Другая сторона прощания Коннелли Майкл

Глава 25

Двадцать минут спустя Босх вышел из дома. Возле арендованного «чероки» он впервые включил джи-пи-эс-детектор и обошел вокруг машины, направив антенну устройства к раме шасси и колесным аркам, но не обнаружил ничего подозрительного. Подняв капот, Босх повторил те же действия, строго следуя инструкции. Снова ничего. На всякий случай Гарри переключил устройство в режим глушилки и сел за руль.

По Райтвуд-драйв он спустился в Вентуру, после чего свернул на запад и поехал к банку. Тот располагался в коммерческом районе неподалеку от бульвара Лорел-Каньон. Босх вот уже два года не открывал свою депозитную ячейку. В ней по большей части хранились бумаги — свидетельства о рождении, браке и разводе, а также документы, что остались после службы в армии. Там же лежали обе медали «Пурпурное сердце» и почетная грамота за спасение беременной женщины из горящего автомобиля. Ее Босх получил от начальника полиции, когда был еще новобранцем. Убрав в ячейку копии документов Вэнса, Босх вернул ее банковскому клерку.

Возвращаясь к машине, он посматривал по сторонам. Поначалу он ничего не заметил, но, свернув с парковки банка на Лорел-Каньон, увидел в зеркале заднего вида автомобиль с тонированными стеклами: тот вырулил с той же парковки, но через другой выезд, после чего пристроился в сотне ярдов за «чероки».

Район был оживленный, и делать выводы о слежке было преждевременно. Вместо того чтобы выехать на шоссе, Босх остался на бульваре, чтобы было удобнее следить за идущими позади него машинами. Продолжая двигаться на север, он на каждом перекрестке поглядывал в зеркало заднего вида. Да, его действительно преследовал темно-зеленый седан «БМВ». Босх опознал марку машины по характерной решетке радиатора.

Он проехал по бульвару две мили, и все это время «БМВ» не отставал. Время от времени Босх притормаживал, а иной раз ускорялся. «Бумер» то и дело перемещался с одной полосы на другую, но держался на прежнем расстоянии от «чероки».

Босх постепенно приходил к выводу, что за ним следят. Чтобы окончательно в этом увериться, он решил провернуть маневр, известный под названием «квадратный узел». Свернул направо, вдавил педаль в пол, промчался до знака «стоп» в конце квартала, снова свернул направо, а потом — еще раз, у следующего знака «стоп», после чего, не сбавляя скорости, вылетел на бульвар Лорел-Каньон и глянул в зеркало. «Бумера» не было видно.

Босх вновь направился на север. Одно из двух: или то была не слежка и «бумер» теперь далеко впереди, или по маневру Босха водитель седана понял, что его заметили.

Через десять минут Босх остановился на служебной парковке полицейского участка Сан-Фернандо. Вошел через боковую дверь и обнаружил, что в сыскном отделе никого нет. Наверное, Систо и Лурдес отправились повторно обыскивать дом Саагун. Может, Белла рассказала Систо о претензиях Босха по поводу первого обыска, и тот решил реабилитировать себя.

Босх сел за стол, достал телефон и позвонил Лурдес, чтобы узнать, как дела. Звонок, однако, был переадресован на голосовую почту. Босх попросил Беллу перезвонить, как появится свободная минутка.

Поскольку Тревино рядом не было, Гарри пробил имя «Ида Таунс Форсайт» по базе транспортной системы и нашел адрес на Арройо-драйв в Южной Пасадене. Он вспомнил, что на конверте Вэнса стоял штамп этого района. Открыл Гугл-карты, вбил адрес и, переключившись в режим просмотра улиц, увидел, что Форсайт живет в милом домике с видом на Арройо-Секо-Уош. Похоже, Вэнс неплохо заботился о своей самой давней и верной помощнице.

Оставалось сделать еще кое-что. Босх достал из стола папку с нераскрытым делом об убийстве и заполнил формуляр вещественных доказательств, сделав на нем пометку «Личные вещи жертвы». Положил конверт Вэнса с золотой ручкой и оригиналами документов в пластиковый пакет для улик, запечатал его и убрал в картонную коробку для хранения вещдоков. Ее он тоже заклеил красным скотчем. Теперь, если кто-то попытается открыть коробку, Босх об этом узнает.

Коробку он отнес на склад вещественных доказательств и убрал в шкафчик, где хранились остальные улики по делу. Теперь оригинал завещания был спрятан в самом что ни на есть надежном месте. Дежурный по складу распечатал квитанцию, Босх отнес ее в сыскной отдел и убрал в папку с делом. Когда он закрывал ящик стола на ключ, на столе пискнул интерком.

— Детектив Босх, к вам пришли, — сообщили из приемной.

Наверное, кто-то явился с информацией по Москиту, но сегодня Босху было не до этого. Он нажал кнопку интеркома:

— Если это по поводу Москита, попроси вернуться после обеда и спросить детектива Лурдес. Хорошо?

Ответа не последовало. Наверное, дежурный узнавал у посетителя, по какому делу тот пришел. Босх знал: если это женщина и она скажет, что на нее тоже напал Москит, все другие дела придется отложить. Нельзя, чтобы предполагаемая жертва насильника, тем более шестая по счету, ушла из участка, не поговорив с детективом.

Он вернулся к компьютеру, снова открыл страничку Иды Форсайт в базе транспортных средств и отправил ее на печать, чтобы адрес был под рукой во время поездки в Южную Пасадену. Босх уже собирался забрать распечатку из общего принтера, когда из интеркома донесся голос дежурного:

— Он спрашивает именно вас, детектив Босх. Говорит, он по делу Вэнса.

Прежде чем ответить, Босх какое-то время смотрел на интерком.

— Скажи, что я сейчас подойду. Одну минутку.

Выключив компьютер, Босх вышел из отдела, но направился не в главное фойе, а к боковой двери. Обогнул здание участка, остановился на углу у входа и осмотрел улицу, пытаясь понять, пришел ли посетитель в одиночку.

Никаких подозрительных лиц он не заметил. Однако возле департамента общественных работ стоял темно-зеленый «БМВ» с наглухо тонированными стеклами. Машина была почти такой же длины, как «линкольн» Холлера. За рулем ждал водитель.

Босх быстренько вернулся к боковой двери, вошел в участок и направился к главному фойе. Он ожидал увидеть Слоуна, но оказалось, что метить нужно было повыше. К нему явился сам Крейтон — человек, который свел его с Вэнсом.

— Сбились со следа? — спросил Босх вместо приветствия. — Заехали уточнить мой маршрут?

Крейтон кивнул, признавая, что следил за Босхом.

— Ну да, как же я сразу не догадался, — произнес он. — Наверное, вы заметили нас еще возле банка.

— Что вам нужно, Крейтон?

Крейтон нахмурился. Босх назвал его по фамилии. Это значило, что говорить о полицейском братстве и поминать старые деньки в УПЛА бессмысленно.

— Мне нужно, чтобы вы отступились.

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Босх. — От чего отступился?

— Ваш наниматель умер. Ваша с ним договоренность аннулирована. Осталась лишь корпорация, и я говорю от лица ее руководства. Чем бы вы ни занимались, прекращайте.

— С чего вы решили, что я чем-то занимаюсь?

— Нам известно, что вы затеяли. И зачем. Известно даже, чем занят ваш адвокатишко. Мы следили за вами.

Прежде чем выйти из дома, Босх тщательно осмотрел улицу. Теперь же он понял: нужно было высматривать не людей, не автомобили. Нужно было искать камеры. Может, их поставили даже в доме. Что же касается Холлера, тот, наверное, попал под наблюдение, когда приехал к Босху.

Гарри смотрел на Крейтона, стараясь не показывать, что ему стало не по себе.

— Что ж, приму эту информацию к сведению, — проговорил он. — Выход из участка найдете сами.

Он пошел было прочь, но бывший заместитель начальника полиции опять подал голос:

— Похоже, вы не понимаете, в каком положении оказались.

Развернувшись, Босх снова подошел к нему и встал напротив, лицом к лицу:

— И в каком я положении?

— Вы ступаете по очень тонкому льду. Вам нужно принимать взвешенные решения. Люди, которых я представляю, щедры к тем, кто поступает осмотрительно.

— Вы мне угрожаете? Или предлагаете взятку? Или и то и другое?

— Расценивайте мои слова, как вам угодно.

— Вот и славно. Стало быть, и взятка, и угроза. И вы арестованы.

Босх схватил его за локоть и одним стремительным движением прижал Крейтона лицом к кафельной стенке фойе. Одной рукой надавил ему на спину, а другой полез под куртку, чтобы достать наручники.

— Что за чертовщина?! — рявкнул Крейтон, пытаясь повернуться к Босху.

— Вы арестованы за угрозу в адрес сотрудника полиции и попытку подкупа, — объяснил Босх. — Ноги шире, стоять лицом к стене.

Крейтон не послушался. Наверное, до него еще не дошло, что происходит. Босх пнул его по пятке. Нога Крейтона скользнула вбок по кафельному полу. Защелкнув наручники, Босх обыскал его и снял с правого бедра кобуру с пистолетом.

— Вы совершаете большую ошибку! — предупредил Крейтон.

— Вполне возможно, — согласился Босх. — И делаю это с большим удовольствием. Вы не представляете, Кретин, как приятно арестовать такого напыщенного засранца.

— Я выйду отсюда через пятнадцать минут.

— Вы же знаете, как вас прозвали в УПЛА? Пошли, Кретин.

Босх кивнул полицейскому за плексигласовой перегородкой. Тот нажал кнопку, и дверь открылась. Босх проводил Крейтона в обезьянник и передал в руки дежурного по тюрьме.

Заполнив бланк рапорта об аресте и убрав пистолет в шкафчик для личных вещей, он отвел дежурного в сторонку и велел не торопиться, когда Крейтон изъявит желание позвонить адвокату.

Последний взгляд он бросил на Крейтона, когда того закрывали в одиночной камере. Дверь камеры была хорошая, железная. Конечно, Крейтон пробудет там недолго, но Босху хватит времени, чтобы отправиться на юг, не волнуясь о слежке.

Он решил отложить разговор с Идой Форсайт на завтра. Выехал на шоссе 5, ведущее к Сан-Диего, и задумался, не сделать ли остановку в Ориндже.

Взглянул на часы, произвел в уме некоторые подсчеты и позвонил дочери. Звонок, как обычно, тут же переключился на голосовую почту. Босх сказал, что будет проезжать мимо где-то между половиной первого и часом дня, после чего предложил пообедать или выпить кофе, если у Мэдди будет время и настроение. И добавил, что им нужно кое-что обсудить.

Через полчаса, когда Босх проезжал Даунтаун, Мэдди перезвонила.

— Едешь по шоссе пять? — спросила она.

— И тебе привет, — ответил Босх. — Да, так. Пробок почти нет, так что буду в твоем районе ближе к четверти первого.

— Да, я не прочь пообедать. Что ты хотел обсудить?

— Поговорим за едой. Где-то встретимся или мне тебя забрать?

От шоссе до студгородка было пятнадцать минут езды.

— Я сегодня так удачно припарковалась… Может, заберешь?

— Конечно, я же только что предложил. Где будем обедать?

— Есть одно местечко на Болса-авеню. Давно хотела попробовать тамошнюю кухню.

Босх знал, что улица эта находится вдали от студгородка, в центре района под названием Маленький Сайгон.

— Ого! — ответил он. — Далековато от университета. Ехать за тобой, потом туда, потом обратно… Долго получается. Мне нужно…

— Ладно, сама приеду. Встретимся на месте.

— Может, сядем где-нибудь поближе, Мэдс? Там, наверное, вьетнамская кухня. Ты же знаешь, что я…

— Пап, уже полвека прошло. Просто сядь и съешь, что принесут. Не будь таким расистом.

На какое-то время Босх задумался, формулируя ответ. Наконец заговорил: спокойно, хотя внутри весь кипел. Крейтон, Москит, остальное… Слова Мэдди стали последней каплей.

— Мэдди, расизм тут ни при чем. И очень не советую разбрасываться такими обвинениями, — произнес он. — Во Вьетнаме я был в твоем возрасте. Воевал, чтобы защитить вьетнамцев. Пошел добровольцем. Ну что, я расист?

— Все не так однозначно, пап. Правильнее сказать, ты воевал против коммунизма. В любом случае незачем делать из мухи слона. Это всего лишь еда.

Босх молчал. В жизни его бывали времена, о которых он не хотел рассказывать дочери. Например, все четыре года в армии. Мэдди знала, что он воевал, но Босх никогда не говорил с ней о подробностях службы в Юго-Восточной Азии.

— Видишь ли, во Вьетнаме я целых два года питался такой едой, — сказал он. — Каждый день на завтрак, обед и ужин.

— Почему? На базу не привозили обычных американских продуктов или что?

— Привозили, но мне нельзя было их есть. Иначе меня бы учуяли в подземном ходу. Нужно было пахнуть так же, как они.

Теперь настала ее очередь молчать.

— Я не… то есть… что ты имеешь в виду? — наконец спросила Мэдди.

— Ты пахнешь тем, что съел. В замкнутом пространстве. Запах исходит от кожных пор. По службе мне нужно было забираться в подземные ходы. И мне не хотелось, чтобы враг узнал, что я рядом. Поэтому я питался их едой, ежедневно, три раза в день. И больше не могу. Вспоминается всякое, понимаешь?

Мэдди ничго не говорила. Положив руки на рулевое колесо, Босх барабанил пальцами по кожуху приборной доски и жалел, что позволил себе выговориться.

— Давай-ка отложим обед до следующего раза, — сказал он. — Приеду в Сан-Диего пораньше, сделаю свои дела, а завтра поеду обратно. Может, пообедаем или поужинаем. Или даже позавтракаем, если повезет и успею сделать все до вечера.

Завтракать Мэдди любила даже больше, чем обедать или ужинать. А в Старом городе рядом с университетом было полно мест, где подавали отличный завтрак.

— Утром у меня занятия, — сказала Мэдди. — Попробуем пообедать или поужинать.

— Тебя это устроит? — спросил Босх.

— Да, конечно. Но о чем ты хотел поговорить?

Босх решил не пугать ее предупреждением, что дело, над которым он работает, может зацепить и ее уютный мирок. Скажет это завтра, при личной встрече.

— Это не к спеху, — произнес он. — Утром позвоню. Посмотрим, что у нас получится.

Закончив разговор, Босх думал о нем еще целый час, пока не выехал из округа Ориндж. Неприятно было грузить Мэдди подробностями своей прошлой жизни. И нынешней тоже. Как-то несправедливо.

Глава 26

Босх медленно, но неуклонно продвигался в сторону Сан-Диего, когда ему позвонил шеф Вальдес. Гарри ждал этого звонка.

— Вы упрятали за решетку Крейтона? Заместителя начальника полиции?

Судя по тону, Вальдес был в шоке. Вопрос его прозвучал как крик души.

— Он больше не заместитель, — сказал Босх. — Он даже не коп.

— Какая разница? Представляете, как это скажется на наших отношениях с УПЛА?

— Да. Самым наилучшим образом. В УПЛА он никому не нравился. Вы же сами там служили. Все знаете.

— Нет, не знаю. И по-прежнему не вижу разницы. В общем, я только что его отпустил.

Босх не удивился, но все равно спросил:

— Почему?

— Потому что ему нечего предъявить, — ответил Вальдес. — Лопес слышал, как вы с ним повздорили. Вы говорите, что он вам угрожал. Он может заявить, что это вы ему угрожали. А на деле вы выясняли, кто кого круче. Ваша версия не подтверждается свидетельскими показаниями. В прокуратуре к этому делу никто и близко не подойдет.

Босх догадался, что Лопес — это фамилия дежурного. Приятно было знать, что Вальдес хотя бы взглянул на заявление Босха, прежде чем отпустить Крейтона.

— Когда вы выставили его за дверь? — спросил он.

— Только что, — ответил Вальдес. — И он был весьма недоволен. Черт возьми, где вы и почему не здесь?

— Я веду дело, шеф, и оно не имеет отношения к Сан-Фернандо. Пришлось уехать.

— Что ж, теперь ваше дело имеет к нам самое прямое отношение. Кретин сказал, что засудит и вас, и управление.

Еще один хороший знак: Вальдес назвал Крейтона так же, как окрестил его личный состав. Босх понял, что шеф полностью на его стороне, и вспомнил про Митчелла Мэрона. Тот тоже грозился подать в суд.

— Ну, скажите ему, чтобы занимал очередь. Шеф, мне бы на дорогу смотреть…

— Не знаю, что вы затеяли, но давайте-ка поосторожнее, — сказал Вальдес. — От парней вроде Кретина сплошные неприятности.

— Вас понял, — ответил Босх.

Когда он наконец въехал в округ Сан-Диего, полос на шоссе прибавилось, и вести машину стало проще. В половине третьего Босх, оставив «чероки» под эстакадой шоссе 5, проходящей над Баррио-Логан, оказался в Чикано-парке.

Фотографии, что он нашел в Интернете, не передавали всей красоты настенных рисунков. Вживую цвета были сочнее, а образы ярче. Рисунков было не счесть — колонна за колонной, стена за стеной. Куда ни глянь, повсюду фрески. Минут пятнадцать Босх искал рисунок с именами художников. Циннии заметно разрослись. Теперь они закрывали не только перечень имен, но и нижнюю часть фрески. Присев на корточки, Босх раздвинул цветы и стал вчитываться в имена.

Казалось, многие фрески созданы совсем недавно. Очевидно, их подкрашивали. Но список за клумбой совсем выцвел, и буквы почти не читались. Босх достал блокнот, решив, что запишет все имена, которые сможет разобрать, — в надежде, что кто-нибудь из этих художников поможет ему найти Габриелу. Тут он увидел, что нижние строчки уходят под почвенный слой клумбы. Отложил блокнот и принялся разгребать землю, с корнем вырывая циннии.

Так он, перепачкав руки влажной землей, обнаружил первое имя: Лукас Ортис. Сдвинулся вправо, продолжил раскопки и вскоре нашел имя «Габриела». Разволновался и начал копать быстрее. Как только он счистил грязь с фамилии «Лида», за спиной у него громыхнул голос:

— Cabrn![6]

Вздрогнув, Босх глянул через плечо и увидел мужчину в зеленом рабочем комбинезоне. Мужчина стоял, разведя руки в стороны. В такой позе обычно стоят люди, желающие узнать, что за хрень тут творится.

Босх вскочил на ноги.

— Э-э-э… прошу прощения, — сказал он. — Lo siento[7].

Он попробовал отряхнуть руки, но безуспешно: лишь размазал по ладоням жирную землю. Мужчине было за пятьдесят. У него были седеющие волосы и густые широкие усы под стать плотной коренастой фигуре. Над карманом рубашки у него была овальная нашивка с именем Хавьер. На мужчине были солнцезащитные очки, не скрывавшие гневного взгляда.

— Я хотел взглянуть… — начал Босх. Повернувшись, он указал на нижний край колонны и продолжил: — Э-э-э… los nombres? Под, э-э-э… debajo la tierra?

— Дурень, я знаю английский. Говоришь, хотел взглянуть на имена под землей? Всю клумбу мне испоганил. Сам хоть понимаешь, что творишь?

— Простите, я искал имя. Имя художника, одного из тех, кто основал этот парк.

— Их много было.

Хавьер подошел к колонне, присел на корточки — там же, где только что был Босх, — и принялся прикапывать вырванные циннии, действуя гораздо аккуратнее, чем Гарри.

— Лукас Ортис? — спросил он.

— Нет, второе. Это женщина, Габриела Лида. Она еще жива?

— А кто интересуется?

— Я частный сы…

— Кто, спрашиваю, интересуется?

Со второго раза до Босха дошло.

— Если поможете, я заплачу за вашу клумбу.

— Сколько дашь?

Пора было лезть в карман за деньгами, но Босху не хотелось пачкать одежду. Глянув по сторонам, он увидел в центре парка фонтан, выложенный кафельной плиткой, и сказал:

— Погодите.

Подошел к фонтану, сунул руки в воду и смыл грязь. Стряхнул капли, залез в карман, пересчитал наличность и решил, что оставит одну двадцатку себе, а остальные три отдаст Хавьеру. Возвращаясь к нему, Босх надеялся, что купит за шестьдесят долларов что-нибудь посущественнее, чем слова «Она умерла». Было бы весьма неприятно узнать, что Габриела Лида давно покоится в земле, как и ее имя на колонне.

Когда Босх подошел к Хавьеру, тот покачал головой и сказал:

— Ну вот, теперь и фонтан испортил. Земля попадет в фильтр, тот забьется, а чистить кто будет?

— У меня тут шестьдесят баксов, — сказал Босх. — Хватит и на клумбу, и на фонтан. Где найти Габриелу Лиду?

Он протянул Хавьеру деньги, и тот схватил их грязной рукой:

— Она тут работала. Руководила всем коллективом. Но теперь на пенсии. Говорят, по-прежнему живет в «Ринко».

— Где-где, на рынке? — не понял Босх.

— В «Ринко», cabrn. Это жилой комплекс, чувак. Вон там, на Ньютон-Хилл.

— Фамилия у нее прежняя? Лида?

— Да, прежняя.

Это Босх и хотел услышать. Он вернулся к машине и через десять минут стоял у главного входа в огромный и неплохо ухоженный жилой комплекс с бюджетными квартирами. Все здания были выдержаны в старинном стиле и напоминали глинобитные домики. Босх прочел список жильцов у входа и вскоре уже стучался в свежевыкрашенную зеленую дверь.

В одной руке у него была картонная папка — та, что ему дали в мастерской «Флэшпойнт графикс». Вторую руку он поднял, чтобы постучать снова, но не успел. Дверь открылась. За ней неподвижно, будто изваяние, стояла женщина. Босх прикинул, что ей по меньшей мере лет семьдесят, но выглядела она моложе. Кожа у нее на лице все еще была гладкой, скулы резко очерчены, глаза черне черного, а волосы длинные и серебристые. В ушах у женщины были серьги из полированной бирюзы.

Босх медленно опустил руку. Прошло очень много лет, но он не сомневался, что перед ним та самая женщина, которую он видел на фотографии.

— Да? Вы заблудились? — спросила она.

— Не думаю, — ответил Босх. — Вы Габриела Лида?

— Да, это я. Что вы хотели?

Холлер говорил Босху, чтобы на месте тот сам решал, как себя вести. Что ж, этот момент настал, и у Босха не было ни времени, ни желания играть в игры с этой женщиной.

— Меня зовут Гарри Босх, — сказал он. — Я частный детектив из Лос-Анджелеса. Ищу дочь Доминика Сантанелло.

Услышав это имя, женщина вздрогнула. Взгляд ее стал пронзительным. Теперь в нем читались любопытство и тревога.

— Дочь со мной не живет. Как вы узнали, что Доминик — ее отец?

— Начал собирать по нему информацию и вышел на вас. Позвольте, я вам кое-что покажу.

Босх поднял папку, снял с нее резинку, раскрыл и повернул к Габриеле. Он держал папку, как нотную запись, а сам застыл, словно пюпитр, чтобы женщина могла рассмотреть фотографии одну за другой. Наконец она взяла снимок, на котором была запечатлена с ребенком на руках. У нее перехватило дух. В глазах у нее стояли слезы.