если меня еще смогут откачать, то малыш… Он может не выжить!
Я снова зажмурилась и заплакала. Тихо, потому что змеи передумали куда-либо ползти и укладывались спать прямо на мне. Нет! Как бы я хотела, чтобы они просто исчезли. Расползлись по темным углам, а я бы просто соскользнула с кровати, и все. Но они решили дремать на мне, как на теплом камне.
Тварь! Какая же она тварь!
Я даже не сомневалась в том, кто это сделал и зачем. Пляж я ей не уступила, и Мишель решила от меня избавиться. Напугать или реально избавиться: зависело от наличия или отсутствия яда на острых змеиных клыках. От этого зависела жизнь моего малыша.
Как ей это удалось? Не просто притащить змей в мой домик. Самый безопасный на свете! (c) Рамон Перес. Как я ничего не услышала? Не почувствовала?
Кажется, я превратилась в сплошной сгусток ужаса. Ужаса и злости. Последняя придавала мне хоть немного сил. И я решилась. Решилась выползти из этого жуткого гнезда. Если сделаю это медленно, то возможно справлюсь. Я просто не смогу лежать так до утра и ждать, когда придет Альваро и найдет мой хладный труп! А если что-то пойдет не так, обернусь волчицей. Тогда у меня будет преимущество! Быстрее реакция, звериные инстинкты.
Я шмыгнула носом и двинулась к краю кровати. Потихоньку. Примеряясь к каждому движению. Будто шла по заминированному полю! Я почти выползла из-под трех, осталась последняя, расположившаяся прямо на моих волосах. Очевидно, ей они понравились, а может ей пришелся по вкусу запах кокосового масла, потому что на все мои попытки сдвинуться, она отзывалась копошением и отказом уползать прочь. Тогда я решилась сделать все резко. Рванула…
И наткнулась на пятую.
Еще одна, на этот раз черно-желтая приподнялась на хвосте, вскинула свою уродливую башку возле моих ног. Раскрыла широкую пасть и метнулась вперед.
Время для меня будто остановилось, замерло. Я даже не успевала инстинктивно прикрыться, смотрела, как атакует это чудовище. Ударившая о стену дверь сбила все ее намерения, как и метнувшийся к моей постели Рамон. Он голыми руками схватил змею у основания головы и отшвырнул в угол, а меня подхватил в свои объятия.
Не помню, как мы оказались на втором уровне: слезы застилали мне глаза. Стоило мне почувствовать сильные руки истинного, я разрыдалась от облегчения, цепляясь за его плечи. Но он опустился вместе со мной на диван и принялся ощупывать и осматривать меня.
– Венера. Венера! Она успела тебя укусить? Где болит?
В его голосе было столько несвойственного ему беспокойства, что я отказалась от первого порыва огрызнуться или изобразить раненую.
– Не успела. Но они все еще там!
– Я сейчас проверю.
– Нет, не уходи!
Я ухватилась за талию Рамона, как утопающий за спасательный круг. Из-за этого мужчины это все! Но отпускать его я не намерена, он сейчас был моей защитой. Моей и малыша.
– Больше не вздумай оставлять меня одну, – зарычала угрожающе. – На проклятом острове, где меня хотят убить.
Даже сквозь слезы я заметила, как исказились черты лица вервольфа. Я едва подавила желание отшатнуться, настолько злым он сейчас выглядел, но потом смахнула это ощущение – злость Рамона сейчас была направлена не на меня.
– Не оставлю, – прозвучало неожиданно. Еще более неожиданным стало то, что он опустился на диван и снова привлек меня к себе. Это было похоже на то, как Рамон укачивал меня после того раза в его комнате, и не было похоже ни на что. Прикосновение к волосам было таким приятным, поглаживания такими умиротворяющими, что хотелось ластиться. – Тот, кто это сделал будет наказан.
– Начни со свой подружки, – вздохнула я.
– Подружки? – гладить меня перестали.
– Мишель. Или у тебя их много?
– Это не Мишель.
Мне резко перехотелось обниматься и все такое. Я вскинула голову и посмотрела в глаза верховному. В них всполохами таяли оранжевые искры, а еще горела непробиваемая уверенность в собственных словах. Я бы еще и отодвинулась, но меня не пустили.
– Это Мишель, – повторила я. Спокойно, насколько вообще можно быть спокойной, когда тебя всю трясет от пережитого стресса. – Я отобрала у нее пляж.
– Пляж?
– Очевидно, еще и место под солнцем. И эту часть океана.
Кажется, я переоценила свою способность оставаться спокойной в любой ситуации. Несколько лет личным ассистентом проработала, даже общалась с пассиями Доминика, до его встречи с Чарли, но с настоящими змеями дело имела впервые. Поэтому мой сарказм про океан получился не таким тонким, а голос поднялся на пару октав.
Пришлось делать вдох-выдох и вцепиться в рубашку верховного.
– Это повод убивать тебя?
На очередном выдохе я поперхнулась.
О-оговорочка!
– Значит, эти змеи были ядовитыми?
Видно было, что Рамон не желает развивать змеиную тему, но ответил он все-таки честно:
– Только одна. Похожая на осу.
Я бы грохнулась в обморок! Точно грохнулась бы, не лежи я удобно на верховном. Падать ниже просто некуда, причем буквально. Черно-желтая – это та, которая чуть меня не укусила. Не появись Рамон так скоро, даже думать не хочу, что могло произойти. Уже и так передумала сотни ужастиков, когда лежала в змеином гнезде.
Видимо, я начинаю снова дрожать, потому что объятия Рамона становятся крепче, он кладет ладонь мне на затылок и накрывает мои губы своими. Поцелуй получается неожиданным, он словно высекает из меня искру, вмиг разжигая в моей крови пламя желания. Неожиданным, а еще настолько властным, что уже не получается думать о чем-то кроме самого поцелуя. Именно этой своей властностью и уверенностью он меня успокаивает. Когда он все-таки прерывает поцелуй, дрожу я уже не от страха.
– Теперь можешь сделать из нее сумку и носить как трофей, – говорит он, поглаживая мою щеку. Не знаю, что выдергивает меня из предстрастного состояния: этот знакомый и интимный жест, или же напоминания о змеях и той, кого нужно за них благодарить.
Читать бесплатно другие книги:
