Это не сон Дрисколл Тереза

А теперь еще этот кошмар с Джил и Энтони. Такое впечатление, что жизнь шлет им всё новые и новые испытания.

Марк сделал глоток кофе и подался вперед, положив голову на руки.

Боже праведный! Несмотря на все прошлые обещания, он обязан вытащить их из Девона поближе к своей работе. Иначе всё это выглядит полным бредом.

Экстракорпоральное оплодотворение уже становится неизбежностью – в этом он не сомневается, а Софи не имеет ни малейшего представления, к чему оно может их привести. В свою очередь, Марк в подробностях обсудил все возможные последствия с Алистером, своим приятелем в одном из PR-агентств. Ведь это будет продолжаться неделю за неделей. Месяц за месяцем. Уколы. Изменение гормонального фона. Надежды. Разочарования. Это наверняка опять приведет их – причем уже обоих – к тому кошмарному состоянию, в котором они были после рождения Бена.

Марк почувствовал, как весь напрягся при мысли о том, что Софи пришлось пережить тогда. И вновь ощутил приступ вины, когда вспомнил, как много времени потребовалось ему и всем остальным, чтобы понять, что с ней тогда происходило в действительности.

И если их впереди ждет именно это (не дай бог), то им необходимо хотя бы постоянное жилище.

Так вот… Малкольм. Ему необходимо узнать, что скажет ему Малкольм о деньгах. И в этот момент раздался звук его мобильного телефона. Пара за соседним столиком вновь уставилась на него, но Марку было уже наплевать, что они подумают.

Он взглянул на часы. Ему никто не мешал ровно восемь минут.

Марк сделал последний глоток кофе (к счастью, тот не успел остыть), прежде чем открыл почту. Это была Полли. Юристы разыскивают его по поводу срочного контракта.

Аллилуйя, твою мать!

Глава 18

В недалеком прошлом

Мэттью поставил перед Амели игрушку-сортер. Если верить Салли, их дочь – это маленькое чудо, этакий мини-Эйнштейн. Она может упрямиться в том, что касается ее словаря, но, опережая своих сверстников на несколько месяцев, может положить геометрическую фигуру в предназначенное для нее отверстие.

Рядом с сортером Мэттью положил красный куб.

– А теперь покажи папочке, какая ты умная девочка. – Он дал ей пластмассовый кубик в руки и улыбнулся.

– НЕТ, – Амели сбросила кубик на пол, взяла в руки свою ярко-розовую бутылочку и стала громко сосать.

Мэттью пересек кухню, подобрал кубик и попытался еще раз.

– Послушай, мамочка говорит, что ты умница и уже можешь это сделать. Как маленький Эйнштейн. – Он поднес красный куб к красному отверстию и подержал над ним в виде подсказки, а потом еще раз дал дочери в ручки. Та посмотрела на него, как на умалишенного, положила кубик и продолжила пить сок.

Тогда Мэттью переставил тарелку с жареными хлебными пальчиками с кухонного стола на стул дочери, покачал головой и достал мобильный телефон. Пора связаться со своим человеком в строительном департаменте.

– Привет, Саманта. Говорит Мэттью Хилл.

– И что тебе нужно на этот раз?

– Да так, одна мелочь… И все в рамках закона.

Саманта рассмеялась. Едва начав свою карьеру частного детектива, Мэттью помог ей собрать компромат на мужа, и за это она была ему вечно благодарна. И оказалась очень полезным человеком.

– Так вот. Мне нужны подробности одного разрешения на строительство. Консорциум запросил его для начала стройки в Тэдбери. – Он услышал, как женщина записывает, что само по себе было добрым знаком. Прервался на минуту и состроил гримасу, чтобы рассмешить дочь, засунувшую хлеб в рот. – Всё это находится в открытом доступе, но если я пойду официальным путем, то это займет у меня целую вечность. Так что я подумал, а вдруг ты поможешь мне немного ускорить процесс? Узнаешь, что это такое и кто за всем этим стоит…

– Прямо сейчас ничем помочь не смогу, – Саманта понизила голос. – У нас тут целое нашествие.

– Босс?

– И не один.

– Боже!.. Ладно. Послушай, тогда я не буду на тебя сегодня давить, но могу выслать тебе все детали почтой. Посмотришь, что можно сделать, когда всё успокоится?

– Конечно. Если мы говорим об открытой информации.

– И не сомневайся. Просто хочу немного ускорить процесс. Ты прелесть. Письмо отправлю прямо сейчас. Заранее спасибо.

Мэттью убрал телефон в карман. Письмо он отправит сразу же, как только сможет. Как раз в этот момент в двери повернулся ключ. Отец с дочерью обернулись и увидели, как в дом вошла Салли, нагруженная двумя сумками с покупками и с букетом тюльпанов в руках. Всё это она сложила возле холодильника.

– Ну, как мы себя вели?

– Утоляли жажду. А вот показывать свою гениальность в сортировке фигур настроения не было. Боюсь, что ты всё это себе придумала, милая.

Жена Мэттью бросила взгляд на большую игрушку-сортер, стоявшую перед Амели, и прищурила глаза.

– В этот момент надо отвернуться, разве я тебе не говорила? – Она отнесла цветы к сушилке для посуды.

– Не понял.

– Амели ничего не будет делать, пока ты на нее смотришь.

Мэттью с трудом в это поверил.

Салли подошла и протянула красный кубик дочери.

– Уверена, что наша Амели не знает, куда это надо вставить. – Сказав это дочери, она отвернулась и схватила Мэттью за плечо, чтобы повернуть и его.

– А ты уверена, что поступаешь правильно? – запротестовал детектив. – Мы с тобой растим какого-то монстра, Салли: крохотный ребенок, у которого в словаре есть только одно слово «НЕТ» и который отказывается выполнять задания, если ты не отвернешься…

– Тс-с-с. А теперь посмотрим, сделала ли нам Амели сюрприз? – Сал почти выкрикнула эти слова, и они повернулись к дочери.

К удивлению Мэттью, кубик исчез. Сначала тот стал искать его на полу, решив, что дочка просто бросила его. Но Салли взяла в руки игрушку и потрясла ею, чтобы убедиться, что кубик оказался внутри нее.

– Это полтергейст, – заявил Мэттью. – Амели не могла сделать это сама. Считается, что она сможет делать это только через несколько недель

Салли рассмеялась и вернулась к раковине, чтобы взять с подоконника вазу и наполнить ее водой из-под крана.

– Это полтергейст, правда, Амели?

– НЕТ! – Девочка вновь взялась за свою бутылочку, а Мэттью наклонился вперед, чтобы поцеловать ее в лобик.

И вот – случилось!

– ПАПА.

Все замерло – немая сцена. Мэттью слушал, как эхо отражается от всех стен, но боялся поверить, что это правда.

– Что ты сказала? – Он задал вопрос шепотом, а Салли повернулась к ним с тюльпанами в руках.

– ПАПА.

Амели посмотрела ему прямо в глаза и вновь принялась за сок. Это было мгновение чистого волшебства. Мгновение, которое превзошло все, что Мэттью испытывал до этого. В день, когда она родилась. В день, когда он привез ее домой. В день, когда она впервые улыбнулась.

И вот наступил этот день.

День, когда его упрямая и обожаемая доченька наконец назвала его ПАПОЙ.

Сегодня, 18.30

Я впадаю в какой-то транс. Дыхание у меня замедляется. Я замираю и просто смотрю в окно.

Можно ли назвать это шоком? Не знаю.

Может быть, шок необходим мне, чтобы пережить это путешествие? Путешествие по моей собственной преисподней, с деревьями, едва различимыми сквозь пелену дождя, и потоками воды, под углом стучащими в вагонное окно… И вот я сижу и всё смотрю и смотрю, пока мое сердце не начинает биться в унисон со стуком колес и я не переношусь вместе с деревьями и дождем в прошлое – далекое-далекое прошлое, туда, где всё это началось. Вспоминаю, как всё было просто, безупречно и удивительно в тот вечер, когда я впервые встретила Марка. И в какой безопасности ощутила себя тогда.

Бросаю взгляд на мужа. Тот сидит с закрытыми глазами, и мне интересно, о чем он сейчас думает: может быть, как и я, хочет от всего отключиться? И вспомнить лучшие времена? Более безопасные времена?

Мы, я и Марк, встретились на присуждении профессиональных наград. Мы оба притворялись, что нам наплевать на то, что награда в результате досталась нашим соперникам, и стояли плечом к плечу возле стойки портье, желая заказать такси, чтобы уехать пораньше, в то время как победители обливали своих коллег «Боллинджером»[53] в зале, где вручались награды.

Марк тогда только-только открыл собственную компанию, и его обставил главный конкурент – компания «ПРО-моушн»[54]. Боже, я так ясно всё это вижу – как я была тогда молода… Молодая и – да – довольно хорошенькая, хотя и очень злая, и разочарованная. Мне приходилось улыбаться сквозь стиснутые зубы, потому что коллега-копирайтер[55], известная тем, что ворует клиентов (а также мужей, если верить слухам), продефилировала на сцену, покачивая бедрами в обтягивающем платье.

«Полчаса», – это были его первые слова, обращенные ко мне.

«Я хочу сказать, что такси придется ждать полчаса».

Я смотрю на Марка и вспоминаю, как мне тогда сразу же понравилось то, что я увидела перед собой. У него была хорошая линия подбородка и отвратительно сидящий костюм. Он был ему велик, словно Марк сильно похудел.

Но я была не в настроении, поэтому пожала плечами и пошла к выходу из отеля. И только на улице поняла, что он идет за мной.

– Я могу вам чем-то помочь? – Я не собиралась флиртовать с ним, просто была слегка озадачена. А еще разочарована и хотела как можно скорее уехать.

– Вы же не собираетесь ловить его здесь?

– Простите?

– Я про такси. В это время дня? Никаких шансов. Особенно здесь. Я уже пробовал.

Все это было до эры «Убера» и телефонных приложений, поэтому по моему лицу Марк мог догадаться, о чем я подумала. Я не могла понять, какое он к этому имеет отношение.

– Мне просто не хочется думать о…

– Маленькой девочке, потерявшейся в Лондоне? Да еще и так поздно. – Произнеся это, я широко раскрыла глаза.

– Сдаюсь, – сказал Марк и шутливо поднял вверх руки. – Я не хотел показаться вам навязчивым.

И в этот момент я нажала на паузу и почувствовала какой-то физический стыд за свой тон, который заставил его покраснеть.

– Простите меня. Я веду себя, как дура… – И, протянув руку, добавила: – Софи Хилл, копирайтер в «ЭКС-поуз». Которого по недоразумению выдвинули кандидатом на премию года в номинации «Слоган года». Я вовсе не хотела вас обидеть. Просто не умею проигрывать.

Тогда Марк тоже улыбнулся и протянул мне руку. Официальное рукопожатие, которое мне понравилось.

– Марк Эдвардс, номинант на премию «Лучшее новое агентство». Тоже ненавижу проигрывать, но я рад, что встретил вас.

А потом он снял свой галстук-бабочку, расстегнул пуговичку на воротнике, и мы пошли с ним в ногу, но, потерпев неудачу с такси, как и предсказывал Марк, очень быстро нашли убежище в баре на углу, из которого доносился запах хорошего кофе.

Это действительно был бар в старинном стиле, с интерьером под Париж и мебелью из темного тростника. Болтали мы о путешествиях, в основном о Париже, и я, к своему удовольствию, узнала, что ему нравятся те же непопулярные у туристов места, что и мне.

Два часа и три чашки кофе спустя я уже знала о нем все. Мальчик из рабочей семьи, выбившийся в люди. Первый из семьи, окончивший университет, лучший работник в двух медийных агентствах, а ныне – обладатель жуткого долга, в который он залез ради своего собственного стартапа.

– Так сегодняшняя победа была для вас важна?

– Она не была бы лишней, но – c’est la vie[56].

Послание, которое я получила от него наутро, было восхитительным:

«Предлагаю обед в Париже. Два отдельных номера. Никаких обязательств…»

В своем номере я провела первую ночь, но не вторую.

В тот раз мы так часто смешили друг друга…

И так много занимались любовью, как будто каждый раз боялись, что наступит конец света…

И… в его присутствии я чувствовала себя в безопасности.

Глава 19

В недалеком прошлом

Наверное, чаще всего в жизни я буду вспоминать ту встречу с Эммой на Хоббс-лейн. Возможно, что и до конца своих дней.

Мне она показалась каким-то поворотным моментом, в значительной степени большим, чем жуткая и кровавая сцена с Джил и Энтони, потому что именно на этой встрече я поняла, что в наших с Эммой отношениях произошли какие-то сдвиги.

Так почему же я не прислушалась к предупреждениям своего внутреннего голоса? Почему не послушалась Марка? Почему сразу же не рассказала ей о женщине на скале?

Не знаю.

В тот день я просто пришла на Хоббс-лейн, размышляя над тем, почему Эмма захотела встретиться со мной сразу же после моего возвращения из Корнуолла. Я чувствовала себя не в своей тарелке и не знала, стоит ли говорить ей о путанице с ее доппельгангером. А еще меня беспокоило то, что она расстроится из-за того, что я всё еще не была готова вписаться в проект кулинарии, но я отбросила в сторону все эти сомнения и убедила себя, что Эмма просто хочет показать мне здание. И его потенциал. Думает усилить этим свою позицию? А еще я решила, что она просто хочет, чтобы мы забыли обо всех этих полицейских расследованиях и о том облаке трагедии и печали, которое опустилось на Тэдбери.

По дороге я несколько раз проговорила про себя аргументы в пользу того, чтобы не торопиться с проектом. Я честно скажу ей, почему ничего не могу решить прямо сейчас: происшествие с Хартли ударило по мне сильнее, чем я предполагала, – и это правда. Я не собиралась говорить окончательное «нет» проекту кулинарии вообще, но на тот момент это было «нет». И Эмме придется набраться терпения.

Первое, что я заметила, когда подошла к этому одноэтажному зданию, были окна, затянутые плотной материей так, чтобы заглянуть внутрь было невозможно. Необычно и странно. На входной двери не было ни звонка, ни молоточка, так что я постучала костяшками пальцев. Изнутри немедленно рздался скребущий звук, будто кто-то передвинул стул, а потом я услышала звук отодвигаемого тяжелого засова, и дверь распахнулась. Понять что-то по выражению лица Эммы, появившейся на пороге, было трудно.

– С тобой всё в порядке, Софи? Корнуолл помог? Прости, что не отвечала на твои послания – у меня заглючило телефон.

– Ерунда. А отдохнула я хорошо, спасибо. И давай сейчас не обо мне: что с этим ужасным кирпичом, который влетел в твое окно? Я говорила с Хизер. И очень о тебе беспокоилась. – Я не стала добавлять, что мне было бы приятнее, если б она позвонила, а не слала эсэмэски.

– Так, а теперь замри и закрой глаза, Софи.

– Не поняла…

– У меня для тебя сюрприз. – Было видно, что Эмма возбуждена.

– Послушай, я правда сейчас не в настроении. Нам надо обсудить этот кирпич и записку…

– Делай, что тебе велено, и закрой глаза. – Ее голос был полон нетерпения.

И тогда я, как маленький ребенок, подчинилась. Закрыла глаза и позволила Эмме закрыть за мной дверь и за руку провести меня в помещение. А когда открыла глаза…

* * *

Я все еще была в шоке от увиденного на Хоббс-лейн, и в голове моей продолжала пульсировать кровь, когда на следующий день я стояла на игровой площадке среди других мамаш, чьи дети впервые шли в школу, и смотрела, как Бен готовится к своему первому уроку.

Учительница, светловолосое нежное создание с тихим голосом, рассматривала мягкие игрушки, которые прижимали к себе детишки, – на каждой из них были видны явные следы трагической борьбы между мамой, ребенком и стиральной машиной. Миссис Эллис была именно такой учительницей, которую вы захотели бы увидеть в первом классе своего ребенка. Свободная юбка и удобная обувь подходили к ее распущенным волосам и успокаивающему голосу.

Несколько недель назад она нанесла нам «домашний визит», сложила с Беном мозаику на кухонном столе и объяснила ему, что первые несколько недель он может брать с собой в класс любимую мягкую игрушку, пока окончательно не привыкнет к школе. Вначале у них будет недельный вводный период, когда они будут заниматься только по утрам. Это поможет детям адаптироваться. А если они захотят, то смогут оставаться на ланч, чтобы привыкнуть к правилам поведения в столовой.

Я посмотрела на Бена в школьной форме и подумала о фотографии, которую послала Марку. И хотя брюки смотрелись чуть лучше после того, как я их укоротила, он все еще выглядел в этой форме совсем маленьким мальчиком, который прижимает к себе плюшевого жирафа.

– А как его зовут? – Миссис Эллис наклонилась к Бену.

– Мистер Жираф.

Я почувствовала спазм в желудке, когда поняла, что вот сейчас еще могу взять сына за руку, объяснить, что всё это было страшной ошибкой, и забрать его домой, где сниму эту форму и заменю ее на костюм Робин Гуда. И мы вместе отправимся в парк, зайдем там в кафе и будем таращиться на ящерицу и тарантулов, сидя перед большими кусками торта.

– Рада познакомиться с вами, мистер Жираф. – Миссис Эллис кивала головой, а я старалась справиться со странным приступом рыданий, потому что никак не могла понять, как же учителя умудряются выполнять свою работу. Откуда у них берется терпение? Энергия? Особенно когда на тебя со всех сторон смотрят детские лица. Это непросто, даже если ты искренне любишь детей.

Позже в раздевалке мы столкнулись с хаосом крючков и быстрых объятий, а потом внезапно все дети куда-то исчезли – их без усилий увела очень умная и, очевидно, отлично знающая свое дело миссис Эллис. Так они оказались среди ярких игрушек, уже разложенных в их классной комнате. Корзины с «Лего» и кубики, счеты и головоломки. Я едва успела поймать Бена, чтобы получить от него самый быстрый из всех возможных поцелуев, и вот он уже пробирается сквозь вешалки гардероба.

– Итак, дети, почему бы вам не осмотреться вокруг? Взгляните, что у нас тут есть, а потом мы все сядем в кружок и познакомимся друг с другом. – Миссис Эллис делала нам, мамочкам, которые смотрели сквозь окна в коридоре, гиперболизированно успокаивающие сигналы руками.

В душе я была опустошена. Я многого ждала от этого дня, но мне и в голову не могло прийти, что Бен будет чувствовать себя настолько хорошо.

Вернувшись домой, я очень скоро уселась на софу, совершенно потрясенная. И в полной тишине вновь вспомнила сцену на Хоббс-лейн. Сейчас я была озабочена и сбита с толку. А чтобы отвлечься от неприятных мыслей, я всегда делаю одно и то же. Начинаю пылесосить. И не просто вожу пылесосом по поверхности мебели, как можно было бы подумать, а занимаюсь этим серьезно, с истинной страстью – передвигаю диваны и кресла, тяжелые комоды из сосны, массивный кофейный столик и даже высокий шкаф из темного красного дерева в спальне наверху. Я как раз пыталась взять над ним верх, когда зазвонил телефон.

– Ну, и как он пошел? Фото – классное. – Голос Марка звучал жизнерадостно.

– Так и пошел. – Я не знала, что сказать, и стояла, наматывая волосы на палец.

– Софи, что-то случилось?

Пауза.

– Он пошел чересчур спокойно, Марк.

– Как это человек может быть… чересчур спокойным? – Я буквально услышала, как он улыбается.

– Ты что, смеешься надо мной, Марк?

– Я не…

– Он даже не обернулся. Не помахал. Не сделал вообще ничего. Все прошло в такой спешке – я совсем этого не ожидала. И теперь боюсь, что все это была бравада с его стороны. А сейчас он может быть в ужасном состоянии, а я об этом даже не знаю…

– Послушай, Софи. Он достаточно уверенный в себе малыш. И давно ждал этого дня. Все это значит только, что ты отлично потрудилась.

Мне пришлось закрыть микрофон левой рукой.

– Софи, ты что, плачешь?

– Конечно, нет. Я просто думала, что он будет скучать по мне, вот и всё. – Пока я пыталась найти в рукаве салфетку, слезы попадали мне в рот. – Всё в порядке. Правда.

– А как проходит борьба с грязью?

И вот тогда я резко выдохнула, потому что не могла понять, когда же мы с ним успели достичь такого уровня взаимопонимания.

– Послушай, мне пора. У меня – встреча. Серьезно – не переусердствуй с этим пылесосом. Я тебя люблю. И напиши мне, когда он вернется домой, хорошо?

– Хорошо. Я тоже тебя люблю.

Я положила трубку – и телефон мгновенно зазвонил снова.

– Ты же что-то говорил о встрече?

– Прости?

– Ой, извини, Эмма… Я думала, что это Марк. – Я почувствовала, как сердце начало колотиться в груди. Хоббс-лейн. Слава богу, что я ничего не сказала Марку. – Как там Тео? В саду?

– Даже не обернулся. Чувствую себя абсолютно лишней и никому не нужной. А как Бен?

– То же самое.

– Прогуляемся?

– Я не знаю, – вопрос застает меня врасплох. – Нет, я занимаюсь…

– Да ладно, Софи. Мне нужно поговорить с тобой о вчерашнем. А иначе нам остается только хандрить.

Я посмотрела на часы. Время есть максимум до половины второго.

– Я как раз подумала о тропе вдоль побережья, пока мы свободны от мальчиков.

– Ты, должно быть, шутишь.

– Наоборот, я совершенно серьезна. Я посмотрела по карте. У нас достаточно времени, чтобы добраться до Бэнтама или Терлстона и вернуться назад, если мы отправимся прямо сейчас. Просто развеемся.

– А что, если машина сломается? Мы не можем просто…

– Я подъеду к твоему дому через десять минут. Увидимся. Нам надо поговорить.

Я не припомню, как сказала ей «да», но, пока запирала дверь, ощутила какую-то тревогу, которая не имела никакого отношения к Бену. Закрыв глаза, вновь вспомнила ту сцену. Женщина в красном пальто на вершине скалы. А еще вспомнила свой шок от того, что увидела на Хоббс-лейн, – это были уже не пустые руины, которые я ожидала увидеть, а выкрашенное помещение с блестящими полами и с установленным оборудованием. Духовкой. Холодильной установкой. Грилем. Кофемашиной. И всем остальным.

С моим оборудованием.

– Что ты наделала, Эмма?

– Это мой для тебя сюрприз, чтобы ты немного развеселилась! – Эмма, как ребенок, захлопала в ладоши и подошла к кофемашине, чтобы продемонстрировать, что она уже подключена. – Лучший кофе из тех, что ты когданибудь пробовала. Слово даю.

– Но я же не давала на это согласия. Я не сказала тебе «да», Эмма… – Меня всю крутило. – Это же мои вещи.

– Тебе не понравилось? – Лицо Эммы потухло.

Я окончательно запуталась и здорово завелась, поэтому, честно, не знала, что ей ответить.

– Я же сделала это для тебя, Софи. Работала день и ночь. Думала, что тебе понравится…

Наш разговор в течение следующих десяти минут я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь.

Я наехала на нее. Конечно, это не была полномасштабная ссора, но я высказала ей, что она могла бы и подождать. Что у нее не было никакого права так поступать. И, находясь под впечатлением от создавшейся ситуации, заговорила о слухах по поводу ее пребывания во Франции и поинтересовалась, какого черта она ничего не рассказала мне об этой своей поездке и о своей потере.

«Ладно, ладно. Наверное, надо было и вправду рассказать. Или, по крайней мере, упомянуть. Но я не хотела начинать здесь свою жизнь в качестве эмоционального вампира и вываливать на тебя все свои проблемы. Мне хотелось начать все с самого начала».

Я не стала говорить ей, что в действительности думаю по этому поводу. И что ее объяснение логично, но только до известной степени. Естественно, я понимала, что такое «частная жизнь». Но вообще ничего не сказать, даже не упомянуть мимоходом! Кроме того, про себя я была очень обеспокоена категорическим нежеланием Эммы сообщить о кирпиче в полицию.

А уж устанавливать мое оборудование – перевезти его со склада, даже не спросив разрешения!

* * *

– Ты всё еще злишься на меня. – Эмма протирала переднее стекло старой тряпкой, когда я положила свой небольшой серый рюкзак на заднее сиденье.

– Ну, не совсем злюсь…

– Нет, злишься.

Пока мы выезжали из деревни, каждая из нас занималась своим делом – я возилась с ремнем безопасности, а Эмма все протирала ветровое стекло. При этом мы время от времени бросали друг на друга косые взгляды.

– Значит, с Беном все прошло хорошо?

– Да. Он был какой-то слишком расслабленный. Понимаю, что это по-дурацки звучит, но меня это ранило.

– С Тео все то же самое. Мне кажется, это знак того, что мы с тобой молодцы.

– Марк тоже так говорит.

– Так вот, я проверила этот маршрут по карте, и у нас с тобой будет куча времени. Мы можем или вернуться назад через Терлстон…

– Вообще-то, я действительно зла на тебя.

– Слава тебе Господи!

– Не поняла… – Я повернулась к ней и увидела, что Эмма хмурится. – Хочешь сказать, ты довольна, что я бешусь?

– Нет, конечно, нет. Просто хочу сказать, что будет здорово, когда она наконец останется позади.

– Кто?

– Наша первая ссора.

– Не будь ребенком, Эмма. Мы с тобой не будем ссориться.

– Нет, будем. Потому что нам это необходимо.

– Необходимо?

– Да, Софи. И так делают все люди. В какой-то момент они открыто говорят, что думают и чувствуют. Ссорятся. Выясняют все недоразумения. И двигаются дальше.

– Я тебя не понимаю.

– А ты и не поймешь. Потому что никогда не ссоришься, не так ли?

– Слушай, это становится смешно.

– Нет, не смешно. Разве я не права? Ты предпочитаешь копить всё в себе. Делать и говорить все, что угодно, лишь бы сохранить мир. Ты всячески избегаешь конфликтов.

– Полная ерунда.

– Да неужели? Ладно. Ну-ка, скажи мне, когда ты ссорилась в последний раз? С Марком? Или с кем-то еще? Я не говорю о какой-то пассивно-агрессивной ерунде, а о настоящей сшибке, когда клочья летят во все стороны. Знаешь, когда вываливаешь все, что у тебя накипело, вместо того чтобы осторожничать и мучиться.

– Я абсолютно не понимаю, откуда ты все это взяла. Но если ты собираешься вести себя таким образом, то лучше развернись и отвези меня домой.

– Вот видишь. Это я и имела в виду. Иногда я не могу понять, как ты умудрялась выживать в этом рекламном мире.

Повисла пауза, и я ощутила сильное стеснение в груди, а моя левая рука сжалась в кулак с такой силой, что ногти болезненно впились в ладонь. Я отвернулась и уставилась в окно, потому что не хотела, чтобы Эмма видела мое лицо.

– Ладно, не надо мне было упоминать о работе. И о Марке, – неожиданно произнесла Эмма. – Прости. Я просто пытаюсь объяснить, что ты всегда выбираешь тот вариант, который обеспечит тебе жизнь без лишних проблем. За все время, что я тебя знаю, ты всегда и во всем отдаешь мне пальму первенства. Я решаю, что мы будем делать. Куда пойдем. Что будем есть. Что будем пить. Это хорошая черта, Софи. И я могу восхищаться ею – но до определенного предела, потому что, в конце концов, это нечестно. И потому что у тебя на лице иногда появляется мимолетное выражение – вот как сейчас, – говорящее о том, что твои мысли полностью расходятся с твоими словами. И в конце концов наступает момент, когда мне хочется, чтобы ты хотя бы раз высказала все, что думаешь, черт тебя побери!

– А для чего? Чтобы мы могли вдоволь покричать друг на друга?

– Нет. Для того чтобы между нами опять все было о’кей.

– А у нас и так все о’кей.

– Я сдаюсь…

– Ну, ладно. – Я повернулась и внимательно посмотрела на нее. В этот момент Эмма поворачивала налево и могла смотреть на меня только мельком. – Я не могла поверить, что ты займешься кулинарией без моего согласия.

– Но я думала, что мы обо всем договорились. И хотела сделать тебе сюрприз. Взбодрить немного. Я все это сделала для тебя, Софи. Думала, что это станет для тебя чем-то, к чему ты давно стремилась.

– Но тебе надо было подождать, Эмма. Пока я скажу «да». И это… это еще не всё. Я вот что хочу сказать… Мы не так давно знакомы, но я думала, что мы стали хорошими друзьями. Близкими. А потом я слышу от чужих людей, что твоя мама умерла, когда ты была во Франции. Знаю, ты говорила, что не хочешь обсуждать это, но то, что ты вообще об этом не упомянула, выглядит, согласись, немного странно. Ведь это… это довольно серьезная вещь. Речь о твоей маме.

Теперь наступила очередь Эммы отвернуться и уставиться в боковое окно. Потом она вновь вернулась к дороге и еще раз взяла в руки тряпочку, чтобы протереть ветровое стекло. Мы как раз добрались до одного из моих самых любимых отрезков дороги – самого близкого к линии берега. Дорога здесь извивается змеей среди вздымающихся по бокам массивных холмов, из-за которых Саут-Хэмс стал Меккой туристов. Это область исключительной природной красоты.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

До конца каникул остаётся всего ничего, а юные сыщики ещё не разгадали ни одной, даже самой маленько...
Граф божьей милостью Жан VI Арманьяк, после своей смерти по павший в тело осужденного на каторгу шта...
Подруга пригласила провести каникулы в загородном доме среди таежного леса и бескрайних снегов.Ната ...
Свет и тьма – на силе этих магических стихий зиждется безопасность империи. Какую бы неприязнь ни ис...
Викторианская Англия. После восьми лет, проведенных в пансионе для бедных девочек, сирота Джейн Эйр ...
Если после бесконечных стычек и заговоров вдруг покажется, что враги про тебя забыли, значит, стоит ...