Вся ярость Хантер Кара

– Говорят, это один из учителей. Грэм Скотт, кажется?

Я не успеваю совладать со своим лицом – Боуэн видит, что удар пришелся в цель. В противоположном конце стоянки Виктория Паркер запирает машину и направляется ко мне.

– Значит, это правда, – говорит Боуэн, глядя мне в глаза. И я мысленно отмечаю: этой женщине нужно научиться сохранять лицо бесстрастным, если она хочет сделать карьеру в криминальной журналистике – эта понимающая усмешка выведет из себя любого полицейского.

– Послушайте, мисс Боуэн, меня ждут дела. Я не могу стоять здесь и выслушивать какие-то дикие, ничем не подкрепленные домыслы. Если вы не хотите лишиться своей работы, даже не думайте о том, чтобы вынести все это на широкую публику или упомянуть в своем долбаном фильме. Я ясно выразился? Вот и хорошо. А теперь прошу меня извинить.

Должно быть, на этот раз в моем лице что-то есть, потому что Боуэн больше не пытается меня преследовать. Виктория Паркер остановилась у входа и поднимает бровь при моем приближении.

– Какие-то проблемы?

– Пресса, – кратко отвечаю я. – К сожалению, в нашем ремесле от этой напасти никуда не деться. Мы чем-нибудь можем вам помочь?

– Это ужасное происшествие с Сашей Блейк – мельница слухов в школе вращается с бешеной скоростью… – Она смущается. – Я хочу сказать, обыкновенно я не сплетничаю у ворот, но я тут говорила с матерью Лии Уэддел и вдруг подумала… хочу сказать, я начисто об этом забыла, но… – Она заливается краской. – Извините, я перескакиваю с одного на другое, да? Вероятно, это ничего не значащий пустяк…

– Миссис Паркер, в своем ремесле я четко уяснил одно: если человек потрудился приехать в полицейский участок, крайне редко речь идет о «ничего не значащем пустяке». Поэтому предлагаю пройти внутрь, вы объясните мне, в чем дело, а я найду, кому вы это расскажете.

– А с вами поговорить я разве не могу? – Виктория Паркер широко раскрывает глаза.

– Официально – нет, – я качаю головой. – Я больше не занимаюсь этим делом. Но есть сержант Гислингхэм, и есть констебль Сомер, если вы предпочитаете говорить с женщиной…

Она колеблется, затем кивает.

– Хорошо. Но у меня есть всего полчаса. Я сказала Изабель, что поеду в супермаркет. Мне не хотелось бы, чтобы она узнала о моем визите сюда.

В конечном счете Галлахер не приходится ни на кого сваливать проверку автобусов, потому что Асанти вызывается сам. Под волну усмешек и «любимчик», произнесенное Куинном так, что слышно всем. Однако Асанти не обращает на это внимания. Он всегда питал здоровое уважение к свободному от предрассудков эгоизму. К тому же дождь наконец прекратился, и прогулка на свежем воздухе весьма кстати.

Асанти оставляет машину в переулке рядом с саммертаунской средней школой и идет пешком к автобусной остановке. Автобус в город будет через пять минут.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

10:26

Когда я открываю дверь в оперативный штаб, Гислингхэм стоит у доски, что-то рассказывая. Ребята столпились вокруг него. Все стоят. Поверьте мне – как мгновенный индикатор общего настроения в расследовании, соотношение сидящих и стоящих обыкновенно является очень надежным. «Встать и за дело» – это не просто расхожий штамп. Только не в нашем ремесле.

Головы оборачиваются, ребята понимают, что это я.

– Сэр, мы просто разбирали последние факты… – начинает Гислингхэм.

Я прохожу к доске.

– Прошу прощения за то, что ворвался без приглашения, но это не терпит отлагательств. Внизу ждет свидетельница, которая хочет сделать заявление.

Гислингхэм хмурится.

– Заявление о чем?

– О Саше Блейк. И Грэме Скотте.

Протокол допроса Грэма Скотта, произведенного в полицейском участке Сент-Олдейт, г. Оксфорд, 9 апреля 2018 года, 11:52

Присутствуют: детектив-констебль Г. Куинн, детектив-констебль А. Бакстер, миссис Д. Оуэн (адвокат)

Д.О.: Полагаю, у вас было достаточно времени, чтобы проверить алиби моего клиента, поэтому я теряюсь в догадках, что все это значит.

Г.К.: Продуктовый магазин на Черуэлл-драйв предоставил нам чеки за утро 1 апреля, и мы удостоверились в том, что ваш клиент действительно купил там пакет молока в 9:16.

Д.О.: Из чего следует, что он не мог совершить нападение на Фейт Эпплфорд. Вы получили результаты криминалистической экспертизы его машины?

Г.К.: Получили.

Д.О.: И?.. Ради всего святого, констебль, это все равно что вырывать зубы.

Г.К.: В машине мистера Скотта не обнаружено никаких следов Фейт Эпплфорд или Саши Блейк.

Г.С.: (Хлопает руками по столу.) Ну вот – что я вам говорил, – я не имею к этому никакого отношения…

Д.О.: В таком случае, может быть, вы соблаговолите объяснить, что мы здесь делаем?

Г.К.: Это связано с другим происшествием. Тем, которое произошло за несколько дней до гибели Саши.

Г.С.: Не понимаю, о чем идет речь.

Г.К.: Мистер Скотт, где вы находились утром в субботу, 17 марта, приблизительно в 10:45?

Г.С.: Понятия не имею, черт возьми!

Г.К.: Вы уверены? Вы не помните, что в то утро находились на Уолтон-стрит, проходящей перед зданием школы Блаватника[65]? Просто у нас есть свидетельница, которая видела вас там.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

12:17

Когда я открываю дверь, Сомер уже в комнате, смотрит на видеомонитор.

– Извини, я не знал, что здесь кто-то есть.

Меня также не должно быть здесь, о чем, уверен, известно Сомер. Кажется, она хочет что-то сказать, однако в последний момент решает промолчать. Я подхожу к монитору и хмурюсь.

– Допрос проводят лишь Куинн с Бакстером? Галлахер не захотела присутствовать?

Я оглядываюсь на Сомер и замечаю, что та стала пунцовой.

– Ой, – говорит она, – разве инспектор Галлахер вам не говорила?

– О чем?

– Мы исключили Скотта. В его машине нет ДНК – ни Фейт, ни Саши. Это был не он.

Я отворачиваюсь к экрану, чтобы Сомер не видела мое лицо. Понимаю, Галлахер сделала это неумышленно, но никому не нравится выглядеть идиотом. Особенно перед своей командой. Моей командой. Не командой Галлахер – моей. Той, которая должна будет работать под моим началом после того, как она заберет свои папки в отдел особо опасных преступлений.

– Уверена, она собиралась вам сказать. Просто… ну… сегодня с самого утра какое-то сумасшествие.

– Все в порядке, Сомер. Честное слово. – Но я не оборачиваюсь к ней. И не собираюсь оборачиваться. По крайней мере до тех пор, пока не почувствую, как схлынул приливший к лицу жар. Но тут до меня доходит то, что в буквальном смысле у меня перед глазами, и я поворачиваюсь к Сомер.

– Подожди, я что-то не понимаю. Если Галлахер исключила Скотта, с какой стати вы вообще тратите время на допрос?

На этот раз она не отводит взгляд.

– Возможно, инспектор Галлахер решит предъявить ему обвинение в домогательстве.

Я хмурюсь.

– Даже несмотря на то, что девушка, которую он преследовал, умерла? Доказать это будет очень непросто.

– Понимаю, сэр, но инспектор Галлахер обеспокоена тем, что Скотт может снова взяться за это. А если учесть, что он учитель… – Сомер пожимает плечами. – Инспектор Галлахер надеется на то, что показаний миссис Паркер будет достаточно нам для возбуждения дела.

Все это вполне разумно. Вот только слово «нам» по-прежнему причиняет боль. Потому что я не причастен к этому, даже несмотря на то, что Виктория Паркер приехала именно ко мне. Теперь это «они» и «я», а не «мы».

Сомер снова поворачивается к монитору и вздыхает.

– Но даже со свидетельницей дело будет из серии «он сказал – она сказала».

Я по-прежнему не отрываю взгляда от экрана. Затем медленно говорю:

– Позвони в школу Блаватника. И попроси записи камер видеонаблюдения.

Г.К.: Итак, мистер Скотт, теперь вы вспомнили?

Г.С.: Полагаю, я действительно мог там находиться. Я частенько езжу за покупками в Джерико.

Г.К.: Как я уже говорил, это было перед зданием школы Блаватника. Вы знаете, о чем я говорю, так?

Г.С.: Разумеется, знаю…

Д.О.: Какое это имеет значение, констебль?

Э.Б.: В то утро наша свидетельница видела мистера Скотта перед этим зданием. Он сидел в своей машине.

Д.О.: Закон не запрещает сидеть в своей машине. Или же она стояла под запрещающим знаком? У вас иссякли варианты, и вы опустились до мелких нарушений ПДД?

Г.К.: По словам нашей свидетельницы, в то утро Саша Блейк также находилась на Уолтон-стрит. Но вам это уже было известно, мистер Скотт, не так ли?

Г.С.: Я же вам сказал – по выходным я частенько бываю там.

Г.К.: Наша свидетельница сидела в кафе прямо напротив школы Блаватника, ждала свою дочь. Она сидела у окна и запомнила, как машина, в точности такая же, как у вас, остановилась на противоположной стороне улицы. И давайте взглянем правде в глаза: речь идет не о каком-нибудь безликом «Форде Мондео», правильно? Вашу машину трудно с чем-нибудь спутать.

Д.О.: И все-таки она не единственная в своем роде. Ваша свидетельница смогла установить личность того, кто сидел за рулем? Потому что, должна вас предупредить, я сильно в этом сомневаюсь.

Г.К.: О, она его узнала, не волнуйтесь. Потому что уже встречалась с ним, и неоднократно. Он преподает ее дочери.

Д.О.: (Пауза.) Тем не менее…

Г.К.: Так что давайте вернемся к первому вопросу, мистер Скотт, хорошо? Где вы находились утром в субботу, 17 марта?

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

12:56

– Запись прислали сразу же, – говорит Сомер, открывая файл на компьютере и прокручивая его до нужного места. – Бакстер долго пускал слюнки, увидев это цифровое совершенство.

И я понимаю почему. Изображение не просто с высоким разрешением, оно полноцветное: можно различить черты лица, его выражение. Камера направлена вдоль широкой площадки перед зданием школы Блаватника и участком Уолтон-стрит непосредственно напротив. В нижнем левом углу тикает время – дата 17.03.18.

Сомер включает воспроизведение и перематывает вперед на 10:04. Двое студентов оживленно разговаривают перед дверями школы Блаватника. На противоположной стороне старик толкает по тротуару тележку с покупками. Он буквально согнулся пополам, голова повернута в сторону, чтобы видеть, куда он идет. А в кафе напротив Виктория Паркер стоит в очереди к стойке, после чего усаживается за столиком у окна. Достает телефон и тычет пальцем в экран, то и дело поднимая взгляд, чтобы осмотреть улицу. В 10:14 на противоположной стороне останавливается светло-синий «Моррис Трэвеллер». Водитель глушит двигатель, но из машины не выходит. Оглядевшись по сторонам, раскрывает журнал.

– Свежий номер «Любительской слежки», вне всякого сомнения, – мрачно бурчу я.

Сомер оглядывается на меня, но ничего не говорит.

Она снова проматывает изображение вперед, затем останавливается. Мы видим, как с левой стороны появляется девушка.

– Это Саша, – говорит Сомер. – Судя по всему, идет из центра.

Мы смотрим, как девушка пересекает улицу напротив кафе, закинув на плечо розовый портфель. На ней отделанная бахромой куртка, небольшая круглая шапочка и черные полусапожки. На таком расстоянии, с волосами, забранными под шапочку, она пугающе напоминает Сомер, что, судя по ее лицу, не укрылось и от самой Эрики. Виктория Паркер поднимает взгляд, и я понимаю, что она сказала нам абсолютную правду: она действительно видела Сашу в тот день и видела Грэма Скотта.

Мы перематываем назад и смотрим снова, затем еще раз. Смотрим, как Саша лавирует между машинами и направляется прямиком в школу Блаватника, полностью исчезая из вида под камерой. И всякий раз мы отчетливо видим, как мужчина в машине опускает журнал и пристально смотрит на девушку. Через какое-то мгновение с той же стороны, откуда пришла Саша, появляются Изабель, Лия и Патси. Они останавливаются перед кафе. Виктория Паркер встает и собирает свои вещи.

Сомер нажимает на паузу и оборачивается ко мне.

– Так, – говорю я. – На месте адвоката Скотта я бы настаивал на том, что это чистая случайность. Он не преследовал ее, даже не подошел к ней, просто невинно покупал продукты и вдруг – бац! – появилась она.

– Но это же не так, – возражает Сомер. – Скотт ничего не покупает. Он даже не выходит из машины. Он здесь с одной-единственной целью – увидеть Сашу Блейк.

– Если это так, все было спланировано заранее, правильно?

Сомер кивает.

– Так откуда Скотт узнал, что Саша будет там? Конкретно в этом месте, конкретно в это время?

– На самом деле у меня, кажется, есть на это ответ. – Она берет телефон и открывает страничку в Интернете. – Я быстро проверила сайт школы Блаватника и выяснила, что в тот день она была открыта для широкой публики. Семинар «Искусство и власть во Флоренции эпохи Возрождения». Именно о таком событии Скотт мог упомянуть Саше. Он уже признался в том, что «поощрял» ее, чертов извращенец.

Но я слушаю ее рассеянно. Я уже перемотал запись назад и снова ее просматриваю.

– Вот, – говорю, останавливая воспроизведение и указывая на экран. – Видишь?

Судя по всему, Сомер ничего не заметила, потому что склоняется к монитору.

– Прямо перед тем, как Саша переходит улицу. Вот эта женщина, катящая велосипед.

На вид ей лет пятьдесят – пятьдесят пять, у нее длинные светлые волосы и бирюзовая куртка. Она идет навстречу Саше, так что в какой-то момент они непременно должны столкнуться на заполненном людьми тротуаре. Через мгновение женщина внезапно останавливается и куда-то смотрит, удивленная, напуганная, затем оборачивается и оглядывается на Сашу, переходящую улицу. После чего, тряхнув головой, идет дальше.

– Она смотрит на Скотта? – спрашивает Сомер.

– Не думаю. Он на противоположной стороне улицы, и сомнительно, чтобы он находился в поле ее зрения. И он просто сидит в машине – нет ничего такого, чтобы вызвать подобную реакцию.

Сомер пристально всматривается в экран.

– Виктория говорит по телефону… она ничего не видела. Черт!

– Сомневаюсь, чтобы она вообще могла что-либо увидеть – только не из кафе. Ракурс не позволяет.

– Наверное, можно попытаться найти эту женщину с велосипедом, – начинает Сомер, – вот только по прошествии такого времени сделать это будет очень нелегко…

– В этом нет необходимости. Что бы ни видела эта женщина, это должно было быть прямо перед входом в издательство Оксфордского университета. Готов поспорить, там тоже есть камеры видеонаблюдения.

Впервые за неделю по-настоящему сухо, и Урсула Холлис решает этим воспользоваться. Уже несколько дней она не заходила дальше конца улицы, и ее начинает мучить клаустрофобия. Ее престарелый лабрадор не то чтобы жаловался, но обоим уже пора сметать с себя паутину. Урсула снимает с вешалки у двери поводок и улыбается, увидев, как собака с трудом поднимается на лапы. Можно услышать, как она тяжко вздыхает.

– Ну же, Бруно, все не так уж и плохо. Просто сходим до «Викки-Армс» и обратно. Если повезет, даже встретим кроликов.

Бруно уже давным-давно ни за кем не гоняется, тем более за кроликами. Его морда цвета шоколада в седых волосках. Урсула чешет ему за ушами и порывисто чмокает в лоб, стараясь не думать о том, что она будет делать, когда его не станет.

Даже несмотря на то, что погода улучшилась, на улице почти никого нет. За пять минут Урсула встречает лишь сотрудника телефонной компании, копающегося в хитросплетении проводов в зеленом ящике на столбе, и Дженни из 4-го дома с двумя переполненными мусорными ведрами.

Дойдя до перекрестка, Урсула до конца застегивает молнию куртки, защищаясь от ветра, и направляется к Милл-лейн.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

13:13

– Но на камерах издательства Оксфордского университета ничего нет?

К ее чести, Галлахер не выказала ни удивления, ни недовольства, когда Сомер вошла к ней в кабинет, ведя за собой меня. Я не уверен, что на ее месте сам проявил бы такое спокойствие.

Сомер качает головой.

– Это было слишком давно – они не хранят записи камер видеонаблюдения так долго. К тому же они даже не уверены, что камера была направлена в нужную сторону.

Галлахер откидывается назад и вздыхает.

– Итак, мы не сможем установить, что увидела эта женщина, если только не разыщем ее. Но даже если мы ее найдем, возможно, это окажется пшик – человек на моноколесе, утка, попавшая на прошлой неделе в «Оксфорд мейл» – все что угодно, черт возьми…

Такой у нас город: на прошлой неделе я видел на Вудсток-роуд какого-то парня, наряженного жирафом. Для этого даже есть специальный хештег #ТольковОксфорде. Так что Галлахер права: возможно, это окажется погоня за химерами. И все же что-то подсказывает мне: это не так. Женщина на Уолтон-стрит увидела что-то – что-то такое, что поразило ее, заставив застыть на месте. И у меня в груди вдруг появляется неприятный холодок предчувствия: кажется, я догадался, что это могло быть.

Сомер тоже обреченно вздыхает.

– По-моему, больше нам ничего не остается.

Я смотрю на нее, затем поворачиваюсь к Галлахер.

– Нет, – говорю. – Есть кое-что еще.

Протокол допроса Грэма Скотта, произведенного в полицейском участке Сент-Олдейт, г. Оксфорд, 9 апреля 2018 года, 14:05

Присутствуют: детектив-инспектор Р. Галлахер, детектив-констебль Э. Сомер, миссис Д. Оуэн (адвокат)

Р.Г.: Для протокола: этот допрос будут вести инспектор Рут Галлахер и констебль Эрика Сомер. Надеюсь, мистер Скотт, вы насладились перерывом на обед, теперь мы сможем вернуться к теме, которую вы обсуждали с констеблем Куинном. С момента предыдущей беседы в этой комнате мы получили записи камеры видеонаблюдения Школы государственного управления имени Блаватника, сделанные утром указанного дня, и вас на ней видно вполне отчетливо.

Д.О.: Насколько я понимаю, вы предоставите возможность ознакомиться с этой записью?

Р.Г.: Разумеется. Итак, мистер Скотт, теперь вы вспомнили то утро?

Г.С.: Раз вы говорите, что я там был, наверное, я был там.

Э.С.: В тот день в школе Блаватника проходил семинар, на который, как мы считаем, ходила Саша. Семинар о Флоренции эпохи Возрождения – вам эта тема не кажется знакомой?

Г.С.: Теперь, когда вы об этом упомянули, я, кажется, припоминаю, что говорил об этом Саше. Я получаю рассылку от школы Блаватника.

Э.С.: Следовательно, вы знали, что она будет там.

Г.С.: Я не знал, что она будет там. Я просто упомянул ей о семинаре. Мои ученики не ставят меня в известность о своей личной жизни, инспектор.

Р.Г.: Но вы предполагали, что Саша с высокой вероятностью будет там, не так ли? С достаточно высокой вероятностью, чтобы самому отправиться туда. На всякий случай.

Г.С.: Как уже говорил, я частенько езжу за покупками в Джерико.

Э.С.: Вот только в тот день вы ничего не покупали. Вы даже не вышли из машины. Просто сидели. И подсматривали.

Г.С.: Я не подсматривал! Я не какой-то там извращенец…

Р.Г.: Возможно. Но вы все равно наблюдали за Сашей. И теперь я хочу узнать, мистер Скотт, что именно вы видели.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

14:37

– Мы ему верим? Мы ему правда верим?

Кажется, я еще никогда не видел Сомер такой бледной. С тех самых пор, как они с Галлахер вышли из комнаты для допросов, она расхаживает взад и вперед, пытаясь дать выход нервному возбуждению, порожденному невозможностью поверить в услышанное. С Галлахер все с точностью до наоборот: она сидит за столом не шевелясь, но даже в противоположном конце помещения я слышу гул у нее в голове.

Сомер поворачивается к Галлахер и повторяет свой вопрос:

– Так что, верим? Это же безумие…

– Но такое возможно, – тихо говорит Галлахер. – И вы это понимаете.

– Но мы не можем тащить человека на допрос на основании только этого – даже если это действительно правда, если Скотт не лжет, на что у него сейчас есть все основания…

Я собираюсь с духом.

– На мой взгляд, Скотт не лжет. На мой взгляд, он говорит правду.

Галлахер поворачивается ко мне.

– Однако Сомер права. Даже если Скотт говорит правду, нам нужно нечто большее, чем просто одно его слово. А без записи камеры видеонаблюдения или той свидетельницы… – Она беспомощно пожимает плечами. – Мы застряли, ты не согласен?

Но у меня есть на этот счет другие соображения.

Я встаю и беру пиджак.

– Ты куда?

– Держите Скотта здесь. Мне нужно кое с кем поговорить.

Когда они оказываются у поворота к пивной, Бруно ускоряет шаг. Много кустов, больше мусора, больше интересных запахов. Урсуле приходится оттаскивать собаку от одного особенно привлекательного фонарного столба, но та сразу же отбегает в противоположную сторону и плюхается в канаву, наполовину заполненную черной водой. Урсула подходит к краю и заглядывает вниз, пытаясь рассмотреть то, что встревожило собаку. Это не похоже на Бруно – так он себя не вел уже несколько месяцев. Сначала Урсула не может разглядеть, что у собаки в зубах, но затем та оборачивается, и она видит что-то розовое. Урсула отшатывается назад – за долгие годы она достаточно насмотрелась на дохлых крыс, но вот цвет, форма…

Через мгновение Урсула достает сотовый телефон.

– Алло, это полиция долины Темзы? Меня зовут Урсула Холлис. Я насчет той девушки – Саши Блейк… Кажется, вам нужно приехать сюда.

Адам Фаули

9 апреля 2018 года

15:45

Мы снова просматриваем запись, и женщина откидывается назад. Ей уже за семьдесят, у нее короткие густые седые волосы и заметно поблекший темно-синий кардиган. Однако в ее лице нет и тени блеклости. Это самая яркая женщина из всех, что я встречал за последнее время. После первой встречи с ней я сказал Алекс, что она напомнила мне актрису, в восьмидесятых игравшую в телесериале роль мисс Марпл. Тогда я не предполагал, насколько моя догадка была близка к истине.

– Весьма неплохой результат – для любителя, – говорит женщина, полуобернувшись ко мне. Я ощущаю в ее движениях некоторую скованность, и она подается вперед, чтобы лучше меня видеть. – Вероятно, вам следует подумать о том, чтобы научиться делать это надлежащим образом. Похоже, в вашем ремесле это может пригодиться.

Я улыбаюсь.

– Только если вы обещаете меня учить. Но я был прав, да? Вы ведь это хотите сказать?

Женщина бросает на меня мрачный взгляд.

– Боюсь, что так. Судя по тому, что я увидела, тут что-то не так, инспектор. Что-то совсем не так.

Дом представляет собой новодел на окраине Марстона, призванный выглядеть старым в духе Паундбери[66], к чему Сомер всегда испытывает неприязнь. Дом опрятный, ухоженный, но на удивление безжизненный, и то же самое можно сказать про женщину, открывшую дверь.

– Миссис Уэбб? Я констебль Эрика Сомер, а это констебль Эверетт. Мы хотели бы поговорить с Патси. Она дома?

Дениза Уэбб хмурится.

– Разве она не у Блейков?

– Нет. Мы позвонили миссис Блейк, но та ответила, что не видела ее.

– Тогда, наверное, она здесь, – говорит женщина. – Проходите.

– Вы ее сегодня не видели?

Женщина пожимает плечами.

– Вы же знаете, какие эти подростки – если увидишь их за ужином, считай, повезло.

Полицейские следуют за ней по коридору на кухню. В доме звучит эхо, словно он не полностью обставлен, словно в нем не живут. Дом похож на декорации для телешоу, и тщательно подобранные монотонные цветовые гаммы только усиливают это впечатление.

– Давно вы здесь живете? – спрашивает Сомер.

– Уже два года. С тех пор как ушел муж.

Эрика прикусывает губу, в этом ремесле полно скрытых ловушек.

– Извините.

– Жизнь продолжается, – говорит Дениза Уэбб. – Выбора нет. Особенно если есть дети.

– У Патси есть браться и сестры?

– Только один брат. Олли. Он учится в колледже в Кардиффе. На инженера.

Эверетт оглядывается по сторонам.

– Для двоих дом просторный.

Женщина пожимает плечами.

– Мой ухажер приходит и уходит. Но Патси проводит больше времени у подруг, чем здесь. – В ее голосе звучит мимолетная горечь, которая быстро проходит, и она снова пожимает плечами. – Как я сказала, жизнь продолжается. Комната Патси наверху. Не ошибетесь.

Лестница застелена темно-серой ковровой дорожкой с густым ворсом, в котором тонут ноги. Странное ощущение приглушенности усиливается с каждым беззвучным шагом. Полицейские поднимаются по лестнице мимо картин, представляющих собой неестественное сочетание «ИКЕА» и викторианского китча. Сомер хмурится. Она никак не может составить впечатление об этом доме. С уложенными в изысканную прическу светлыми волосами, в дорогой блузке от «Боден» Дениза Уэбб выглядит типичной молодой мамашей, но когда она оборачивается, Эрика замечает кольца татуированной змеи, выползающей из-под ворота на затылок.

Поднявшись по лестнице наверх, она останавливается и оглядывается по сторонам, но Эв уже трогает ее за плечо и указывает. Дверь в комнату слева полуоткрыта. Судя по размерам, это спальня хозяев дома. Кровать заправлена, но на ней разбросана одежда. Мужская одежда. Но опять же не та, которую ожидала увидеть Сомер. Не костюмы и сорочки, а футболки, джинсы из грубой ткани, пояс для инструментов. А на полу рабочие башмаки с подбитыми железом мысками.

– Похоже, не случайно Патси вдруг стала проводить все свое время где-то в другом месте, – замечает вполголоса Эв.

Подруги переглядываются.

– Будь добра, напомни мне, – тихо произносит Эрика, – проверить, где находился этот тип в тот вечер, когда исчезла Саша.