Танцующая для дракона Эльденберт Марина
– В чем дело? – Мальчишка вскочил, подхватив сумку и раздувая ноздри. – Это ты мне скажи, в чем дело?! По-моему, ты вчера выразилась предельно ясно. Когда сказала, что у тебя нет на меня времени.
Та-ак…
– Рихт, мы тебя догоним, – сказала я.
И мысленно поблагодарила, когда он вышел вслед за остальными.
– Ждешь, пока Гроу за тобой лично явится? – поинтересовался Ленард. – Понравилось на драконе кататься?
Я сложила руки на груди.
– Когда это я такое сказала?
– Что, и с памятью еще проблемы?
– Представь себе, – плотно сжала губы. – Ну. Рассказывай.
Ленард отзеркалил мою позу. Надеюсь, не выражение лица, потому что если оно у меня такое же упрямо-зверское, то на фотосессию меня сегодня не пустят.
Поскольку отступать я не собиралась, он все-таки процедил:
– Вчера, когда с тебя грим снимали.
Ну, супер.
Вчера, когда с меня снимали грим, я сидела в трейлере в полном ауте после случившегося. Даже почти не замечала, что происходит вокруг, разве что Гелла мельтешила перед глазами, ее ассистентки и еще Мирис. Та самая Мирис, которая крутилась поблизости и изредка выходила, а потом возвращалась.
– Пойдем, – кивнула на выход.
Ленард, видимо, ожидавший другого, опешил:
– Куда это?
– Да так, пообщаемся кое с кем.
На выходе ко мне прицепился взгляд Гроу, но я его стряхнула, как колючку с одежды. Если сейчас буду думать еще и о всяких дракономордах, то у меня точно крышечку сорвет, и я отправлюсь в небытие.
Мирис обнаружилась рядом с Геллой, не представляю с чего, но у них там явно назревала антиладэйская коалиция. А вот чтобы она не превратилась в оппозицию и не перешла к боевым действиям, решать такие вопросы нужно сразу и прямо.
– Мирис, – шагнула к ним, – разговор есть.
Гелла хмыкнула и отошла, ассистентка обернулась, стянув и без того тонкие губы в ниточку. Сейчас она чем-то напоминала эсстерду Броджек, разве что у той внутри был металлический стержень, а у этой прутик. Который, по всей видимости, коннектился исключительно к пульту управления местрель Ярлис.
– Ленард вчера обо мне спрашивал?
– Спрашивал. – Как она сквозь сплавленные губы умудрялась цедить слова и при этом раздувать ноздри, как паруса, – большой вопрос.
– И почему я об этом узнаю только сейчас?
– Потому что в задачи опытной ассистентки входит распределять важное и не важное и решать вопросы, которые не несут в себе смысла, самостоятельно.
– Не знаю, как насчет опытной ассистентки, но я сама решаю, что для меня важное, а что не важное, о’кей? Имей в виду на будущее.
Развернулась, чтобы уйти, но в спину мне ударило:
– Местрель Ярлис, в отличие от вас, разбиралась в своих и чужих обязанностях.
Ладно.
У меня было веселое утро, напряженные тренировки перед зеркалом, перенос сексуального экзамена и незапланированный выход перед журналистами, который в самом скором времени аукнется мне головомойкой от сестры.
Я сунула руки в карманы, медленно повернулась и подошла к ассистентке вплотную. Мы были почти одного роста, поэтому смотреть ей в глаза было удобно.
– Местрель Ярлис здесь нет, зато есть я. И если подобное повторится, я всерьез задумаюсь, справляешься ли ты со своими обязанностями. Мы друг друга поняли?
Лицо Мирис пошло красными пятнами.
– Да.
– Вот и чудесно.
Поскольку народ уже рассаживался по карам, я направилась к тому, в который забрался Рихт. Собственно, в него грузился актерский состав, поэтому там же сидели парни, которые играли хаальварнов. Ну и два местечка оставалось для нас с Ленардом. У Гроу был персональный, там, кажется, еще главный оператор рядом с ним наблюдался. Но про сцену семнадцать я его спрошу. Обязательно спрошу!
И какого он вообще творит – тоже.
– Э… Танни, – вышагивающий рядом со мной Ленард подал голос.
– А?
– Я типа… должен извиниться.
– Типа извиняйся, – сказала я, повернувшись к нему. – Ты серьезно решил, что я могу такое сказать?!
– Ну… я же тебе рассказывал про съемочную группу. – Ленард пожал плечами. – Подумал, что после того, что произошло… то есть после того трюка и вообще… ты теперь вроде как звезда, а я опять непонятно кто.
– Вот даже не знаю, обидеться на тебя или треснуть как следует, – заметила я. – Во-первых, от того, что я влезла на скалу и не свалилась, честное слово, сама не знаю, как так вышло, звездой я не стала. А во-вторых, я не веду себя с друзьями как драная оболочка от полуфабриката. Я могу отвечать за свои слова, но не за тот бред, который кто-то ляпнет про меня за углом.
С этими словами я гордо задрала нос и приняла руку Рихта, который поднялся, чтобы помочь мне сесть в кар. За спиной раздался тяжелый вздох, но я не обернулась.
– Танни! – Ленард плюхнулся рядом и потыкал меня в плечо.
– Чего?
– Давай мириться, а?
– Ты назвал меня великовозрастной занудой.
– А ты сказала, что у меня мама телефон отберет!
Ну ладно, это я действительно сказала. Но в ответ не произнесла ничего.
Мы взмыли в воздух и понеслись к трейлерам, и в меня ввинтились два взгляда. Один справа (укоризненный от Рихта), другой слева (виноватый от Ленарда). Я же делала вид, что любуюсь пейзажами, залитыми солнцем, и что дышу свежим воздухом. Воздух здесь, кстати, и впрямь был свежий. Напоенный утренней прохладой, прозрачный, как стопроцентное зрение, пробуждающий странные чувства. Например, желание скакать виаром или, раскинув руки, лежать в траве и слушать музыку весны: стрекотание насекомых, шум ветра, жужжание пчел. Интересно, здесь пчелы есть, кстати? Наверняка, потому что на ближайшем склоне я заметила цветы. Крупные, ярко-лиловые, с нереально оранжевыми сердцевинами.
Надо будет посмотреть, что за фигня.
В смысле что это за цветы.
– В общем, я прошу прощения, – донеслось слева.
– Ладно, – сказала я, повернувшись к нему.
– Мир? – На лице Ленарда расцвела улыбка.
– Мир!
Он протянул мне руку, и я ее пожала. Настроение вообще стремительно улучшалось: несмотря на то, что учудил Гроу, на мою нездоровую реакцию от его близости, на то, что в самое ближайшее время мне предстоит с ним ужинать и объясняться с Леоной, на лице расцвела улыбка. Я прямо чувствовала, как уголки губ разъезжаются в стороны, и как ни пыталась стянуть их обратно, они все равно разъезжались.
Такой счастливой я себя не чувствовала уже очень и очень давно. Наверное, с того беззаботного времени в детстве, когда мама была еще жива и мы все вместе ходили в парк. Мягкий замороженный крем, который мы покупали в «Гритлэйн», с добавлением ягодного сиропа, аттракционы (из всех надо было выбрать только два, потому что билеты стоили дорого) и высокое-высокое небо над головой. Я поджимала ноги, чтобы зависнуть в воздухе, когда мама поднимала высоко, а Леона вопила: «Ай, не удержу!» – хотя конечно же держала крепко. Еще крепче, чем мама.
Отец снимал нас на видео, но даже воспоминания о нем сейчас не портили общей картины. Наверное, в те минуты он всерьез считал, что нас любит.
– Танни. – Голос Рихта ворвался в реальность.
Я вздрогнула и повернулась к нему.
– Ты вся сияешь. Ты в курсе?
Это было сказано так, что у меня перехватило дыхание. Хотя, может, дело было совсем не в словах, а во взгляде: глубоком и темном. А может быть, и в том, и в другом, вместе взятом, потому что некоторые слова говорят гораздо больше, чем значат. Как и взгляды.
Ленард высунулся из-за моего плеча, присвистнул, и я ткнула его локтем в бок.
А потом мы пошли на снижение.
Если кто-то считает, что фотосессия – это приятное времяпрепровождение, он очень сильно ошибается. После трехчасовой скачки под камерами и светоотражающей аппаратурой я чувствовала себя подбитым драконом. Гроу постоянно не нравилось мое лицо (то его выражение, то я не туда смотрела, то туда, но не так, то так, но недостаточно сильно). Продолжать перечень претензий можно было до бесконечности. Судя по выражению лица фотографа, он готов был шмякнуть именитого режиссера камерой, чтобы у него в базовых настройках случился глюк и все, что «не так», разом понравилось.
Мне из всей фотосессии понравилось только платье: алое, с разрезом, в шаге открывающим бедро до самого… ну, в общем, откровенным разрезом. Перехваченное литым поясом под чешую дракона, к которому полагалось такое же украшение: обтекающее шею и спускающееся на правое плечо разрастающимися пластинами. Может, и фотограммы бы понравились, но мне их никто не показал.
К счастью, в конце концов Гроу устроило все, снимки уехали, куда надо, а я в отель. Отдыхать и готовиться к выходу в свет. То есть с Его Ледяным Драконобесподобием в ресторан, где совершенно случайно окажутся папарацци и совершенно случайно об этом завтра узнает пол-Аронгары. Хотя после утренней провокации, наверное, это было уже не важно.
Свалившись в джакузи, в котором можно было включить режим аэромассажа, я заткнула уши наушниками и от души добавила пены. На нее я еще утром смотрела большими глазами, прикидывая, когда получится в ней полежать. Просто пена для ванн – это моя слабость. А для фрилансера, у которого в квартире-студии весьма простенькая по современным меркам душевая кабина – роскошь и удовольствие в одном флаконе. Особенно после такого напряженного дня.
Не считая убойной фотосессии, снимали мы сегодня не очень много, но плотно и шустро: шестнадцатую (то есть сцену в ущелье) и кое-что еще. Увидев странные распорки в человеческий рост, которые стояли рядом с повозкой, я даже не сразу поняла, что это такое.
– Это дрангхатри, – сообщил Рихт. – Будущий. То есть его каркас.
На этом моменте я совершенно непрофессионально заржала. В голос.
– Прости, – сообщила, глядя в суровое лицо Даармархского, отсмеявшись. – Просто я представила, как ты на него взбираешься… И с важным видом катишься по Саолондарскому ущелью…
– Главное, чтобы не убежал, – подал голос Ленард.
Рихт приподнял брови, потому что я продолжала фыркать. Как тот дрангхатри, которому щекотали уши.
– А еще художник по спецэффектам.
– Прости, – сказала я. – Я больше не буду.
И еще долго плотно сжимала губы, особенно когда Рихт на эти самые распорки полез. Одно дело представлять себе это чисто технически, другое – видеть вживую. Этакого сурового иртхана, грозу драконов на железяках на статичном фоне, с поводьями в руках. Рихт поначалу хмурился, но потом тоже расхохотался.
Смех закончился с появлением Гроу, который всех разогнал по углам, то есть по повозкам, дрангхатри и прочим нужным местам. Его драконейшество наградил меня пристальным взглядом, от которого внутри что-то огненно трепыхнулось и снова переключилось на режим «режиссер».
К счастью. Так мне было гораздо проще его воспринимать.
С этой мыслью я на полную врубила Сибриллу Ритхарсон и закрыла глаза. Надо отдать должное, голос у иртханессы был такой, что пробирало до мурашек. Не настолько глубокий, как у Леоны, зато какой-то проникновенно отчаянный и яростный.
- Всего один шаг – и я на краю!
- С закрытыми глазами на пальцах стою.
- Попробовать бы мне этот полет,
- Но крыльев не хватит, поэтому вот…
- Я просто смотрю на тех, кто умеет летать.
- И мне остается просто стоять.
- Раскрыть широко глаза и, раскинув руки…
- Выдыхая всей грудью р-р-рычащие звуки.
- Мечтая о дне, когда у меня раскроются крылья,
- И все под ногами станет лишь пылью.
- И я оттолкнусь от края вслед за тобой,
- Чтобы в небо взлететь драконицей,
- А после… упасть звездой[14].
Валяясь в джакузи, можно много чего надумать. Например, то, что происходит с женщинами в привязке и как эту самую привязку распознать. В сценарии об этом не было ровным счетом ничего, то есть в разговоре с Мэррис Теарин узнает просто о влюбленной в Даармархского девице, которая готова на все, чтобы быть рядом с ним. Читать архивы Ильеррской дальше у меня просто не было времени (то есть когда я закрыла сценарий, у меня оставался выбор: либо читать, либо спать). И почему я не додумалась взять планшет с собой в ванную?
Приподнялась было, но потом передумала и плюхнулась обратно, положив голову на свернутое валиком полотенце. Нет, после вчерашнего и сегодняшнего я однозначно заслужила отдых. Особенно перед встречей с его драконейшеством, на которого у моего организма совершенно необъяснимая и неадекватная реакция. Тем более что сегодня у меня с ним ужин, вот у него обо всем и спрошу. Пусть разъясняет для лучшего понимания древнего мира.
И для моего личного спокойствия, но об этом ему знать вовсе не обязательно.
Вода действительно вытянула усталость, а вместе с ней желание двигаться, моргать и вообще делать хоть что-нибудь. Поэтому, вынырнув из джакузи, я отправилась в кабину: бодриться контрастным душем. Взбодрилась так, что мурашки на коже выстроились шеренгами, как хаальварны. Или вальцгарды. Хотя, как по мне, одна и та же чешуя.
Стуча зубами, вытряхнулась из ванной комнаты. Открыв шкаф, где сиротливо болтались четыре сменные кофточки, курточка и одна юбка (которую Леона назвала бы широким поясом), да еще мои повседневные джинсы, всерьез залипла. Из обуви я взяла только шлепанцы и кеды, поэтому в моем случае «нечего надеть» было очень актуально. Но если так задуматься, кое-кто меня не предупреждал о совместных выходах в Ортахарне. Так что если привык появляться на публике с роскошными красотками в вечерних или коктейльных платьях…
Ну, упс.
Придется краснеть из-за собственной непредусмотрительности, потому что все его провокации угадывать я не обязана.
Я переодевалась раза четыре: ровно столько, сколько было кофточек. Не знаю с чего, но мне все категорически не нравилось. То слишком свободное, то слишком обтягивающее (было бы чего обтягивать), то слишком короткое, то слишком длинное. В конце концов, разозлившись на себя (не на свидание же собираюсь!), стянула юбку и надела джинсы. Потом стянула джинсы и надела юбку. Протянула кофточку через слегка влажные волосы, зацепила прядь, выругалась. Надела топик.
Взяла курточку.
С какой вообще радости волосы торчат в разные стороны?
Не знаю, сколько еще продолжались бы эти пляски перед зеркалом, если бы не зазвонил телефон.
Я хватанула его раньше, чем успела понять, кто звонит: на дисплее отобразился номер Гроу.
– Готова, Зажигалка? – поинтересовался он. – Вижу, что готова. Выходи.
Вижу?!
У меня волосы на макушке зашевелились, и не уверена, что в переносном смысле. Потому что когда я обернулась к балконной двери, моя челюсть в очередной раз за сегодняшний день поехала вниз. Ладно бы только челюсть, телефон тоже выскользнул из рук и хряпнулся о расчерченную ржаво-серебристыми прожилками плитку.
Кажется, выражение «дракона мне на балкон» только что перестало быть образным: Гроу стоял, ввинтившись локтем в панорамное окно, глядя на меня сквозь затемненные стекла. Ощущение бредовости происходящего усиливалось тем, что за перилами парил зафиксированный автопилотом флайс.
Я соскребла телефон с плитки, выдернула себя из прострации и шагнула к дверям. Распахнула створки, и кондиционер немедленно отключился. Вместе с моими мозгами.
Джинсы. Рубашка навыпуск. Взъерошенные волосы.
Вот почему мужчине достаточно натянуть на себя одежду и потрясти под струей воды башкой, как виару, чтобы выглядеть на все сто для полноценной фотосессии с последующим попаданием в хит-парад? Хотя сдается мне, этот навык тоже прокачивается со временем, потому что некоторые даже в деловых костюмах с иголочки умудряются выглядеть как ощипанные наблы. Гроу в «иголочках» не нуждался, у меня от одного его вида иголочки впивались в кожу.
Раскаленные такие.
– Пойдем. – Он кивнул на флайс.
– Мне сумку нужно взять.
Нормальный такой разговор двух ненормальных на балконе.
– Она тебе не понадобится. Пошли.
Он вскочил на перила, едва оттолкнувшись от них пальцами. Протянул мне руку, и у меня перехватило дыхание. Я шагнула вперед, и меня буквально втянули наверх. С такой силой, что я даже понять ничего не успела: Гроу чуть отодвинулся в сторону, подхватывая меня за талию, и я невольно шагнула за ним. Улавливая баланс на двоих, чувствуя, как бешено колотится сердце, а по венам растекается адреналиновый пожар.
– За руль хочешь?
Он это серьезно?
– Хочу.
– Тогда вперед. – Гроу убрал руку с моей талии, но легче не стало.
Отпечаток его ладони еще горел на спине, на коже: там, где только что были его пальцы.
Новехонький серебристо-стальной флайс застыл перед нами, за ним переливалась огнями ночная Ортахарна. Расстояние между ним и балконом было где-то полметра, ровно столько, чтобы не зацепить фасад. Ухватившись за крышу, одним движением скользнула внутрь и ухнула на сиденье вслед за подскочившим до горла сердцем. Флайс слегка качнулся, я едва успела переползти на водительское место, когда рядом оказался Гроу.
Ткнул в панель управления, и дверь бесшумно запечатала нас внутри.
Только сейчас поняла, что все еще судорожно сжимаю вспотевшей рукой телефон и что понятия не имею, куда мы летим.
– Давай на верхнюю и за навигатором.
Экран мобильного приказал долго жить, права была Имери: стоило купить защитное стекло. Мысль мелькнула и ушла, особенно когда я коснулась панели управления и флайс стремительно взмыл ввысь. За рулем я сидела не то чтобы очень давно, но это чувство сейчас подхватило меня с силой идущего по аэромагистрали торнадо. Нас арестуют (если поймают), подъем и спуск разрешены исключительно по воздушным рукавам. Штраф за такое впаяют, мало не покажется.
Ха… Когда это меня останавливало.
– Сдай чуть вперед. На этом участке у камеры слепая зона. – Гроу указал на стремительно приближающуюся аэромагистраль. – Здесь вольемся, а потом через сотню метров пойдем наверх.
Я последовала совету, чувствуя, как пальцы слегка подрагивают, словно от прикосновения к панели в меня втекала энергия флайса. Энергия города, бьющая сквозь неон, пульсирующая в огнях высоток и стягивающаяся над Ортахарной. Отзывающаяся в ритмах басов, эхом проходящих сквозь мое тело: когда Гроу включил музыку, даже не заметила.
Подходя к аэромагистрали, чуть притормозила, позволяя проскочить идущим по правилам флайсам, а потом резко и до упора прокатила палец по панели, подбрасывая нас наверх, на транспортную ленту. Мы влетели в поток стремительно под громыхающую музыку и рычание певца, под стук сердца, бухающего в ушах, и мой совершенно ненормальный крик.
– О-о-очешуеть! – выдохнула чистый адреналин, глядя, как впереди расстилается лента аэромагистрали, ведущая к воздушному рукаву.
Сто метров на небольшой скорости, потом – резко наверх.
Коснулась навигатора, выводя флайс на верхнюю ленту.
– Следуйте семнадцать километров по обводной, потом поверните направо.
Вдавила педаль до упора, всей кожей ощущая плещущий в венах огонь, скорость, драйв. Разгон у машины оказался отличный, она втекала в воздух, стремительно смазывая Ортахарну в космические спецэффекты.
Почувствовала взгляд Гроу (горячим его назвать было нельзя, это было что-то среднее между кипящим в тигле металлом и застывшей под коркой магмой, которая вот-вот эту корку пробьет и спалит все к драконьей матери). Пламя лизнуло обнаженные ноги: и без того короткая юбка из-за всей этой акробатики задралась просто до неприличия. Я рывком одернула ее вниз и мысленно отвесила себе затрещину. Не была бы занята, отвесила бы еще и вполне натурально, и без разницы, как это выглядит со стороны.
Электронное табло с ограничениями промелькнуло перед глазами, пальцы все еще горели, когда я повела переключатель скорости вниз.
Во-от. Давно надо было так сделать, Танни.
И не только с флайсом.
Сердце все равно танцевало джумбийский танец, внутренние барабаны набирали обороты, заглушая даже бас-гитариста. Ладно, всего ничего потерпеть осталось: в ресторане будет многолюдно, и там у меня живо мозги на место встанут.
– Прежде чем мы высадимся, – я повернулась к Гроу, – какие еще сюрпризы ожидать? Папарацци под столом? Десант прямо с крыши, читай из ресторана, голышом в бассейн и съемка с флайсов всех окрестных телеканалов?
Он приподнял брови:
– Я уже говорил, что мне нравится твоя фантазия?
Отзеркалила его мимику:
– Не в твоих правилах повторяться.
– Вот именно.
В эту минуту в мою буйную головушку закрались сомнения. Очень-очень нехорошие сомнения, но очень несвоевременные.
– Напомни, высшая точка Ортахарны – это…
Гроу указал прямо сквозь лобовое стекло.
Я медленно перевела взгляд вслед за протянувшейся от его руки воображаемой линией и в очередной раз пожалела о том, что курс «география в деталях» остался для меня непокоренной вершиной. Нет, это был не небоскреб, не башня, защищающая город, и даже не местечко а-ля «Драконий шип» (стилизованный под пещеру ресторан на естественном выступе над Мэйстоном). Впереди маячил заповедник, где мы проводили съемки, и вырастающая над Саолондарским ущельем гора Лимайна.
Гора, дракон меня раздери!
О чем думает нормальная девушка, когда видит такое?
Романтика, звездное небо, все дела.
В голове Танни Ладэ крутилось всего одно слово из семи букв, и складывалось оно из кубиков…
П. О. П. А. Д. О. С.
Первым осознанным желанием было развернуть флайс к драконьей бабушке, но потом я поняла, что просто не могу это пропустить. Самая высокая точка Ортахарны, с которой город раскинется у ног переливающейся огнями картой. Как на экране в диспетчерской центрального полицейского участка, только вживую.
– Ты как это вообще провернул? – поинтересовалась. – Хотя нет, не отвечай. Деньги, связи…
– И личное обаяние, да.
– А журналистов драконы не сожрут? – хмыкнула я. – Во сколько тебе это вообще обошлось?
– Журналистов не будет. – Гроу подтянул джинсы на коленках. – Хочешь узнать состояние моего банковского счета, Зажигалка?
Я чуть не увела флайс за сигнальные огни полосы.
– То есть как не будет?
– Никак.
– И-и-и?..
– Я просто хочу провести вечер с тобой.
И-и-и…
– Не прозевай поворот.
Я едва успела мигнуть поворотником и перестроиться: благо на верхней можно свободно гулять между полосами, желающих здесь полетать не так много.
Покосилась на Гроу, но он с совершенно независимым видом смотрел вперед. На стремительно приближающуюся границу города в обход заповедника, на пустошь, где мы… где мы – что?
Кого мы там жрать на горе будем? Кого поймаем?
И кого там можно поймать?
Эта мысль почему-то отозвалась странным, будоражащим предвкушением. Нет, я понимала, что драконов нам поймать не светит, все-таки Лимайна стоит на границе пустоши, в двух шагах от смотровой башни. Но кто его знает…
Сама не знаю почему, сердце забилось чаще.
– А драконы там есть?
– Тебе меня мало?
– У тебя нет хвоста.
– Это как посмотреть.
Секунд пять я на него смотрела, а потом до меня дошло.
– И он тебе летать помогает?
– Вообще-то, хвост дракона – его оружие. Наравне с пламенем.
Представила себе оружие (не хвост, другое) в действии и заржала. Откровенно так, на весь флайс.
– Я уж думал, тебя подменили.
– С чего это?
– Видела бы ты свое лицо, когда я сказал, что журналистов не будет…
Гроу облокотился о спинку моего сиденья, совершенно забыв о том, что водителя во время движения отвлекать нельзя. Нельзя, я сказала! Попеременное желание вдохнуть аромат сигарет с горчинкой послевкусия на жестких губах (дались мне эти губы!) и отодвинуться подальше будили во мне нездоровую двойственность.
– А их правда не будет? – хмыкнула я. – Вообще?
– Вообще. Только ты, я и драконы.
Прежде чем я успела подумать непристойное… ну ладно, я успела, он добавил:
– Если повезет.
– Может повезти? Серьезно?
– Может. Граница пустоши в Ортахарне серьезно сдвинута из-за заповедника. Фактически драконы здесь обитают чуть ли не в черте города. Не то что в Мэйстоне или в Зингсприде.
Ого.
Хотя в принципе неудивительно. Города расстраивались, границы расширялись, пустоши отодвигались. Современный материк вообще мало чем напоминает тот, что существовал во времена Даармархского и Ильеррской.
– Кстати, о Зингсприде. Замок Даармархского стоял на Нартхарри.
Нартхарри? Гора в глубине Зингспридской пустоши, за пятой линией? Пятой линией в городе моего обитания называют места, куда вообще лучше не соваться. Да и не суется особо никто, даже экзамены правящие и вальцгарды сдают за второй, где призывают драконов и тем самым подтверждают свою силу.
– Так что не только мы отвоевывали у драконов земли, – хмыкнул Гроу и наконец-то, отодвинулся.
А я поняла, что мы подошли к границе города, и сосредоточилась на управлении. К счастью, здесь от меня требовалось только снизить скорость до минимальной и двигаться под прицелами камер о-о-очень медленно. В случае несанкционированного проникновения на территорию драконов можно схлопотать пару лет лишения свободы (в самом лучшем случае). Вообще вылет в пустоши разрешен только сильным иртханам и только очень влиятельным. Поэтому сейчас я даже приблизительно не представляла, какова сила у Гроу.
Впрочем, если вспомнить, кто его отец…
И вообще, как у северянина с классической фервернской внешностью (рост под два метра, глаза, как льдины на фоне неба, седины в светлых волосах почти не видно) получился такой вот Гроу?
Такой вот Гроу, о которого ну очень просто обжечься.
Хорошо бы себе почаще об этом напоминать, но сейчас мне не хотелось об этом помнить. Не хотелось об этом думать: ни о привязках, ни о чем-либо еще.
«Я просто хочу провести вечер с тобой».
Знать бы еще, что под этим подразумевалось.
Вопрос про жрать, кстати, никто не отменял: я рассчитывала на ужин, поэтому ничего не ела. Как результат: сейчас от голода сводило желудок, а кишки нервно стучались друг о друга с намеком на то, что меня не помешало бы покормить.
Впрочем, стоило нам выйти из зоны камер, я забыла обо всем. Вид, который расстилался перед нами на тысячи километров: бескрайняя пустошь с изломами вспарывающих небо гор, отделенная от заповедника лишь незримой стеной защиты правящего Ортахарны. Смотровая башня на границе с городом, выделяющаяся огненной иглой чуть поодаль, была чуть ли не единственным источником освещения. Только она, две луны, наползающие друг на друга, и еще звезды. Никакой город с его огнями с этим не сравнится.
Лимайна возвышалась надо всей этой красотой, и Гроу кивнул:
– Здесь медленно поднимайся вверх.
И я поднималась.