Королева воздуха и тьмы Клэр Кассандра

– Диана нам спасибо не скажет, – пробормотал Марк.

– У нас есть проблемы и похуже.

Кристина сунула ключ в зажигание, грузовик рывком завелся, сдал назад и замер. Камни вдруг перестали грохотать по крыше. Наступившая тишина казалась еще страшнее.

– Да в чем дело? – Кристина непонимающе вдавила педаль в пол.

– Скорее! – закричал Марк. – Нужно убираться отсюда!

Он схватил Кристину за руку и буквально выдернул с водительского места и перетащил на свою сторону. Оба вывалились из машины, Кристина неуклюже упала на Марка. Грузовик оторвался от земли.

Гарпии вцепились в кузов, проткнув железо когтями и держась за открытые окна. Машина возносилась вверх под визг и хихиканье демонов… а потом они ее отпустили. Перевернувшись вверх тормашками, грузовик с диким грохотом ударился о землю, куча битого стекла и искореженного металла завалилась на бок и осталась беспомощно лежать на песке. Одна из гарпий проехалась на ней до земли, как на доске для серфинга, и теперь, вереща и кудахча, сидела на обломках.

Кристина вскочила и двинулась к куче покореженного металла, от которой резко пахло бензином. Гарпия, слишком глупая, чтобы осознать надвигающуюся опасность, повернула к ней белое ухмыляющееся лицо.

– Скалы – наше место, – прошипела она. – Отравленное место. Лучшее из всех.

– Callate!

Выхватив меч, Кристина аккуратно срубила ей голову.

Ихор забил фонтаном. Тело демона сложилось и исчезло. Гарпии взвыли и ринулись вниз. Кристина увидела, как один из демонов целится в Марка, и вскрикнула. Марк вскочил на скалу и хлестнул кнутом. Грудь демона была рассечена, из нее сочился ихор. Жуткая тварь, вереща, ткнулась в землю – но следом за ней уже летела другая. Кнут обвился вокруг ее шеи, Марк резко дернул, и голова запрыгала среди камней, как жуткое перекати-поле.

Что-то ударило Кристину в спину, да так, что ее ноги оторвались от земли. Гарпия вонзила когти сзади в ее куртку и начала поднимать ее в воздух. У орлов тоже, говорят, есть эта милая манера: взлететь с добычей повыше, а потом бросить, чтобы внизу их дожидался уже вскрытый и разделанный ужин. Земля под ногами уменьшалась с пугающей скоростью.

Закричав погромче, чтобы как следует напугать гарпию, Кристина нанесла удар мечом назад и вверх, перерубив суставы птичьих лап. Демон завизжал, а Кристина полетела, кувыркаясь, вниз, меч – в одну сторону, она – в другую, вытянув руки, чтобы хоть за что-нибудь ухватиться, замедлить падение…

Но тут что-то выхватило ее из пустоты.

Чья-то рука поймала ее за локоть и дернула вбок, довольно неловко усадив на что-то большое и теплое. Летучий конь. Она забилась, пытаясь за что-нибудь ухватиться, нащупала гриву… лошадь под ней ухнула в пустоту.

– Кристина, не шевелись!

Голос принадлежал Кьерану. Он был позади нее, пытался схватить ее за талию и прижать к себе. Каждое прикосновение пронзало ее будто электрическим током. Глаза у Кьерана были дикие, волосы – сине-черные, а конь… Это был Копье Ветра, и сейчас он пикировал вниз, к Марку, прямо сквозь стаю гарпий.

– Кьеран… берегись! – закричала Кристина.

Гарпии как раз обратили внимание на Копье Ветра, злобно сверкая желтыми глазами.

Кьеран вскинул руку, и что-то вроде тока снова прошило Кристину. Полыхнул белый свет, демонов разметало в стороны, и Копье Ветра легко, как пушинка, опустился на землю прямо перед Марком.

– Марк, сюда! – Кьеран протянул ему руку.

Марк ответил улыбкой – Охотничьей, боевой улыбкой, показав все зубы, – и снес кнутом голову еще одному демону. Весь в крови и ихоре, он вскочил на лошадь позади Кьерана и обхватил его за талию. Копье Ветра взмыл вверх, гарпии ринулись следом, распахнув пасти, обнажив ряды зубов, как у акулы.

Кьеран прокричал что-то на языке фэйри, которого Кристина не знала. Конь начал подниматься под немыслимым для живого существа углом, а потом помчался стрелой.

Далеко под ними взорвался грузовик, увенчав последних гарпий огненной короной.

Вот Диана рассердится из-за машины, подумала Кристина и уткнулась в гриву Копья Ветра. Волшебный конь сделал круг под самыми облаками, и полетел в сторону океана.

Кит никогда раньше не бывал на крыше Лос-Анджелесского Института. Вид отсюда был лучше, чем с крыши Лондонского, приходится признать, – если только вы не фанат небоскребов. Здесь позади здания начиналась пустыня – расстилалась до самых гор, чьи снежные вершины сверкали отраженным светом города по ту сторону хребта, а долины купались в глубокой тени. Небо было усыпано звездами.

Перед Институтом раскинулся океан – бесконечно пугающий и великолепный. Ветер едва касался его блестящей поверхности, оставляя редкие завитки серебристой ряби.

– Тебе грустно, – сказал Тай. – Я прав?

Они сидели на краю крыши, болтали ногами над пустотой. Вот так он, наверное, и должен был жить в этом возрасте, думал Кит: забираться на крыши, совершать опасные глупости, от которых родители сходят с ума. Только вот родителей, которые должны были сходить с ума, у него не осталось, а опасные глупости были… не слишком глупы, зато по-настоящему опасны.

За себя он не боялся, зато боялся за Тая. Очень боялся. За этого самого Тая, который сейчас озабоченно смотрел на него: серые глаза скользили по лицу Кита, словно это была книга, которую Тай никак не мог прочесть.

«Да, мне грустно, – думал Кит. – Я застрял и запутался. Я хотел произвести на тебя впечатление на Сумеречном базаре и так увлекся, что забыл обо всем на свете. И о том, как на самом деле нужно было поступить. И о том, что никак не могу тебе сказать… что нам вообще не следовало бы этим заниматься».

Тай протянул руку и отбросил волосы с его лба – рассеянным жестом, от которого Кита будто током ударило. Он уставился на друга, а тот сказал:

– Тебе бы подстричься. Джулиан вон стрижет Тавви.

– Джулиана здесь нет, – сказал Кит. – И не уверен, что хочу воспользоваться его услугами.

– Он в этом совсем не плох, – Тай опустил руку. – Ты говорил, у твоего отца куча барахла спрятана по всему Лос-Анджелесу. Там есть что-нибудь полезное для нас?

«У твоего отца…» Словно Джулиан был отцом Тая. Хотя он им и был – до некоторой степени.

– Ничего некромантского, – ответил Кит.

Тай был явно разочарован. До сих пор слегка не в себе после электрошока, Кит решил, что так больше нельзя. Нужно стереть это выражение с его лица.

– Так. Мы уже попытались действовать напрямую и проиграли. Пора прибегнуть к фокусам.

– Не очень я разбираюсь в этих ваших фокусах, – признался Тай. – Читал книгу про них, но все равно не понимаю: почему люди вообще позволяют себя обманывать?

Взгляд Кита обратился на золотой медальон на шее Тая: на нем все еще была кровь… словно пятна ржавчины.

– Дело не в том, чтобы заставить людей поверить, во что ты хочешь. Они должны поверить в то, во что сами хотят верить. Задача фокуса – дать им то, что, по их мнению, им нужно.

Тай поднял глаза – они не встретились с глазами Кита, но проблеск понимания он в них прочитал. «Неужели дошло?» – подумал Кит с облегчением, но во то же время полный дурных предчувствий.

– Нужно немедленно отправить огненное письмо Гипатии Векс! – воскликнул Тай, вскакивая на ноги.

Это было совсем не то, чего ждал Кит.

– Зачем? Она ведь уже отказалась нам помогать.

– Отказалась. Но Тень говорил, она всегда сама хотела править Сумеречным базаром.

Тай криво улыбнулся и в этот миг, несмотря на разницу в цвете волос, стал очень похож на Джулиана.

– Она думает, что именно это ей и нужно.

Небо лежало перед ними, как шоссе. Звезды указывали повороты, а луна, как маяк, освещала путь домой.

Лететь на спине Копья Ветра было для Марка и очень странно, и очень знакомо. Он сидел, обхватив Кьерана руками. Сколько небес он уже вот так обнимал его и прижимался всем телом к его напряженному, словно кнут, и мощному телу, ощущая слабый, соленый как океан запах кожи и волос, навеки записанный в клетках его крови?

Он слышал, как смеется Кристина, смотрел, как она склоняется с коня, показывает какие-то ориентиры в улетающем назад пейзаже. Она спросила, нельзя ли пролететь над надписью «ГОЛЛИВУД» на холме, и Кьеран сделал крюк. Кьеран, который принципиально никогда никого не слушался!

И у Марка ёкало сердце, когда он слушал ее смех; и ёкало сердце, когда он касался Кьерана. Он снова был с ними, как тогда, в Лондоне, и хотя нервы были все еще на взводе, он все равно был рад получить Кьерана назад.

Копье Ветра опустился на пустыре за Институтом. Стояла тишина, нарушаемая только стрекотом цикад. Трудно поверить, что всего десять минут назад они дрались с демонами-гарпиями не на жизнь, а на смерть.

– Ты в порядке? – Кристина соскользнула с коня и, нахмурившись, смотрела вверх, на них. – Не слишком хорошо выглядишь.

Марк понял, что обращается она к Кьерану, – и неспроста. Кьеран явился им на помощь на Васкез-рок, едва не треща от электричества. Это была необузданная, дикая энергия, высшая магия – магия королевской семьи, и Марк никогда еще не видел, чтобы Кьеран вот так запросто ею пользовался.

Но сейчас сила, казалось, оставила его: он опирался на холку коня и тяжело дышал. На руках, на воротнике, на открытой коже виднелась кровь – зато в лице не было ни кровинки.

Марк нерешительно шагнул вперед. Он очень хорошо помнил, как Кьеран сказал, что между ними все кончено.

– Я не заметил, что тебя ранили в парке, Кир, – сказал он.

– Не в парке. Это еще из Схоломанта.

– Почему ты оттуда удрал? – спросила Кристина.

– Мне нужно вам кое-что рассказать, – Кьеран поморщился и хлопнул коня по крупу.

Тот, прядая ушами, потрусил прочь и растворился в тенях.

– Сперва мы должны отвести тебя наверх, – Кристина выжидающе посмотрела на Марка, словно он должен был подставить Кьерану плечо.

Когда этого не произошло, она подошла сама и положила его руку себе на плечи.

– Надо выяснить, насколько сильно тебе досталось.

– Нет, это важно… – запротестовал было Кьеран.

– Как и первая медицинская помощь, – перебила его Кристина и зашагала в дом.

Марк не стерпел, подскочил с другой стороны, и вместе они потащили хромающего фэйри в дом.

– Спасибо, Марк, – тихо пробормотал Кьеран.

Марк скосил глаза: сейчас Кьеран на него не сердился… зато сердился в их последнюю встречу, и еще как. Неужели забыл, как он, Марк, его предал? Не в натуре принцев забывать предательства и тем более прощать их.

Кристина что-то там говорила насчет еды и воды… у Марка так плясали мысли, что, очутившись в кухне, он растерянно заморгал: он-то думал, что они направляются либо к нему в комнату, либо к Кристине. Они усадили Кьерана на стул, и Кристина метнулась к раковине за мылом и мокрыми полотенцами.

– Я должен немедленно рассказать вам о том, что узнал.

Кьеран сидел на краю стула – длинные ноги, черная одежда в беспорядке, глаза, как уголья. Волосы у него переливались темно-синим. Этот фэйри был явно не на своем месте в мире людей: Марка так и пронзило болью и сочувствием, а еще – страхом… Он ведь и сам мог так выглядеть.

– Позволь осмотреть твое лицо, – пальцы Кристины нежно принялись за работу.

Кьеран подался навстречу ее прикосновению, и Марк не мог его за это винить.

– Что случилось? – Кухня озарилась светом, на пороге стояла Хелен. – Кто-нибудь пострадал?

Марк и Кристина удивленно переглянулись. Кьеран посмотрел на одного, потом на другую и раскрыл рот…

– Вы что, нас ждали? – спросил Марк. – Уже за полночь!

– Никого я не ждала, – Хелен осуждающе посмотрела на свои спортивные штаны. – Я просто хотела бутерброд. Так вы, значит, ездили на грузовике Дианы за принцем фэйри?

Она прищурилась на Кьерана.

Кьеран все еще таращился на нее. Марк догадался, что он видит: сестру Марка, ту самую Хелен, о которой тот говорил годами в Дикой Охоте… и говорил с такой мукой.

Кьеран встал, подошел к Хелен, поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Возлюбленная сестра моего возлюбленного Марка. Какая радость видеть тебя в добром здравии и воссоединившейся с семьей!

– А он мне нравится, – заметила Хелен, обращаясь к Марку.

Кьеран отпустил ее руку.

– Леди, позволь выразить скорбь по поводу кончины твоей сестры, Ливии. Какое горе, что столь прекрасная и яркая звезда закатилась прежде времени.

– Да, – в глазах Хелен блеснули слезы. – Спасибо.

«Ничего не понимаю…»

Марк чувствовал себя как во сне. Он не раз представлял встречу Марка со своими родными… но как-то иначе. И Кьеран никогда не был так любезен и обходителен – даже в его мечтах.

– Так. Думаю, нам всем не помешает присесть, – сказала Хелен. – А мне – выслушать, что произошло во время вашего «совершенно обычного патруля».

Она посмотрела на Марка, выразительно подняв бровь.

– Сначала я должен рассказать о том, что случилось в Схоломанте, – твердо сказал Кьеран. – Дело не терпит отлагательств.

– И что же там случилось? – вздохнула Кристина. – Я думала, тебе там будет безопасно.

– Так и было, но недолго. А потом из Идриса явилась Когорта и обнаружила меня. Но этот рассказ как раз может подождать. Я принес новости, – Кьеран обвел их взглядом. – Инквизитор Конклава отправил Эмму и Джулиана с тайной миссией в страну фэйри. Рассчитывая, что они оттуда не вернутся.

Марк похолодел.

– О чем идет речь?

– Задание и так опасное, но за ними вслед были посланы люди, которые должны были гарантировать, что оно не будет выполнено…

Кьеран замолчал и как-то осел на стуле. Его лицо залила смертельная бледность.

Марк и Кристина бросились, чтобы поддержать его, и удивленно посмотрели друг на друга поверх его склоненной синеволосой головы.

– Кьеран, да у тебя кровь идет! – вскричала Кристина, прикоснувшись к его плечу: ладонь была испачкана красным.

– Пустяки, – хрипло пробормотал Кьеран.

Он действительно так считал, но пепельно-белое лицо и лихорадочный взгляд свидетельствовали о том, что это совершенно не так.

– Кьеран, тебе плохо, – твердо сказал Марк. – Ты должен отдохнуть. В таком состоянии от тебя никому нет никакой пользы.

– Так и есть, – поддержала его Кристина, глядя на свою окровавленную руку. – Мы должны немедленно заняться твоими ранами.

– А ты изменился, сын терний, – заметила Королева.

Она молчала уже несколько минут – пока стража и придворные покидали зал. Но Джулиан даже теперь сомневался, что они действительно остались одни. Мало ли какие духи скрываются в тенях?

Он мерил зал шагами, чувствуя необъяснимое беспокойство. Хотя он вообще мало что мог объяснить из того, что чувствовал сейчас. У него были порывы – одним он следовал, другие игнорировал – вспышки гнева, неприязни, и даже надежды… Но порыв, толкнувший его на убийство Дейна, он объяснить не мог, как и то, что почувствовал после того, как это случилось. Как будто нужные слова вдруг исчезли из его словаря.

Кажется, кто-то когда-то сказал ему, что последними словами Себастьяна Моргенштерна были: «Я никогда не чувствовал себя так легко». Ему сейчас тоже было легко, словно он наконец сбросил бремя постоянного страха и острого желания, к которому так привык, что уже не замечал, как оно давит на плечи. Но все равно где-то глубоко внутри от мысли о Себастьяне ему стало холодно. Правильно ли это – чувствовать такую легкость?

Он сознавал в себе некое нетерпение и знание, хотя и отдаленное, притупленное, что играет с огнем. Но это знание не сопровождалось ни страхом, ни тревогой. Просто холодная констатация факта.

– Теперь мы одни, – сказала Королева. – И можем хорошенько поразвлечься.

Он наконец на нее посмотрел. Трон выглядел по-другому, и сама она тоже. Теперь Королева раскинулась на алой кушетке, среди подушек, в волнах своих медных волос. Она была прекрасна; лицо налилось юностью и здоровьем, карие глаза сияли.

Вообще-то у Королевы голубые глаза; это у Эммы – карие.

Но от этой мысли картинка никак не изменилась: устремленные на него глаза Королевы переливались зеленым и желтым, и таинственно мерцали. Платье ее стало белым, шелковым, и когда она медленно провела пальцами одной ноги по голени другой, оно распахнулось, и в разрезе ее ноги открылись до самых бедер.

– Это гламор, – сказал Джулиан. – И мне хорошо известно, что под ним.

Она оперлась подбородком на руку.

– Мало кто осмелился бы говорить в таком тоне с Благой Королевой.

– Мало у кого есть то, чего хочет Благая Королева, – парировал Джулиан.

Глядя на нее, он ничего не чувствовал. Она была прекрасна, но он не мог бы желать ее меньше, даже будь она красивым камнем или красивым закатом.

Королева сузила глаза, и они тут же снова стали голубыми.

– Ты и правда равнодушен, – сказала она. – Почти как фэйри.

– Я лучше.

– Правда? – Королева неторопливо села. Белый шелк лег соблазнительными складками. – Знаешь, что мой народ говорит о смертных, попадающих к нам в холм? В стране фэйри смертным неведома скорбь, но им неведома и радость.

– Почему? – спросил Джулиан.

Она рассмеялась.

– Сын терний, ты когда-нибудь думал о том, как мы заманиваем смертных жить среди фэйри и служить нам? Мы выбираем тех, кто что-нибудь потерял, и обещаем им то, чего люди желают больше всего на свете: прекращение горя и страданий. Мало кто догадывается, что, оказавшись в нашей стране, они попадут в клетку и никогда больше не узнают счастья, – она наклонилась вперед. – И сейчас в этой клетке ты, мальчик.

Холодок пробежал по его спине. Инстинктивный, как тот импульс, что заставил его подняться на костер Ливви.

– Ты пытаешься отвлечь меня, госпожа. Когда я получу то, что ты обещала?

– Что тебе за дело до обета парабатаев? Эмма, кажется, тебе теперь безразлична – я прочла это в ее глазах. Она тоскует по тебе, хотя ты стоишь рядом.

– Эти узы, – процедил Джулиан сквозь зубы. – Как их можно разорвать?

В голове у него тяжело пульсировало. Возможно, все дело в обезвоживании.

– Что ж, очень хорошо, – Королева откинулась на спинку трона. Ее длинные локоны змеились, спускаясь до самого пола. – Но учти, тебе это не понравится.

– Говори.

– У руны парабатаев есть изъян, которого нет ни у одной другой. Причина в том, что ее создал Сумеречный охотник Джонатан, а не ангел Разиэль, – говоря это, Королева пальцем лениво рисовала в воздухе спирали. – В Безмолвном городе хранится изначальная руна парабатаев, начертанная Сумеречным охотником Джонатаном и Дэвидом Безмолвным. Уничтожь ее, и узы всех парабатаев в мире исчезнут в тот же миг.

У Джулиана перехватило дыхание. Сердце стучало в груди, как молот. Все узы в мире будут разрушены… Он все еще не мог сказать, что чувствует, но сила этих чувств словно пыталась вытряхнуть его из его собственной кожи.

– И почему же мне это не понравится? – спросил он. – Потому что это очень трудно сделать?

– Не трудно. Невозможно. Или всегда считалось невозможным.

Королева выпрямилась и улыбнулась ему.

– В первый раз, когда мы с тобой об этом говорили, я не лукавила. Но с тех пор кое-что изменилось.

– Что ты хочешь сказать? Что изменилось?

– Есть лишь один способ уничтожить изначальную руну, – сказала Королева. – Ее нужно пронзить Мечом Смерти.