Зло под солнцем / Evil Under the Sun Кристи Агата
He broke off, as the subject of his words came into the bar. He went on speaking loudly and self-consciously.
“And, as I say, sailing round this coast is good fun. Hullo, Redfern, have one with me? What’ll you have? Dry Martini? Right. What about you, Mr Poirot?”
Poirot shook his head.
Patrick Redfern sat down and said:
“Sailing? It’s the best fun in the world. Wish I could do more of it. Used to spend most of my time as a boy in a sailing dinghy round this coast.”
Poirot said: “Then you know this part of the world well?”
“Rather! I knew this place before there was a hotel on it. There were just a few fishermen’s cottages at Leathercombe Bay and a tumbledown old house, all shut up, on the island.”
“There was a house here?”
“Oh, yes, but it hadn’t been lived in for years. Was practically falling down. There used to be all sorts of stories of secret passages from the house to Pixy’s Cave. We were always looking for that secret passage, I remember.”
Horace Blatt spilt his drink. He cursed, mopped himself and asked:
“What is this Pixy’s Cave?”
Patrick said: “Oh, don’t you know it? It’s on Pixy Cove. You can’t find the entrance to it easily. It’s among a lot of piled-up boulders at one end. Just a long thin crack. You can just squeeze through it. Inside it widens out into quite a big cave. You can imagine what fun it was to a boy! An old fisherman showed it to me. Nowadays, even the fishermen don’t know about it. I asked one the other day why the place was called Pixy Cove and he couldn’t tell me.”
Hercule Poirot said: “But I still do not understand. What is this Pixy?”
Patrick Redfern said: “Oh! that’s typically Devonshire. There’s a Pixy’s Cave on Sheepstor on the Moor. You’re supposed to leave a pin, you know, as a present for the Pixy. A Pixy is a kind of moor spirit.”
Hercule Poirot said: “Ah! but it is interesting, that.”
Patrick Redfern went on. “There’s a lot of pixy lore on Dartmoor still. There are Tors that are said to be pixy-ridden, and I expect that farmers coming home after a thick night still complain of being pixy-led.”
Horace Blatt said: “You mean when they’ve had a Couple?”
Patrick Redfern said with a smile: “That’s certainly the commonsense explanation!”
Blatt looked at his watch.
He said: “I’m going in to dinner. On the whole, Redfern, pirates are my favourites, not pixies.”
Patrick Redfern said with a laugh as the other went out: “Faith, I’d like to see the old boy pixy-led himself!”
Poirot observed meditatively: “For a hard-bitten business man, M. Blatt seems to have a very romantic imagination.”
Patrick Redfern said: “That’s because he’s only half educated. Or so my wife says. Look at what he reads! Nothing but thrillers or Wild West stories.”
Poirot said: “You mean that he has still the mentality of a boy?”
“Well, don’t you think so, sir?”
“Me, I have not seen very much of him.”
“I haven’t really, either. I’ve been out sailing with him once or twice, but he doesn’t really like having any one with him. He prefers to be on his own.”
Hercule Poirot said: “That is indeed curious. It is singularly unlike his practice on land.”
Redfern laughed.
He said: “I know. We all have a bit of trouble keeping out of his way. He’d like to turn this place into a cross between Margate and Le Touquet.”
Poirot said nothing for a minute or two. He was studying the laughing face of his companion very attentively. He said suddenly and unexpectedly:
“I think, Mr Redfern, that you enjoy living.”
Patrick stared at him, surprised.
“Indeed I do. Why not?”
“Why not indeed,” agreed Poirot. “I make you my felicitation on the fact.”
Smiling a little Patrick Redfern said: “Thank you, sir.”
“That is why, as an older man, a very much older man, I venture to offer you a piece of advice.”
“Yes, sir?”
“A very wise friend of mine in the Police Force said to me years ago: ‘Hercule, my friend, if you would know tranquillity, avoid women.’”
Patrick Redfern said: “I’m afraid it’s a bit late for that, sir. I’m married, you know.”
“I do know. You wife is a very charming, a very accomplished woman. She is, I think, very fond of you.”
Patrick Redfern said sharply: “I’m very fond of her.”
“Ah,” said Hercule Poirot, “I am delighted to hear it.”
Patrick’s brow was suddenly like thunder.
“Look here, M. Poirot, what are you getting at?”
“Les femmes.” Poirot leaned back and closed his eyes. “I know something of them. They are capable of complicating life unbearably. And the English, they conduct their affairs indescribably. If it was necessary for you to come here, M. Redfern, why, in the name of Heaven, did you bring your wife?”
Patrick Redfern said angrily: “I don’t know what you mean.”
Hercule Poirot said calmly: “You know perfectly. I am not so foolish as to argue with an infatuated man. I utter only the word of caution.”
“You’ve been listening to these damned scandalmongers. Mrs Gardener, the Brewster woman – nothing to do but to clack their tongues all day. Just because a woman’s good-looking they’re down on her like a sack of coals.”
Hercule Poirot got up.
He murmured: “Are you really as young as all that?”
Shaking his head, he left the bar. Patrick Redfern stared angrily after him.
Hercule Poirot paused in the hall on his way from the dining-room. The doors were open a breath of soft night air came in. The rain had stopped and the mist had dispersed. It was a fine night again. Hercule Poirot found Mrs Redfern in her favourite seat on the cliff ledge. He stopped by her and said:
“This seat is damp. You should not sit here. You will catch the chill.”
“No, I shan’t. And what does it matter anyway.”
“Tscha, tscha, you are not a child! You are an educated woman. You must look at things sensibly.”
She said coldly: “I can assure you I never take cold.”
Poirot said: “It has been a wet day. The wind blew, the rain came down, and the mist was everywhere so that one could not see through it. Eh bien, what is it like now? The mists have rolled away, the sky is clear and up above the stars shine. That is like life, Madame.”
Christine said in a low fierce voice: “Do you know what I am most sick of in this place?”
“What, Madame?”
“Pity.”
She brought the word out like a flick of a whip.
She went on: “Do you think I don’t know? That I can’t see? All the time people are saying: ‘Poor Mrs Redfern – that poor little woman.’ And anyway I’m not little, I’m tall. They say little because they are sorry for me. And I can’t bear it!”
Cautiously Hercule Poirot spread his handkerchief on the seat and sat down. He said thoughtfully:
“There is something in that.”
She said: “That woman – ” and stopped.
Poirot said gravely: “Will you allow me to tell you something, Madame? Something that is as true as the stars above us? The Arlena Smarts or Arlena Marshalls of this world – do not count.”
Christine Redfern said: “Nonsense.”
“I assure you, it is true. Their Empire is of the moment and for the moment. To count, really and truly to count a woman must have goodness or brains.”
Christine said scornfully: “Do you think men care for goodness or brains?”
Poirot said gravely: “Fundamentally, yes.”
Christine laughed shortly.
She said: “I don’t agree with you.”
Poirot said: “Your husband loves you, Madame, I know it.”
“You can’t know it.”
“Yes, yes. I know it. I have seen him looking at you.”
Suddenly she broke down. She wept stormily and bitterly against Poirot’s accommodating shoulder.
She said: “I can’t bear it… I can’t bear it…”
Poirot patted her arm. He said soothingly:
“Patience – only patience.”
She sat up and pressed her handkerchief to her eyes.
She said in a stifled voice: “It’s all right. I’m better now. Leave me. I’d – I’d rather be alone.”
He obeyed and left her sitting there while he himself followed the winding path down to the hotel. He was nearly there when he heard the murmur of voices. He turned a little aside from the path. There was a gap in the bushes. He saw Arlena Marshall and Patrick Redfern beside her. He heard the man’s voice, with the throb in it of emotion.
“I’m crazy about you – crazy – you’ve driven me mad… You do care a little – you do care?”
He saw Arlena Marshall’s face – it was, he thought, like a sleek happy cat – it was animal, not human. She said softly:
“Of course, Patrick darling, I adore you. You know that…”
For once Hercule Poirot cut his eavesdropping short. He went back to the path and on down to the hotel.
A figure joined him suddenly. It was Captain Marshall.
Marshall said: “Remarkable night, what? After that foul day.” He looked up at the sky. “Looks as though we should have fine weather tomorrow.”
Глава 3
Розамунд Дарнли и Кеннет Маршалл сидели на траве на вершине скалы, нависающей над бухтой Чаек, расположенной на восточной стороне острова. Отдыхающие иногда приходили сюда утром, чтобы искупнуться в одиночестве.
– Хорошо быть подальше от людей, – произнесла Розамунд.
– Мм… да, – едва слышно пробормотал Маршалл.
Перекатившись на живот, он понюхал траву.
– Пахнет хорошо. Помнишь дюны в Шипли?
– А то как же.
– А хорошее тогда было время.
– Да.
– Ты почти не изменилась, Розамунд.
– Нет, изменилась. Бесконечно изменилась.
– Ты добилась успеха в жизни, ты богата, известна, но ты по-прежнему все та же Розамунд.
– Мне бы очень этого хотелось, – пробормотала мисс Дарнли.
– Что такое?
– Так, ничего… Кеннет, а ты не жалеешь о том, что человек не может сохранить добрый характер и высокие идеалы, которыми обладал в молодости?
– Не могу сказать, что твой характер хоть когда-либо был милым. И тогда у тебя случались просто ужасные вспышки гнева. Однажды ты набросилась на меня и чуть не придушила.
Розамунд рассмеялась.
– Ты помнишь тот день, когда мы взяли Тоби и отправились охотиться на выдр?
Еще несколько минут они вспоминали былые похождения. Затем наступило молчание. Розамунд рассеянно теребила защелку сумочки.
– Кеннет! – наконец сказала она.
– Ммм… – Его ответ прозвучал невнятно. Он по-прежнему лежал, уткнувшись носом в траву.
– Если я скажу что-то такое, что, возможно, покажется тебе оскорбительно наглым, ты перестанешь со мной говорить?
Перевернувшись на спину, Маршалл сел.
– Не думаю, – серьезным тоном произнес он, – что какие-либо твои слова покажутся мне оскорбительными и наглыми. Понимаешь, ты своя.
Розамунд кивнула, услышав последнюю фразу. Она постаралась скрыть, какое ей это доставило удовольствие.
– Кеннет, почему ты не разведешься со своей женой?
Его лицо изменилось. Оно стало жестким – выражение счастья бесследно его покинуло. Достав из кармана трубку, Маршалл начал ее набивать.
– Извини, если я обидела тебя, – сказала Розамунд.
– Ты меня не обидела, – тихо произнес он.
– В таком случае, почему ты с ней не разведешься?
– Ты ничего не понимаешь, дорогая моя девочка.
– Ты… ты так сильно ее любишь?
– Дело не только в этом. Понимаешь, я женился на ней.
– Знаю. Но о ней… о ней ходит дурная слава.
Кеннет задумался, старательно набивая трубку.
– Вот как?.. Пожалуй, ты права.
– Ты мог бы с ней развестись, Кен.
– Дорогая моя девочка, ты не вправе говорить подобные вещи. Только потому, что мужчины теряют из-за Арлены головы, нельзя утверждать, что она сама также потеряла голову.
Розамунд едва сдержала резкий ответ.
– Ты мог бы устроить так, чтобы она развелась с тобой, – помолчав, сказала она. – Если тебе так больше нравится.
– Ну да, смог бы.
– Ты должен с ней развестись, Кен. Честное слово. Нельзя забывать о дочери.
– О Линде?
– Да, о Линде.
– При чем тут Линда?
– От Арлены она не может ждать ничего хорошего. Тут нет никаких сомнений. А Линда, по-моему, очень тонко все чувствует.
Маршалл поднес к трубке спичку.
– Да… в твоих словах кое-что есть, – попыхивая, сказал он. – Пожалуй, Арлена и Линда не ладят между собой. Возможно, для девочки это плохо. Меня это тревожит.
– Мне нравится Линда – очень нравится, – сказала Розамунд. – В ней есть что-то… хорошее.
– Она похожа на свою мать, – сказал Кеннет. – Принимает все близко к сердцу, как и Рут.
– В таком случае тебе не кажется, что ты действительно должен избавиться от Арлены? – спросила Розамунд.
– Договориться о разводе?
– Да. Такое происходит сплошь и рядом.
– Да, и именно это внушает мне отвращение! – с внезапным жаром воскликнул Маршалл.
– Отвращение? – удивилась мисс Дарнли.
– Да. Подобное отношение к жизни теперь стало повсеместным. Если возьмутся за какое-то дело и оно не нравится, то стремятся как можно быстрее бросить им заниматься! Черт возьми, должна же быть такая вещь, как честность. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, что ж, ты должен это делать. Это твой крест. Я терпеть не могу скороспелые браки и быстрые разводы. Арлена – моя жена, и этим все сказано.
Розамунд подалась вперед.
– Значит, вот как ты настроен? – тихо произнесла она. – «До тех пор, пока смерть нас не разлучит?»
Кеннет кивнул:
– Совершенно верно.
– Понятно, – протянула она.
Мистер Хорас Блатт, возвращаясь в Лезеркомбский залив по узкой петляющей дороге, на повороте едва не сбил миссис Редферн. Молодая женщина прижалась к живой изгороди, а мистер Блатт резко затормозил, останавливая свой «Санбим».
– При-и-иве-е-ет! – радостно воскликнул он.
Это был крупный мужчина с красным лицом и бахромой рыжеватых волос, окружающих сияющую лысину. Он стремился быть душой и жизнью всего происходящего вокруг. По его мнению, высказанному чересчур громко, «Веселому Роджеру» следовало немного оживиться. Мистер Блатт был озадачен тем, как при его появлении люди словно растворялись и исчезали.
– Чуть было не превратил вас в клубничное повидло, да? – весело сказал мистер Блатт.
– Да, это точно, – подтвердила Кристина.
– Запрыгивайте в машину, – предложил Хорас.
– Нет, благодарю вас, я лучше прогуляюсь пешком.
– Вздор! – не унимался мистер Блатт. – Для чего еще нужна машина?
Уступив его настойчивости, миссис Редферн села в машину. Мистер Блатт завел двигатель, заглохший из-за слишком резкой остановки.
– И что вы здесь делаете, гуляя в полном одиночестве? – поинтересовался он. – Такой красивой девушке это совсем не к лицу.
– О, мне нравится гулять одной! – поспешно заявила Кристина.
Мистер Блатт от души ткнул ее в плечо локтем, при этом едва не врезавшись в живую изгородь.
– Все девушки так говорят, – сказал он. – Знаете, это место, этот «Веселый Роджер», нужно немного встряхнуть. Веселого нет и в помине. Нет жизни. Полно совсем никчемных людей. Куча детей и стариков. Взять хотя бы этого зануду из Британской Индии, этого священника-спортсмена, этих болтающих без умолку американцев и этого усатого иностранца… его усы – один смех! Я так думаю, он парикмахер.
Кристина покачала головой.
– О нет, он детектив.
Мистер Блатт едва снова не направил машину в живую изгородь.
– Детектив? Вы хотите сказать, он здесь инкогнито?
– Нет, нет, – слабо улыбнулась Кристина. – Он всегда так выглядит. Это Эркюль Пуаро. Вы наверняка слышали о нем.
– Я не расслышал его имя, – сказал мистер Блатт. – О да, разумеется, я о нем слышал. Но я полагал, он уже умер. Черт возьми, он должен был давно умереть. И что он здесь вынюхивает?
– Ничего – он просто на отдыхе.
– Ну да, так я и думал, – с сомнением произнес мистер Блатт. – Какой-то он неестественный, вы не находите?
– Ну… – запнулась Кристина. – Возможно, чуточку странноват.
– А я скажу вот что, – решительно заявил мистер Блатт. – Чем вам плох Скотленд-Ярд? По мне, всегда и везде нужно брать только английское.
Спустившись вниз, он под торжественные фанфары клаксона загнал машину в гараж пансионата, который из-за приливов располагался на большой земле.
Линда Маршалл зашла в магазинчик, торговавший всем тем, что могло понадобиться постояльцам пансионата. Вдоль одной из стен тянулись полки, заставленные книгами, которые можно было взять почитать за пару пенсов. Самым новым было лет десять; были и двадцатилетние, и еще более старые.
Линда неуверенно взяла с полки сначала одну книгу, затем другую. Мельком пролистав их, она пришла к выводу, что ни за что на свете не станет читать «Четыре пера» или «Шиворот-навыворот». Затем взяла еще один маленький толстый томик в кожаном переплете. Время шло…
– Линда, что ты читаешь?
Услышав голос Кристины Редферн, Линда вздрогнула и поставила книгу на полку.
– Ничего! – поспешно сказала она. – Я просто выбираю книгу.
Достав наугад книгу, оказавшуюся «Женитьбой Уильяма Эша», девушка направилась к кассе, ища двухпенсовую монетку.
– Мистер Блатт подвез меня до дома – после того как сначала едва не задавил, – сказала Кристина. – Я поняла, что не смогу идти по дамбе вместе с ним, поэтому сослалась на то, что мне нужно кое-что купить.
– Он просто невыносим, правда? – сказала Линда. – Вечно хвалится, какой он богатый, и шутки у него все ужасные.
– Бедняга! – заметила Кристина. – Его можно только пожалеть.
Девушка была с этим категорически не согласна. Молодая и беспощадная, она не видела в мистере Блатте ничего, за что его следовало бы жалеть. Они с Кристиной вышли из магазина и направились по дамбе. Линда была поглощена собственными мыслями. Миссис Редферн ей нравилась. На ее взгляд, из всех, кто находился на острове, сносными были только Кристина и Розамунд Дарнли. Начнем с того, что ни та, ни другая почти не разговаривали с Линдой. Вот и сейчас миссис Редферн шла молча, что, по мнению Линды, было разумно. Если не можешь сказать ничего стоящего, к чему болтать без умолку? Девушка полностью погрузилась в размышления.
– Миссис Редферн! – внезапно сказала она. – У вас когда-нибудь возникало такое ощущение, будто все вокруг так ужасно, так отвратительно, что вы готовы… о… взорваться?..
Эти слова могли показаться комичными, но лицо Линды, осунувшееся и возбужденное, было серьезным. Кристина Редферн взглянула на девушку внимательно и определенно не увидела ничего смешного. У нее перехватило дыхание.
– Да… да, – прошептала она. – У меня возникало… именно такое ощущение…
– Значит, вы знаменитый сыщик? – спросил мистер Блатт.
Они сидели в коктейль-баре, его излюбленном месте.
Эркюль Пуаро подтвердил справедливость этого замечания с присущим отсутствием скромности.
– И чем вы здесь занимаетесь, – продолжал расспрашивать Блатт, – работаете?
– Нет, нет. Я отдыхаю. У меня каникулы.
– Вы ответили бы так в любом случае, не так ли? – подмигнул Хорас.
– Необязательно, – ответил Пуаро.
– А, выкладывайте все начистоту! – сказал Блатт. – Скажу прямо: у меня ваша тайна будет в полной безопасности. Я не растрезвониваю все услышанное! Много лет назад научился держать язык за зубами. Я не добился бы того, чего добился, если б не умел это делать. Но вы ведь знаете, какие бывают люди: тра-та-та, тотчас же выкладывают все, что услышали! А с вашим ремеслом так нельзя… Поэтому вы стоите на своем: вы здесь отдыхаете – и точка.
– А с чего вы предположили, что это не так? – спросил Пуаро.
Мистер Блатт закрыл один глаз.
– Я повидал мир, – сказал он, – и разбираюсь в людях. Такой человек, как вы, должен был бы отправиться в Довиль, Ле-Туке или Жуан-ле-Пэн. Вот где ваш – как это правильно сказать? – духовный дом.
Вздохнув, Пуаро отвернулся к окну. Моросил дождь, остров был окутан туманом.
– Возможно, вы правы! – сказал детектив. – Там, по крайней мере, в плохую погоду можно найти развлечения.
Читать бесплатно другие книги:
