Это по-настоящему Уатт Эрин

– Да, устроим вечеринку. Йу-ху! – Я неубедительно изображаю энтузиазм. – Только не отходи от меня далеко. На этих сборищах порой творится полное безумие.

Она слегка отстраняется и впервые за вечер смотрит на меня ясным взглядом:

– Это именно то, что нужно.

Люк, как собака, чует, что сегодня все позволено, потому что люди начинают раздеваться еще до того, как я успеваю запереть входную дверь.

– Все должны быть совершеннолетними! – напоминаю я, но он уже мчится к бассейну. Эх, нужно было включить подогрев, чтобы у него яйца сварились, когда он туда прыгнет.

– Ну, скажи Таю, пусть у всех проверяет документы. – Люк стряхивает мою руку. – Я тебе не коп.

Конечно, ты не коп. Ты обычный дебил.

Я веду Вонн в кухню и сажаю на кухонный островок, чтобы она могла прислониться к шкафчикам. Достав из холодильника бутылку минеральной воды, открываю, протягиваю ей в руки и говорю:

– Пей вот это. Я отойду на минутку поговорить с Таем, хорошо?

– Хорошо.

Она болтает ногами, и настроение у нее пока еще приподнятое. И это замечательно. Но я боюсь, что в какой-то момент все чувства, которые сейчас приглушены благодаря алкоголю, быстро вернутся. Я пробовал решать проблемы с помощью выпивки и знаю – это никогда не помогает. Ей тоже придется испытать это на собственной шкуре.

Но сейчас мне нужно проверить, как дела у Тая и не нужна ли ему помощь.

– Сейчас вернусь.

Она тычет меня в бедро носком ноги в золотистой босоножке:

– Иди. Делай свои дела. Со мной все будет нормально.

Не хочется оставлять ее одну. Я кладу руки ей на бедра и наклоняюсь к ее лицу:

– Я о тебе позабочусь.

– Сегодня? – Она смотрит на меня с любопытством.

– Для начала.

И я поддаюсь соблазну, с которым сражался весь вечер, – целую ее в макушку.

– Для начала, – повторяю я, касаясь ее влажной от пота кожи.

Тай в прихожей говорит по телефону.

– Вызываешь подкрепление?

– Ага.

– Извини.

Он удивленно смотрит на меня. Обычно я не извиняюсь, если ему приходится работать сверхурочно.

– Ничего, это же моя работа, – непринужденно отвечает он.

– Да, но все равно извини. Иногда у тебя та еще работенка.

Он смеется:

– Зато хорошо платят. Да и чувак, на которого я работаю, в целом нормальный парень.

От этих слов мне хочется запеть, но поскольку у меня все-таки еще осталось немного гордости, я просто широко улыбаюсь.

– Если понадоблюсь, я буду с Вонн.

– Позаботься о ней. С остальными я разберусь.

– Спасибо, дружище.

– Без проблем.

Вернувшись на кухню, я вижу, что Вонн весело болтает с Пакстоном Хейзом, актером из популярного сериала про вампиров. Так-так. Пакстону придется поискать добычу где-то в другом месте. Вонн занята. Не знаю, как это случилось, но в какой-то момент из девушки, с присутствием которой я был вынужден мириться, Вонн превратилась в девушку, которую я мечтаю оставить в своей жизни.

– Пакс, ты когда приехал? – Я протискиваюсь между ним и Вонн под предлогом того, чтобы пожать ему руку.

– Пришел в клуб, когда вы оттуда выходили, ну вот и решил составить компанию.

– Не вопрос! – Я радушно похлопываю его по спине. – Что тебе налить? Кажется, тебе бы это не помешало. – Я увожу его от Вонн в гостиную, к бару.

Он с любопытством смотрит на меня:

– Не отказался бы от виски с колой.

– Сейчас будет.

За баром хозяйничает кто-то незнакомый.

– Эй, дружище, тут Пакстону нужно выпить. Поможешь ему?

Тот кивает, и я возвращаюсь на кухню, но обнаруживаю, что Вонн там уже нет. Минут пятнадцать пытаюсь ее разыскать, потом, наконец, обращаюсь за помощью к Таю.

– Она пошла в туалет, – сообщает он, но потом хмурится, – хотя это было десять минут назад.

– О черт. Может, где-нибудь уснула.

Я поднимаюсь наверх, прыгая через две ступеньки, и заглядываю в гостевые комнаты. Две из них заняты, но Вонн там нет. Я не обращаю внимания на парочки на кроватях и возвращаюсь обратно в гостиную.

По дороге в свою спальню я прохожу мимо Люка – он целуется с какой-то брюнеткой в голубой майке и золотистых босоножках.

Я отхожу на два шага назад. Мне же просто показалось, правда? Потому что не может такого быть, что он целуется с…

– Вонн? – окликаю я.

ОН

StarStalkerz.com

Случайный кадр: Венис-Бич. Поп-музыкант Ники Новак и его девушка Элизабет Симмс прогуливаются, держась за руки. Так мило!

Случайный кадр: Лос-Анджелес. Окли Форд с компанией после вечеринки в «Зэ Хед» отправляются к нему домой на афтерпати. А ведь все знают, что творится на вечеринках у Окли Форда…

Мое сердце колотится как бешеное, и я вижу, как темноволосая девушка отрывается от Люка и, прищурившись, смотрит поверх его руки.

– Ок? – неразборчиво выговаривает она.

Я смотрю на ее опухшие губы, и мне хочется ударить кулаком в стену. Или Люку в челюсть. Или самому себе в челюсть, потому что я – жалкий идиот, который думал, что… Что? Что я ей нравлюсь? Что она когда-нибудь будет воспринимать общение со мной как-то иначе, чем просто работу за деньги?

От боли я чуть не задыхаюсь.

– Какого черта тут происходит?

Люк пьяно ухмыляется:

– Дружище, я просто шел отлить, и тут она на меня набросилась.

Вонн в растерянности переводит взгляд с Люка на меня и обратно. Затем что-то происходит, хотя я не до конца понимаю, что. Она закрывает лицо рукой, поворачивается и начинает возиться с ручкой двери в ванную. Когда ей наконец удается ее открыть, она заскакивает внутрь.

Мы с Люком смотрим друг на друга. Слышно, как в ванной ее выворачивает наизнанку.

– Она целиком твоя. – Люк машет в сторону ванной.

Мой гнев превращается в ярость, чистую и незамутненную. Я хватаю его за воротник, прижимаю к стене и рычу:

– Это моя девушка! Какого хрена ты приставал к моей девушке?!

В его глазах появляется ужас, от которого опьянение быстро проходит:

– Я… я…

– Что? – Люк издает странный звук, и я понимаю, что он не может ответить, – я слишком сильно сжал его горло, поэтому слегка ослабляю хватку.

– Я думал…

– Что ты думал?

– Что все показуха, – бормочет он. – Как с Пятницей.

– Это не так, – огрызаюсь я.

– Да ладно, Ок, мне-то ты можешь сказать. Не верю, что ты влюбился в обычную девчонку. Тебе нравятся супермодели, блондинки с большими сиськами и… – Он вскрикивает от боли, потому что я снова пережимаю его горло.

– Ты ничего обо мне не знаешь!

Я в таком бешенстве, что у меня начинают подкашиваться ноги. Но я должен позволить ярости излиться, иначе вернутся боль и ревность. Я не хочу думать о том, как она к нему прижималась. Просто не могу.

– Ну, прости, хорошо? – хрипит он. – Она сказала, что ей грустно и хочется развеселиться. Ну я и подумал…

С каждым словом я чувствую все большее отвращение. То есть он просто решил воспользоваться случаем, увидев, что Вонн пьяна и не слишком хорошо соображает? Я, конечно, всегда знал, что Люк мерзавец, но даже не подозревал, насколько.

– Ты ошибся.

– Я не знал, что у вас все по-настоящему. Но теперь знаю и это больше не повторится, честное слово.

– Ясное дело, не повторится! Только попробуй подойти к ней ближе чем на метр! Попробуй даже на нее посмотреть, и я тебя так отделаю, что…

– Ок, – раздается чей-то громоподобный голос, и мускулистые руки оттаскивают меня от Люка.

Человек, которого я однажды посчитал своим другом, сгибается пополам, держась рукой за горло, и смотрит на меня так, будто я с ума сошел. Может, так и есть. Я не могу выбросить из головы картинку, как он целует Вонн. Обнимает ее за талию. Прижимается к ней…

– Все нормально, братишка? – вполголоса спрашивает Тайрис.

Я из последних сил киваю и бросаю сквозь зубы:

– Вышвырни его из моего дома.

Дважды Тайриса просить не надо, и он уже тащит Люка по лестнице. Тот сопротивляется, кричит, будто не знал, что все по-настоящему, что ему жаль, что он искупит свою вину, но я даже не смотрю в его сторону.

С меня хватит. Завтра же утром я позвоню Джиму и скажу, что мне нужен новый басист. И плевать, как он это провернет, у него просто нет выбора.

Тут я понимаю, что в ванной все стихло, и осторожно стучу в дверь, в глубине души не желая, чтобы Вонн отзывалась и открывала мне.

– Ок, – доносится ее голос, и из-за двери показывается мертвенно-бледное лицо с красными глазами. – Мне плохо.

Страдание и неловкость в ее голосе заставляют меня смягчиться. Ей так хреново, что она еле стоит на ногах, и я немедленно бросаюсь к ней, чтобы подхватить. Черт побери, мне так хочется наорать на нее за произошедшее с Люком, спросить, о чем она вообще думала. Но я вижу, что сейчас Вонн не в том состоянии, чтобы разговаривать.

– Комната кружится, – шепотом сообщает она.

У меня замирает сердце.

– Знаю, – угрюмо говорю я. – Пойдем, я уложу тебя.

Она делает шаг и сразу же чуть не падает. Я вздыхаю, подхватываю ее на руки и несу в спальню.

Вонн утыкается лицом мне в шею и стонет:

– Ок, голова так болит…

– Знаю, солнышко. Все в порядке. Я принесу тебе таблетки.

Я аккуратно укладываю ее в кровать, а потом бегу в ванную, хватаю две таблетки обезболивающего и стакан воды и заставляю ее проглотить таблетки, и она безропотно повинуется, а потом с трудом садится на кровати и обнимает подушку.

– Все кружится, – стонет она.

– Просто закрой глаза и постарайся уснуть.

Я пытаюсь заставить ее лечь под одеяло, но ничего не выходит, так что я просто беру одеяло и накидываю на нее. И она немедленно засыпает.

Я целую минуту стою возле кровати и смотрю на нее. Она свернулась, лежа на боку, глаза закрыты. Мне хочется лечь рядом, обнять ее, прижать к себе, погладить по голове и сказать, что я не сержусь за то, что она целовалась с Люком.

Но я сержусь. Очень сержусь.

Я вздыхаю, поворачиваюсь к двери и выключаю свет. Комната погружается в темноту, а я в последний раз смотрю на девушку, спящую в моей кровати, и иду помогать своим телохранителям выгонять из дома толпу незнакомых людей.

______

Последние гости выметаются только в четыре. Я вваливаюсь в спальню и вижу, что Вонн завернулась в одеяло как буррито. Я очень устал, поэтому укрываюсь краешком одеяла, который мне удается отвоевать, и моментально проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь я полностью укрытым, когда в окно льется уже вечерний свет, и вижу, что на другой половине кровати никого нет.

Тут же вскакиваю, бегу вниз и, уперев руки в бедра, внимательно изучаю идеальный порядок в гостиной. Большой Ди, наверное, вызвал уборщиков. А я все проспал – включая тот момент, когда Вонн уехала.

– Большой Ди, – зову я.

– Я на кухне.

Он сидит за кухонным столом, попивая минералку, и решает кроссворд.

– А где Вонн?

– Дома, наверное.

– Когда она ушла?

Он смотрит на часы:

– Часа четыре назад. Попросила Дэниела, который был с нами в день поедания мороженого, ее отвезти. – Он подвигает ко мне один из рабочих телефонов: – У тебя тонна сообщений от всех, начиная с Джима. Велено позвонить, как только проснешься.

Четыре часа – это довольно долго. Интересно, чем она сейчас занимается?

– Что-нибудь плохое в прессе, о чем мне нужно знать?

– Не-а. В Оквилле все спокойно. – Большой Ди улыбается собственной шутке.

– Хорошо, – ворчу я. Достаю бутылку энергетика, но снова разворачиваюсь к Большому Ди: – Кстати, доброе утро. Спасибо, что выручил.

Он откладывает в сторону свой кроссворд и одобрительно смотрит на меня:

– Тай говорил, что ты изменился. Но я бы не поверил, если бы сам не увидел.

Я сдерживаюсь, чтобы не смутиться, как пятилетка, которого поймали за кражей печенья.

– Это ты пытаешься мне намекнуть, что до сегодняшнего дня я был полным уродом?

– Не-а. Просто в твоей жизни так ярко сияло солнце, что иногда оно тебя ослепляло.

– То есть я все-таки был уродом. – Я закрываю плечом дверь холодильника.

Большой Ди смеется:

– Да все мы уроды время от времени. Позвони Джиму, пока он с ума не сошел.

Я беру энергетик, телефон и банан, сажусь со всем этим за рабочий стол и звоню Джиму.

– Как дела в студии? Когда ты мне пришлешь что-нибудь новое? – говорит он.

– Но я же вроде при… – И тут вспоминаю, что ничего ему не посылал. Первую запись я послал Вонн. Она десять минут меня мурыжила, а потом сказала, что это было неплохо. «Неплохо»! У нее слишком бедный словарный запас. Надо над ним поработать.

Она должна выучить такие слова, как «круто», «потрясающе» и «обалденно». И все они должны относиться ко мне. Начнем занятия в самое ближайшее время, но только после того, как она объяснит, какого черта целовалась с Люком. Правда, пока я всех разгонял, в голову пришла мысль, что она, возможно, приняла Люка за меня. Мы примерно одного роста. Похожий цвет волос. А она плохо соображала, вот и перепутала.

Но как только Вонн поняла, что целуется с этим уродом, ее немедленно вырвало. Ну а что, вполне здоровая реакция.

– Ты мне ничего не посылал. А если и посылал, то я не получил. Пошли еще раз.

– Нет.

– В смысле?

– Нет, я не буду тебе ничего посылать, пока мы с Кингом не закончим альбом. Или хотя бы половину.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь слушал мои новые песни. Посторонняя критика может сбить меня с толку. Единственные люди, чье мнение меня волнует, – это Кинг и Вонн. Надо позвать ее сегодня в студию, чтобы она послушала меня живьем. Думаю, вряд ли она сможет сказать мне в лицо, что моя песня – это «неплохо».

– Ты же всегда присылаешь мне новую музыку, – говорит Джим. – Я твой менеджер. Ты присылаешь мне песни, я тебе говорю, подходят ли они, а потом мы с тобой зарабатываем столько денег, что арабские шейхи берут у нас взаймы.

– Все так и будет, – говорю я, но только потому, что хочу скорее с ним закончить и позвонить Вонн. – Но попозже. Когда буду готов. Мне пора, Джим. Если что-то понадобится, пиши.

Я имею в виду, звонить не стоит, потому что я все равно не отвечу.

Потом набираю Клаудию – не хочу ни на что отвлекаться в студии. Я собираюсь записать несколько потрясающих треков, пока Кингу еще не наскучило со мной работать. И не хочу разбираться с Клаудией и ее интригами. Кроме того, мы с Вонн уже вполне самостоятельные.

– Привет, это Ок.

– Очень рада, что ты позвонил! У меня есть предложения по интервью – GQ, People, USA TODAY. Слухи о том, что ты сотрудничаешь с Кингом, одновременно со слухами об отношениях создали волну положительного интереса. Какое издание тебе больше нравится? Думаю, вам стоит пойти вместе с Вонн, ее присутствие точно заметят. Может, вас даже стоит вместе сфотографировать. Она может сидеть на стуле, а ты – на полу, обнимая ее одной рукой. Это мило, но не слишком провокационно. Только имей в виду, она не должна отвечать ни на какие вопросы.

Я дожевываю банан под трескотню Клаудии. Пока она рассуждает, что мы наденем на этот предполагаемый фотосет, иду в спальню в поисках своего личного телефона, чтобы позвонить Вонн, и обнаруживаю его на ночном столике.

Нужно сходить в душ, прежде чем ехать к Кингу в студию. Погодите, а во сколько мы вообще встречаемся? Я просматриваю сообщения – утром он написал, что свободен с двух. Посылаю ему смайлик с поднятым вверх большим пальцем и нахожу в списке контактов Вонн.

– Я сейчас не могу, Клаудиа. Работаю. Может, потом.

– А как насчет Вонн?

– Я разберусь.

И я вешаю трубку, пока она не начала мне рассказывать, как неправильно я поступаю. Как-то слышал, что звезды моего уровня окружены людьми, которые во всем с ними соглашаются. Но в таком случае что я делаю не так?

Я бросаю рабочий телефон на кровать и звоню Вонн.

– Привет, – говорит она неуверенным голосом. Ей явно стыдно за случившееся прошлой ночью – за то, как она перепутала нас с Люком, и все остальное.

– Как себя чувствуешь?

– Хочется сдохнуть.

Я подавляю смешок:

– Не надо было тебе уезжать. Большой Ди знает отличные лекарства от похмелья.

– Он говорил мне, что нужно опохмелиться, но меня затошнило при одной только мысли об этом.

– Ты еще в постели?

– Нет. Я даже смогла спуститься вниз в гостиную и теперь делаю вид, что нормально себя чувствую.

– Нормальность сильно переоценивают, солнышко. Если пришлю за тобой машину, ты приедешь в студию?

Я слышу на том конце тяжелый вздох.

– Это Клаудиа велела?

Банан, который я только что съел, беспокойно шевелится в желудке. Я думал, мы уже это преодолели. Но, похоже, Вонн все еще волнуют пожелания Клаудии и вопросы моего имиджа. Это меня задевает.

Я уже было собираюсь ей сказать, что Клаудиа ни при чем, что я сам прошу, но тут же начинаю чувствовать неуверенность. Если скажу ей правду и она откажется, я очень расстроюсь. Мне безумно хочется ее увидеть. Хочется, чтобы она послушала мою игру. Я хочу, чтобы она целовалась со мной, Окли Фордом, не на камеры, не из-за алкоголя, не почему-то еще, а просто так.

– Да. Клаудиа.

Это не совсем ложь. Вернее, совсем небольшая. Просто крошечная.

– А можно через час? Я еще не была в душе и воняю так, будто на меня вылили упаковку пива.

– Без проблем. Но машину я отправлю сейчас – по таким пробкам через час она как раз доедет.

– Ладно, тогда скоро увидимся, Ок.

Ну что ж, по крайней мере, она все еще называет меня Ок. Хоть что-то.

______

Когда ты чувствуешь вдохновение, все происходит очень быстро. В ожидании приезда Вонн я успеваю набросать несколько четверостиший, какую-то часть текста вымарываю, а оставшееся собираю в подобие песни и отдаю Кингу. Пока он читает, я пробую несколько разных мелодий на синтезаторе.

– Да, мне нравится. – Кинг напевает несколько нот. – Может, быстрее вот тут, в проигрыше? Вот так… – Он бросает блокнот на пульт и наигрывает.

Я пою первый куплет на его мелодию. Идеально. Работа с Кингом полностью соответствует моим ожиданиям. Мне с ним комфортно, даже когда он задает неожиданные вопросы вроде того, когда в последний раз меня тронула какая-нибудь песня. Он рассказывает истории из собственной жизни, о своих неудачах, и эта смелость подстегивает мою собственную. Кинг одновременно и продюсер, и психолог, и все это в одной гениальной оболочке.

Мой телефон попискивает, и я жестом прошу Кинга подождать минуту.

Я приехала.

В моей голове крутятся разные слова, и вверху списка стоят «ура», «наконец-то» и «слава богу».

– Вонн приехала, – сообщаю я Кингу. – Ничего, если мы на пять минут прервемся?

– Ничего. Выйду на задний двор и буду делать вид, что бросаю курить.

Мы даем друг другу пять, и я иду встречать Вонн.

– Ты все-таки приехала, – говорю я.

Она немного бледнее обычного, но все такая же красивая. Мне начинает нравиться, что эта девчонка не пользуется косметикой. Она вся такая естественная и искренняя, и это невероятно круто. Я тащу ее за собой внутрь, едва удерживаясь от желания сразу поцеловать.

В студии ее ждут бутылка воды и плед, который мне отдала одна из ассистенток. Здесь прохладно – это необходимо из-за инструментов и аппаратуры, – и я беспокоюсь, что Вонн, которая всегда легко одета, замерзнет.

– Снаружи не было фотографов, – говорит она.

Я открываю перед ней дверь и провожу к креслу, которое заранее для нее приготовил.

– Да, к слову. На самом деле я сказал неправду, – я показываю на кресло, и она в него тут же падает. – Клаудиа не просила, чтобы ты пришла.

Она хмурится:

– Тогда почему ты меня вызвал?

Я ставлю рядом табурет, беру свой «Гибсон Ле Поль» и кладу на колени:

– Я подумал, тебе будет интересно послушать музыку, которую мы записываем с Кингом.

– Угу.

И она снова тяжело вздыхает.

Я откладываю гитару и встаю, чувствуя, что во мне растет раздражение. Это довольно серьезный акт доверия с моей стороны, но она его совершенно не ценит и даже не понимает, насколько много это для меня значит. Я потираю лоб, размышляя, как бы ей подоходчивее объяснить и не выглядеть редкостным мерзавцем.

– Обычно, когда музыканты записываются, в студию допускаются только они сами, другие члены группы и продюсер.

Она морщится:

– То есть это важный момент?

Чтобы сохранить лицо, я лишь пожимаю плечами:

– Ну, не такой уж важный.