Танцующая для дракона Эльденберт Марина
Эта мысль обрушилась на меня камнепадом, грозя похоронить под собой, я выдернула себя наружу в последний момент. Взгляд метнулся к ножу для фруктов, лежавшему на столике в двух шагах от меня. Резким движением, развернувшись прямо на полу, выбросила руку за ним, и пальцы почти скользнули по рукоятке, когда Даармархский перехватил второе запястье. Я оказалась прижата к его ногам с раскинутыми руками, натянутыми, как канаты над ареной. Одно неверное движение – и мне придется попрощаться со связками. С возможностью танцевать. С любыми тренировками на выносливость и балансы.
– Вижу. На все.
Ненавистный голос за спиной.
Сердце бешено колотилось, напряжение в растянутых мышцах перетекало в меня. Даармархский свел колени и чуть подался вперед, заставляя меня прогибаться к полу. Напряжение плеснуло в плечи и спину, отзываясь болью и заставляя сжать зубы.
– Бросаться за оружием, Теарин, – произнес он, – нужно, когда ты уверена, что успеешь схватить. И ударить.
Прежде чем боль окончательно въелась в жгуты непрогретых мыщц, хватка ослабла. Впрочем, сейчас я бы не рискнула дернуться, и Даармархский это прекрасно знал.
– Учту на будущее, – прошипела. – Как давно вы знаете?
– С той самой минуты, как услышал твое имя.
Ощущение сродни ледяному душу, хлынувшему на пылающие плечи, неестественно вывернутые по его воле.
Все это время он знал.
Знал в шатре, когда сообщил, что я стану его наложницей. Знал, когда вез меня сюда, знал на берегу, знал сегодня, когда заставил меня все это пережить…
Руки, удерживающие меня, разжались, и я, резко развернувшись, вскочила. Поднялся и Даармархский: неспешно, как готовый напасть дракон.
– Зачем?! – прорычала ему в лицо. – Зачем я вам?!
– Затем. – Он поддел рубиновые капли, позволяя им снова упасть на грудь. Повторил рукой вырез платья, заставляя кожу воспламеняться от малейшего движения жестких пальцев вдоль кромки лифа. – Потому что я люблю красивые вещи.
Не сразу поняла, что рычание принадлежит мне, а когда поняла, было уже поздно: я бросилась на него, и Даармархский легко швырнул меня на диванчик. Обрушился следом, коленом раздвигая бедра и вторгаясь между них. Лепестки юбки предательски раскрылись, бесстыдно обнажая ноги, алые ленты расплескались по полу.
Перехватив мои руки, он прижал их к моему животу, скользя ладонями по шелку платья. Попыталась сжать кулаки, но тщетно: Даармархский надавил на запястья, заставляя разжать пальцы, и тут же сдвинул их еще ниже.
Еще.
И еще.
Прикосновение отозвалось таким долгожданным спазмом, что я задохнулась огнем, ворвавшимся в грудь вместо воздуха. Чувствуя собственное желание кончиками пальцев, всей поверхностью ладоней, которые он удерживал, глядя мне в глаза.
– Твою ложь, – хриплый голос прокатился по телу волной, заставляя меня выгнуться от острого прикосновения: Даармархский вдавил мои руки сильнее, – слишком легко проверить.
Я дрожала от ненависти и унижения, дрожала от испепеляющего меня огня, которого во мне быть не должно. От рычания драконицы, сводящей с ума. Смотрела в заслон непроницаемых глаз, чувствуя, как внутри рождается пламя. Темное, как эти глаза, как темная ночь и глубины океана, шум которого доносился с балкона.
– Я убью вас, – пообещала яростно. – Не знаю как. Не знаю когда. Но я вас убью.
Даармархский усмехнулся, а потом оттолкнулся от дивана так стремительно, что раздался жалобный треск. Развернулся (я слышала шаги, повторяющие стук моего сердца, как бой барабанов). Дверь хлопнула с такой силой, словно в ближайшую башню врезался катапультированный снаряд. Какое-то время я лежала неподвижно, не в силах поверить, что он ушел.
Потом вскочила, срывая рубины. Застежка лопнула, обожгла пальцы и шею ссадинами, но мне было все равно. Я швырнула украшения в закрывшуюся дверь и рухнула на подушки, разбросанные на полу. Колотила их, глотая сухие слезы и сдерживая вой, рвущийся из груди. Колотила, пока не заболели ладони, пока дыхание не стало напоминать хрипы, а сердце окончательно не сбилось с ритма.
Только после этого повалилась прямо на них и в наступившей тишине услышала, как в спальне скребется Дири.
Тяжело оттолкнувшись ноющими руками, поднялась. Приблизившись к двери, распахнула ее, и виаренок с тревожным писком вылетел прямо мне под ноги. Подхватила его на руки и прижала к груди, поглаживая между ушей.
– Все в порядке, – прошептала севшим голосом. – Прости, что напугала, малыш. Все в порядке.
Даармархский узнал…
Как?! Ведь Ильерра не вела никаких дел с Даармархом, но даже если сейчас все изменилось, для всего мира мы с Сарром были мертвы.
Осознание этого накатило вместе с внезапной усталостью, тяжелой, пробившей плотину напряжения и рухнувшей мне на плечи. Уткнулась носом в теплую шерстку Дири, чувствуя, как по телу проходят судороги и подступают слезы.
Звереныш жалобно завирчал, тоненько и надрывно, на одной ноте.
Это и отрезвило.
Опустив Дири на пол, приблизилась к зеркалу. Витые узоры обтекали его справа и слева, снизу и сверху, в отражении застыла бледная и растрепанная я.
– Соберись, – прорычала ей. – Соберись немедленно, или все, что ты сделала, будет напрасно.
Я – Теарин Ильеррская, дочь истинного правителя Ильерры.
Надеть на меня таэрран – не значит выжечь из меня кровь драконов, назвать вещью – еще не значит, что я ей стану.
Глядя себе в глаза, мысленно повторяла это снова и снова.
Снова и снова.
Еще и еще.
Даармархский узнал во мне наследницу Ильерры, но это еще не конец света. Возвращать нас с Сарром Горрхату он явно не собирается. Хотел бы – не потащил бы за собой в Аринту.
Мы чудом избежали смерти и столько лет были счастливы. А сколько еще будем!
Сарр раскроет свой огонь, я помогу ему, чем сумею. Мой брат обязательно обретет счастье, и когда это случится, придет черед Горрхата.
До отбора осталось меньше месяца, потом Даармархский выберет себе жену, а я стану свободна. Всего-то и надо продержаться это время.
Или сделать так, чтобы он не захотел со мной расставаться.
Эта мысль обожгла раскаленным клеймом, встряхнула.
Опираясь ладонями о тяжелую раму, смотрела на себя, пока из глаз не ушла усталость, сменившись яростью и решимостью.
Видит небо, я этого не хотела, но единственный, кто способен помочь расправиться с Горрхатом, отомстить за родителей и вернуть трон моему брату, это Витхар Даармархский.
Месяцы или даже годы рядом с ним – не вечность. Я переживу их и забуду, как страшный сон.
А вот он меня не забудет никогда.
Глава 13
Ортахарна, Аронгара
Танни
На следующее утро у меня болело все. Такое чувство, что каждая связочка, каждая мышца решила отыграться на мне за то, что я им устроила вчера. В общем, взбираться на скалу, а потом еще и танцевать без разогрева оказалось не самым мудрым решением. Видимо, не последнюю роль сыграла и прохладная вода в речке.
Кряхтя, как виар-долгожитель, я перекинула через плечо сумку и выползла из номера. До лифта добралась без происшествий, а когда спустилась, обнаружила, что в лобби уже собрались все наши. Ну или почти все (Гроу не было, Рихта и Ленарда тоже). Меня встречали улыбками и приветствиями, но в голове крутилась одна-единственная мысль: что я буду делать, если меня заклинит в процессе съемок.
– Доброе утро. – Таким тоном проще было сказать: «Сдохни в муках».
Мимо прошла моя ассистентка, которая должна все время быть рядом со мной. Судя по выражению ее лица, не в настроении она круглосуточно или просто злоупотребляет вырвиглазным концентратом сока лици.
– Танни! – подошедший Рихт легонько коснулся моего плеча.
– Ай, – выразительно сказала я.
– Ай? – Он нахмурился.
– Аище просто. Кажется, я вчера перестаралась.
С меня тут же сняли сумку, а его руки легли на мои плечи. Так мягко и осторожно разминая мыщцы, что я сначала словила небывалый кайф и только потом слегка очешуела. Но обозначить свое отношение к происходящему не успела все равно: рядом с нами на полном ходу нарисовался Гроу, который едва не оторвал дарящие тепло и блаженство пальцы. В смысле, просто сбросил скорую помощь измученным мышцам, читай руки Рихта, с моих плеч.
– Контракт, – прокомментировал он в ответ на мои большие глаза.
– Джерман, да ей ходить тяжело после вчерашнего, – прорычал Рихт.
– Ходить тяжело? – переспросил Гроу.
А потом, прежде чем я успела взять сумку, хватанул меня. На руки, ага.
Притом сделал это с той же легкостью, словно девочку пяти лет поднял. Сзади кто-то присвистнул, у стоявших поблизости медленно, повинуясь силе притяжения, потянулись вниз челюсти. Честно говоря, я не была уверена, что не выгляжу так же.
– Что застыли? Аэробас подан!
Его Ледяное Драконобесподобие направился к выходу с таким лицом, словно каждый день носил меня на руках.
– Ты что творишь?! – прошипела я, когда обрела дар речи.
– Контракт, – невозмутимо ответил он.
Поскольку на нас глазели все (гости отеля, проходящий мимо персонал, а заодно и вся наша группа), приходилось делать лицо попроще. Интересно, если я укушу его за ухо, он тоже будет бормотать что-то про контракт или… Не успела я об этом подумать, как двери разъехались в стороны, и меня ослепило солнце.
Очки!
А следом за ним фотовспышки.
Драные наблики!
Цензурных слов во мне не осталось, по крайней мере, пока мы шли к аэробасу и нас снимали в разных ракурсах, в мыслях крутилось одно непотребство. Особенно когда к нам подлетели репортеры и забросали вопросами, от которых в голове загудело, словно включился фен для волос.
– Что случилось?
– Так это правда?
– Мелора Ярлис оставила проект?
Гроу остановился.
– По порядку: вчера исполнительница главной роли Танна Ладэ выполнила сложнейший трюк без дублера, поэтому сегодня мне приходится носить ее на руках. По поводу правды сказать ничего не могу, потому что не имею ни малейшего понятия, что это такое. Третий вопрос снят, я надеюсь?
– Как вам удалось добиться разрешения на съемки в Саолондарском ущелье? Вам помогли?
– Разумеется.
– Кто, если не секрет?
– Личное обаяние, настойчивость и банковский счет.
– Правда ли, что у вас вышел конфликт с местрель Ярлис?
– Нет.
– В таком случае почему она ушла?
– Потому что это не ее роль.
– В каком смысле не ее?
Если у меня от такого наплыва активности и интереса случился самый банальный ступор, то Гроу держался так, словно каждый день просыпается и видит в своей постели репортеров. Хотя кто его знает, может, и видит. Эта мысль почему-то отозвалась усилившимся желанием тяпнуть режиссерское ухо. Он меня прижимал к себе так интимно, что, несмотря на раннее пробуждение и состояние плющ-плющ, внутренний термометр зашкалил. Ответное желание прижаться я списала на временное умопомрачение.
– Танна Ладэ? Ладэ?!
– У нас съемки.
С этими словами и крайне невозмутимой дракономордой он шагнул в парящий у центрального входа аэробас. Вслед нам неслось что-то вроде: «Сестра Леоны Ладэ?..» и «Как вы познакомились?»
Я же перебирала все знакомые цензурные слова, чтобы озвучить произошедшее. Их находилось не так много.
– Ты! – выдохнула я первое, что пришло мне на ум.
Знакомое слово такое, простенькое.
– Я, – невозмутимо ответил он.
– Ты ведь это все специально подстроил, да?!
Определенно я делаю успехи в разговорной речи.
– Да ну? – Гроу стряхнул меня в кресло, в соседнем оказался Ленард, и развернулся, чтобы уйти.
– А предупредить нельзя было?!
– Контракт, – напомнила эта переменночешуйчатая скотина. – Ты должна быть готова в любой момент, это раз.
– Готова?! – взвыла я. – К чему?! Это…
– Не пресс-конференция, а маленькая провокация, – заметил Гроу. – О замене актрисы на главную роль уже объявили, это два. И три – сегодня после обеда у нас фотосессия, скоро запускаем первый постер к фильму.
А?! Постер?
Поскольку дар речи помахал мне ручкой и свинтил окончательно, я могла только выразительно моргать. При этом чувствуя, что брови неумолимо и стремительно тянутся к волосам.
Гроу повернулся ко мне спиной, направляясь к своему месту, а я прикидывала, сколько человек из съемочной группы (аэробас стремительно заполнялся) пострадает, если я запущу в него сумкой. Потом вспомнила, что сумка осталась в лобби, и мысленно взвыла.
Да что ж сегодня за день-то такой?
– Это твое. – Рихт сунул мне ее в тот момент, когда я соскребалась с сиденья, чтобы бежать назад.
– Спаси… – начала садиться, и тут меня все-таки скрючило.
– Что, старость пришла? – поинтересовался Ленард, оторвавшийся от видеоигры.
– И тебе привет, – заметила я, осторожно пытаясь разогнуться и нормально сесть.
– Доброе утро. Великовозрастная зануда.
Велико… что?!
– Уроки все уже выучил? – фыркнула. – А то мама телефон отберет.
– Это ты по собственному опыту?
– Можно вклиниться? – спросил Рихт.
– Можно, – буркнул Ленард. – Можешь ее совсем забирать.
Че-го?!
– Куда? – поинтересовалась Гелла, шмякнув сумку на соседнее рядом с Рихтом сиденье. – Здесь занято.
Это не съемочная группа, это дурдом какой-то.
– Махнемся? – поинтересовался Ленард и, не дожидаясь ответа, перекинул сумку на место Паршеррда. После чего перелез через меня, отдавив мне ногу, через Геллу, которую снова перекосило, вставил наушники и врубил плеер. На такую громкость, что у меня басы в ушах заплескались.
Э-э-э… Это что только что было?!
– Ленард! – Я перегнулась через сиденье и ткнула парня в плечо.
Исходя из того, что делала я это во время подъема аэробаса, вышел практически подвиг.
– Отвали.
– С подружками будешь так разговаривать! – рыкнула я.
Вместо ответа мне выразительно показали средний палец.
– Уж кто-кто, а ты мне точно не подружка.
Прежде чем я сказала все, что о нем думаю (особенно под насмешливым взглядом Геллы, из-за чего мне захотелось треснуть ее палитрой с тенями), Рихт потянул меня за руку вниз:
– Танни. Садись уже.
– Села.
– Вот и умница. Тебе сколько лет? Ведешься, как его одноклассница.
Что-о-о?!
– Ха-ха, – выразительно произнесла я. – Ты лучше расскажи, как тебя угораздило согласиться играть это членистоногое.
Сценарий я вчера прочитала. До конца. А вот записи Ильеррской совсем немного: когда уже по первым сценам выяснилось, что они во многом не совпадают, я углубилась именно в сценарий, архивы решила оставить на потом. Но и того, что было прочитано в двух источниках, оказалось достаточно, чтобы пожелать Даармархскому медленной мучительной смерти в навозной куче дракона.
– Мне понравился образ, – ответил Рихт.
– Ты уверен, что дело не в гонораре?
– Уверен. – Он серьезно посмотрел на меня.
– Тогда я, пожалуй, пересяду.
– Мест в аэробасе нет. Свободных.
– Какая жалость!
– Слушай, ты чего так завелась? – Рихт коснулся панели управления, и спинка слегка откинулась назад. Так он мог смотреть на меня, не сворачивая шею.
– Потому что.
– Идеальный женский ответ.
– Потому что твой Даармархский урод, каких мало.
– А Теарин идеал.
– Не идеал. Она выживала, как умела.
– Он тоже, – хмыкнул Рихт. – Ты же прочитала сценарий?
– Прочитала.
Родителей Даармархского убили, когда ему было двенадцать. В Аринте и во всем Даармархе назревал передел власти. Заговорщики упирали на то, что дожидаться, пока наследник рода войдет в полную силу, нельзя. В итоге совсем мальчишка перед лицом всех родовитых иртханов призвал драконов и стал первым в истории правителем в таком возрасте. Он сам определил круг советников, которым доверял, превратил бывший дворец в дом памяти и скорби по погибшим родным и велел построить замок над городом, в который, собственно, и привез Теарин. Как по мне, так это его нисколечко не оправдывало, если не сказать больше. В свое время они с сестрой оказались на грани выживания, в точности такой же ситуации, как Теарин и Сарр.
– Тогда ты все понимаешь.
– Не все. Например, я решительно не понимаю, с какой радости он издевался над беззащитной женщиной и нацепил таэрран на ее брата.
Таэрран, кстати, оказалась первым расхождением. В сценарии ее не было вообще, и когда я это читала, вспомнила, что на шее мне тоже ничего не рисовали. Вчера. В киноверсии это называлось коротко и ясно: лишить магии. Спецэффекты, пуф-шуф и магия заперта, но ни словечка о таэрран.
– Ладно, если отбросить вопрос о ее беспомощности… ты правда считаешь, что он мог простить ей побег и своеволие перед всеми своими воинами? В мире, где постоянно приходилось отстаивать свое право на власть.
– Ага. А на берегу он не мог простить ей свою хотелку? И в спальне тоже?
Рихт улыбнулся:
– Танни, мы не всегда можем сдержать страсть к желанной женщине. Особенно если речь идет о мужчине, который не привык к отказам.
– Серьезно? То есть стоит заломить ей руки и ткнуть носом в…
– Теарин руки никто не заламывал. Она тоже его хотела.
– Не она. Ее зверюга.
– Тем не менее.
– Ладно. – Я вскинула руки. – Сдаюсь перед лицом непреложной истины «самец всегда прав». Присваиваю Даармархскому почетное звание и медальку «Пиписька неудержимая» с соответствующим символом. И погоны на…
Рихт закрыл мне рот рукой.
– Прежде чем ты окончательно разрушишь свой женственный образ…
Я легонько цапнула его за руку, и он дернулся. От неожиданности, из-за чего я его еще и лизнула. Совершенно случайно.
– Этого до сих пор не произошло?
Глаза Рихта потемнели:
– Знаешь, Танни…
– Что?
– Если ты еще раз сделаешь так, не уверен, что не заработаю орден Даармархского.
– Медальку.
– Что? – немного хрипло переспросил он.
– Медальку, – повторила я, глядя ему в глаза.
Поскольку на сей раз он смотрел на мои губы, пауза несколько затянулась. Точнее, мне показалось, что она несколько затянулась, и я отвернулась к окну. Правда, тут же повернулась снова, потому что у меня волосы на затылке зашевелились, а вместо позвоночника возник раскаленный стержень, от которого по всему телу рассыпались огненные искры.
Оборачиваться не торопилась. Хотя бы потому, что я знала, кого там увижу, и если честно, это не радовало. Вот совсем. В записях Ильеррской говорилось о какой-то привязке, и мне бы очень не хотелось думать, что у меня вот это вот, только в начальной стадии. Потому как иначе объяснить эти искры и подпрыгивающее до подбородка сердце при его приближении я не могла.
– Что?! – Все-таки обернулась, встречая огненный прищур. – Мне нужно упасть тебе на руки при выходе из аэробаса? Или под ноги? Куда-нибудь еще?
Гроу приподнял бровь.
– Фантазии у тебя занимательные, Зажигалка, но вообще-то я по поводу фотосессии. После нее у тебя будет три часа, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок, а потом у нас с тобой ужин на высшей точке Ортахарны.
Свою отвисшую (теперь уже натурально) челюсть я ловила на уровне груди.
С тем же успехом он мог вбить мне в макушку табличку: «Занято», и главное – сделать это надо было вот обязательно при Рихте!
– Как скажешь, – заявила я. – Контракт обязывает.
И снова отвернулась. Мне искренне хотелось насыпать ему льда в штаны, а заодно и себе, чтобы не самовозгораться всякий раз, когда он ко мне приближается. И откуда это пакостное чувство, что сделано это было совсем не ради общей информации, а для того, чтобы приложить Рихта? С какой радости? Мы, между прочим, условий контракта не нарушаем, вместе нигде не появляемся, а общаться я могу с кем угодно, когда хочу и сколько хочу.
И буду!
Мало того что он мне устроил показательный вынос, так еще и…
Ужин!
Просто джек-пот, после которого Леона лично приедет на съемки и отвинтит мне голову. Так и представляю себе ее слова: «Ты ею все равно не пользуешься».
Ладно, Танни. Вдохнули.
Выдохнули.
Впереди еще съемочный день и сцена номер семнадцать…
– Сегодня снимаем шестнадцатую, – объявил Гроу. – После обеда у всех свободное время.
Кроме меня, ага…
Стоп! Шестнадцатую?! А семнадцатая ему чем не угодила? Я, можно сказать, морально готовилась, настраивала себя все утро на подвиги и свершения, две чашки кофе выпила под аутотренинг, что у меня все получится, чуть не подавилась рогаликом с камартовым фларом, когда перед зеркалом попыталась изобразить страсть, и что… завтра все по новой?
Это как экзамены пересдавать!
– А…
– А все вопросы на месте, Танна Ладэ, – припечатали меня.
На месте так на месте.
Мы стремительно снижались, я изредка поглядывала на Рихта, который подозрительно молчал. Решила последовать его примеру, и до той минуты, пока мы не сели на территории, рассматривала заповедник с воздуха. Стоило аэробасу замереть на стоянке, указала Рихту глазами на Ленарда. Он улыбнулся и, как только Гелла отошла, напрочь заблокировал парню выход.
– Не, ну супер, – процедил Ленард, выдергивая наушники. – Вам друг друга мало, что ли?
– Мало, – сообщила я. – И мы отсюда не выйдем, пока ты не скажешь, в чем дело.
Читать бесплатно другие книги:
