Танцующая для дракона Эльденберт Марина
Мне надо сделать это с первого раза, потому что на второй такой подвиг я не способна.
– Приготовились.
Сердце почему-то билось рывками.
– Полетели!
– «Танцующая для дракона», сцена восемнадцатая. Дубль первый.
«Потому что все, что нас не сожгло, нас закаляет».
Эта мысль Теарин подбросила меня на ноги. Эта же мысль заставила подумать о том, что с первого дубля у меня ничего не получится. Просто потому, что от мира Ильеррской я сейчас была безумно далека.
Тем не менее команды «стоп» не было, и я направилась к дереву. Ухватилась за ветку, легко подтянулась на руках, оттолкнулась от ствола и взлетела наверх. Стоять здесь, чувствуя под пальцами живую кору, было непривычно (у нас в парках за такое полагался дикий штраф), поэтому ненадолго задержалась. Чтобы потом подняться еще выше. Еще и еще.
Щербина камня скалилась мне из-под прикрытых трещин-глаз, рядом с ней пристроилась вторая. Отсюда стартовать будет легче всего.
Я шагнула практически в воздух, хватаясь за намеченную опору, всем телом втекая в камень. Холодный – с этой стороны солнце до него не добиралось.
Помню, как впервые в жизни я забралась на крышу нашей недовысотки и подошла к самому краю. Дома в этом районе были небольшой этажности, но даже тридцать этажей показались мне тогда чуть ли не зданием «Гранд Пикчерз». Я влезла на парапет, шагнула за перила и встала на самый краешек. Всей подошвой туфелек ощущая удерживающую меня зыбкость.
А потом медленно пошла вдоль ограждения.
В тот день я пообещала себе, что пройду по краю и не упаду: так гораздо проще было справиться с тем, что случилось.
С тем, что мама ушла и больше никогда не вернется.
Когда поднимаешься, только вверх и стоит смотреть: все, что внизу, неизменно будет тянуть тебя за собой. Обратно потянет даже осознание того, что ты держишься за очередную выбоину в камне кончиками пальцев. Поэтому я поднималась, не задерживаясь: видела следующую возможность ухватиться – хваталась – взбиралась выше.
Если бы о том случае узнала сестра, мне бы влетело не по-детски. Леона быстро повзрослела: из светловолосой девчонки с тугой косой, за которую я любила цепляться, а потом очень быстро убегать и строить сестрице рожи, превратилась даже не в девушку, в женщину. С той минуты, когда мой папаша решил, что ему слишком тяжело о нас заботиться, и слился в неизвестность, а мы остались одни.
Ветер подхватил волосы и швырнул мне на лицо в тот миг, когда я почти дотянулась до края уступа. Дыхание перехватило, пальцы скользнули по острой крошке, и я замерла.
«Потому что все, что нас не сожгло, нас закаляет».
Это были жуткие дни.
Жуткие для меня, потому что я лишилась и отца тоже. Представляю, какими они были для Леоны: ей нужно было думать о том, чем кормить меня, что поесть самой, как заплатить за мое обучение и за квартиру. Как совместить работу в магазине и выпускной класс.
Если мы пережили такое, как так случилось, что я позволила этому дерьму по имени Лодингер превратить мою жизнь в скопище страхов и комплексов?
Плавно подтянулась и взлетела на уступ.
Вытянулась в струну, сбрасывая напряжение из тела, позволяя себе почувствовать свободу от всей той дряни, что годами копилась во мне, затягивая все глубже и глубже, мешая дышать. Обернулась к реке: отсюда она просматривалась хорошо, сверкающая на солнце лента, напоминающая летящий над городом аэроэкспресс.
Каждая клеточка тела пульсировала от бурлящего во мне адреналина. Кровь кипела, гулким эхом билась в висках, и тогда я отвернулась. Запрокинула голову, позволяя солнцу ударить в глаза, раскинула руки и окунулась в звучащую во мне мелодию. Это однозначно было что-то тяжелое, потому что резкое движение руки и уход в сторону отозвались в теле рывком, подхваченным волной танца.
«Ты и я. Завтра вечером. Что скажешь, Танна?»
Пошел ты!
Я не сказала ему так сразу, когда Лодингер впервые ко мне подкатил, зато говорила сейчас. Движениями, больше напоминающими зигзаги в ритме каких-то дикарских плясок вокруг костров. Яростью вскинутых рук и вонзающихся в небо кончиков пальцев, звенящих от напряжения.
Разворот – и из-под ребристой подошвы сыплется каменная крошка, подхватываю ветер и втекаю в него вслед за летящими в сторону волосами.
«Завтра твой день рождения, Таннюш. Что ты хочешь в подарок?»
Пошел ты!
Падение вниз, когда я прогнулась в спине и стекла прямо в каменную пыль, хрустящую под ногами. Водопад волос на мгновение отрезал меня от мира, а затем взмыл ввысь и рассыпался сотнями сверкающих нитей. Я двигалась вслед за ними, взлетая и опадая, как сорвавшаяся с инструмента натянутая струна, беспорядочно вспарывающая воздух в ритме собственного звучания.
Набирающего силу, скорость и ритм, все быстрее подталкивающего меня к краю уступа. Все ближе, ближе и ближе – туда, где обрыв уводит на землю к стремительно уходящему вниз скользкому камню.
«Секс с такими, как я, тебе светит разве что в виртуальной реальности».
Пошел ты!
Выпад – и рывок вперед вслед за руками, в движении расходящимися в стороны для баланса. Текучей волной замираю на границе, удерживающей меня над пропастью. Пропастью, в которую так легко соскользнуть.
Движение вправо.
Выдох.
Из-под туфелек осыпается каменная крошка, а я улыбаюсь.
Знаю, что этого не было у Ильеррской, но сейчас мне так хорошо, как никогда раньше. Сердце стучит в груди, его ритм отдается в каждой клеточке тела, собираясь на кончиках подрагивающих пальцев.
Движение влево.
Вдох.
Что-то хрустит под стопой, носочки чуть проваливаются вниз, но я легко возвращаю их назад, удерживая едва уловимый в таком положении баланс. А потом срываюсь на вихрь, бегущий вдоль кромки обрыва, когда поворачиваюсь к нему спиной, умираю и возрождаюсь.
Снова и снова.
Мне хочется кричать, смеяться и плакать, и в каждом движении мой ответ Лодингеру.
Да пошел ты!
Дыхание подхватывает ветер, и я рывком отбрасываю себя от края.
Рвется невидимая нить, и вместе с ней рвется что-то во мне, отдаваясь в ушах еле слышным звоном. Замираю и стекаю вниз прямо в каменную крошку и пыль. Ладони дрожат, как и я вся, но именно они меня держат, не позволяют окончательно рухнуть на уступ.
А впрочем…
Медленно вытягиваюсь на боку, повторяя изгибами тела какую-то неведомую мне странную фигуру. Дыхание медленно восстанавливается, я понимаю, что дубль бессмысленно запорот, а команду «стоп» я наверняка упустила, когда танцевала, но мне уже все равно. Настолько все равно, что не хочется ни шевелиться, ни что-либо говорить, ни спускаться.
Но спуститься все-таки надо, потому что у нас с Гроу соглашение.
Может, я и не была Ильеррской, но я выполнила трюк без дублерши.
Волосы путаются, поэтому я выдергиваю пояс туники и плотно заматываю их, чтобы не мешались. А потом шагаю к краю и начинаю спускаться.
Отсюда кажется, что внизу никого нет, а камень под пальцами просто гудит. Хотя, возможно, это я сейчас напоминаю улей или высоковольтные провода. Во мне столько энергии, столько силы, что спуск кажется до невозможности легким. Не знаю почему, но сейчас чувствую тепло даже через одежду, это тепло отзывается во мне, бьется о камень, сводит с ума.
Первозданная дикая мощь.
Стихия танца, по сравнению с которой даже самое высокое пламя не всегда кажется ярким.
Перекидываюсь на дерево, по веткам стекаю на землю, но внизу действительно никого нет. Единственное, за что цепляется взгляд, – мешок с вещами, бесформенной кучей валяющийся внизу.
У меня глюки или как?
От дурацкого вопроса: «Эй, где все?» – удерживает только нежелание напороться на насмешки Гроу.
Подхожу. Наклонившись, подхватываю реквизит и в этот момент слышу:
«Стоп. Снято!»
– Танни, может, слезешь с перил? – поинтересовался Рихт, сложив руки на груди.
Поскольку появляться вместе где бы то ни было нам нельзя по контракту, вечером он пришел ко мне в номер.
– Тебя это беспокоит? – фыркнула я.
– Меня беспокоит то, что я дал тебе подняться на уступ.
– А ты мог этому помешать? – Я приподняла брови.
– Мог. Наверное.
Рихт приблизился и оперся ладонями о металлические перила.
– Да ладно тебе. Здесь даже не высоко.
Он покачал головой.
– И вид отсюда классный.
– Для этого обязательно сидеть на перилах?
Неожиданно для себя перекинула ногу через ограждение и спрыгнула на балкон.
– Спасибо, – произнес он.
– Всегда пожалуйста.
Раньше и не подумала бы спускаться, а сейчас… что-то изменилось. Во мне.
Может, после того, как услышала «Стоп. Снято!».
А может, после того, как с тихим жужжанием за мной опустилась камера. Передо мной тоже. И сбоку.
Выступивший из-за изгиба скалы оператор и его ассистенты выглядели слегка бледными и вспотевшими. У главного тряслись руки, остальная вывалившаяся за ними толпа просто пялилась на меня и синхронно моргала. А может, и не моргала вовсе, этого я в ту минуту точно сказать не могла: по ощущениям, мои ресницы подтянули за невидимые ниточки, из-за чего глаза стали больше и выразительнее.
Надеюсь, что не как у виаренка из того мультика, над которым я работала.
Рихт тоже был среди них, и он единственный стоял в отдалении.
Хотя нет, не единственный. Гроу прислонился к дереву, сунув большие пальцы в карманы джинсов. Обманчиво расслабленный, но под снайперским прицелом его взгляда меня чудом не зашвырнуло обратно на скалу. Огненным гейзером, не иначе.
– Как ты вообще на такое решилась? – поинтересовался Рихт.
– Гроу пообещал мне дублершу на сцену номер семнадцать. – Я облокотилась о перила, глядя на раскинувшийся внизу город.
Сегодня Ортахарну посмотреть не удалось: сразу после съемки танца меня отправили домой, то есть в отель. В номере я упала на кровать и проспала часов восемь, разбудил меня звонок Рихта, с которым мы договорились встретиться ближе к вечеру (после съемок он хотел с кем-то пересечься в городе).
– Что не так со сценой номер семнадцать?
Гроу тоже это спрашивал.
Точнее, спрашивал до того, как я поднялась на скалу, после просто сообщил, что на сегодня я свободна и по всем интересующим меня вопросам могу обращаться к своей ассистентке. Поскольку ни она, ни я не грезили продолжением общения, я решила отложить все до завтра.
– Мне казалось, что я с ней не справлюсь.
– А теперь?
Хороший вопрос.
На том уступе я оставила большую часть своих страхов, они выгорели из меня на краю обрыва или во время танца, от которого дымилась аппаратура. Это один из операторов так сказал, съемочная площадка вообще гудела от обсуждения случившегося, но я мало что запомнила из звучащих вокруг меня разговоров.
Разве что еще комментарий Гроу:
– Супер.
И поднятый вверх большой палец.
Наверное, в его исполнении это была самая грандиозная похвала, которую только можно себе представить, а потом над заповедником громыхнули аплодисменты. Гроу указал мне за спину, и я развернулась лицом к съемочной группе: усиленные пространством овации разносились над нами, находя подтверждение в восхищенных улыбках. Не хлопали разве что Мирис и Гелла. Первая вообще слилась со скалой, вторая сунула руки под мышки, как если бы пыталась их там удержать.
Потом развернулась и направилась в сторону трейлеров, при этом чудом не снесла Рихта.
– Думаю, дублерша мне не понадобится.
– На сцену номер семнадцать?
– Вообще.
– Ты сейчас про сцены с Даармархским, я надеюсь?
Город под нами не был похож на все, что я видела раньше. Мне здесь не хватало высоты и возможности дотянуться до неба. Хотя сдается мне, дотянуться до неба можно даже с земли. Если очень постараться.
– Нет.
– Танни.
Рихт повернулся ко мне, я это чувствовала. Его взгляд скользил по моему профилю, по крайней мере, мне это так представлялось. А может быть, по плечам и ниже: танец над обрывом разбудил во мне что-то новое, какую-то особую чувственность. По сравнению с ним все предыдущие попытки потанцевать казались жалкими потугами старшеклассницы, дергающейся в своей комнате под тяжелую музыку.
– Скажи, что ты это не серьезно.
– Я это серьезно.
Повернулась к нему, чтобы встретить пристальный взгляд: глубокий и пронзительный.
– Ты хоть понимаешь, какой это риск?
– Когда я соглашалась на Теарин, я хотела стать ею.
В другое время и с кем-то другим я бы и не подумала объясняться, но рядом с Рихтом все было иначе. Сейчас все было иначе.
Мне больше не нужно было никому ничего доказывать, в том числе и себе.
Я просто хочу пройти ее путь вместе с ней.
– Ты сумасшедшая, – наконец выдохнул он. Когда осознал, что я действительно не шучу.
– Есть немного, – фыркнула. – Но если это тебя утешит, прежде чем пойти с таким заявлением к Гроу, я намерена прочитать сценарий.
– Да ты что? – Рихт покачал головой.
– Обязательно прочитаю, – кивнула.
Мы еще немного поболтали о грядущих съемках, а потом он ушел.
В Ортахарне времени на два часа меньше, чем в Зингсприде, поэтому спать мне не хотелось от слова «совсем». Впрочем, я выспалась днем, но это были детали. Главное, у меня впереди вся ночь, чтобы прочитать сценарий и архивы Ильеррской, потому что, как бы ни было велико искушение, подписываться, не зная, на что, я больше не намерена.
Выключила свет, оставив балконную дверь открытой: несмотря на тянущуюся с улицы прохладу, запечатываться внутри не хотелось. Уселась на кровать, захватив бутылку воды из мини-бара, подтянула к себе планшет. Немного посмотрела на отражение ортахарнских огней в панорамных стеклах, а потом сорвала мобильный с настенной зарядки.
До того как я поднялась на эту скалу, для всех я была просто сестричкой Ладэ.
Когда спустилась, имя Танна Ладэ уже не нуждалось в представлениях. По крайней мере, для большинства участников съемочной группы.
Пролистала до номера Гроу, написала: «Спасибо» – и нажала «отправить».
Очень быстро, потому что боялась, что передумаю.
Подтянув колени к груди, задумчиво смотрела на темный квадрат плазменной панели на стене. Минуту, две или десять.
Не знаю.
Не ждала же я, что его драконейшество мне ответит?
Фыркнув своим мыслям, покачала головой и снова подтянула к себе планшет. Загрузила сценарий и архивы Ильеррской в режим быстрого просмотра, и в этот момент экран мобильного засветился.
В сообщении было всего два слова:
«Обращайся, Зажигалка».
Глава 12
Даармарх, Огненные земли
Теарин
Любая дорога рано или поздно подходит к концу, но эта показалась мне бесконечной. За время путешествия сквозь пустоши драконы кружили над нами не раз, но вниз больше не спускались. К счастью, Даармархский ко мне не приближался, нам с Сарром даже позволили спать в повозке, над которой натягивали плотную ткань. Лишь изредка я ловила на себе его взгляды: тяжелые, огненные и понимала, что дни покоя – это просто отсрочка. Почему он не трогал меня сейчас, оставалось загадкой, которую мне решать не хотелось.
Я наслаждалась отпущенной мне свободой, каждой ее минутой. Слушала рычание, ночами бьющее в землю, когда драконы подходили близко. Смотрела, как ночь озаряют всполохи огня, и чувствовала себя безгранично счастливой. В такие минуты их пламя становилось моим, я парила вместе с ними, все выше взмывая в небеса или пикируя вниз, чтобы исторгнуть яростный рев, раскрывающий всю глубину звериной мощи.
Спустя восемнадцать дней, миновав пробитый в скале ход, мы въехали в широко раскрытые ворота Аринты. Издалека город, надежно укрытый за кольцом гор, даже не было видно, зато сейчас он готовился раскинуться передо мной во всей красе. Площадь перед воротами, с которой начиналась столица Даармарха, представляла собой камень, вокруг которого смыкались высокие стены с защитными укреплениями: для встречи незваных гостей. Хаальварны выстроились шеренгами, образуя живой коридор.
Их можно было принять за статуи, даже несмотря на то что плащи подхватывали порывы ветра. Стоило Даармархскому приблизиться, их приветственный возглас («Хаарх!») «подхватили» вскинутые копья, образовавшие над головой правящего защитный частокол. Вторая рука каждого из воинов покоилась поверх кольчуги на сердце: этот жест означал, что каждый из них готов отдать за своего повелителя жизнь.
– Теа! – Сарр вцепился в бортики, когда наша повозка поравнялась с воинами. Глаза его возбужденно сверкали. Вопреки тому, что с каждой минутой приближения к Аринте он все больше и больше мрачнел, сейчас я всей кожей ощущала его волнение и нетерпение. Могу себе только представить: когда погиб отец, Сарр был еще совсем ребенком, воинская обязанность и долг иртхана обошли его стороной, поэтому сейчас он напряженно впитывал каждую деталь, каждый жест, каждое выражение на застывших лицах мужчин.
Стоило повозке войти в живой коридор, копья ударились о землю, ладони хаальварнов легли на щиты, стоявшие у их ног.
Глубоко вздохнула, стараясь отрешиться от предстоящего.
За сквозной аркой слышался шум: стоило хаальварнам распахнуть перед Даармархским ворота, с городской площади хлынули возбужденные голоса. К копытам дрангхатри полетели живые цветы, в воздух взвились бесчисленные яркие ленты. Мужчины, стянувшие головные уборы, женщины с малышами на руках, девушки и парни помоложе, дети и старики: казалось, вся Аринта стеклась на площадь, чтобы встретить правящего. С каждой минутой гудящее многоголосье нарастало, пестрая толпа, приветствующая Даармархского, становилась все плотнее. Сдерживали ее только воины, не позволяющие приблизиться к иртхану и к его сопровождению.
Когда правящий вскинул руку, на миг воцарилась тишина, а потом город взорвался криками и овациями. Девушки заливались краской, стоило Даармархскому взглянуть в их сторону. Он едва ли обращал на это внимание и уж тем более не выхватывал кого-то одного из толпы, но глаза их все равно сияли. Чистой, искренней радостью, восторгом, которые нельзя подделать. Иногда взгляды цеплялись за нас, и тогда на лицах читалось недоумение, вопросы, неприкрытая зависть.
А ведь любая из них с радостью стала бы его наложницей.
Мысль об этом отозвалась глухим раздражением.
– Теа? – Сарр коснулся моей руки, и я поняла, что непроизвольно вцепилась в бортик повозки.
Перед въездом в город я просила у Даармархского возможности войти отдельно в сопровождении хаальварнов, но он отказал. Сазал, что в Аринту у меня два пути: либо в повозке, либо перекинутой через седло дрангхатри.
Как ни крути, вещь.
Но так хотя бы без именной принадлежности.
– Все в порядке, – коротко улыбнулась и разжала пальцы.
Ни к чему лишний раз нагнетать, Сарр и так готов броситься на Даармархского. Я читала это в его глазах уже несколько раз и даже представлять не хотела, что будет после.
К счастью, скопление народа мы миновали достаточно быстро.
Вправо и влево растекались бесчисленные улочки, плотно застроенные домами в два-три, а иногда и в четыре этажа высотой. Я почти не обращала внимания на проплывавшие мимо виды, полностью сосредоточившись на возвышавшемся над городом замке.
Замке, величие которого было неоспоримо.
Сооружение высотой с треть горы, на которой было построено. В небо ощерились башни, готовые вот-вот проткнуть своими иглами стягивающиеся к закату облака. Огромная арка, над которой возвышается основное строение. Даже отсюда от такого вида захватывало дух, а по мере того, как мы приближались, внушительная громада начинала давить. Возможно, потому, что ей предстояло стать моей клеткой.
– Да, к Аринте не подберешься, – выдохнул Сарр.
Сначала я не поняла, о чем он говорит, но брат вскочил прямо в повозке и указал вперед. Выпрямившись в полный рост рядом с ним, увидела океан.
Замок Даармархского возвышался на скале прямо над водной стихией.
На суше столица была отрезана от возможного риска нападений горной грядой, а здесь… я даже не представляла, кому взбредет в голову штурмовать город с океана. Водные драконы гораздо более агрессивные, чем те, что обитают на суше. Так распорядилась природа: в океанских глубинах очень много хищных рыб размером с небольшой дом, ядовитых тварей, способных уничтожить одним прикосновением острого, как лезвие меча, плавника, и прочих опасностей.
– Здесь можешь пойти пешком.
Голос Даармархского прозвучал слишком неожиданно. Давно он подъехал к нам?
Подъехал и спешился, стоял рядом с повозкой, поглаживая всхрапывающего дрангхатри по холке. Зверь повел носом в нашу сторону, ударил копытом, выпустив из-под него острую крошку камня.
Вскинула голову, чтобы оценить подъем к замку: дорога, ведущая к центральной лестнице, была достаточно крутой. Особенно в самом начале, но мне ли бояться крутых подъемов. Легко оттолкнувшись от бортика, спрыгнула с повозки. Сарр подхватил Дири и последовал моему примеру. Шагнул было ко мне, но одного взгляда Даармархского хватило, чтобы на плечо брату тяжело легла рука одного из хаальварнов. Тех, что остались внизу, несколько воинов уже поднимались наверх, чтобы предупредить о нашем прибытии.
Взгляд Сарра сверкнул огнем, но я уже отвернулась.
Пусть думает, что для меня все просто. Только так я могу его уберечь.
Шагнула к тропке, ведущей наверх, но голос Даармархского протянул по спине огненной плетью:
– Попрощайся с братом, девочка.
Сердце остановилось. Ну или мне так показалось, потому что когда я замерла у подножия горы, все чувства замерли вместе со мной. Обернулась, чтобы встретить взгляд стоявшего напротив дракона.
– Он отправится в казармы, – произнес Даармархский. – Будет учиться воинскому мастерству, а если все сложится хорошо, впоследствии и контролю над пламенем и драконами.
Если все сложится хорошо.
Намек был более чем прозрачный, но сейчас я не хотела об этом думать. Обошла иртхана и направилась к Сарру, который выглядел немного растерянным, но не потерянным, и уж тем более в его глазах я не нашла страха или неприятия. Это главное. Сколь бы ни была велика моя ненависть к Даармархскому, возможно, так будет лучше. Постоянно находясь при мне, Сарр рано или поздно наделает глупостей, а во время обучения вся его ярость будет уходить в тренировки на выносливость и уроки обращения с оружием.
– Теа… Я не могу оставить тебя одну, – выдохнул он, стряхивая с плеча ладонь хаальварна и шагая ко мне. Растерянность сменилась решимостью, и я улыбнулась.
– А я буду не одна. – Протянула руки, и Дири немедленно расправил крылышки, царапнув Сарра перепончатым ребром по подбородку.
– Самка оцехарры![11] – выругался брат и тут же прикусил язык.
Я смотрела на него, стараясь не думать, на сколько мы разлучаемся. Что лишь во власти Даармархского устроить нашу следующую встречу или ее запретить. Старалась не думать о той минуте, когда счастливый отец пригласил меня в комнаты, которые они делили на двоих с мамой. Я до сих пор помнила его лицо: пряча улыбку в густой бороде, он забрал меня прямо с урока изящного письма, и мы вместе шли по коридорам дворца. Я знала, что у меня вчера ночью родился братик (об этом поутру мне сообщила взволнованная няня), и вот ближе к обеду папа пришел за мной.
У родительских комнат стояли хаальварны, а мне вдруг стало не по себе. Что, если теперь меня будут любить меньше? Я родилась первой, вобрав большую часть силы родителей, но теперь у отца появился наследник. Тот, кто встанет на защиту Ильерры и нашего народа, кто будет повелевать драконами и займет трон, когда папа решит отойти от дел. Возможно, именно поэтому я немного замедлила шаг.
Заметив нас, хаальварны расступились, и отец толкнул тяжелые двери. Мы прошли через просторную светлую комнату в бело-золотистых тонах. Покои, где отдыхала мама и мой новорожденный брат, были отделены от нее струящейся тканью, сверху донизу украшенной нитями с камнями. Сегодня их подняли, поэтому штору отец отодвинул бесшумно.
Взял меня за плечи и мягко подтолкнул в сторону огромной кровати, где под дымкой приподнятого балдахина я увидела маму. Она полулежала на подушках, уставшая, но счастливая. Лицо ее светилось: пожалуй, никогда раньше я не видела ее настолько светлой. Мама держала брата на руках, а заметив меня, приподнялась:
– Теарин!
Я никогда не отличалась спокойным нравом, но сейчас, глядя на них, почему-то замерла. Из оцепенения меня вытолкнул голос отца:
– Иди же. Поздоровайся с братом.
Он указал в сторону кровати, и я подошла. Неуверенно взглянула на маму, а когда она улыбнулась, забралась прямо к ней.
– Смотри. Это Сарранден.
Она осторожно отогнула край атласного одеяльца, и мне открылось сморщенное крохотное личико. Под светлой, удивительно тонкой кожей проступали голубые жилки. Пушок на голове был огненно-рыжим, как будто пламя с маминых волос перекинулось на брата, глаза закрыты, а ресницы… Я таких ресниц никогда и ни у кого не видела. Не ресницы, а настоящие опахала!
Это вот и есть будущий правитель Ильерры?
Потянулась к нему, осторожно коснулась пальчиком крохотной щечки… и тут же отдернула руку, но мама по-прежнему улыбалась. Подошедший отец, опустившийся на край кровати рядом с нами, тоже.
Все страхи в этот момент отступили, особенно когда отец легко приобнял меня.
Я поняла, что буду любить братика всегда. А родители будут любить нас, не делая между нами разницы.
И они действительно не делали.
Все это вспомнилось настолько отчетливо, что сейчас, оказавшись в Аринте, пламенеющей от заката, я вздрогнула.
– Теа, ты уверена? – Сарр то ли глубоко вздохнул, то ли шмыгнул носом.
Для всех, наверное, первое, но я бы не поручилась. Слишком уж подозрительно сверкали его глаза. Глаза цвета весеннего неба.
– Уверена. Удачи тебе, – решительно подалась вперед.
Чтобы забрать Дири конечно же, но вместо этого на миг прижалась к брату.
– Мы обязательно увидимся. Обещаю, – прошептала еле слышно.
И было даже все равно, услышит это Даармархский или хаальварны.
Задержавшись на миг в дыхании или в мгновении этих полуобъятий, отстранилась.
– И тебе, – пробормотал брат, пряча глаза.
Я же спустила Дири на землю, развернулась и направилась к подъему. Не оборачиваясь и не оглядываясь, мимо всхрапывающего дрангхатри и его хозяина, хотя в глазах застыли слезы, а в груди лед. Вот уж не думала, что обо мне, которая всегда жила пламенем, можно будет такое сказать.
Сейчас было можно.
Мы не говорили об этом с Сарром, но я знала, что его терзает. Пройдет немало времени, прежде чем он сумеет себя простить за то, что сейчас происходит со мной. Пусть даже он мог защитить мою честь лишь ценой собственной жизни, пусть даже это была бы неоправданная, глупая жертва.
И во всем этом виноват Даармархский.
Читать бесплатно другие книги:
