Другая сторона прощания Коннелли Майкл
Босх подошел к мусорному баку. Заглянул под крышку. С того момента, как Москит пытался напасть на Беатрис Саагун, прошло чуть больше сорока восьми часов. Босх решил, что городская служба еще не вывозила мусор, и оказался прав. В эти выходные на Маклей царило оживление, и бак оказался полон. Босх достал из кармана латексные перчатки, снял куртку и повесил ее на спинку лавочки на автобусной остановке. Надел перчатки и, засучив рукава, приступил к работе.
Работа была мерзопакостная. В баке по большей части были тухлые объедки вперемешку с использованными подгузниками и свежей блевотиной. Чтобы докопаться до дна, Босх потратил не меньше десяти минут. Ни маски, ни перчаток он не обнаружил.
Не утратив мужества, Босх прошагал по Маклей двадцать ярдов, остановился у следующего бака и вновь занялся раскопками. Он был без куртки, на ремне его сверкал полицейский жетон. Должно быть, поэтому прохожие и владельцы магазинов не задавали ему никаких вопросов. Копаясь во втором баке, он привлек внимание семьи, обедавшей в такерии — та была в десяти футах от Босха, а их столик располагался у самого окна. Гарри постарался встать так, чтобы из такерии не было видно, чем он занимается. Во втором баке был все тот же полусгнивший мусор. Разворошив его, Босх наконец-то нашел золотую жилу. Перед ним была черная кожаная маска с красно-зеленым узором.
Выпрямившись, он сорвал перчатки и бросил их на землю. Достал телефон и сделал несколько фотографий маски, не вынимая ее из бака. Заручившись документальным подтверждением своей находки, он позвонил в диспетчерскую УПСФ и сообщил, что ему нужна группа криминалистов из управления шерифа, чтобы забрать маску из мусорного контейнера.
— А сами не можете? — спросил дежурный.
— Нет, сам не могу, — ответил Босх. — На внутренней стороне маски — а возможно, что и на внешней, — остался генетический материал. Нужно прикрыться со всех сторон, чтобы адвокат не заявил присяжным, будто я действовал не по правилам и все запорол. Понял?
— Понял, понял. Просто любопытно. Скажу капитану. Как только даст отмашку, буду звонить шерифу. Так что дело небыстрое.
— Я подожду.
Небыстрое дело заняло три часа. Босх терпеливо ждал. Часть этого времени он провел за разговором с Лурдес — та позвонила ему, как только получила фотографию маски. Находка и впрямь была золотая. Теперь у полиции появилась еще одна улика против Москита. Босх с Беллой были уверены, что генетический материал на маске свяжет ее с насильником. И маска, и анализы спермы преступника — первоклассные улики, но только в том случае, если полиция найдет подозреваемого. Босх добавил, что с этой находкой у него связаны большие надежды: надевая и поправляя маску, насильник мог оставить на кожаной поверхности свои отпечатки, а это принципиально новая улика. ДНК Москита не было ни в одной базе, но весьма вероятно, что у него снимали отпечатки пальцев. В Калифорнии, к примеру, не дают водительских прав без оттиска большого пальца. Если такой обнаружится на маске, дело закрутится с новой скоростью. В УПЛА Босх, бывало, раскрывал преступления благодаря отпечаткам на кожаных куртках и ботинках. Поэтому он точно знал: возможно, у полиции появится реальный шанс взять Москита.
— Молодец, Гарри, — похвалила Лурдес. — Даже жалко, что сегодня у меня выходной.
— А ты не жалей, — сказал Босх. — Мы ведем это дело вместе. Мои находки — твои находки. И наоборот.
— Что ж, такая позиция придется капитану по душе.
— Ради того и вкалываем.
Босх нажал кнопку отбоя, не дождавшись, пока Лурдес отсмеется.
Он стоял в карауле, время от времени отгоняя прохожих, когда те намеревались воспользоваться мусорным баком по назначению. Оплошал он лишь однажды: вспомнил, что оставил куртку на автобусной остановке, и сбегал на перекресток, чтобы ее забрать. На обратном пути Босх увидел, как женщина с коляской бросает что-то в мусорный бак. Женщина возникла из ниоткуда, и Гарри не успел ничего сделать. Он заглянул в контейнер, ожидая увидеть очередной грязный подгузник, но вместо него обнаружил недоеденный рожок мороженого. Тот, как водится, упал прямо на маску.
Матерясь себе под нос, Босх снова надел латексные перчатки и соскреб с маски липкую шоколадную массу. В процессе он заметил под маской перчатку — такую же, что были у него на руках. Босху полегчало, но ненамного.
Когда на место явились два криминалиста из управления шерифа, было почти четыре часа дня. Похоже, перспектива провести остаток воскресенья за копанием в мусорном баке не вызвала у них особенного восторга. Босх же был неумолим. Он велел криминалистам сфотографировать, описать и упаковать улику самым надлежащим образом. Процесс занял два часа. Бак опустошили, выложив все содержимое на целлофановую пленку. Каждый предмет внимательно изучали, после чего перекладывали на вторую пленку, разостланную рядом с первой.
Наконец маска и обе перчатки были оформлены надлежащим образом и отправились в лабораторию шерифа для всестороннего анализа. Босх просил сделать все побыстрее, но один из криминалистов — наверное, старший в паре — лишь улыбнулся и кивнул, словно перед ним был наивный ребенок, считающий, что все кругом ему обязаны.
В семь вечера Босх вернулся в сыскной отдел. Тревино не было на месте. Дверь его кабинета была закрыта, и в окошке не горел свет. Босх сел за стол и составил рапорт о том, как после анонимного звонка обнаружил в мусорном баке маску и перчатки, после чего отправил на принтер две копии — одну для себя, другую для капитана.
Забрав бумаги, он вернулся к себе в секцию и заполнил форму запроса лабораторных исследований. Ее он собирался отправить в лабораторию шерифа в Университете штата Калифорния, чтобы удвоить шансы на срочный анализ маски и перчаток. Время было самое подходящее. По понедельникам курьер лаборатории заезжал в УПСФ — привозил старые вещдоки и забирал новые. К вечеру запрос Босха окажется в лаборатории, даже если криминалисты не передадут его просьбу на словах. В своей петиции Босх просил проанализировать поверхность маски — и наружную, и внутреннюю — на предмет отпечатков, волосков и другого генетического материала, а потом проделать то же самое с перчатками. Он подчеркнул, что дело нельзя откладывать в долгий ящик, ибо улики эти оставлены серийным насильником, и для верности добавил: «Злоумышленник будет терроризировать женщин, пока мы его не остановим. Прошу провести анализ как можно быстрее».
На этот раз Босх распечатал три экземпляра: один для себя, другой для Тревино, третий для курьера. Отнес копию запроса на склад улик и решил, что пора домой: он честно отпахал с утра до вечера и нашел превосходную улику. Но тут же передумал, вернулся к себе в секцию и еще какое-то время корпел над делом Вэнса. Судя по надписи на доске, Тревино давно уже ушел. Можно было не волноваться, что он явится в самый неподходящий момент.
Босха заинтриговал рассказ Хэлли Льюиса о Сан-Диего и связи Доминика Сантанелло с движением «Чикано-прайд». Важнее всего было найти тот парк под эстакадой. Покопавшись в Гугл-картах, Босх довольно быстро обнаружил несколько фотографий местечка под названием Чикано-парк. Оно располагалось под шоссе 5, рядом с мостом через залив Сан-Диего, ведущим к острову Коронадо.
Все бетонные столбы эстакады и опоры моста были разрисованы десятками фресок религиозного и промексиканского толка, а также портретами лидеров «Чикано-прайд». Один из рисунков был посвящен основанию парка в апреле 1970 года. В то время Сантанелло был во Вьетнаме. Значит, он познакомился с женщиной, которую Льюис называл Габриелой, еще до того, как городские власти официально разрешили открыть Чикано-парк.
Под рисунком были перечислены имена художников, приложивших руку к оформлению парка. Список был длинный, краска выцвела. Нижние строчки скрывались за клумбой с цинниями — та венком окружала опору моста. Имени «Габриела» Босх не увидел. Не исключено, что оно значилось в строке, которую Гарри не сумел разобрать.
Закрыв вкладку с фотографией, он провел следующие двадцать минут за поиском снимка, сделанного под другим углом, — желательно раннего, когда надписи еще не исчезли за цинниями. Ничего не нашел и расстроился. Нет никаких гарантий, что на фреске упоминается имя Габриелы. Но Босх уже решил, что съездит в этот парк, рассмотрит рисунок с именами, а потом отправится в Сан-Диего искать свидетельство о рождении, датированное 1970 годом. Свидетельство, выданное дочери Доминика Сантанелло.
Пообедав, а заодно и поужинав в «Артс деликатессен», что в Студио-Сити, Босх поздно вечером приехал на Вудро-Вильсон-драйв. Как обычно, оставил машину за поворотом и пошел к дому пешком. Достал из ящика почту за всю неделю — множество конвертов и картонную коробочку — и вошел в дом.
Решив, что письма могут подождать, Босх бросил конверты на стол и открыл коробочку. В ней был детектор джи-пи-эс-маячков с глушилкой.
Сняв куртку, Босх взял из холодильника бутылку пива и сел в кресло-трансформер перед телевизором. В иной день он включил бы музыку, но сейчас хотел посмотреть, не муссируют ли в новостях историю про Москита.
На пятой кнопке был местный независимый канал, освещавший события за пределами Голливуда. В пятницу Босх видел возле участка фургон с цифрой 5 на двери. Стало быть, репортеры канала присутствовали на пресс-конференции.
Новостной выпуск был в самом разгаре. Босх стал читать инструкцию к джи-пи-эс-устройству, краем уха слушая, что говорят по телевизору.
Он уже почти разобрался, как найти маячок и заглушить сигнал, когда внимание его привлек монотонный бубнеж диктора:
— …Вэнс стоял у истоков стелс-технологий…
Подняв глаза, Босх увидел на экране фото Уитни Вэнса, но не в нынешней ипостаси, а гораздо моложе. Затем фото исчезло, и диктор перешел к следующему сюжету.
Босх встревоженно сдвинулся на краешек кресла. Схватил пульт, переключил телевизор на канал 9, но там про Вэнса не было ни слова. Босх встал, подошел к ноутбуку на обеденном столе, открыл сайт «Лос-Анджелес таймс» и увидел заголовок:
МОЛНИЯ! СКОНЧАЛСЯ МИЛЛИАРДЕР УИТНИ ВЭНС — СТАЛЬНОЙ МАГНАТ, ОСТАВИВШИЙ СВОЙ СЛЕД В АВИАЦИИ
Статья оказалась короткой, ибо расписывать было нечего. В ней говорилось, что на сайте «Авиэйшн уик» опубликовали сообщение о том, что Уитни Вэнс умер после непродолжительной болезни. Ни имен, ни подробностей. Лишь пара строк: Вэнс тихо скончался в своем пасаденском имении.
— Проклятье! — прорычал Босх, захлопнув ноутбук.
Подтверждения в заметке не было: «Таймс» лишь давала ссылку на сообщение, опубликованное на «Авиэйшн уик». Задумавшись, как быть дальше, Босх вскочил и прошелся по комнате. Почему-то ему не верилось, что Вэнс тихо скончался у себя дома. Его кольнуло чувство вины.
Проходя мимо обеденного стола, он заметил визитку Вэнса. Достал телефон, набрал номер. На сей раз на звонок ответили.
— Алло?
Голос этот не был голосом Уитни Вэнса, поэтому Босх промолчал.
— Мистер Босх?
Помедлив, Босх спросил:
— С кем я говорю?
— Это Слоун.
— Он и правда умер?
— Да, мистер Вэнс перешел в лучший мир. В ваших услугах больше нет необходимости. Прощайте, мистер Босх.
— Что, сволочи, приморили старика?!
Не успел он договорить, как Слоун повесил трубку. Босх собирался нажать кнопку повторного набора, но понял, что на звонок никто не ответит. Вскоре этот номер будет отключен, и связь Босха с империей Вэнса оборвется окончательно.
— Проклятье! — повторил он.
Пустой дом отозвался эхом.
Глава 23
Полночи Босх не спал: смотрел то «Си-эн-эн», то «Фокс-ньюс». Время от времени заходил на сайт «Таймс», не видел ничего нового и закрывал браузер. Суточный цикл новостей как будто отменили: нигде не говорилось ни о причине, ни о других обстоятельствах смерти Вэнса. Никаких подробностей не было, разве что по телевизору время от времени показывали старые фотографии и крутили видеоролики с Вэнсом. Короче говоря, событие это освещалось весьма скудно. Часа в два ночи по «Си-эн-эн» пустили интервью Вэнса в передаче Ларри Кинга, приуроченное к выходу книги. Босх посмотрел запись с интересом, отметив, что в те времена Вэнс был человеком энергичным и весьма обаятельным.
Через какое-то время Босх уснул прямо в кожаном кресле перед телевизором, рядом со столиком, на котором стояли четыре пустые бутылки. Когда он проснулся, телевизор все еще был включен. Открыв глаза, Босх увидел на экране фургон коронера: тот выехал из ворот поместья Вэнса и свернул на Сан-Рафаэль. Затем оператор нацелил камеру на черные металлические ворота. Те закрывались.
Временной метки на экране не было, но запись сделали в темное время суток. Вэнс, разумеется, был особо важной персоной, а посему коронерская служба забрала тело лишь ночью, после тщательного расследования обстоятельств смерти. Должно быть, на месте присутствовали детективы из Управления полиции Пасадены.
В Лос-Анджелесе было семь утра, а это значило, что СМИ Западного побережья уже знали о смерти Вэнса все, что только можно. По «Си-эн-эн» показали финансового аналитика — тот говорил, что Вэнс владел контрольным пакетом акций компании, основанной его отцом, и строил предположения о том, что будет после его смерти. Он заявил, что о наследниках Вэнса «ничего не известно» и имущество покойного будет распределено в соответствии с завещанием. И добавил, что душеприказчик Вэнса — некий Сесил Доббс, адвокат из Сенчури-Сити, — пока что не выходил на связь, поскольку в Лос-Анджелесе раннее утро.
Нужно было вставать и ехать в Сан-Фернандо, проверять новые сообщения по Москиту. Босх осторожно встал, чувствуя, как вся его спина выражает решительный протест против ночевок в кресле, и ушел в спальню, чтобы принять душ и привести себя в порядок перед рабочим днем.
После душа он почувствовал прилив бодрости, хоть и знал, что это ненадолго. Оделся и понял, что страшно голоден.
На кухне он сварил полкофейника кофе, после чего принялся шарить по полкам в поисках чего-нибудь съестного. Когда дочь уехала на учебу, Босх перестал следить за запасами продуктов. Ему удалось найти лишь упаковку вафель «Эгго». Та лежала в морозилке и была почти пуста: в отряде осталось лишь двое бойцов, и на обоих заметны были следы глубокого обморожения. Босх сунул их в тостер и решил надеяться на лучшее. Еще раз прошелся по шкафчикам, заглянул в холодильник, но не нашел ни сиропа, ни масла, ни даже арахисовой пасты. Выходит, ему предстояло сражаться с вафлями в одиночку.
Он налил кофе в чашку, оставшуюся со времен его работы в убойном отделе УПЛА. На ней была надпись: «Когда ваш день закончился, наш только начинается». Вафли без сиропа или других добавок оказались вполне транспортабельны. Босх унес их в гостиную и съел за разбором вчерашней почты. Дело нехитрое: в четырех из каждых пяти конвертов была реклама, и Босх даже не стал их открывать. Такие письма он складывал в стопку слева от себя, а остальные, заслуживающие внимания, отправлялись направо. Среди них были конверты, адресованные соседям и по ошибке угодившие в его почтовый ящик.
Наконец он взял в руки пухлый желтый конверт формата А5. Внутри было что-то тяжелое. Адрес Босха был нацарапан дрожащей рукой, а обратного адреса не было. На письме стоял штамп почтового отделения Южной Пасадены. Открыв конверт, Босх вытряхнул на стол золотую ручку и тут же узнал ее, хотя на этот раз она была закрыта колпачком. Это была ручка Уитни Вэнса. Кроме нее, в конверте было два отдельно сложенных листка писчей бумаги, судя по светло-желтому цвету — высочайшего качества. На первом было письмо, написанное Уитни Вэнсом от руки и адресованное Босху. Внизу шел печатный колонтитул с именем Вэнса и адресом на Сан-Рафаэль-авеню.
Письмо было датировано прошлой средой. Стало быть, Вэнс написал его на следующий день после встречи с Босхом.
Детектив Босх!
Если Вы читаете эти строки, моя верная Ида сумела доставить Вам этот конверт. Я доверяю ей уже много десятилетий. Теперь же я доверяю и Вам.
Познакомиться с Вами было весьма приятно. Вы достойный человек, способный сделать верный выбор под давлением любых обстоятельств, и я полагаюсь на Вашу честность. Что бы со мной ни случилось, я хочу, чтобы Вы продолжали поиски. Если на свете существует мой наследник, я хочу, чтобы ему досталось все, что принадлежит мне. Найдите этого человека. Верю, что Вам это по плечу. Старику важно знать, что в конце пути он исполнил свой долг.
Берегите себя. Будьте бдительны и настойчивы.
Уитни П. Вэнс5 октября 2016 г.
Дважды перечитав письмо, Босх развернул второй листок. Текст на нем был написан все тем же неровным, но разборчивым почерком.
Завещание и последняя воля Уитни Вэнса5 октября 2016 г.
Я, Уитни Вэнс, проживающий в городе Пасадена, округе Лос-Анджелес, штате Калифорния, пишу это Завещание собственной рукой, чтобы распорядиться имуществом, оставшимся после моей смерти. В момент написания данного Завещания я нахожусь в здравом уме, твердой памяти и ясном сознании, действую добровольно и понимаю значение собственных действий. Я не женат. Данным Завещанием я аннулирую все предшествующие Завещания и Добавления к ним, объявляя их недействительными и не имеющими законной силы.
В настоящее время мною нанят частный детектив Иероним Босх. Ему поручено выявить и найти моего потомка и наследника, зачатого весной 1950 года мною и Вибианой Дуарте и рожденного последней в должный срок. Мистер Босх обязан представить все необходимые генеалогические и научные доказательства родства, после чего наследник вступит в право владения моим имуществом.
Назначаю Иеронима Босха моим единственным душеприказчиком и исполнителем данного Завещания без каких-либо обязательств или дополнительных условий. Также мистер Босх погасит все мои долги, оставив себе разумную компенсацию за свои услуги.
Иде Таунс Форсайт, моей секретарше, подруге и наперснице в течение последних 35 лет, я завещаю, передаю и отписываю $ 10 000 000.00 (десять миллионов долларов США) вкупе с благодарностьюза дружеские советы и верную службу.
Моему отпрыску, потомку и наследнику, последнему из рода Вэнс, я завещаю, передаю и отписываю в безусловное владение все остальное свое имущество, целиком и полностью, во всем его многообразии, включая банковские счета, акции, облигации, деловые предприятия, дома и прочую недвижимость, а также все мои личные вещи и движимое имущество. В отдельном порядке я завещаю моему наследнику золотую ручку, коей написано данное Завещание. Ручка эта была сделана из золота, добытого моими предками, и передавалась из поколения в поколение — с назиданием хранить ее и передать своим потомкам.
Данное Завещание написано и подписано моей собственной рукой.
Уитни П. Вэнс5 октября 2016 г., 11:30 по тихоокеанскому времени
Сказать, что Босх был ошарашен, значит ничего не сказать. Он перечитал текст, но изумление его не уменьшилось. В руках у него был документ стоимостью в миллиарды долларов. Этот листок способен был изменить курс развития огромной корпорации и целой промышленной отрасли, не говоря уже о судьбе ничего не подозревающей женщины, рожденной сорок шесть лет назад. Женщины, которая даже не помнила своего отца.
Конечно, если она еще жива. И если Босх сумеет ее найти.
Перечитав письмо в третий раз, он почувствовал, что слова Вэнса задели его за живое. Да, Босх будет настойчив и бдителен.
Сложив оба документа, он убрал их назад в конверт. Повертел в пальцах тяжелую ручку и отправил ее туда же. Босх понимал, что однажды ему предстоит доказать подлинность завещания. Он и без того усложнил ситуацию, когда вскрыл конверт и ознакомился с его содержимым. Босх отнес письмо на кухню, где спрятал его в большой пластиковый зип-пакет.
Теперь нужно было обеспечить сохранность завещания. Ясно, что многим захочется уничтожить этот документ. После смерти Говарда Хьюза, к примеру, всплыло сразу несколько завещаний. Босх не помнил, какое из них признали истинным, но претендентов на его состояние оказалось немало. Так же, пожалуй, будет и в случае с Вэнсом. Нужно было сделать копии документов, а оригиналы и конверт отвезти в банк и спрятать в депозитной ячейке.
Вернувшись в гостиную, Босх выключил телевизор, чтобы тот не мешал звонку, после чего нажал кнопку быстрого набора, привязанную к номеру Микки Холлера. Единокровный брат Босха ответил после первого гудка:
— Что стряслось, брателло?
— Скажи, я могу обращаться к тебе как к своему адвокату?
— Чего? А, ну да. Конечно можешь. Опять что-то натворил?
— Ха-ха! Сейчас ты сильно удивишься. Если стоишь, присядь.
— Уже сижу. На заднем сиденье «линкольна». Еду в гости к подружке Кларе Фольц.
Холлер имел в виду, что направляется в суд Даунтауна. Официально тот назывался Центром уголовного правосудия имени Клары Шортридж Фольц.
— Ты в курсе, что умер Уитни Вэнс? — спросил Босх.
— Ага, слышал что-то по радио, — ответил Холлер. — Ну да, миллиардер сыграл в ящик. Мне-то какое дело?
— У меня в руках его завещание. Вэнс прислал его на мой домашний адрес. Здесь говорится, что я его душеприказчик. И я понятия не имею, что мне с этим делать.
— Братик, ты прикалываешься?
— Нет, брат. Не прикалываюсь.
— Ты где сейчас?
— Дома.
— Секундочку.
Гарри услышал, как Холлер велел водителю свернуть в сторону Кауэнга-Пэсс, к дому Босха, после чего спросил:
— И с какого перепуга он прислал тебе завещание?
Босх вкратце рассказал ему про дело Вэнса и добавил, что именно по этой причине искал частную лабораторию для анализа ДНК.
— Ну ладно. Кто еще об этом знает? — спросил Холлер.
— Никто, — ответил Босх. — Хотя точно сказать не могу. Конверт принесли с почтой. Еще там записка. В ней сказано, что письмо должна была отправить секретарша Вэнса. Может, она и знала, что в конверте. Кстати, по завещанию ей полагается десять миллионов.
— Ну, это весомая причина устроить так, чтобы письмо пришло по адресу. Говоришь, принесли с почтой? Заказное? Ты за него расписывался?
— Нет, его бросили в почтовый ящик вместе с рекламой.
— Рискованно. Но пожалуй, это лучший способ доставить его и не засветиться. Отдать секретарше, чтобы отнесла на почту. В общем, слушай. Сегодня моему клиенту предъявляют обвинение, и я должен присутствовать. Но найду себе замену. А ты сиди и не дергайся. Скоро приеду.
— Помню, у тебя в машине был копировальный аппарат. Он все еще на месте?
— А как же.
— Отлично. Нужно будет сделать копии.
— Однозначно.
— Ты хоть в курсе, как работать с завещаниями, Мик?
— Брат, ты же меня знаешь. Дай мне дело — без разницы какое, — и я разберусь. Если чего-то не знаю, спрошу у того, кто знает. В общем, жди. Буду через полчаса, а то и раньше.
Завершив звонок, Босх задумался, стоило ли подключать к делу адвоката на «линкольне». Может, он только что сделал большую ошибку? Однако в глубине души Гарри был уверен: даже если Холлеру не хватает опыта в работе с завещаниями, смекалки ему не занимать. К тому же он разбирался в юридических тонкостях как никто другой. Босх видел его за работой и понимал, что в университете такому не научишься. Да, у него были глубокие пробелы в знаниях, но Холлер всякий раз умудрялся их заполнить. Подобно Давиду, он раз за разом побеждал Голиафа, в чьей роли выступал то всемогущий государственный аппарат, то корпорация стоимостью в миллиард долларов. К тому же Босх доверял Холлеру и не сомневался, что в случае чего брат его прикроет. Он все острее чувствовал, что события вот-вот примут крутой оборот, и поддержка со стороны Холлера будет, пожалуй, самым ценным его активом.
Взглянув на часы, он увидел, что уже девять. Должно быть, Белла Лурдес уже в участке. Гарри позвонил ей, но она не ответила — наверное, уже начала разбирать стопку записок на столе и разговаривала с кем-то по городской линии. Босх начал набирать эсэмэску с просьбой перезвонить, но увидел на экране значок входящего вызова: Лурдес его опередила.
— Доброе утро, — сказал Босх.
— Доброе утро, — ответила Лурдес. — Ты где?
— Все еще дома. Сегодня тебе придется поработать в одиночку.
Белла со стоном поинтересовалась почему.
— Я веду одно частное дело, и в нем появились новые подробности, — объяснил Босх. — Отложить не получится.
— Ты про те свидетельства о рождении? — спросила она.
— Откуда… — Он вспомнил, что Лурдес видела пачку распечаток на столе. — Ладно, проехали. Главное, никому ни слова. Через пару дней объявлюсь.
— Через пару дней?! — воскликнула Лурдес. — Гарри, ты же помнишь пословицу: «Куй железо, пока горячо»? Москит засветился впервые за восемь месяцев. У нас есть маска. Лед тронулся, и без тебя здесь как без рук.
— Знаю, знаю. Но поделать ничего не могу. Нужно съездить в Сан-Диего.
— Гарри, ты смерти моей хочешь. Что у тебя за расследование?
— Пока не могу сказать. Как только смогу, скажу.
— Бальзам на душу. Ну да, конечно, дело неотложное. Не то что Москит, который бегает по городу и насилует юных мексиканок.
— Ничего подобного. К тому же мы оба знаем, что Москит сейчас нигде не бегает. Он затаился, чтобы не привлекать внимания. А может, уже свалил из Сан-Фернандо. Если так, нам все равно ничего не светит.
— Ну ладно, скажу кэпу. Он, наверное, порадуется. Ему совсем не нужно, чтобы дело раскрыл ты.
— Вот и умница.
— Нет, это ты у нас умница. Взял и все бросил.
— Ничего я не бросил. Скоро закончу со своими делами. Только и осталось что одна поездка. Кстати, сегодня я хотел кое-что сделать. Но вместо меня это сделаешь ты.
— Поясни.
— Та женщина, что звонила по поводу парня в маске, сказала, что по пути он проверял дверцы автомобилей.
— И?..
— И это значит, что-то у него пошло не так.
— Конечно. Беатрис врезала ему шваброй по роже.
— Что-то еще. Он лишился своей тачки.
— То есть ты думаешь, что он приехал на место с водителем? Подозреваемых двое или больше? Разные маски, разные насильники, но действуют сообща — ты об этом?
— Нет. Образцы ДНК оставил один человек.
— Точно, я и забыла. Значит, ты считаешь, что насильника поджидал водитель?
— Я думал на эту тему, но такая версия мне не нравится. Серийные насильники, как правило, действуют в одиночку. Бывают исключения, но крайне редко. Если смотреть в процентном соотношении, число таких случаев стремится к нулю.
— Поняла. И что с того?
— Тебе нужно еще раз обыскать дом Беатрис. В участке есть металлоискатель?
— Металлоискатель? Зачем?
— Чтобы проверить задний двор. То место, куда выпрыгнул Москит. Не исключено, что он потерял ключи от машины. Под окном виноградные лозы, а под ними — густая трава.
— Да, я видела.
— Москит был в панике. Оглушенный. Выронил нож, выпрыгнул в окно, упал на землю. Ключи могли выпасть из кармана. И что ему делать? Не шарить же по кустам. Ему нужно было уматывать, да побыстрее. Вот он и убежал.
— Если ты и прав, то с большой натяжкой.
— Может, и так. Но у Москита всегда есть план. И вдруг он бежит по улице и проверяет дверцы автомобилей. Видимо, хочет угнать машину.
— Похоже на то, — согласилась Лурдес.
— В любом случае чем тебе еще заниматься? Весь день сидеть на телефоне?
— Гарри, я помню, что ты всегда был против этой идеи с горячей линией. Но спору нет, мысль интересная. В департаменте общественных работ, по-моему, был металлоискатель. Чтобы искать трубы, кабели и всякое такое. Мы его как-то одалживали. Нашли пистолет. Стрелок сунул его в целлофановый пакет и прикопал во дворе. В итоге сел за ограбление и убийство. Если Доквейлер на месте, он не откажет. При условии, что у него хорошее настроение.
— Значит, бери в руки металлоискатель и обшаривай землю под окном.
— Его не берут в руки, — усмехнулась Лурдес. — Он на колесиках, как газонокосилка.
— Тогда захвати с собой Систо. Пусть вернет себе доброе имя.
— А он чем тебе не угодил?
— Видишь ли, он работает спустя рукава. Ему поручили охранять место преступления, а он вместо этого игрался с телефоном. Типа не мое дело, гори оно синим пламенем. И с обыском он не особенно напрягался. Но это между нами. Хорошо хоть не порезался, когда нашел нож.
— Ну не нам его судить.
— Знаешь, что мы говорили про таких парней в старые времена? Дай ему расческу, в собственных усах вшей не найдет.
— Хватит на него наезжать!
— Ну, я видел все своими глазами. Хорошо, что работаю не с ним, а с тобой.
Лурдес молчала. Босх знал, что она улыбается.
— Думаю, где-то в твоих словах скрыт комплимент, — наконец сказала она. — От великого сыщика Гарри Босха. Ладно, задача ясна. Буду держать тебя в курсе.
— И помни, если что-нибудь найдешь, с тебя пиво. Спроси у Систо, не было ли в пятницу угонов во второй зоне, неподалеку от Маклей-стрит. Может, Москит нашел там незапертую машину.
— У тебя сегодня идей хоть отбавляй.
— Точно, — сказал Босх. — Потому-то я и заколачиваю такие бабки.
— И только благодаря звонку на горячую линию. А кто-то, помню, клялся и божился, что это пустая трата времени.
— Ну что тут сказать — признаю, был не прав.
— А я тебе говорила.
— Ладно, Белла, мне пора. Береги себя.
— И ты тоже. Каким бы суперсекретным делом ни занимался.
— Вас понял.
И они завершили разговор.
Глава 24
Босх, надев перчатки, разложил листки на столе в гостиной. Пока Холлер читал письмо и завещание, Гарри сидел за компьютером, пытаясь получить доступ к списку родившихся в округе Сан-Диего в 1970 году. После смерти Уитни Вэнса правила игры изменились. Босх чувствовал, что нужно поскорее найти наследника, вернее, наследницу, дочь Доминика Сантанелло, и подтвердить ее родство с Вэнсом через анализ ДНК.
К несчастью, в общедоступной базе Бюро статистики и актов гражданского состояния были записи лишь за последние двадцать четыре года. Как и в случае с Домиником Сантанелло, придется вручную смотреть микропленки, чтобы найти нужное свидетельство о рождении. Когда Босх записывал адрес — офис бюро располагался на Роузкранс-стрит, — Холлер сделал первые выводы насчет обоих документов.
— Не подкопаешься, — сказал он.
Взглянув на него, Босх спросил:
— К чему?
— Черт возьми, да ни к чему, — ответил Холлер. — Перед нами собственноручно составленное завещание. То есть написанное от руки. По дороге я все выяснил. В Калифорнии такие завещания имеют юридическую силу. Конечно, после надлежащей проверки.
— Думаю, Вэнс об этом знал.
— О да, он много о чем знал. Потому-то и положил в конверт ручку, а вовсе не из-за той белиберды, что написана в завещании. Он прислал тебе эту ручку, чтобы было чем заверить подлинность документа. Говоришь, на той неделе, когда ты был у него в особняке, старик был в здравом уме и твердой памяти? Как здесь и написано?
— Да, верно, — кивнул Босх.
— И по нему не было видно, что он болен или что здоровье его пошатнулось? — спросил Холлер.
— Нет, — покачал головой Босх. — Разве что он был дряхлым стариком.
— Любопытно, что найдет коронер.
— А мне любопытно, станет ли коронер хоть что-то искать. Вэнсу было восемьдесят пять лет. Вряд ли его тело будут внимательно осматривать. В таком возрасте смерть — обычное явление. И думать нечего.
— Хочешь сказать, вскрытия не будет?
— Теоретически должны сделать, но по факту вряд ли. Если полицейские Пасадены записали смерть как естественную, могут обойтись и без вскрытия. Разве что судмедэксперт заметит при осмотре что-нибудь подозрительное.
— Ну, поживем — увидим, — сказал Холлер. — У тебя есть связи в полиции Пасадены?
— Не-а. А у тебя?
— Не-а.
Вместе с Холлером в дом вошел его водитель: принес копировальный аппарат и вернулся в машину. Теперь же Холлер взял пару перчаток из картонной коробки, которую Босх заблаговременно поставил на стол. Натянул перчатки и приступил к копированию документов.
— Почему себе такой не купишь? — не отрываясь от работы, спросил он.
— У меня был, — сказал Босх. — Но Мэдди забрала его с собой. А новый поставить руки не дошли.
— Как у нее дела?
— Нормально. А у Хейли?
— Тоже ничего. Вся в учебе.
— Это хорошо.
Наступила неловкая пауза. Мэдди и Хейли были одногодки и двоюродные сестры — единственные дети Босха и Холлера. Обе поступили в Университет Чепмена, но интересы и специальности у них были разные, и девочки, вопреки надеждам отцов, так и не сдружились. На первом году они жили в одной комнате, но на втором разъехались. Хейли осталась в общежитии, а Мэдди и ее подружки с факультета психологии сняли дом.
Сделав с десяток копий завещания, Холлер занялся письмом Вэнса, адресованным Босху. Его он тоже скопировал раз десять.
— Зачем так много? — спросил Босх.
— Затем, что всякое бывает, — ответил Холлер.
Босха эта отговорка не устроила.
Читать бесплатно другие книги:
