Устремленная в небо Сандерсон Брендон

Интерлюдия

Адмирал Джуди «Броня» Айвенс всегда просматривала записи боев. Для этого она пользовалась главным постом управления – здесь, в центре круглого зала, располагался большой голографический проектор. Адмирал предпочитала стоять в середине так, чтобы свет струился вокруг нее, а остальное помещение находилось в тени.

Она смотрела, как они дерутся. Она смотрела, как они умирают. Она заставляла себя прослушивать запись последних слов каждого пилота, если таковые были.

Она пыталась вычислить, кто служил целью врагов в круговороте красных и синих кораблей: красные – Сил самообороны, синие – креллов. Сама она уже много лет не летала, и все же, когда она стояла здесь в шлемофоне и корабли носились вокруг нее, к ней возвращались прежние ощущения. Гудение ускорителя, стремительное движение корабля на вираже, грохот деструкторов. Пульс боя.

Иногда адмирал позволяла себе помечтать, как сядет в корабль и снова присоединится к схватке. Потом гнала от себя глупые мечты. У Сил самообороны было слишком мало кораблей, чтобы тратить один из них на старую женщину с никудышной реакцией. Отрывочные воспоминания и некоторые старые печатные книги по истории рассказывали о великих генералах, которые брали оружие и вставали в строй рядом со своими солдатами. Но Джуди знала, что она – не Юлий Цезарь. Она дотягивала разве что до Нерона.

И все же Джуди Айвенс оставалась опасной в другом отношении.

Она смотрела, как кипит бой в тени медленно опускающейся верфи. Креллы бросили в эту схватку почти шестьдесят кораблей – две трети своего максимума, для них очень серьезное количество. Они явно знали, что если верфь попадет в руки ССН в целости, то станет для людей бесценной находкой. На этом огромном корабле-станции наверняка сохранились сотни антигравов.

Теперь же, как доложила трофейная команда, осталось всего меньше десятка, которые еще можно было отремонтировать, а Джуди потеряла в этом бою четырнадцать истребителей. Она винила в их смерти себя. Она действовала недостаточно решительно. Если бы она подняла все корабли резерва и отправила их в бой, то могла бы получить сотни антигравов. А вместо этого она колебалась и беспокоилась, не ловушка ли это, пока не стало слишком поздно.

Вот чего ей не хватало по сравнению с такими людьми, как Цезарь. Она не умела рисковать всем.

Вошел Рикольфр, ее адъютант, с кипой бумаг. Джуди перемотала запись боя и выделила одного конкретного пилота. Кадета, причинявшего ей столько неприятностей.

Корабли взрывались, пилоты умирали. Джуди не разрешала себе переживать из-за их смертей. Она не могла позволить себе этих чувств. До тех пор пока пилотов у них больше, чем антигравов, – а так и было, пусть и с незначительным перевесом, – из этих двух ресурсов люди представляли меньшую ценность.

Наконец Джуди сняла шлемофон.

– Летает она хорошо, – сказал Рикольфр.

– Не слишком ли хорошо? – ответила Джуди.

Рикольфр перелистал бумаги на своей папке с зажимом:

– Здесь последние данные с датчиков в ее шлеме. Записи с тренировок не слишком обнадеживающие – в них почти никаких аномалий. Но в этом сражении, которое вы сейчас просматривали, в бою за падающую верфь… – Он повернул папку к Джуди и продемонстрировал таблицу данных – совершенно невероятных. – Вот этот сектор ее мозга, – сказал Рикольфр, – просто бурлит активностью, когда она находится рядом с креллами. Доктор Халбет уверен, что это полностью доказывает наличие дефекта, а вот Иглом сомневается. Она считает, что доказательств недостаточно.

Джуди что-то недовольно проворчала, глядя, как корабль трусихи разворачивается и ныряет внутрь падающей верфи.

– Халбет рекомендует немедленно отстранить девушку от полетов, – заметил Рикольфр. – Но доктор Тиор… ну, с ней будут проблемы, как вы и предполагали.

Тиор, которая, к несчастью, возглавляла медиков базы Альта, не верила в существование дефекта. Даже сами рассказы о нем были полны противоречий. Сообщения об этом дефекте восходили еще к «Непокорному» и к мятежу на борту флагмана, завершившемуся аварийной посадкой на Россыпь.

Мало кто сейчас знал о том мятеже, и еще меньше знали о том факте, что его причиной послужил дефект у некоторых членов экипажа. Тут многое было неясно даже для Джуди. Но некоторые из самых влиятельных и самых заслуженных семей в нижних пещерах вели свой род от мятежников. Эти семьи боролись против признания существования дефекта и желали сохранить слухи о нем в секрете. Но они не видели, что он может сделать с человеком.

А Джуди видела. Собственными глазами.

– Кто поддержал Тиор на этот раз? – спросила Джуди.

Рикольфр перелистнул несколько страниц и продемонстрировал ей последние письма от видных членов партии. Первым шло письмо лидера Национальной ассамблеи Элджернона Уэйта, чей сын Йорген летал в одном звене с трусихой. Йорген неоднократно хорошо отзывался об этой девушке, отсюда теперь и возникли эти вопросы. Не будет ли лучшим выходом сделать из нее символ способности истинного Непокорного к перерождению? Который лишь подтвердит то, что любой, независимо от своего происхождения, может вернуться в ряды единомышленников и верно служить государству?

«Проклятье! – подумала Джуди, остановив голограмму на том моменте, когда трусиха врубила форсаж в едва не ставшей гибельной попытке бегства. – Сколько еще доказательств нужно Элджернону?»

– Какие будут распоряжения, сэр? – спросил Рикольфр.

– Попросите доктора Халбета составить письменное осуждение доводов Тиор, а потом узнайте, получится ли убедить доктора Иглом решительно выступить в поддержку существования дефекта, особенно у этой девушки. Передайте, что я буду лично обязана ей, если она займет твердую позицию в этом вопросе.

– Слушаюсь, сэр.

Рикольфр ушел, и Джуди досмотрела запись до конца, вспоминая ту, другую, давнюю битву.

Тиор и остальные могут называть дефект суеверием. Они могут считать то, что случилось с Ловцом, совпадением. Но их там не было.

А она намерена сделать все, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Чего бы ей это ни стоило.

30

– Так что я совершенно уверена: она меня не выгонит, – сказала я Тору, когда мы с ним наносили новое покрытие на крыло М-Бота.

– Ты больше всех моих знакомых склонна делать выводы на основании всего лишь одного взгляда, – сказал Тор. – То, что она не выгнала тебя в этот раз, совершенно не означает, что она не сделает этого в будущем.

– Не сделает, – настаивала я.

– Не сделает, – мелодично пропела Мегаслизня, имитируя модуляции моего голоса со своего насеста на ближайшем камне.

Тор проделал потрясающую работу с погнутым крылом М-Бота. Мы вместе отодрали искореженный металл, после чего вернули на место пригодные к использованию детали. Потом Тор каким-то образом выпросил у своего нового начальства разрешение попрактиковаться на одном из заводов.

С новыми деталями в руках мы смогли полностью восстановить крыло. Следующая неделя ушла на то, чтобы удалить старый герметик. Сегодня мы собирались нанести его заново на весь корпус. У меня начался третий месяц обучения, и теперь нам изредка давали короткие отпуска, как и в этот раз, когда занятия длились всего полдня.

Я вернулась рано и, застав Тора за работой, присоединилась к нему. Он наносил герметик из небольшого распылителя, а я шла следом с двуручным устройством, похожим на большой фонарь. Под излучаемым им синим светом герметик схватывался и затвердевал.

Процесс был медленным и утомительным, зато так заполнялись царапины и вмятины на корпусе М-Бота. Кроме того, такое покрытие уменьшало сопротивление воздуха, сглаживая швы и создавая гладкую блестящую поверхность. Мы выбрали черный цвет, чтобы сохранить прежний облик корабля.

– Я все никак поверить не могу, что они позволили тебе позаимствовать все это добро, – сказала я, медленно водя лучом там, где Тор уже распылил герметик.

– И это после того восторга, в который они пришли от моих чертежей воздухозаборника? – отозвался Тор. – Да они готовы были тут же поставить меня во главе отдела! Никто и бровью не повел, когда я спросил, можно ли мне взять это домой, чтобы «разобрать и посмотреть, как оно работает». Они считают меня этаким вундеркиндом с многогранным мышлением.

– Значит, ты больше не стесняешься? – поинтересовалась я. – Тор, эта технология сама по себе способна спасти все ССН!

– Знаю, – отозвался он. – Просто мне бы хотелось… ну, понимаешь… чтобы я и вправду был вундеркиндом.

Я поставила «фонарь» на пол – надо было дать передышку рукам.

– Тор, ты серьезно? – Я махнула в сторону крыла М-Бота, сверкавшего новеньким черным герметиком. – Ты хочешь сказать, что починить крыло высокотехнологичного корабля практически в одиночку, в нежилой пещере, при минимуме оборудования – это не работа вундеркинда?

Тор отступил на шаг, снял защитные очки и оглядел крыло. Потом ухмыльнулся:

– А ведь неплохо получилось? И будет еще лучше, когда закончим последний участок. Правда? – Он взвесил в руке баллончик с аэрозолем.

Я со вздохом потянулась, подняла «фонарь» и пошла следом за ним, когда он начал обрабатывать последний участок корпуса, возле самого носа.

– Значит, теперь ты будешь чаще ночевать на базе? – спросил меня Тор, не отрываясь от работы.

– Нет. Не хочу, чтобы из-за меня пострадали другие. Это касается лишь нас двоих – меня и Брони.

– И все-таки, по-моему, ты слишком переоцениваешь ее слова.

Я прищурилась:

– Броня – воин. Она знает, что для победы в этой битве ей недостаточно просто взять верх надо мной – ей нужно меня деморализовать. Получить возможность заявить всем, что я – трус, как и мой отец, которого она оболгала.

Несколько минут Тор работал в молчании, и я уже подумала, что он решил отказаться от спора. Наконец, распылив аккуратную линию спрея в нижней части корпуса, он произнес примирительным тоном:

– Все это здорово, Спенса, но… ты никогда не задумывалась над тем, что станешь делать, если окажется, что ты ошибаешься?

Я пожала плечами:

– Если я ошибаюсь, она выкинет меня из школы. С этим ничего поделать нельзя.

– Я сейчас не про адмирала. Я имел в виду твоего отца, Спенса. Что, если… ну, понимаешь… что, если он тогда действительно отступил?

– Мой отец не был трусом.

– Но…

– Мой отец не был трусом!

Тор поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Большинство людей под моим гневным взглядом точно замолчали бы, но Тор его выдержал.

– А как насчет меня, Спенса? – спросил он. – Я – трус?

Моя ярость дрогнула – и погасла. Тор снова уставился на корпус корабля:

– Ты сказала, что бросить учебу – значит проявить себя трусом. Я бросил. Значит, я трус. Практически наихудшее из того, что ты можешь себе представить.

– Тор, это совсем другое.

– А Кобб – трус? Ты же знаешь, он катапультировался. Его сбили, и он катапультировался. Его ты сможешь назвать трусом в лицо?

– Я…

Тор закончил покрывать последнюю металлическую секцию черным спреем и отступил на шаг.

– Может, ты и права, Юла, – сказал он, покачав головой. – Может, с грандиозным предательством по отношению к твоему отцу действительно связан какой-то масштабный заговор. А может, он просто… по-человечески испугался. Людям свойственно иногда испытывать страх. Возможно, проблема в том, что эту историю слишком раздули.

– Я не обязана это выслушивать. – Я поставила «фонарь» на землю и решительно зашагала прочь, хотя дальше противоположного угла пещеры шагать мне было некуда.

– Юла, ты не можешь просто отойти и проигнорировать меня, – сказал Тор. – Эта пещера всего двадцать метров в ширину.

Я уселась. Мегаслизня у меня за спиной издала трель, подражая моему раздраженному пыхтению. Как обычно, я не засекла момент ее перемещения. Каким-то необъяснимым образом она прокрадывалась только тогда, когда на нее никто не смотрел.

Судя по доносившимся до меня звукам, Тор поднял «фонарь» и сам обработал последний участок, закрепляя герметик. Все это время я упорно сидела к нему спиной.

– Можешь беситься, если хочешь, – сказал он. – Можешь на меня огрызаться. Но все-таки подумай об этом. А то похоже, будто ты и правда хочешь бросить вызов адмиралу и ССН. Может, лучше не позволять им решить, что для тебя будет победой, а что – поражением?

– Ты говоришь совсем как ФМ, – фыркнула я.

– Значит, она не только симпатичная, но и умная.

Я резко развернулась:

– ФМ? Симпатичная?

– У нее красивые глаза.

Я уставилась на Тора, разинув рот.

– Чего? – Он покраснел, но продолжал работать.

– Ты не запинаешься, не мямлишь, ничего такого не делаешь, – сказала я. – Что ты сделал с Роджем, ты, крелльское чудовище?

– Что? – заинтересовался М-Бот, и огоньки на его крыльях мигнули. – Родж – крелл?!

– Сарказм! – хором крикнули мы. Тор закончил обрабатывать покрытие, поставил «фонарь» и посмотрел на меня. – Только не говори ей, что я так сказал. Она, наверное, вообще меня не помнит. – Он помедлил. – Ведь так?

– Разумеется, помнит, – соврала я.

Тор снова улыбнулся. Теперь он выглядел совсем иначе. Очень уверенно. Что с ним произошло за эти два месяца?

«Он нашел любимое дело», – поняла я, когда Тор подбоченился и с улыбкой оглядел завершенную работу. И действительно, корабль выглядел просто отпадно.

Всю жизнь мы с Тором мечтали попасть в ССН. Но как он там сказал, когда уходил? «Это была твоя мечта. А я шел с тобой за компанию».

Его решение не становиться пилотом действительно было правильным. Понимать я это понимала, но осознавала ли по-настоящему?

Я наконец встала, подошла к Тору и обняла его за плечи:

– Ты не трус, а я – идиотка, если заставила тебя так думать. Мало того, то, что ты тут совершил, – это не просто круто. Это офигительно.

Улыбка Тора стала шире.

– Ну, наверняка мы это не узнаем, пока ты не поднимешь корабль в воздух. – Он взглянул на часы. – У меня еще достаточно времени, чтобы посмотреть, как ты взлетишь.

Я ахнула:

– Взлечу? Ты хочешь сказать, он уже может летать? Ремонт закончен?

– М-Бот! – позвал Тор. – Обновление базового статуса.

– Антиграв: работает. Устройства жизнеобеспечения пилота: работают. Управление полетом и маневренностью: работает. Щит: работает. Энергокопье: работает.

– Невероятно! – выдохнула я – с антигравом и рулевым двигателем можно было подняться в воздух и немного полетать, хотя, конечно, на малой скорости.

– Нам все еще нужен ускоритель, – сказал Тор. – И новые пушки. Сделать то или другое самостоятельно я не рискну даже с моим новоиспеченным положением в инженерном департаменте.

– Ускоритель: не работает, – продолжал М-Бот. – Деструкторы: не работают. Цитониевый гипердвигатель: не работает.

– И еще я понятия не имею, каким образом ты отсюда вылетишь, – сказал Тор, посмотрев на потолок. – М-Бот, как ты вообще сюда попал?

– По-видимому, я использовал цитониевый гипердвигатель для телепортации, – ответил М-Бот. – Но я не могу вам объяснить, как он работает. Скажу только, что это устройство позволяло путешествовать по галактике на сверхсветовых скоростях.

– А мы сможем его починить?! – вскинулась я.

– Насколько я могу судить, – сказал Тор, – он не сломан – он просто исчез. Диагностическое устройство М-Бота указывает, где у него должен располагаться этот самый цитониевый гипердвигатель, но на этом месте лишь пустой отсек с экранным пультом с одной стороны. Видимо, кто-то – кто бы это ни был – его забрал.

Хм. Может, прежний пилот?

Тор полистал свой блокнот, потом махнул мне рукой, предлагая посмотреть.

– Я совершенно уверен, что починил рулевые двигатели на сломанном крыле, – сказал он, показывая это место на схеме. – Но для надежности он предоставил мне записи по диагностике этих узлов, чтобы я мог сличить показания и убедиться, что все в порядке. – Тор перелистнул очередную страницу. – И как только мы убедимся, что он нормально летает, я хочу разобрать его генератор щита и посмотреть, смогу ли я понять, почему он, судя по его техническим характеристикам, способен выдерживать втрое более мощный обстрел, чем стандартный щит Сил самообороны.

– Это сделает тебя знаменитостью и среди инженеров, и среди конструкторов! – ухмыльнулась я.

– Угу, если только они не начнут подозревать неладное. – Тор немного помолчал, потом заговорил снова, понизив голос: – Я все-таки попытался заглянуть в его устройство ИИ, но он не позволил мне открыть кожух. Даже пригрозил пропустить по нему ток. Сказал, что это устройство вместе с некоторыми другими засекречено. Стелс-системы, система связи… очень важные вещи. Юла, чтобы действительно помочь ССН, мы должны позволить экспертам разобрать и изучить этот корабль. Я уже сделал все, что мог.

Меня вдруг скрутило изнутри – как будто шестеренки заклинило от недостатка смазки. Я бросила взгляд на М-Бота.

– Он предупреждал, – сказал Тор, – что, если мы выдадим его, он попытается уничтожить свое оборудование, чтобы не нарушить приказы его бывшего пилота.

– Может, я смогу его уговорить? Воззвать к здравому смыслу?

– Кажется, здравый смысл не его конек, – сказал Тор, не сводя глаз с корабля, словно никак не мог налюбоваться.

Чистенький, свежевыкрашенный, обтекаемый и опасный, М-Бот действительно выглядел очень круто. На крыльях зияли пустые углубления для деструкторов, по два на каждом, задний ускоритель отсутствовал, но в остальном он был безупречен.

– Тор, – пробормотала я, не скрывая восхищения, – я правда не могу поверить, что ты позволил мне втянуть тебя в эту авантюру.

– Если хочешь отблагодарить меня, – сказал Тор, – попроси ФМ как-нибудь встретиться со мной в парке в обеденный перерыв. – Проговорив это, он тут же покраснел и опустил глаза. – Ну, в смысле, если к слову придется. Или нет.

Я хмыкнула и ткнула его в плечо:

– Ты все-таки прежний Тор! А то я уже начала волноваться.

– Ладно-ладно. Давай забудем то, что я сказал, и сосредоточимся на важном. Этот безумный ИИ говорит, что его стелс-системы достаточно хороши, чтобы ССН его не заметили, и я думаю, что в этом вопросе нам придется просто ему довериться. Ну так как? Не возражаешь против небольшого испытательного полета?

– Тьма, конечно же нет!

Тор посмотрел вверх:

– Есть какие-нибудь идеи насчет того, как отсюда выбраться? В ту щель и человек-то еле протискивается.

– Кажется, у меня есть одна идея, – сказала я. – Только, наверно, будет малость грязновато. И опасно.

Тор вздохнул:

– И почему я не удивлен?

Примерно час спустя я забралась в кабину М-Бота, чуть ли не дрожа от нетерпения. Положила Мегаслизню на сиденье за спиной, потом пристегнулась.

Теперь, когда мы упаковали мою кухню и все инструменты Тора, моя маленькая пещерка выглядела голой. Все, что было можно, мы сложили в кабину, а остальное при помощи моего энергошнура вытащили через расщелину. Тор ждал на безопасном расстоянии. Самое веселье я приберегла для себя.

И веселье, почти как всегда, включало в себя небольшой погром.

– Ты готов? – спросила я у М-Бота.

– У меня только два состояния, – сообщил он. – Готов и отключен.

– Девиз, порожденный необходимостью, – заметила я. – Но звучит круто.

Одна моя ладонь лежала на сфере, другая обхватила рычаг газа. Вдох – выдох.

– Просто, чтобы ты знала, – сказал М-Бот. – Я слышал, о чем вы говорили раньше, когда шептались. Родж еще сказал, что я безумный.

– Я понимала, что ты наверняка это слышишь, – сказала я. – В конце концов, ты ведь корабль-разведчик.

– ИИ не бывают безумными. Мы можем делать только то, на что нас запрограммировали. А это – противоположность безумию. Но… ты мне скажи, ладно? Если я начну говорить… странно.

– Ну, все эти твои разговоры про грибы – они уже на грани.

– Я это чувствую. Но ничего не могу с собой поделать. Заложенное в меня предписание чрезвычайно сильно. Плюс последние слова моего пилота.

– Залечь на дно. Избегать любых столкновений.

– И ждать его. Да. Поэтому я не могу позволить тебе сообщить обо мне вашим Силам самообороны, хотя и знаю, что это помогло бы тебе и твоему народу. Я просто должен выполнять отданные мне приказы. – Он помолчал. – Я волнуюсь из-за того, что ты собираешься поднять меня в воздух. Что имел в виду мой пилот, когда велел залечь на дно? Чтобы я оставался под землей? Или он просто хотел сказать: «Не допускай, чтобы тебя заметили»?

– Уверена, он имел в виду второе, – сказала я. – Мы просто быстренько пролетимся тут в окрестностях.

– Это не будет «быстренько», – возразил М-Бот. – С одними лишь маневровыми двигателями мы сможем лететь не быстрее, чем ты ходишь.

Пока и это неплохо. Я включила антиграв и плавно подняла корабль. Убрала посадочные подпорки, медленно развернулась вокруг собственной оси, наклонилась в одну сторону, в другую… И заулыбалась. Управление было достаточно похоже на наше, а отклик такой, какой моему «Поко» и не снился.

Ну а теперь пора было выбираться из пещеры. Я наклонила антиграв назад, отчего нос М-Бота задрался кверху. Потом загнала энергокопье в тот участок потолка, на котором имелись трещины, подалась назад при помощи поворотных двигателей и убавила мощность антиграва. Это давало нам некоторую силу даже без ускорителя.

Энергокопье натянулось. С потолка посыпалась пыль и куски камня. Мегаслизня у меня за спиной энергично и взволнованно пропела, скопировав этот шум.

Часть потолка рухнула в потоке камней и пыли. Я отцепила энергокопье и выглянула в дыру. Небесных светильников поблизости не было, так что наверху царила темная однообразная серость. Небо.

– Твоя голограмма может создать изображение новой крыши? – спросила я М-Бота.

– Да, но это будет менее безопасно, – сказал он. – Локатор способен видеть сквозь голограмму. Но… кажется, я так давно не видел небо! – В его голосе прозвучала тоска, хотя сам М-Бот наверняка заявил бы, что это всего лишь какой-то выверт программы.

– Ну тогда давай, – сказала я. – Вперед. Полетели!

– Я… – тихо произнес М-Бот. – Хорошо. Полетели! Я хочу снова летать. Просто будь осторожна и следи, чтобы меня никто не заметил.

Я вывела нас через образовавшееся отверстие, потом помахала Тору, который стоял с нашими вещами неподалеку.

– Включаю стелс-оборудование, – сообщил М-Бот. – Теперь мы должны стать невидимы для сенсоров ССН.

Я заулыбалась. Я была в небе. На своем собственном корабле. Я толкнула рычаг газа вперед.

Мы остались стоять на месте.

А. Ну да. Ускорителя же нет.

Я включила маневровые двигатели, предназначенные скорее для тонкой подстройки положения в пространстве, чем для перемещения как такового. И мы полетели. Ме-е-едленно.

– Ура? – спросил М-Бот.

– Облом какой-то, правда?

Однако я все-таки заложила небольшую петлю для Тора с диагностическими целями. Когда я завершила круг, он показал мне поднятые вверх большие пальцы, потом забросил тюк на плечо и зашагал прочь. Ему надо было вернуться в Огненную и сдать оборудование для покраски.

Я никак не могла уговорить себя приземлиться. После всего пройденного мне хотелось подольше полетать с М-Ботом. Поэтому я ухватилась за рычаг высоты. При помощи сферической капсулы можно было заставить корабль качнуться вперед или назад, а помогая антигравом – уклоняться активнее. Но для быстрого подъема оставался только этот способ.

Я потянула рычаг на себя.

И мы рванули в небо.

Я не ожидала, что это сработает настолько хорошо. Мы мчались вверх, и я почувствовала, как ускорение обрушилось на меня, вжимая в кресло. Я невольно съежилась, когда осознала, насколько быстро мы движемся, и передвинула рычаг. Такое ускорение должно было бы…

…раздавить меня?

Ускорение, безусловно, ощущалось, но даже близко не так сильно, как это должно было быть. Обычно я не могла перенести больше трех g, а тут их было гораздо больше.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Не могла бы ты выражаться конкретнее? Я сейчас выполняю сто семьдесят полуавтономных подпрограмм, которые…

– Ускорение, – сказала я, выглядывая сквозь стекло купола. Земля удалялась с пугающей скоростью. – Я уже должна была потерять сознание.

– Ах это! Мои компенсаторы гравитации могут нейтрализовать ускорение на шестьдесят процентов, с максимальным порогом, в сотню раз превышающим земной стандарт. Я же тебя предупреждал, что системы ваших кораблей, отвечающие за смягчение нагрузки на пилота, примитивны.

Я отпустила рычаг высоты, и корабль перестал подниматься.

– Хочешь включить вращение для дополнительного смягчения перегрузки? – спросил М-Бот.

– Это когда мое кресло разворачивается? – переспросила я, вспомнив объяснения Тора.

Люди плохо переносят ускорение, идущее в неподходящем направлении. Нам, например, гораздо труднее вынести перегрузку, направленную сверху вниз, потому что она сгоняет кровь в ноги. М-Бот мог скомпенсировать это, развернув мое кресло, так что для меня эта перегрузка шла бы сверху и моему телу было бы легче с ней совладать.

– Попозже, – сказала я. – Давай я сперва просто привыкну к тому, как ты летаешь.

– Ладно, – согласился М-Бот.

Мы быстро достигли высоты в сто тысяч футов – обычно на ней и летали корабли Сил самообороны. Я потянулась было к рычагу, чтобы спуститься, и передумала. Почему бы не подняться еще немного выше? Мне всегда этого хотелось. А теперь рядом не было никого, кто мог бы меня остановить.

Я продолжала идти вверх, пока высотомер не показал пятьсот тысяч футов. Тогда я наконец затормозила, наслаждаясь открывшимся видом. Я никогда не бывала так высоко. Горные пики внизу выглядели смятой бумагой. С высоты скругление планеты было по-настоящему заметным, и это был совсем не маленький изгиб. Казалось, можно приподняться на цыпочках и увидеть всю планету целиком.

Мы все еще находились едва ли на полпути до пояса обломков, нижняя часть которого, по слухам, начиналась на высоте миллион футов. Но отсюда его было намного лучше видно. С поверхности я видела лишь смутные узоры, а тут они превратились в огромные переплетения металла, освещенные тусклым светом, исходящим непонятно откуда.

Теперь, когда я смотрела на пояс, осознавая, что до него по-прежнему больше сотни километров, его гигантские размеры потрясли меня. Маленькие пятнышки, снизу напоминавшие пунктир, здесь были такими же гигантскими, как обломки, которые рушились на нас во время боя неделю назад.

Он весь был просто невероятно огромным! Не веря своим глазам, я смотрела, как множество секций вращалось по запутанным орбитам. В основном были видны только тени, которые беспрерывно двигались, наслаиваясь одна на другую.

– Хочешь подобраться поближе? – спросил М-Бот.

– Страшновато. Я слышала, что некоторые из этих обломков могут стрелять.

– Очевидно, те, что остались от полуавтономного пояса обороны, – сказал корабль. – А за ним, как мне кажется, видны внешние жилые платформы, вперемешку с разбитыми верфями и, предположительно, дронами утилизации.

Я смотрела, как все это двигалось и перемещалось, и пыталась представить себе те времена, когда оно функционировало. Использовалось. Жило. Мир над миром.

– Да, часть этих оборонительных платформ определенно пребывает в состоянии боевой готовности, – сказал М-Бот. – Даже мне было бы непросто проскользнуть мимо них. Обрати внимание вон на те астероиды, которые я подсветил на куполе кабины. Шлаковые образования на их поверхности указывают на их древнее предназначение. Некоторые стратегии подавления планет включали в себя буксировку межпланетных объектов на позицию и сброс их вниз. Этим можно достигнуть чего угодно – от разрушения определенного города до истребления всего живого.

Я тихо выдохнула. Даже представить себе такое было очень страшно.

– Э-э… не забывай, что изначально я все-таки не боевой корабль, – добавил М-Бот. – Об орбитальной бомбардировке я знаю не из собственных программ. Могу лишь предположить, что кто-то когда-то мне о них рассказал.

– Я думала, ты не способен врать.

– Я не вру! Я искренне верю, что я прогрессивный, хорошо вооруженный и снабженный стелс-технологиями корабль, потому что все это должно помочь мне лучше собирать грибы. И здесь нет ничего иррационального.

– Выходит, чтобы покончить с нами, креллам всего-то нужно столкнуть несколько этих астероидов вниз? – спросила я.