Танцующая с бурей Кристофф Джей
Что ты хочешь сказать?
ЭТО ХОРОШЕЕ МЕСТО. ЕСТЬ ЕДА. ТЕПЛО. СУХО. БЕЗОПАСНО. ЗАЧЕМ ТЕБЕ ВОЗВРАЩАТЬСЯ К СВОИМ МЕРЗАВЦАМ?
Мой отец. Друзья. Они могли погибнуть. Если они уцелели, они вернутся в Киген. Мне нужно выяснить, все ли у них в порядке.
ТВОЯ СТАЯ.
Зверь кивнул почти как человек.
СТАЯ – ЭТО ВАЖНО.
А где твоя стая?
…НА СЕВЕРЕ. СРЕДИ БУРЬ.
Его глаза заблестели, разлив мед по осколкам расплавленного серебра.
Зачем ты пришел сюда?
ПОСМОТРЕТЬ, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ. СТАРИКИ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ МЕНЯ. ГОВОРИЛИ, ЧТО НА ШИМЕ НЕ ОСТАЛОСЬ ЖИЗНИ. НЕ ПОСЛУШАЛ. ГЛУПЕЦ.
Я тоже не слушаюсь своего отца.
Юкико улыбнулась.
Того, кто изувечил меня.
Ее улыбка исчезла, и она с удивлением обнаружила, что защищает Масару.
Он хороший человек. Он просто делал то, что ему приказали.
КТО ПРИКАЗАЛ?
Сёгун. Вожак Шимы.
ВЛАДЫКА-МАРОДЕР ПРИКАЗАЛ ОХОТИТЬСЯ НА МЕНЯ? ЗАЧЕМ?
Он хочет заполучить тебя. Чтобы оседлать и ездить верхом, как Танцующие с бурей в старых сказках.
НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ БУДЕТ ЕЗДИТЬ НА МНЕ. ТАКОЙ ПОДАРОК НАДО ЗАСЛУЖИТЬ. ТВОЯ РАСА ВЫРОДИЛАСЬ. АРАШИТОРЫ ПРЕЗИРАЮТ ВАС.
Не все мы – зло.
ОГЛЯНИСЬ ВОКРУГ. ВСЕ ЖИВОТНЫЕ ВЫМЕРЛИ, РЕКИ ЧЕРНЫ, СОРНЯК ДУШИТ ЗЕМЛЮ. НЕБЕСА КРАСНЫ И КРОВОТОЧАТ. ЗА ЧТО?
Я не…
ВЫ, ПОХОЖЕ, СОВСЕМ ОСЛЕПЛИ. ВЫ ЖИВЕТЕ СЕГОДНЯШНИМ ДНЕМ И НЕ ДУМАЕТЕ О ТОМ, ЧТО БУДЕТ ЗАВТРА.
Буруу свирепо уставился на Юкико, и его тлеющие, как угли, глаза вспыхнули.
НО СКОРО ВЫ УВИДИТЕ. КОГДА ИСЧЕЗНЕТ ВСЕ, КОГДА ДЕТЕНЫШЕЙ ОБЕЗЬЯН, КОТОРЫХ ВЫ УНИЧТОЖАЕТЕ РАДИ ШРАМОВ НА ЗЕМЛЕ, РАДИ КАПЛИ ЧИСТОЙ ВОДЫ, СТАНЕТ СИШКОМ МНОГО… ВОТ ТОГДА ВЫ УВИДИТЕ.
Юкико вспомнила вербовочные плакаты, расклеенные на стенах города Киген, заводы, выпускающие оружие для машины войны, постоянные новости о конфликте с гайдзинами, распространяющиеся по беспроводной сети.
Это уже происходит, поняла она.
КОГДА БУДЕТ ПОЙМАНА ПОСЛЕДНЯЯ РЫБИНА, ОТРАВЛЕНА ПОСЛЕДНЯЯ РЕКА, ТОГДА ВЫ ПОЙМЕТЕ, ЧТО НАДЕЛАЛИ. НО БУДЕТ СЛИШКОМ ПОЗДНО.
Арашитора покачал головой и начал точить когти о каменный пол – твердые, как железо, крюки выбивали искры из гранита. Юкико было трудно с ним спорить. В течение многих лет она снова и снова задавала себе трудные вопросы, родившиеся во время жизни среди безвкусицы и богатства двора сёгуна. Вопросы множились на людных улицах под отравленным небом Кигена. Но даже если Буруу прав, что может сделать один человек? Мир такой большой. Как одна девушка может изменить его? Можно всю жизнь кричать с крыши, и никто не услышит. Обычному человеку наплевать на умирающих птиц или на изменения климата. Его волнует только хлеб насущный для его семьи, одежда для его детей.
Чем мы отличаемся от животных? Эти кролики погибли, чтобы мы могли утолить голод. Мы убили их, потому что считаем, что наша жизнь важнее.
Она подумала об отце, о крови сотен животных на его руках. Несмотря на все его недостатки, она знала, что, если Масару придется загрязнить тысячу рек и уничтожить тысячу особей для ее безопасности, он сделает это. Ее озарило, в ее заполненной всяким мусором голове наконец вспыхнула лампочка, осветив пыльный уголок, который она всегда игнорировала.
Она – единственное, что у него осталось. Все, что он делал, он делал ради нее. Долгие месяцы вдали от дома. Переезд в Киген. Охота. Обрезка крыльев Буруу.
«Когда-нибудь ты поймешь, Юкико, – сказал он. – Когда-нибудь ты узнаешь, что иногда нам приходится чем-то жертвовать ради самого важного».
Она нахмурилась, и слезы закапали на кончики пальцев ног.
Он не говорил об Империи или о своей чести.
Он говорил обо мне.
Буруу молча смотрел на нее. Он растянулся на полу, приподнял крыло, приглашая ее в укрытие, но она не двинулась с места. Пожав плечами, он опустил голову, закрыл глаза и вздохнул.
Она не спала и смотрела, как горит огонь.
Сырые дни сменялись прохладными ночами, с воющих небес капал дождь, но под зелеными кронами, как под крышей, сохранялось тепло. По телу тек пот, впитываясь в грязную одежду, и влажный вонючий хлопок становился еще тяжелее. Склон был крут и покрыт мелким щебнем. Буруу приходилось еще хуже, чем ей, потому что местами его лапы разъезжались в грязи и на мокрой глине. Он скользил, спотыкался, стараясь удержать равновесие своими почти бесполезными крыльями, и проклинал детей человеческих, призывая гнев своего отца на головы тех, кто его изуродовал. Юкико, опустив голову, молчала.
В полдень они достигли гребня. Гранитные скалы выглядели так, будто их обезглавил сам Хатиман, – гладкая поверхность, срезанная клинком Бога войны, испещренная расщелинами. Юкико забралась на дерево в рощице древних вишневых деревьев, чтобы получше рассмотреть окрестности. Очки она потеряла во время крушения, и солнечный свет заставил ее вздрогнуть, когда она высунулась из кроны, хотя солнце было скрыто за облаками. Позади, на склоне горы она увидела черный шрам – след, оставленный неболётом при крушении. На мгновение она задумалась, не попытаться ли спасти хоть что-нибудь из обломков. Но мысль о том, что возвращаться придется через храм Темной Матери, быстро развеяла все ее сомнения.
Плато растянулось на несколько миль и было покрыто густой летней зеленью с малиновыми пятнами диких азалий и бледно-золотыми кляксами одуванчиков. Тень от грозовых туч закрывала всю округу. Дальше к югу лес снова становился густым, и там пролегал долгий и сложный путь назад, к цивилизации. Она надеялась, что спасательная шлюпка и ее спутники благополучно пересекли горы.
Прикоснувшись ко лбу и губам, она вознесла молитву небу.
– Сусано-о, пусть они будут в целости и сохранности. Великий Идзанаги, Создатель и Отец, береги их.
Они разделили последний кусок копченого кролика. Юкико съела только кусочек мяса и один случайно найденный гриб, запив все это чудесной чистой водой из ручейка. Она предложила идти вдоль ручья – вдруг они набредут на реку, где можно будет порыбачить. При этом слове в животе у Буруу заурчало, и он выразил свое согласие мурлыканьем.
Уже почти стемнело, когда они нашли силок. Буруу почувствовал запах крови в воздухе и неподвижно замер. Она дотронулась до татуировки лисы на удачу и двинулась вперед в опускающихся на землю сумерках, дождь скрывал звук ее шагов по листьям. Над спрятанной сетью висел свежий кусок сырого мяса: неосторожный хищник, схватив мясо, оказался бы в ловушке, вознесшейся высоко над землей. Она обезвредила силок, срезав противовес, и принесла мясо Буруу. Арашитора разделался с ним в три счета, останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дух.
Может, ловушки установили они?
СИЛКИ ДЕЛАЮТ ЛЮДИ.
Я и не знала, что в горах Йиши кто-то живет. Даже Кицунэ не живут здесь.
ОЧЕВИДНО, ТЫ НЕПРАВА.
У них могут быть еще ловушки. Будь осторожен.
Арашитора с презрением взглянул на силок, когда они шли мимо. Эту сеть из старых лоз, туго скрученных и завязанных, он мог разорвать так же легко, как ребенок рвет кусок влажной рисовой бумаги.
Он насмешливо фыркнул.
ЭТО ИМ СЛЕДУЕТ БЫТЬ ОСТОРОЖНЫМИ.
В ту ночь они спали на деревьях в тридцати футах над землей, раскинувшись на переплетающихся кленовых ветвях, как в колыбелях. К большому удивлению Юкико, Буруу оказался опытным альпинистом – после его подъема весь ствол был покрыт глубокими выбоинами. Ветер дул порывами, швыряя дождевые потоки, словно волну, и раскачивая длинные листья лириопы и лесную траву. Шум дождя не прекращался ни на минуту, он стучал по листьям, как сердце у нее в груди, и, свернувшись под крылом Буруу, она грезила о чреве матери, теплом и надежном.
Но после полуночи ее разбудил металлический скрежет инсектоида. Она резко села. Буруу прикрыл ее крылом, и его глаза загорелись во мраке.
ТИХО. ПРИБЛИЖАЕТСЯ ДЕТЕНЫШ ОБЕЗЬЯНЫ.
Прищурившись, она пристально смотрела в темноту сквозь веер из пуха и перьев. Она слышала неуверенные тяжелые шаги и скрежет металла. К ним направлялась светящаяся красным прямоугольная плита, и резкий скребущий звук заглушал даже шум бури. Глаза Юкико расширились, когда она разглядела силуэт гуманоида с головой богомола.
Мастер-политехник.
ЧТО?
Аматерасу, защити нас. Это гильдиец. Но что он здесь делает?
Они управляют Гильдией Лотоса. Они выращивают кровавый лотос по всему Кигену. Собирают его для сёгуна, обрабатывают, производят чи – это топливо для техники. А еще они сжигают людей – таких, как я.
А, ПАСТЫРЬ РАСХИТИТЕЛЕЙ.
Она почувствовала ярость в сердце Буруу; холодную черную ненависть.
Наверное, он с «Сына грома». Не попал в спасательную шлюпку. Боги, помогите нам…
НЕ МОЛИСЬ ЗА НАС. МОЛИСЬ ЗА НЕГО.
Буруу двинулся во тьму, быстро, как стрела, не издав ни единого звука, расправил крылья и прыгнул. Юкико крикнула, чтобы он подождал. Политехник посмотрел в ее сторону, резко, с шипением, вдохнул сквозь мехабак, и в этот миг на него спикировала тень. Бежать было слишком поздно. Буруу уже оседлал его и, вцепившись когтями в грудь, швырнул в ближайшее дерево. Трубы с треском лопнули, вспыхнув яркими искрами. Гильдиец рухнул в куст диких роз, раздался скрежет металла, шипение ацетилена и крик, полный страха и боли.
Юкико соскользнула с ветвей клена и побежала к ним, вытянув вперед руку.
– Буруу, остановись! – закричала она. – Стоп!
– Юкико? – прохрипел политехник, прижав руку к разорванному нагруднику. Когти Буруу зависли в воздухе, готовые нанести смертельный удар.
ОН ЗНАЕТ ТВОЕ ИМЯ.
Юкико нахмурилась.
Наверное, подслушал на корабле…
– Юкико-чан, это я.
Гильдиец возился с застежками на шлеме. Раздалось шипение, сжатый воздух вырвался из манжеты вокруг его шеи, и горловина раскрылась, словно механический цветок. Он снял шлем, и она увидела бледную кожу, коротко стриженые волосы и глаза, блестевшие, как лезвие ножа.
– Кин-сан? – выдохнула она.
ТЫ ЕГО ЗНАЕШЬ?
Юкико была в ужасе, уставившись на мальчика, как на призрака.
Я познакомилась с ним на неболёте. Но я никогда не видела его в этом костюме.
– Ты гильдиец? – Ее глаза сузились от удивления и предательства.
– Хай.
– Но Ямагата сказал, что гильдийца на корабле звали Киоши…
Кин поднял руки вверх, как будто сдаваясь, и прижался спиной к дереву. Лепестки роз падали на него, как снег. Из разорванного нагрудника сочилась густая красная жидкость, медленно стекая по латунной поверхности. Он не сводил глаз с когтей арашиторы.
– Киоши был моим отцом. Он умер два лета назад.
– И?
– У гильдийцев принято брать имя почтенного родителя после его смерти, – он вздрогнул, медленно двигаясь, чтобы нависший над ним грозовой тигр не бросился на него. – Отзови, пожалуйста, своего друга. Кажется, он слушается тебя.
– Но ты заодно с ними, – Юкико сделала шаг назад и достала нож. – Ты – один из них.
– Я родился один. И у меня не было выбора, – он посмотрел ей в глаза. – Семью не выбирают.
– Но вы сжигаете людей, Кин. Вы сжигаете детей…
– Я не сжигаю, – он покачал головой. – Я – политехник, Юкико. Я работаю с двигателями, строю машины. Это все.
– Ты мог бы намекнуть мне, но ты солгал.
– Я никогда не лгал. Я просто не сказал тебе всей правды.
– Ты сказал, что ты один.
– Я и есть один.
– Вас сотни. Может, тысячи. Ты и твоя «семья» повсюду.
– Когда ты стоишь в толпе, это не значит, что ты – ее часть.
Буруу сердито смотрел на мальчика, и его глаза горели жаждой крови. Один щелчок когтей, и жизнь детеныша обезьяны оборвется.
МЫ ДОЛЖНЫ УБИТЬ ЕГО.
Юкико прикусила губу и уставилась на политехника.
Я не знаю…
ПОЧЕМУ? РАСХИТИТЕЛЬ. УЗУРПАТОР. ЕГО ПЛЕМЯ НАДЗИРАЕТ ЗА ТЕМ, КАК НАСИЛУЮТ ШИМУ…
…Мне кажется, он не похож на других. Он мягкий. Добрый.
Она мысленно показала ему картину – Кин без костюма стоит на носу корабля и радуется чистому дождю. Было почти невозможно представить этого бледного, хрупкого мальчика одним из безликих монстров, которых она так презирала. Глядя в глаза Кина, она могла поверить, что он и лотосовой мухи не обидит, не говоря уже о сжигании несчастных детей на кострах у Пылающих камней.
Дай мне минуту поговорить с ним.
НЕ УКАЗЫВАЙ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ.
Я не указываю. Я прошу.
Она провела рукой по гладким перьям у него на шее.
Пожалуйста, Буруу.
Грозовой тигр издал суровый рык, от которого задрожали листья и мальчик. Но он спрятал когти и отступил, следя за ним горящими глазами. Его хвост ходил из стороны в сторону, голова поднята, плечи напряжены.
– Ты ранен, – сказал Юкико, опускаясь на колени рядом с Кином.
В ее глазах вспыхнуло беспокойство, когда она посмотрела на густую красную каплю на его нагруднике. Порванный мехабак жужжал и щелкал сломанным механизмом, выплевывая счетные шарики на колени Кину.
– Это не кровь, а только чи, – он протянул руку, будто хотел дотронуться до нее и убедиться, что она настоящая.
– Почему ты не сказал мне, Кин?
Теперь в ее голосе не было злости, только разочарование. Она убрала танто за спину.
Кин опустил руку.
– Я думал, ты возненавидишь меня, – он опустил голову. – Не будешь мне доверять. Нам запрещено появляться на людях без скафандров. У нас считается большим грехом, если кто-нибудь из твоего племени увидит нашу плоть. Кроме того, существует риск получить загрязнение извне. Если бы кто-нибудь узнал…
– Зачем тогда снимать все это?
– Чтобы почувствовать дыхание ветра на лице. Узнать, что значит быть обычным человеком. Пожить хоть секунду, как ты.
Юкико нахмурилась, провела рукой по глазам.
Обычным…
– Значит, ты был на палубе до крушения. Что произошло?
– Я не мог рисковать, чтобы меня увидели. Поэтому я спрятался и ждал, когда все уйдут с палубы. Но тут ударила молния, и на палубу выбежала вся команда. Мне пришлось ждать, пока они не покинут корабль.
– Ты видел, что случилось со спасательной шлюпкой? С моим отцом?
Он покачал головой.
– Когда я услышал, как отшвартовывается шлюпка, я уже был под палубой, надевал свою кожу. Горы были совсем близко. Я едва успел покинуть корабль до удара.
– Неужели лучше было погибнуть, но не выходить к людям? – Юкико подняла бровь.
– В моих двигателях чи хватает на двадцать минут полета.
– А если бы ты вовремя не добрался до костюма? Ты бы сгорел.
Он пожал плечами.
– Погибнуть в крушении было бы для меня счастьем по сравнению с наказанием, которому подвергла бы меня Гильдия, если бы они узнали, что я выходил без кожи на публику. Есть вещи хуже смерти.
– Без кожи? Что ты имеешь в виду?
– Кожей мы называем вот это, – он постучал пальцами по скафандру. – Наша кожа. Чистильщики говорят, что плоть под ней – лишь иллюзия. Ущербная и бессильная.
– Это смешно.
– Это догма Гильдии, – он снова пожал плечами. – Кожа крепка. Плоть слаба. – Он коснулся лба двумя пальцами. – Лотос должен цвести.
ХВАТИТЬ БОЛТАТЬ. ОТОЙДИ В СТОРОНУ. Я РАЗДЕЛАЮСЬ С НИМ.
Буруу шагнул вперед и глухо зарычал. Юкико посмотрела на него через плечо, не двигаясь с места.
Мы не можем просто взять и убить его.
АГА. ЗНАЧИТ, ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ОН УМЕР ОТ ГОЛОДА. МЕДЛЕННО И МУЧИТЕЛЬНО. ГОДИТСЯ.
Нет, я думаю, что мы должны взять его с собой.
Буруу моргнул, склонив голову набок.
ЧТОБЫ СЪЕСТЬ?
Ты что? Нет! Я имею в виду, мы должны помочь ему.
…НЕТ.
Почему нет?
РАСХИТИТЕЛЬ. ПАРАЗИТ. ЕГО ПЛЕМЯ УНИЧТОЖИЛО СИНЕЕ НЕБО. БЕСЧИСЛЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖИВОТНЫХ. БЕСЧИСЛЕННОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖИЗНЕЙ. ТОЛЬКО ИЗ ЖАДНОСТИ.
Если ты убьешь его, чем ты лучше них? Ты тоже станешь убийцей. И если мы оставим его здесь, он рано или поздно погибнет.
Кин смотрел то на одного, то на другого и хмурился.
Пожалуйста, Буруу. Хотя бы на время?
С досады Буруу опять зарычал, но все же наконец отступил, развернулся и запрыгнул на соседний кедр. Он пристроился в тени листвы и сердито смотрел на гильдийца, царапая ветви когтями. И ждал. Терпеливо, как кошка.
– Он великолепен, – Кин кивнул головой в сторону арашиторы.
– Боюсь, что ты ему не нравишься, – Юкико улыбнулась, извиняясь.
– А мы не верили, что они существуют. Мы думали, что Йоритомо окончательно сошел с ума, и этот квест закончится неудачей и публичным позором, – он снова качнул головой. – Представляете, как он обрадуется, когда ты доставишь ему такой подарок. – Он посмотрел на нее, сверкая глазами. – Ты будешь богиней. Сможешь попросить все, что захочешь, и он даст.
Она встала, сложив руки на груди, чувствуя себя неловко под его взглядом.
– Ты сможешь залезть на дерево в этом костюме? Спать на земле небезопасно.
– Хай, я могу лазить по деревьям.
– Мы отправимся на рассвете. Мы хотим пойти на юг, к Йаме.
– Как скажешь.
– Ну, тогда… Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Юкико-чан.
Она развернулась, проскользнула через заросли, взобралась на дерево к Буруу и прижалась к нему. Он заботливо прикрыл ее крылом. Они смотрели, как Кин снова надевает свой инсектоидный шлем, закручивая болты и переключая рычаги на запястье. Спирали труб на его спине, взревев, заработали, выплевывая ярко-синие языки пламени, поднимая его вверх, в ветви древнего клена. Он лег среди ветвей, закрепив себя стальным тросом из капсулы на бедре. Розы, мимо которых он пролетел, почернели и сникли от выхлопных газов лотоса.
Буруу рыкнул, глядя на увядшие, уничтоженные цветы.
РАСХИТИТЕЛЬ. ОНИ УНИЧТОЖАЮТ ВСЕ, К ЧЕМУ ПРИКАСАЮТСЯ.
Юкико смотрела на силуэт с заводным механизмом. Из разорванного металла летели прерывистые синие искры. Кроваво-красный прямоугольник светился, как око голодного призрака. Голодного волка, спускающегося зимой с горы. Она помотала головой, стараясь выбросить из головы странные фантазии.
Но уснула она не скоро.
17. Стать ветром
Буря бушевала всю ночь.
Юкико улучила лишь несколько часов полноценного сна, как тусклый утренний свет прорвался сквозь зеленый занавес, заставив ее открыть глаза. Ей снова снился зеленоглазый самурай, плывущий по алым волнам моря из лотосов. Он протянул руку, чтобы коснуться ее губ, и она, дрожа, замерла от восторга. Теперь она хмурилась от этих дурацких снов и воспоминаний. Она – одна, в первобытном лесу, в компании с несуществующим зверем и проклятым гильдийцем, и вместо того, чтобы думать, что делать дальше, она спит и видит сны о мальчишках.
Она открыла глаза, и в животе у Буруу заурчало в унисон с тихим урчанием в ее собственном желудке. Кин уже проснулся и стоял под раскидистыми ветвями своего клена, держась на безопасном расстоянии от грозового тигра. Он пытался разогнуть разорванные пластины своей кожи при помощи гаечного ключа, стуча по разорванным трубам рукояткой, стараясь соединить их как можно плотнее. Тупой лязг металла заглушал шум дождя.
Юкико ощупала влажные корни под своим деревом и нашла несколько грибочков. Прежде, чем пойти искать дальше, она предложила половину Кину.
– Не надо, – прожужжал он, указывая на пучки труб и отсеков на своей спине. – Мне хватит питания на несколько недель.
Юкико удивленно моргнула.
– Этот костюм кормит меня внутривенно. Сложная цепочка белков и минеральные добавки. Нам запрещено есть пищу хаданаси.
Юкико нахмурилась, услышав это слово.
– Что такое «хаданаси»?
– Люди без кожи, – он пожал плечами. – Такие, как ты.
– А что не так с такими людьми, как я? – Юкико положила руки на бедра.
– Вы загрязнены лотосом. Как и пища, которую вы едите, и вода, которую вы пьете. Нам запрещается вступать в непосредственный контакт с его цветами или с тем, что касается их.
– Оглянись, – засмеялась Юкико. – Ни одного лотоса на несколько миль вокруг. Им тут и не пахнет. Давай, попробуй грибочков.
Кин покачал головой.
– Запрещено.
– Ну, костюм тебе тоже запрещено снимать, как и показывать лицо девушке-хаданаси. – Она прикрыла рот руками, изображая ужас. – Но это не остановило тебя на неболёте.
О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ?
Тсс.
ТЫ СЛИШКОМ МНОГО ГОВОРИШЬ С НИМ. ПОГОВОРИ СО МНОЙ.
Буруу подтолкнул ее клювом, чуть не сбив с ног.
Минуту!
Юкико протянула грибы Кину, ободряюще кивая. Тот тихо вздохнул и скривился. Оглянувшись по сторонам, как будто кто-то действительно мог увидеть его, он расстегнул застежки на шлеме. Горловина снова развернулась, обнажив переплетающиеся пластины, которые изогнулись в красивых па, раскрываясь. Металл заскрежетал, будто два клинка терлись друг о друга. Она услышала сухой чмокающий звук, когда Кин снял шлем, прижав его к себе рукой, изо рта у него тянулись секции кабеля, которые тоже терлись между собой. Он взял гриб с протянутой ладони и сунул его в рот, на пробу. На лице у него отразились сомнения, но, тем не менее, он съел и второй гриб.
– Странный вкус, – он покачал головой.
– Приготовлено по уникальному рецепту Йиши, – улыбнулась Юкико. – Экологически чистый продукт – чище и быть не может.
– Ну, хоть что-то.
– Почему Гильдия так боится контактов с лотосом?
– Он отравляет разум. Загрязняет сознание. А мы должны оставаться чистыми. Беспристрастными. Тогда мы сможем надлежащим образом контролировать его использование. – Он снова коснулся рукой лба и, пожав плечами, произнес. – Кожа сильна, плоть слаба.
– А на остальных тебе наплевать? Пусть дышат? Отравляют свои тела, туманят разум?
– Мне? – он моргнул. – Мы говорим не обо мне. Не я устанавливаю правила.
– Но ты соблюдаешь их.
– Когда это необходимо. Мы все подчиняемся кому-то, Юкико-чан. Или ты приехала сюда поохотиться на грозовых тигров по собственному желанию?
О ЧЕМ ВЫ ГОВОРИТЕ?
Тсс. Я скоро расскажу тебе.
Читать бесплатно другие книги:
