Песочный человек Кеплер Ларс
— Прощу, если ты изменишься, — ответил Рейдар.
Он смотрел, как она одевается (руки дрожали от рыданий), как вытирает слезы, как садится на велосипед — блузка наполовину торчит из юбки, стеганая куртка незастегнута. Пока он стоял на крыльце, его гнев утих. Он слышал, как дочка плачет, отъезжая.
Целый день Рейдар писал, чувствуя удовлетворение. Он не оделся, так и сидел за компьютером в халате, с нечищеными зубами и небритый; он не принял ванну, не убрал еду в холодильник. Рейдар подумал, что расскажет это Фелисии, признается, что на самом деле он такой же, как она, но случая сделать это ему уже не представилось.
Вечером Рейдар ужинал со своим немецким издателем, а когда вернулся домой, дети уже должны были спать. Их пустые постели обнаружились только утром.
Никогда и ни в чем Рейдар так не раскаивался, как в том, что был несправедлив с Фелисией.
Невыносимо было думать, что она совсем одна сидит в какой-то страшной дыре, думая, что отцу нет до нее никакого дела. Что отец будет искать только Микаэля.
Глава 97
Утром Сага проснулась от того, что на потолке загорелся свет. Голова была тяжелой, Саге никак не удавалось сфокусировать взгляд. Она не стала вылезать из-под одеяла, только проверила непослушными пальцами, надежно ли микрофон спрятан за поясом штанов.
Женщина с пирсингом в щеках остановилась у двери, крикнула:
— Завтрак!
Сага встала, забрала поданный в окошко подносик и села на кровать. Заставила себя медленно сжевать бутерброды на белом хлебе, думая, что ситуация вот-вот выйдет из-под контроля.
Она больше не вынесет.
Сага осторожно потрогала микрофон, подумала, что попросит прекратить операцию.
После завтрака Сага на негнущихся ногах подошла к стоку, почистила зубы и умылась ледяной водой.
Я не могу бросить Фелисию, решила она.
Сага сидела на койке, глядя на дверь дневной комнаты. Наконец замок двери, разделявшей комнату и ее бокс, зажужжал. Раздался щелчок, и проход открылся. Сага сосчитала до пяти, поднялась, напилась воды из-под крана, притворяясь, что не слишком торопится. Усталым жестом вытерла рот тыльной стороной ладони и прошла в дневную комнату.
Она оказалась там первой, но телевизор за стеклом уже работал, словно его и не выключали. Из комнаты Берни донесся злобный вопль. Берни как будто хотел расколотить стол. Поднос, на котором давали завтрак, со звоном упал на пол. Берни что-то завопил и швырнул пластмассовым стулом в стену.
Сага встала на беговую дорожку, запустила тренажер, сделала несколько шагов, остановила, села на край дорожки поближе к пальме и сбросила одну кроссовку, притворяясь, что сбился язычок. Пальцы были холодными, онемение никуда не ушло. Сага понимала, что нужно торопиться, но не могла заставить себя двигаться быстрее. Она заслонила собой камеру и, дрожа, достала микрофон.
— С-суки! — орал Берни.
Сага стянула с микрофона чехол. Крошечный предмет скользнул между онемевших пальцев. Сага подхватила его у бедра, повернула клейкой стороной вверх. В дневную комнату, тяжело ступая, шел Берни. Сага нагнулась и быстро прижала микрофон к внутренней стороне листа. Подержала, подождала еще пару секунд и убрала руку.
Берни распахнул дверь и вошел в дневную комнату. Пальмовый лист еще покачивался, но микрофон был на месте.
— Обрахиим, — прошептал Берни Увидев Сагу, он резко остановился.
Сага сидела спокойно. Она натянула носок, расправила залом и снова надела кроссовку. Встала, запустила дорожку, пошла.
— Черт, — сказал Берни и закашлялся.
На пальму Сага не смотрела. Ноги дрожали, сердце билось гораздо сильнее, чем всегда.
— Они забрали мои картинки, — пожаловался Берни и, сопя, сел на диван. — Ненавижу этих сраных…
Сага чувствовала усталость, пот лился по спине, пульс гудел в висках. Наверное, это из-за лекарств. Она уменьшила скорость, но выдерживать темп все равно было трудно.
Берни сидел на диване, закрыв глаза и без устали потопывая одной ногой.
— Черт вас всех возьми! — вдруг выкрикнул он в никуда. Поднялся с дивана, пошатнулся, подошел к беговой дорожке и встал очень близко к Саге.
— Я был лучшим в классе, — прошептал он, и капли слюны попали Саге на лицо. — На переменах учительница кормила меня изюмом.
— Берни Ларссон, в сторону! — послышалось из динамика.
Берни отшатнулся и оперся о стену, кашлянул и отступил назад, прямо под пальму с микрофоном, приклеенным к одному из нижних листьев.
Глава 98
Берни чуть не упал. Пнув пальму, он обошел беговую дорожку и приблизился к Саге с другой стороны.
— Они боятся меня до усрачки, вот и закачивают в меня супрефакт… Потому что я — настоящая трахмашина, охеренный вибратор с мотором…
Сага еще раз взглянула на камеру и поняла, что была права. Камеру закрывал выступ стекла, защищающего телевизор. Небольшое, не больше метра в самом широком месте, «слепое пятно», до которого не доставал глаз камеры.
Берни прошел мимо пальмы, чуть не перевернув ее, обошел тренажер и остановился позади Саги. Сага, не обращая на него внимания, продолжала шагать, слыша его сопение у себя за спиной.
— Белоснежка, у тебя вспотело между ног. Манда уже хорошо вспотела. Давай я принесу салфетки…
На экране телевизора мужчина в поварском колпаке, что-то приговаривая, раскладывал на гриле крабиков.
Самая дальняя дверь отворилась, и в дневную комнату вошел Юрек Вальтер. Сага краем глаза заметила вопросительное выражение на его лице и тут же остановила дорожку. Сошла на пол, тяжело дыша от усилий, и направилась к дивану. Юрек как будто не замечал соседей. Он просто ступил на дорожку и запустил тренажер.
В комнате раздался стук его тяжелых шагов.
Сага смотрела, как мелькают руки повара, складывающего кольца красного лука в сотейник. Берни с улыбкой придвинулся, вытер потную шею и оказался совсем близко.
— Тебе я оставлю манду, когда ты будешь моим рабом-скелетом, — сказал он и зашел сзади. — Я срезаю всю плоть и…
— Тихо! — оборвал его Юрек.
Берни замолчал на полуслове, глядя на Сагу, одними губами выговорил «шлюха», лизнул пальцы и облапил ее за грудь. Сага среагировала мгновенно: схватила его за руку, сделала шаг назад и утащила его в «слепое пятно», куда не доставала камера. Сильно ударила в нос. Хрящ покривился, кость сломалась. Сага развернулась, вложив всю силу в этот поворот, и молниеносным правым хуком ударила Берни в ухо. Берни едва не вывалился прямо в поле видимости камеры, но Сага удержала его левой рукой. Берни таращился на нее через покосившиеся очки. Кровь ручьями лилась у него по усам, заливала рот.
Сага, все еще кипя от ярости, удержала его в тени и снова ударила справа. Удар оказался очень силен. Голова Берни мотнулась в сторону, щеки дернулись, как желе, очки отлетели влево.
Берни упал на колени, голова качнулась вперед, кровь полилась на пол.
Сага развернула его лицом к себе, посмотрела, как он пытается не потерять сознание, и снова ударила его в нос.
— Я тебя предупреждала, — прошептала она и наконец отпустила Берни.
Берни упал вперед, оперся на руки и остался стоять на четвереньках, покачиваясь. Кровь стекала с его лица и между рук капала на линолеум.
Сага, тяжело дыша, отошла. Вальтер сошел с дорожки и теперь стоял, глядя на Сагу своими светлыми глазами. Лицо неподвижное, тело заметно расслаблено.
Проходя мимо него в свою комнату, Сага успела подумать, что все испортила.
Глава 99
Шумел компьютерный вентилятор. Андерс ввел пароль и вошел в систему. По циферблату с усталым лицом Барта Симпсона рывками двигалась секундная стрелка. Андерс напомнил себе: сегодня надо закончить пораньше. Сегодня у него занятие по сократической беседе в центре, где учили работать с аутистами.
На листочке, приклеенном рядом с клавиатурой, значилось: «Неделя утилизации». Андерс понятия не имел, что это значит.
Система открыла больничный журнал. Андерс ввел свой номер и пароль.
Просматривая сегодняшние события, он щелкнул по личному номеру Саги Бауэр, чтобы сделать запись о медикаментах.
Двадцать пять миллиграммов галоперидола. Две внутримышечные инъекции в верхненаружный квадрант ягодичной области.
Правильное решение, подумал он. Отчетливо вспомнилось, как Сага медленно корчилась на полу, с обнаженной грудью.
Светлые соски затвердели, рот испуганно скривился.
Если галоперидол не подействует, можно попробовать цисординол, хотя есть риск серьезных побочных эффектов. Экстрапирамидальные симптомы, ухудшение зрения, нарушение координации, проблемы с достижением оргазма.
Закрыв глаза, Андерс вспомнил, как стягивал с пациентки трусы там, в камере.
«Я не хочу», — несколько раз повторила она.
Но зачем ему было слушать ее? Он просто выполнял свои обязанности. Пиа Матсен наблюдала за принудительной мерой.
Делая пациентке две укола в ягодицу, он видел между ног светлые волоски и закрытую розовую щель.
Андерс зашел в диспетчерскую. Мю, уже сидевшая на месте, подняла на него приветливый взгляд.
— Они в дневной комнате.
Наклонившись, Андерс через ее плечо глянул на экран. Вальтер размеренно шагал по беговой дорожке. Сага стоя смотрела телевизор. Кажется, новое лекарство мало на нее подействовало. Берни приблизился к Саге, что-то сказал и встал у нее за спиной.
— Чем он там занимается? — беззаботно спросил Андерс.
— Ему как будто невесело. — Мю наморщила лоб.
— Я еще вчера хотел увеличить ему дозу. Наверное, стоило…
— Он все время топчется возле новой пациентки, все говорит, говорит, и вид у него как у маньяка…
— Вот черт. — Андерс напрягся.
— Если что, мы с Леффе пойдем туда, — успокоила его Мю.
— Входить не потребуется, Ларссону просто плохо подобрали лекарство. Вечером я увеличу ему двухнедельную дозу с двухсот до четырехсот миллиграммов…
Андерс замолчал, глядя, как Берни Ларссон кружит вокруг Саги, стоящей перед телевизором.
На остальных девяти квадратах были комнаты, бронированные двери и боксы пациентов. Все спокойно. На одной картинке Свенссон с кружкой кофе в руке стоял, широко расставив ноги, на посту перед шлюзовой дверью дневной комнаты и разговаривал с двумя охранниками.
— Что за!.. — вскрикнула вдруг Мю и нажала кнопку тревоги. Произошло нападение.
Глава 100
Раздался резкий прерывистый звук. Андерс не отрывался от экрана, на котором было видно, что происходит в дневной комнате. В пыльном свете поблескивала лампа. Андерс наклонился к экрану. Сначала он увидел только двух пациентов. Вальтер неподвижно стоял возле телевизора, Сага направлялась к себе.
— Что там? — спросил Андерс.
Мю, вскочив, схватила рацию. Настольная лампа перевернулась, кресло резко отъехало назад и ударилось об архивный шкаф у нее за спиной. Мю кричала в рацию, что спецгруппа немедленно нужна в дневной комнате, что Берни Ларссон серьезно ранен.
Только теперь Андерс сообразил, что Берни скрыт за выступом стены.
Видно было только окровавленную руку на полу.
Значит, сейчас Берни находится прямо перед Юреком Вальтером.
— Срочно, срочно туда, — повторила Мю в рацию и бросилась в дневную комнату.
Андерс остался в диспетчерской. На экране компьютера Вальтер нагнулся, схватил Берни за волосы, протащил по полу и выпустил.
На линолеуме заблестела кровавая дорожка.
Лейф инструктировал двух охранников перед шлюзовой дверью. Стало слышно, как бегом приближается Мю.
Сирена продолжала гудеть.
Все лицо Берни было в крови. Глаза мигали, будто их дергал спазм. Руки хватали воздух.
Андерс запер дверь в третий бокс и быстро переговорил со Свеном. К ним отправили охрану из отделения номер тридцать.
Кто-то зафиксировал тревогу в журнале.
У Андерса застрекотала рация, послышался задыхающийся голос.
— Открываю дверь, открываю, — прокричала Мю.
На экране, куда шла картинка из дневной комнаты, Вальтер спокойно, с равнодушным лицом созерцал судорожные подергивания Берни, его кашель, пятна крови на полу.
Мелькнула дубинка. Санитары и охранники прошли в шлюзовую дверь. Их лица напряжены.
Внешняя дверь закрылась на замок, рявкнул сигнал.
Юрек что-то сказал Берни, опустился на одно колено и с силой ударил его по губам.
— О господи, — выдохнул Андерс.
Спецгруппа ворвалась в дневную комнату, распределилась. Вальтер, выпрямив спину, стряхнул кровь с руки, отступил на шаг и стал ждать.
— Дай ему сорок миллиграммов стесолида, — велел Андерс.
— Четыре ампулы стесолида, — повторила Мю в рацию.
С трех сторон приблизились охранники с дубинками на изготовку. Вальтеру велели отойти в сторону и лечь на пол.
Вальтер посмотрел на охранников, медленно опустился на колени и закрыл глаза. Лейф быстро шагнул вперед и ударил его дубинкой по шее. Удар оказался сильным. Голова Вальтера мотнулась в сторону, в ту же сторону дернулось тело. Вальтер упал на пол и замер.
Другой охранник коленом прижал его к полу и заломил руки за спину. Мю вытряхивала шприц из бумажной упаковки. Андерс видел, как у нее дрожат руки.
Юрек лежал лицом вниз, двое охранников еще крепче прижали его к полу, надели наручники и стащили штаны, чтобы Мю сделала укол.
Глава 101
Андерс взглянул в карие глаза врача из отделения срочной помощи и погасил лампу. Белый халат женщины был забрызган кровью Берни.
— Носовая кость зафиксирована, — сказала она. — Я зашила бровь, но хватило бы пластыря… Вероятно, у него сотрясение мозга, так что хорошо бы держать его под наблюдением.
— Они у нас и так под наблюдением. — Андерс посмотрел на экран компьютера, на Берни.
Тот лежал на своей койке, все лицо в бинтах. Рот полуоткрыт, толстый живот поднимается и опускается в такт дыханию.
— Вещи он говорит омерзительные, — заметила врач и ушла.
Лейф открыл ей бронированную дверь. Одна камера зарегистрировала, как он машет рукой, вторая — как развевается халат врача: женщина поднималась по лестнице.
Лейф вернулся на центральный пост, провел рукой по своим волнистым волосам и объявил, что не ожидал ничего подобного.
— Я же читал записи в журнале, — сказал Андерс. — Вальтер ведет себя так агрессивно впервые за тринадцать лет.
— Может, ему общество не понравилось, — предположил Лейф.
— Вальтер — немолодой человек, он привык жить так, как жил все эти годы. Но он должен понять, что ситуация изменилась.
— Каким образом он это поймет? — улыбнулся Лейф.
Андерс протащил карточку через считывающее устройство, пропустил Лейфа вперед. Оба миновали боксы третий, второй и остановились у последнего, где находился Юрек Вальтер.
Андерс заглянул в камеру. Вальтер лежал, пристегнутый к койке. Кровь из разбитого носа уже свернулась, и ноздри выглядели странно черными.
Лейф достал из кармана коробочку с берушами, но Андерс покачал головой.
— Когда я войду, запри за мной дверь и будь готов нажать кнопку тревоги.
— Просто зайди и сделай ему укол. Не вступай с ним в разговоры, притворись, что не слышишь его, — посоветовал Лейф и отпер дверь.
Андерс вошел и тут же услышал, как Лейф запер дверь у него за спиной. Вальтер был привязан к койке за руки и за ноги. Верхнюю часть ног, бедра и торс пересекали фиксирующие бинты. Взгляд все еще был вялым после насильственной инъекции, одно ухо кровоточило.
— После того, что произошло в дневной комнате, мы решили назначить тебе новый препарат, — сухо объявил Андерс.
— Я… я ожидал наказания, — хрипло сказал Вальтер.
— Жаль, если ты на это так смотришь, но моя обязанность как временно исполняющего обязанности главного врача — предотвратить насилие в отделении.
Глава 102
Андерс выставил на стол ампулы с желтой жидкостью для инъекций. Вальтер, крепко связанный, наблюдал за ним воспаленными глазами.
— У меня пальцы ничего не чувствуют, — сказал он и сделал попытку высвободить правую руку.
— Тебе известно, что иногда нам приходится прибегать к принудительным мерам.
— Когда мы виделись в прошлый раз, ты боялся. А теперь ты ищешь страх в моих глазах.
— Почему ты так думаешь?
Юрек какое-то время просто дышал, потом облизнул губы и взглянул Андерсу в глаза.
— Я вижу, ты приготовил триста миллиграммов цисординола, хотя и знаешь, что это слишком много… а в комбинации с моим обычным лекарством — рискованно.
— У меня другое мнение. — Андерс почувствовал, что краснеет.
— А в моей истории болезни потом напишешь, что ввел всего пятьдесят миллиграммов.
Андерс не ответил. Он молча подготовил шприц, проверил, чтобы игла была сухой.
— Тебе известно, что интоксикация может оказаться смертельной, — продолжал Вальтер. — Но я сильный и, скорее всего, справлюсь… Я буду кричать, у меня начнутся страшные судороги, я потеряю сознание.
— Всегда есть риск побочных эффектов, — сухо сказал Андерс.
— Для меня боль не имеет значения.
Чувствуя, как горит лицо, Андерс выдавил из шприца несколько капель. Одна капля потекла вниз по игле. Запахло как будто кунжутовым маслом.
— Мы заметили, что тебя немного беспокоят другие пациенты, — сказал Андерс, не глядя на Юрека.
— Вам не обязательно искать причину.
Андерс воткнул иглу Вальтеру в ногу, ввел триста миллиграммов цисординола и стал ждать.
Юрек тяжело задышал, губы задрожали, зрачки сжались и стали размером с булавочную головку. Слюна потекла изо рта по щекам и шее.
Тело дергалось и подскакивало, потом вдруг замерло. Голова сильно запрокинулась назад, спина выгнулась, словно Вальтер пытался сделать «мостик», бинты, удерживающие его, натянулись.
Вальтер замер в этом положении, не дыша.
В основании кровати что-то громко скрипнуло.
Андерс смотрел на Вальтера, открыв рот. Ему еще не случалось видеть таких странных, неподвижных судорог.
Но тоническое состояние внезапно сменилось бешеными конвульсиями. Вальтер неконтролируемо дергался, кусал себе язык и губы, утробно ревел от боли.
Андерс постарался затянуть бинты на его теле потуже. Руки дергались так сильно и резко, что из запястий пошла кровь.
Вальтер обмяк, застонал, тяжело дыша, и вдруг побелел.
Андерс отошел назад. Он не мог сдержать улыбки: по щекам Вальтера катились слезы.
— Скоро тебе станет лучше, — успокаивающе соврал Андерс.
— Но не тебе, — просипел Юрек.
— Что ты сказал?
— Ну и удивишься же ты, когда я отрублю тебе голову и зашвырну ее в…
Юрека прервала серия новых судорог. Он закричал, шея так выгнулась в сторону, что на ней проступил веер вен, хрустнули шейные позвонки, а потом все тело задергалось так, что загремела кровать.
Глава 103
Ледяная вода стекала по рукам. Костяшки пальцев распухли и онемели, в трех местах содрана кожа.
Все пошло не так.
Она потеряла контроль над собой, избила Берни, а обвинили в этом Вальтера.
Сквозь дверь Сага слышала, как кто-то требовал четыре ампулы дизепама, потом его втащили в камеру.
Очевидно, все решили, что это Вальтер избил Берни.
Сага закрыла кран, не стала вытирать руки, с которых капало на пол, и села на кровать.
После адреналина осталась сонливость и тяжесть в мышцах.
О Берни позаботилась врач из отделения срочной помощи. Сага слышала его гнусный бред даже через закрытую дверь.
Сага была готова расплакаться от напряжения. Она все испортила своей проклятой злостью. Гадское неумение сдерживаться. Почему она просто не отошла в сторону? Как могла поддаться на провокацию и ввязаться в драку?
Сага вздрогнула и стиснула зубы. Не исключено, что Вальтер станет мстить за то, что его сделали виноватым.
Лязгнула бронированная дверь, быстрые шаги простучали по коридору, но к ней в камеру никто не вошел.
Тишина.
Сага сидела на кровати, закрыв глаза, когда за стеной послышалось рычание. Вальтер вдруг взревел от боли. Раздался стук, словно кто-то колотил по бронированной стене босыми пятками. Как будто серия ударов обрушилась на боксерскую грушу.
Сага, уставившись на дверь, думала об электрошоке и лоботомии.
Вальтер прерывисто кричал, потом послышались тяжелые удары.
И снова стало тихо.
Только пощелкивало в водопроводных трубах на стене. Сага поднялась, пристально вгляделась в дверное окошко. Мимо проходил тот молодой врач. Остановился, равнодушно посмотрел на нее.
Сага сидела на кровати, пока не погасили свет.
Пребывание в закрытом отделении с повышенным уровнем охраны оказалось гораздо, гораздо тяжелее, чем представлялось Саге. Сага не заплакала, она снова принялась в подробностях обдумывать свое задание, правила долговременной инфильтрации, цель операции.
Фелисия Колер-Фрост совсем одна, ее держат под замком. Может, она голодает, может, у нее болезнь легионеров.
Дорог каждый час.
Сага знала, что Йона ищет девушку, но без информации, добытой у Вальтера, вероятность прорыва не слишком велика.
Сага должна остаться здесь, должна выдержать.
Снова погас свет. Закрыв глаза, Сага ощутила жжение под веками.
Жизнь, которую она оставила, оставила ее, Сагу, еще раньше. У нее больше нет Стефана. И нет семьи.
Глава 104
Члены группы «Афина Промахос» находились в одном из просторных кабинетов Управления уголовной полиции. Стены покрыты картами, фотографиями и распечатками, содержащими важнейшую на данный момент информацию. На подробной карте Лилль-Янсскугена отмечены места находок.
Йона желтой ручкой провел по железной дороге, от порта через лес, и повернулся к группе.
— Юрек Вальтер, кроме прочего, налаживал и железнодорожные стрелки. Возможно, жертвы оказались зарыты в Лилль-Янсскугене потому, что там проходят железнодорожные пути.
— Как Анхель Рамирес, — сказал Бенни Рубин и почему-то улыбнулся.
— Но почему, черт возьми, нельзя просто допросить Вальтера? — спросил Петтер Неслунд — слишком громко.
— Не сработает, — терпеливо ответил Йона.
— Петтер, ты, полагаю, прочитал судебно-психиатрическое заключение? — заметила Магдалена. — Допрашивать шизофреника и психопата бесполезно…
— В Швеции всего-навсего восемнадцать тысяч километров железных дорог, — перебил Неслунд. — Возьмем лопаты — и вперед!
— Sit on my facebook, — буркнул Бенни.
Неслунд прав, подумал Йона. Вальтер — единственный, кто может привести их к Фелисии, пока не стало слишком поздно. Они отработали каждый след из старого расследования, они до дна вычерпывали всю притекавшую к ним информацию от населения — но так никуда и не пришли. По-настоящему можно надеяться только на Сагу Бауэр. Вчера она избила одного пациента, а обвинили в этом Вальтера. И это может оказаться не так уж плохо. Может быть, это заставит Вальтера подойти к ней поближе.
Темнело. Снежная крупа посыпалась Йоне в лицо, когда он вылез из машины и торопливо зашагал в больницу. На сестринском посту он узнал, что Ирма Гудвин сегодня вечером сверхурочно работает в отделении экстренной помощи. Йона увидел Гудвин, как только вошел. Дверь в смотровую была полуоткрыта. Женщина с разбитой губой и кровоточащей раной на подбородке замерла на стуле, а Ирма говорила с ней.
Пахло сырой шерстью, пол потемнел от снежной каши. На скамейке сидел строительный рабочий с ногой в запотевшем пластиковом пакете.
Йона дождался, когда Ирма выйдет в коридор, и пошел за ней в другой кабинет.