Летний сон в алых тонах Хольст Кристоффер
– Брось, Адам. Я лишь иногда выступаю с предложениями и даю советы.
– Нет, матушка, отнюдь. Ты выжимаешь из меня информацию, везде суешь свой нос и пытаешься вести собственное расследование параллельно с полицией. А это не только глупо, но и, между прочим, опасно!
Рози молчала, обиженно прихлебывая кофе из своей чашки.
– Адам, – вмешалась я. – Это я сорвала снимки со стены. Рози здесь ни при чем.
– Но поскольку я знаю мою дорогую матушку, то с уверенностью могу сказать – это она так плохо повлияла на тебя. Неважно, насколько захватывающим кажется вам это убийство, полицейских жетонов в карманах у вас двоих все равно нет!
Должно быть, Адам понял, что последнее предложение он практически прорычал, потому что внезапно быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто из соседей его не слышит. После чего откашлялся, поправил воротничок своей белой рубашки и уселся обратно за стол. Какое-то время мы сидели молча. Адам подвинул к себе фотографии и молча разглядывал их какое-то время.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я должен их забрать, – наконец сказал он. – Подобные вещи могут быть важны для расследования.
Я кивнула.
– Но, Адам…
– Да?
Я понимала, что, наверное, не должна ничего говорить. Отчасти потому, что сейчас он был сильно рассержен, но также из-за того, что воспоминания о нашей совместно проведенной ночи наверняка все еще свежи в его памяти. И все-таки я это сделала.
– Мне кажется, вы кое-что упустили.
Какое-то время он молча мерил меня взглядом.
– Что-то связанное с Каролиной?
– Да. Вы, кажется, в основном сосредоточились на мужчинах в жизни Каролины. Сперва это был Бенжамин…
– Силла…
– Что было вполне понятно. Но теперь вместо этого вы нацелились на отца Каролины, Людвига.
– Не то чтобы нацелились, но да, мы планируем допросить его сегодня, как я уже сказал. Удастся ли нам нарыть улик, которых хватит, чтобы задержать его, – это еще вопрос. Его сожительница Лена подтвердила его алиби на ночь убийства.
– Женщина, которая врет, чтобы выгородить своего мужчину, – далеко не новость, – вздохнула Рози.
– Мама, пожалуйста…
– Адам.
Я уставилась на него умоляющим взглядом.
– Допрос отца Каролины вполне разумный шаг, но я считаю, что также вы должны обратить внимание на женское окружение Каролины. Или правильнее сказать – девушек.
Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– Ясно. У тебя есть какие-то соображения по этому поводу?
– Есть, – кивнула я и показала на рыжеволосую девчушку на снимке. Ина.
Адам вздохнул.
– Как ты, наверное, помнишь, я уже говорил, что мы условились с ней на счет допроса. По-другому действовать не получится. Ты должна это понимать.
Я вздохнула, после чего принялась поочередно показывать на девочек на снимке.
– Я-то понимаю, но взгляни сюда. Ина, Каролина, еще одна блондинка и Юсефина. Ведь ее так звали, верно, Рози?
Рози кивнула.
– Десять лет назад десятилетняя Юсефина погибла на этом острове, – продолжила я. – Вы это знали?
Адам какое-то время молчал. Я видела, что мои слова задели его. Но истина, несомненно, куда важнее его гордости.
– Хм… Да, я в курсе, что десять лет назад здесь погибла маленькая девочка. В шахтах, если я правильно помню?
Я кивнула. Адам сделал глубокий вдох.
– У меня не было никаких зацепок по тому делу. Но… ты права. Я действительно не знал, что погибшая девочка была подругой Каролины. Хотя это вовсе не обязательно должно что-то означать.
Я сдвинула солнечные очки на лоб и прищурилась.
– Так, значит, ты не считаешь странным, что две девочки из одной компании погибли?
– Но с разницей в десять лет, – заметил Адам.
– А еще есть блог, – продолжила я. – Вы читали блог? Каролина вела блог в Интернете.
– Деятельностью Каролины в Интернете занимается моя коллега Тилли.
– И она не обнаружила там ничего странного?
– Если она что-то и обнаружила, то это все равно конфиденциальная информация. Мы здесь полицейское расследование ведем, а не байки на завалинке травим.
Я сглотнула. Бог ты мой, неужели непременно надо быть репортером скандальной газетенки, чтобы из всей шелухи вытащить на свет старый как мир любовный мотив?
– Я понимаю. Но я тоже читала блог Каролины. И я обратила внимание на ее слова, где она почти прямо угрожает некой неизвестной личности, которая, кажется, проявляла интерес к Бенжамину. Она даже написала нечто вроде: Ты никогда не получишь его. Очевидно, это некто, кого Каролина знала, верно? А Пол в свою очередь рассказал, что он видел, как Бенжамин стоял и болтал с рыжеволосой девушкой возле гостиницы в ночь праздника летнего солнцестояния. И в ту же ночь Каролину убили. Разве ты не понимаешь, что тут есть над чем подумать?
Под конец тирады я прямо запыхалась, и мне пришлось сделать большой глоток кофе, чтобы успокоиться. Адам склонил голову набок. По крайней мере, он уже не выглядел таким сердитым, скорее – впечатленным.
– Так ты хочешь сказать, что это Ина убила Каролину? По причине ревности?
– Я хочу сказать, что это может быть вполне логичным мотивом. Почему отец Каролины кажется вам куда более подходящей кандидатурой на роль убийцы?
– Потому что есть сведения, что прежде он плохо обращался с женщинами. Ты об этом тоже должна была узнать, раз так хорошо умеешь искать в Интернете.
Я поджала губы. За несколько участков поодаль взревел мотор газонокосилки, и сосед принялся подстригать траву.
– Как бы то ни было, я считаю, что вы должны уделить Ине чуть больше внимания. Она ведь живет в доме на дальнем конце острова, верно? Может, стоит прогуляться в ту сторону? Пока твоя коллега не приехала?
Адам скрестил руки на груди. Кажется, эта ситуация его забавляла.
– Стоит, говоришь?
– Ну да, а я могу пойти с тобой! Ведь пока Тилли нет, тебе может потребоваться небольшая поддержка.
– Так, по-твоему, работает полиция? – издевательски протянул Адам. – Думаешь, мы берем с собой на допросы любопытных проныр из гражданских?
– Это никакой не допрос, – уточнила я. – Просто прогулка. Прогулка с определенной целью. Ты же должен как-то заполнить время, пока Тилли сюда добирается…
Адам вопросительно посмотрел на свою маму, которая уже успела намазать себе еще одну булочку мармеладом.
– Да, послушай, сынок, – ласково прощебетала Рози. – Любители совать свой нос в расследования порой тоже могут оказаться полезны. Хотите, я дам вам с собой термос с кофе на дорожку?
Глава двадцать вторая
Кофе мы с собой брать не стали. Зато прихватили две бутылки с водой. Денек, как обычно, выдался жарким и душным, все последние недели царила неестественная жара. Словно вся Швеция заболела лихорадкой, так что вода была вещью первой необходимости.
Нескольких минут поиска в «Гугле» хватило, чтобы выяснить, где находится дом родителей Ины. Адам, пожалуй, мог бы заявить, что это ему удалось найти адрес, зато я сумела правильно проложить маршрут. Адам выяснил, что на дальнем конце острова находится всего четыре дома – очевидно, та часть побережья была куда более пустынной, чем та, где жила я. Каждый дом был зарегистрирован на чье-то имя, и тогда мне пришло в голову, что мы могли бы уточнить нужную нам фамилию на интернет-сайте гимназии «Эстра Реал». Адам знал, что Каролина Аксен там училась. Ина же, которая была одних с нею лет и, по всей видимости, вращалась в тех же кругах, скорее всего тоже посещала это заведение. Так оно и оказалось. «Бинго!» – смущенно воскликнула я, когда на домашней странице гимназии появилось имя Алины Цетрэус. Для полной уверенности я вбила ее полное имя в гугл-поиске и тут же получила фото ее профиля на странице в «Фейсбуке». Ина. Ина с темно-рыжими волосами.
– Тебе, пожалуй, следовало стать криминалистом, а не журналистом, – сказал Адам, когда мы принялись подниматься вверх по склону, пробираясь через густой ельник.
– Ты думаешь?
– Это не комплимент, если что.
Мне пришлось глотнуть немного воды, потому что поросший лесом склон оказался крутым, а солнце пригревало очень сильно.
– Ты сердишься на меня?
Адам лишь что-то фыркнул в ответ. Провел рукой по густым темным волосам. Тем самым волосам, за которые я крепко держалась всего несколько часов назад.
– Адам?
– Я не сержусь, просто думаю, что тебе следует оставить в покое работу, которую должна делать полиция. Я же не лезу в твою работу и не пишу за тебя статьи, верно?
Я протестующе дернула головой и одновременно мне пришлось ухватиться за ствол ели, чтобы немного передохнуть. Прогулку до дома Цетрэусов не назовешь подарком для ног.
– Дело ведь не в этом, верно? – осторожно спросила я.
– Ты о чем?
Я бросила на него многозначительный взгляд.
– Так о чем ты?
– Ты расскажешь ей?
– Кому?
Теперь он тоже остановился. Я вытерла пот со лба.
– Сабине.
Он опустил взгляд на свои туфли. Ненадолго прикрыл глаза.
– Силла, это… сложно, окей?
– Конечно. Я просто так спросила. Просто я… я чувствую себя так…
– Ты знала, что так будет, – перебил он меня. – Мы говорили об этом в ресторане, и тебя это не остановило. Совершенно не остановило! Ты точно знала, по какому сценарию будет развиваться вечер дальше. Ты сама захотела переспать со мной, это твой выбор.
– Так это же у тебя есть подружка, Адам. Не у меня. Нечего все на меня перекладывать.
– Все сложно.
– Это я уже слышала.
– Но так оно, черт возьми, и есть.
– Ты словно озвучиваешь свой статус в «Фейсбуке».
Он повернулся ко мне спиной и снова принялся взбираться по склону. Бросив меня на жаре. Вот подонок, думаю я. Мы едва знакомы друг с другом и вот, пожалуйста, уже ссоримся. Если случившееся между нами было тем, что обычно называют «сходить налево», то поистине это наихудший из всех вариант развития событий. Отлично сработано, Силла. Круто. Крепись.
– Адам!
Я бегу за ним вверх по склону, пока наконец не нагоняю, вконец запыхавшись. Какое-то время мы идем молча. Крохотные птички перелетают с ветки на ветку над нашими головами. Солнце так палит, что кожа едва не идет пузырями. Я кладу руку ему на плечо.
– Прости.
Он качает головой.
– Нет. Тебе не нужно просить прощения. Я… это целиком и полностью моя вина. Прости, что накричал.
– Я просила прощения за то, что вмешиваюсь в твое расследование.
– А… ну за это тебе действительно стоит просить прощения.
Я киваю, и мы продолжаем идти дальше. Дышать становится все труднее, воздух с хрипом вырывается из горла, легкие как два выдохшихся баллона. Надо мне взяться за ум и начать заниматься спортом. Вот только, к сожалению, пробежки – это так скучно.
– Как так вышло, что ты стал полицейским? – спросила я через короткое время.
Кажется, я правильно выбрала новую тему для разговора. Вполне нейтральную и простую для обсуждения.
– А тебе зачем? – спрашивает Адам.
– Просто любопытно.
– Что ж, я себе тоже много раз задавал этот вопрос.
– Вот как?
Адам тряхнул головой.
– Да, потому что временами это довольно угнетающая работа. Не то что твоя. Мне следовало пойти твоей дорогой. Выбрать что-нибудь менее… тревожное.
– Послушай-ка, когда пишешь седьмую статью об очередной любовной неудаче Кикки Даниельссон, то тут кто хочешь впадет в депрессию.
Он фыркнул. Я попыталась улыбнуться, но ответной улыбки не увидела.
– А что такого угнетающего в работе полицейского? – спросила я.
– Так много несчастий вокруг. Несчастий, которых обычные люди не замечают.
– Объясни.
– Ну, я не хочу сказать, что обычные люди обязаны их замечать. Но мы, кто работает с этим изо дня в день, обязаны это делать. Оборванцы, которые творят черт знает что с собой и с другими. Уж поверь мне… это не всегда похоже на книги Агаты Кристи.
– Но иногда все-таки похоже?
Он смотрит на меня, и, когда наши взгляды встречаются, в моей груди разливается приятное тепло. Будто ночной свет луны снова ненадолго вернулся.
– Да. Временами, да.
Мы оказались на вершине холма, и внезапно до наших ушей доносится шум моря. Во всяком случае, очень похоже на звук, который создает открытая вода. Своего рода тишина, которую можно услышать.
Мы резко останавливаемся. Адам кладет руку мне на плечо, и я чуть не вздрагиваю от его горячего прикосновения.
– Там, – показывает он.
И только тогда я замечаю дом. Немного смешно, но он выглядит совсем не так, как я себе его представляла. Я ожидала увидеть перед собой шикарную виллу. Из тех, что любят воздвигать на пляжах Ист-Хэмптона, со стеклянными стенами с видом на море. Серая же вилла в нескольких сотнях метрах от нас скорее походит на… дом с привидениями.
– Ой, – не удержалась я.
– Мм. Может, тебе стоит остаться здесь?
Я скорчила недовольную гримасу.
– Думаю, не стоит.
Мы двинулись к вилле, и чем ближе мы к ней подходили, тем сильнее становился шум моря. Когда мы приблизились к крыльцу, то сбоку от дома перед нами предстала величественная панорама Балтийского моря.
– Да уж, что ни говори, а вид отсюда что надо, – заметил Адам.
– Ага, точно. Ветхая комната страха с большим потенциалом – и видом на море.
– Возможно, они как раз собирались ее здесь устроить.
Ступени крыльца скрипят, когда мы поднимаемся по ним. На верхней площадке становится ясно, что входная дверь приоткрыта. Мы обмениваемся взглядами.
– Эй! Есть кто дома?
Голос Адама проносится по большому дому, но ему никто не отвечает.
Дверь скрипит, когда Адам толкает ее, и медленно распахивается внутрь.
Адам входит первым.
– Эй, Алина?
Его голос эхом разносится по призрачному месту. Мне тут же становится слегка не по себе. Кажется, мне в самом деле не стоило сюда приходить. Уж лучше бы я осталась сидеть с Рози, пила бы кофе в ее саду и боролась с мигренью.
– Алина? – снова зовет Адам. – Я из полиции. Я бы хотел поговорить с вами.
Никакого ответа. Только эхо. Мы входим в прихожую. Здесь пыльно. И вообще изнутри вилла выглядит совсем не так, как полагается выглядеть прелестному уютному домику на шхерах. Пледы и подушки для садовой мебели свалены как попало, повсюду грязь, сухие ветки и даже камешки. Я сглатываю. Очень неприятно вторгаться в чужое жилище, когда хозяина нет дома.
Адам входит в большую гостиную и оглядывается по сторонам. За окном поблескивает море. Адам переводит взгляд на потолок.
– Я поднимусь на верхний этаж.
– Кажется, ее нет дома?
– В таком случае очень странно, что дверь не заперта. На всякий случай я должен проверить. Оставайся здесь.
Я киваю и слышу, как принимается скрипеть лестница, когда Адам начинает восхождение на второй этаж. Потом принимаюсь бродить по гостиной, прислушиваясь к то и дело доносящимся сверху крикам: Эй, отзовитесь! На большом деревянном столе у окна на самом виду лежит куча разбросанных бумаг. Я подхожу поближе и обвожу взглядом бумажный беспорядок. И первое, что вижу, это фотография. Мое сердце пропускает удар.
Это же они. Компания девочек.
Хотя здесь совсем другая фотокарточка, нежели та, которую я сорвала со стены в ресторанчике Пола. Но все того же возраста. Снимок, кажется, вытащили из пыльного пухлого розового фотоальбома, который лежит рядом. Фотоальбома, который выглядит так, словно принадлежит ребенку. На белом поле, где находился снимок, до сих пор видны следы клея. А на нескольких линиях рядом написано: Лето 2007. Карро, я, Юсси и Эбба. Я сглатываю. Эбба. Так вот значит, как ее зовут. Ту вторую девочку с белокурыми волосами. Четвертую в их компании.
Я слышу, как Адам расхаживает по верхнему этажу. Потолок надо мной трещит и поскрипывает.
Хотя я и понимаю, что это глупо, но я беру снимок и запихиваю его в лифчик. Это уже начинает входить в привычку. Продолжаю рыться на столе и нахожу сложенный вдвое лист бумаги. Это письмо. Стоит мне взглянуть на имя отправителя, как я начинаю дрожать от возбуждения. Это письмо от Каролины. Адресованное Ине. Я быстренько складываю его и тоже запихиваю в лифчик. Черт возьми, ты еще об этом пожалеешь, Силла. Адам убьет тебя. Или же посадит в тюрьму. Но что сделано, то сделано.
Больше на столе нет ничего интересного, и я продолжаю обследовать гостиную дальше. В дальнем конце комнаты рядом с камином находится большая дверь. Скорее всего, она ведет в кухню.
Адам велел мне дожидаться его в гостиной, но, пожалуй, я могу поглядеть, что здесь, раз уж все равно тут оказалась. Может, там найдутся еще какие-нибудь следы Каролины? Я подхожу к двери и открываю ее.
Все верно. Это кухня. Причем весьма большая. Я скольжу взглядом по серо-зеленым дверцам шкафчиков, по большой черной плите и следом по небольшому кухонному столу у окна… И тут я останавливаюсь.
Я замираю у двери кухни, и увиденное сначала не укладывается в моей голове. То, что я сейчас вижу, почти нереально.
Но потом до меня внезапно доходит, на что я смотрю.
И тогда из моего рта вырывается крик.
Я кричу так громко, что от звука моего собственного голоса закладывает уши.
Мне приходится схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Топот ног несущегося вниз Адама гулко разносится по всему дому. Вскоре он оказывается за моей спиной. Подхватывает меня, оттаскивает назад.
Но увиденное все равно остается во мне.
Прочно отпечатавшись на сетчатке.
За кухонным столом сидит рыжеволосая девушка. А на голове у нее кто-то завязал прозрачный пластиковый пакет.
Тонкий пластик прилип к девичьему лицу, проник ей в рот. Солнечный свет освещает ее сбоку – тонкая летняя футболка перепачкана кровью, а кожа на щеках совершенно синюшного оттенка. Ее мертвые, широко распахнутые глаза смотрят прямо на меня. Ина.
Глава двадцать третья
Десять лет назад
Канун праздника летнего солнцестояния
Янна надела свое единственное красивое платье. Оно сиреневое и хорошо подходит к ее темным глазам. Так сказала ее мама. Она купила платье Янне, когда они готовились пойти на свадьбу маминой кузины год назад. Когда Янна надела его на свадьбу, то многие подходили к ней и говорили, что она очень мила.
И Янна была смущена, но рада.
Люди не часто говорили Янне подобное.
Мечта Янны – выглядеть как Кайли Миноуг. Когда Янна приходит домой со школы, а мама еще на работе, она обычно смотрит канал MTV, и когда показывают клип Кайли Миноуг, Янна всегда прилипает носом к экрану.
Кайли самая красивая женщина в мире. И к тому же она выглядит доброй. Янна много раз мечтала, чтобы Кайли была ее мамой. Чтобы однажды вечером вместо Лолло домой к ним в квартиру пришла Кайли Миноуг.
Время двенадцать часов дня, и танцы на лугу вот-вот начнутся.
Но мама до сих пор лежит в ванне. Она торчит там с самого утра. Говорит, что заболела, но Янна знает, что маме плохо, потому что вчера она перепила с мужиками в ресторанчике в гавани. Мама всегда себя плохо чувствует, когда перепьет.
Янна несколько раз слышала, как мать харкает над унитазом. И даже шум льющейся из крана воды не смог заглушить этих жутких звуков. Заглянув после этого в ванную, она увидела заблеванный кафельный пол. И рядом следы рвоты, стекающей по унитазу. При этом внутри так сильно воняло кислятиной, что Янна поторопилась побыстрее захлопнуть за собой дверь и вернуться обратно к зеркалу, где принялась дальше разглядывать себя в сиреневом платье.
– Янна…
Она вздрагивает, заслышав мамин голос из ванной.
– Да?
– Ты это, давай… иди на танцы… я… потом приду…
Следом снова звуки рвоты. Когда маме плохо, ее голос звучит совсем иначе. Прямо как у ведьмы. Старый и скрипучий. Янне не нравится, когда маме плохо. Это ее пугает. До чертиков.
– Хорошо, – говорит Янна.
После чего она покидает крохотную комнатку в туристическом пансионате, в котором они снимают номер. И отправляется на луг, где празднуют летнее солнцестояние.
Лягушечки, лягушечки – смешно смотреть на них. Янне становится страшно, когда она внезапно оказывается одна перед большим лугом. Вокруг праздничного шеста в центре танцуют взрослые и дети, а вокруг на траве и пледах сидит народ, ест булочки и запивает их соком. Глазки и лапки – веселые ребятки. Глазки и лапки – веселые ребятки.
Янна проходит еще немного вперед, ощущая, как усыпанная гравием тропинка под ногами сменяется зеленой мягкой травой. Потом присаживается, следя за тем, чтобы не запачкать платье.
Проходит не так много времени, как она замечает группу девчонок, которых повстречала вчера. Они подходят к ней. Все в белых накрахмаленных платьицах. Сердечко Янны бьется сильнее, стоит ей их увидеть. Какие же они… хорошенькие. Прямо-таки… идеальные. И даже двигаются синхронно.
– Привет, – говорит самая белокурая. – С праздником тебя.
– С праздником, – отвечает Янна и сглатывает вставший в горле комок.
– А где твои родители? – спрашивает девочка, которую, если Янна правильно запомнила, зовут Каролина.
– Их здесь еще нет. Они попозже придут.
Они. Какая ложь. У Янны в жизни не было родителей. У нее есть только мама. Впрочем, временами даже ее не бывает.
– Ясно, – говорит Каролина. – Ну, тогда ты можешь пока побыть с нами. Идем!
Янна встает и словно собачка на поводке следует за девочками. Через луг, к другой половине празднующих. Оказывается, что у девочек на траве постелен свой собственный плед. В красную клетку. Янне нравится, что он выглядит именно так, как и должен выглядеть настоящий плед.
– Давай садись!
И они все вместе усаживаются. Плед нагрелся на солнце, и сидеть на нем очень приятно.
– А где ваши родители? – осторожно спрашивает Янна.
– Они вон там, – и Каролина показывает на группу взрослых людей, сидящих чуть в стороне. – У нас свой собственный плед, потому что мы лучшие подруги. Гляди.
И одновременно словно по команде девчонки хватаются за висящие у них на шеях подвески и поднимают их вверх. На блестящих серебристых медальонах выгравировано «BEST FRIENDS».
Янна натужно улыбается.
У нее самой никогда не было лучшей подруги.
Она, скорее, принадлежала к разряду тех друзей, которых зовут на вечеринку только потому, что родители так велели. Якобы это важно, чтобы все приглашали всех. Так однажды, напившись, сказала ей мама. При этом Лолло плакала, когда говорила это. Почему тебя никто не любит, Янна? Ну почему? Что с тобой не так?
– Ты слышала о Шахтере?
Янна выныривает из своих мыслей. Теперь заговорила рыжеволосая.
– О Шахтере?
– Ага. Он живет в шахтах неподалеку отсюда. Ты знала, что здесь есть шахты?
Янна качает головой. Она вообще едва знает, что такое шахта.
– Тут произошла одна жуткая история. Хочешь, расскажу?
У Каролины даже глаза загораются от возбуждения. На самом деле Янна боится жутких историй. По ее мнению, реальная жизнь и без того достаточно неприятная штука. Но что-то во взгляде Каролины заставляет ее кивнуть.
– Расскажи.
– Это случилось давно, лет пятьдесят назад. В те времена работал в шахтах один старик. И знаешь, что с ним произошло?
Читать бесплатно другие книги:
