Судьба на выбор Казакова Светлана
— Точно! Я слышал, как Линтон хвастался кому-то в тот вечер, что его сестра прекрасно рисует. Показывал какие-то акварели.
Гвен не понимала, отчего это так заинтересовало мага. Она услышала лишь «в тот вечер», и кровь прилила к щекам.
— Альд Торнбран, можно спросить вас? — В другой ситуации она не отважилась бы на такой вопрос. Но сейчас, ночью, в чужом доме, когда он сидел на полу у кровати, на которой полулежала, кутаясь в одеяло, Гвен, что могло ее смутить? — Скажите… зачем вы поцеловали меня тогда? Вы ведь говорили, что подозревали меня после встречи в лесу…
— Подозревал, — подтвердил он. — Думал, что сделаю, когда встречу воровку. Как отомщу за то, что выставила меня дураком. А когда и в самом деле встретил, на ум не пришло ничего ужаснее поцелуя.
Да уж, тогда это действительно было ужасно. А теперь… Теперь он и не пытался сделать ничего подобного. Наверное, Гвен должна была радоваться этому.
— Вам нужно отдохнуть, — сказал Эмрис Торнбран, когда она закрыла глаза, прячась от его взгляда. — Спите. И спасибо, что помогли разгадать тайну картины.
Тайна картины. Звучало как название романа.
— Вам это было так важно? — удивилась Гвен.
— Я говорил, неразгаданные секреты манят. Жизнь полна ими. Прежде я этого не замечал, но после того, что случилось зимой в замке, стал внимательнее. Загадки встречаются на каждом шагу, но и разгадки, если присмотреться, лежат на поверхности.
— Видимо, страсть к секретам у вас семейная. Ваш дядя также увлекался ими.
Взгляд мага похолодел.
— Неудачное сравнение. Вы ведь не хотели меня обидеть, Гвен?
— Нет, я… — Она поняла, отчего он нахмурился, и почувствовала себя неловко. — Я подумала о сегодняшнем происшествии, о том, что ваш дядя откуда-то знал о Белинде Дельвен… Откуда?
— Это еще одна тайна. Постараемся разгадать и ее. Потом. Сейчас вам нужно поспать.
— Но…
— Я уйду, как только вы уснете. Дожидаться утра и встречи с Линтоном не стану, поверьте. Вы ведь тоже вернетесь завтра к себе?
— Да, конечно. Не могу же я остаться в этом доме?
Она могла. Но сейчас и думать об этом не хотела…
Утро прошло суетливо и скомканно.
К Гвендолин опять заглянул доктор, расспросил, как она себя чувствует. Узнав, что хорошо, велел плотно позавтракать и выпить не меньше двух чашек сладкого чая. При мысли о чае по спине пробежал холодок, но Гвен хотелось скорее вернуться в деревню, и пренебрегать советами медика она не стала.
После завтрака ей разрешили навестить альда Линтона. Ему доктор пока не разрешал вставать с постели, а вместо сытного завтрака предписал строгую диету. Но обещал, что это лишь на два дня.
Криспин выполнил просьбу: ни он, ни его коллеги не сказали Карлиону Линтону, что Гвен — маг. Однако они поведали ему, что спасением он обязан находившемуся при ней артефакту, и сквайру хватило этого, дабы возвести Гвен в ранг героини. Ведь она не растерялась, смогла отбиться от Белинды, бросилась к нему со своим шаром… Любой бросился бы, но, наверное, альду Линтону хотелось видеть в ее поступке иные мотивы, помимо простого и понятного желания оказать помощь тому, кто в ней нуждался.
А Гвен желала поскорее распрощаться с альдом и вернуться домой. Успокоить Джесмин, до которой наверняка уже дошли слухи, что подруга-учительница снова угодила в опасную передрягу. Узнать, не пекла ли Талула пирогов, а если пекла, попросить кусочек побольше. Ей же доктор велел хорошо питаться, а Эмрис… Эмрис Торнбран неспроста спрашивал, когда она возвратится в деревню! Наверняка он придет…
Но он не пришел.
В Трелони увлеченно готовились к празднику, так что происшествие со сквайром и деревенской учительницей, в результате которого оба чудом остались живы, никого не поразило. С куда большим жаром обсуждали, что старший плотник поранил руку, и неизвестно, успеют ли подмастерья соорудить без него ярмарочные помосты.
Джесмин, конечно, повздыхала, поохала, потискала подругу. Но ведь все остались живы, а значит, был двойной повод радоваться и со всей деревней готовиться к гуляньям.
Талула сказала, что от той бесстыдной девицы ничего хорошего ждать не стоило, и принесла огромный кусок пирога. Только есть его Гвендолин вновь оказалось не с кем.
Все та же Талула пересказывала слова своей родственницы Клары, работавшей в замке. Выяснилось, что хозяин сейчас очень занят. Каждый день ему приходило множество писем, и, если он не сидел в кабинете, читая их и составляя ответы, то ездил в город. Слуги шептались, что к «той альде»…
Но можно ли верить слугам и слухам, а тем более слухам, которые разносят слуги?
ГЛАВА 39
Джесмин и Талула уговаривали ее так долго и настойчиво, что у Гвендолин исчезли все сомнения. Ну разве она увидит такое в столице? Да, там тоже проводятся маскарады, и об одном из них она даже писала в романе, подключив воображение и вспомнив мамины рассказы. Однако если исходить из того, что Гвендолин было известно о ее дяде, он тот еще нелюдим и едва ли захочет сопровождать ее на подобные мероприятия, особенно узнав, какой фокус она выкинула, сбежав из пансиона. А прочих связей у нее не имелось — ни родных, ни друзей, ни знакомых.
Одна в целом мире.
Встряхнувшись и отогнав тоскливые мысли, Гвендолин с головой ушла в подготовку к празднику. Платье она выбрала то же самое, что уже надевала на прием в особняке альда Линтона и в день рождения Джесмин, поскольку другими нарядами, годящимися на роль праздничных, обзавестись не успела. А маску ей преподнесла дочь старосты, сопроводив подарок комментарием: «Мало ли, а вдруг тебе захочется кого-нибудь поцеловать!»
— Сомневаюсь, — отозвалась Гвен, примеряя перед зеркалом украшенную перьями и блестками зеленую — под цвет платья — полумаску, оставляющую нижнюю половину лица открытой. Собственное отражение вдруг показалось принадлежащим кому-то другому. Совершенно иной девушке. Смелой, решительной, не чета прежней.
— Помочь тебе с прической? — предложила Джесмин.
— Нет, спасибо, сама справлюсь.
— Тогда увидимся на празднике!
Сложную прическу Гвендолин решила не делать, но и привычный строгий пучок с платьем и маской никак не сочетался. А потому она попросту распустила волосы, позволив им свободно ниспадать на плечи и спину. Облачилась в платье, спрятала маску, для которой еще не пришло время, в сумочку на поясе и вышла из здания школы, ощущая, как замирает сердце в радостном предчувствии чего-то хорошего, что ожидало ее впереди.
На празднике собралась вся деревня Трелони, но много оказалось и приезжих. Торговцы разложили на столах разнообразные товары, от которых рябило в глазах. Почтенные матери семейств расхаживали, присматриваясь и торгуясь. Ребятня носилась вокруг. А молодежь больше привлекали другие увеселения.
Несколько юношей и девушек, включая дочку старосты, наряжали весеннее дерево, которое представляло собой высокий шест, установленный вертикально посреди широкой площади.
— Присоединяйся! — Джесмин бросила Гвен моток разноцветных лент. — Видишь, как красиво?
— Красиво, — согласилась она. Ярко, празднично. Весна, обновление. Словно обещание счастья и новой жизни для каждого.
А для нее наступало время, когда закончатся дни, проведенные в Трелони. Вот только об этом пока никто не знал и даже не догадывался. Разве что Эмрис Торнбран. Но ему-то что? Гвендолин вернет ему шар и уедет, а он отыщет для себя новое развлечение.
Поймав себя на том, что ищет его взглядом среди толпы, Гвен вздохнула. Что благородному альду — да еще и магу — делать на деревенском празднике? В здешних местах он не пользовался людской любовью, и как почетного гостя его, в отличие от Карлиона Линтона, едва ли пригласили.
Сквайр должен был приехать позже — к началу выступления заезжих артистов. А пока всех вокруг переполняло радостное нетерпение. Покончив с украшением весеннего дерева, которое теперь обвивали не только ленты, но и венки из свежесобранных цветов, Джесмин потащила Гвендолин к качелям и каруселям, привезенным из города. Не слушая возражений, усадила на деревянную лошадку, которая тут же стронулась с места. На мгновение Гвен зажмурилась, ощутив летящий в лицо теплый ветер, который раздувал волосы, точно пушинки одуванчика.
Когда же Джесмин попыталась заставить учительницу присоединиться к какой-то игре, она улизнула под предлогом того, что хочет что-нибудь купить на память о празднике. Однако у столов с товарами собралось очень много народа, так что, боясь помять платье, Гвендолин выбралась из толпы. Перевела дух и вернулась к приятельнице.
Очень вовремя — та как раз целовалась с Криспином. Вернее, целовала его в щеку, пока агент Службы правопорядка стоял навытяжку с таким видом, будто сдавал сложный экзамен. Окружавшие их участники игры и просто собравшиеся поглазеть хихикали, и Гвен тоже не смогла удержаться от смешка, но тут же прикрыла рот ладонью.
— Будешь играть? — обрадовалась Джесмин ее появлению. Неизвестно, что рассказал ей Криспин Дэй, но сейчас подруга, кажется, уже не чувствовала никакой неловкости и не считала себя предательницей.
Гвендолин решительно помотала головой.
— Тогда пойдем перекусим чего-нибудь!
Угощением на празднике заведовала жена старосты, которая и сама прекрасно готовила. От сдобренных гречишным медом печеных яблок по всей округе разносился пряный аромат корицы, маленькие — на один укус — пирожки со сладкими начинками таяли во рту, а тем, кто желал чего-нибудь посущественнее, предлагались такие же, но с курицей и рисом. Запивали все это сидром и компотом.
Утром Гвен толком не завтракала, так что не отказалась ни от пирожков, ни от напитков. Впрочем, компот наливали преимущественно детям, так что, стоило подставить кружку, ее тут же до краев наполнили золотистым яблочным сидром. Таким вкусным, что хмель в нем почти не ощущался.
Однако голова закружилась. И еще сильнее она закружилась оттого, что неугомонная Джесмин снова потянула Гвендолин за собой — прямиком к качелям. Вместе они без труда разместились на широкой деревянной скамье, а приятели дочери старосты тут же принялись их раскачивать. Ветер снова ударил в лицо. Качели летели то вверх, то вниз, а вместе с ними и подолы платьев, открывая ноги в чулках почти до колен. Но никого это не смущало. И весело хохочущую Джесмин в первую очередь.
К началу концерта все собрались вокруг импровизированной сцены. Отдельное место, с которого открывался лучший вид, отвели для альда Линтона, даже кресло для него вынесли, чтобы мог разместиться с удобством. Он отыскал Гвен взглядом, улыбнулся. Она несмело помахала ему в ответ. В окружающей праздничной суете никто этого не заметил.
Много времени концерт не занял. Несколько песен, исполненных моложавой женщиной в ярко-розовом платье, выступление фокусника с незатейливыми трюками, затем кукольный театр, показавший сценку из жизни семейной пары, не гнушавшейся рукоприкладством. Все было принято на ура — артистам жарко аплодировали, простодушно смеялись над шутками, а певицу, так и вовсе завалили цветами. «Сколько на ней пудры!» — подумала с сочувствием Гвендолин, представив, как, должно быть, тяжело смывать с лица такое количество грима.
Затем настало время выбирать короля и королеву весны. Королевой объявили Джесмин, а королем неожиданно для всех оказался ее друг детства Тиль, с которым она не так давно познакомила Гвен. Тиль, как выяснилось, еще и победил в проводившихся на празднике соревнованиях по стрельбе из лука, так что получил сразу две награды из рук альда Линтона. Сквайр надел цветочную корону на голову зарумянившейся Джесмин, но взгляд его то и дело обращался к Гвендолин, и будь на то его воля, он провозгласил бы королевой ее.
Перекинуться несколькими словами с альдом Линтоном удалось, когда его участие в торжестве больше не требовалось. Он подошел сам, и Гвен вдруг засмущалась, почувствовав себя не выучившей урок ученицей.
— Надеюсь, вы хорошо проводите время.
— Да, — призналась она. — А вы… останетесь до конца?
— С удовольствием остался бы, но, увы, мой статус этому препятствует. Да и возраст уже не тот, чтобы развлекаться подобным образом. Однако хотелось бы верить, что когда-нибудь мне представится возможность потанцевать с вами.
В его словах звучала искренняя тоска, которая пряталась за улыбкой. Гвендолин стало неловко при мысли о том, что он и не догадывается, что ее поцелуй с Эмрисом Торнбраном в доме сквайра был не единственным их поцелуем. А ведь это куда больше, чем танец!
— Что ж, не буду мешать. Желаю вам хорошо отдохнуть! — улыбнулся собеседник в ответ на ее молчание и оставил Гвендолин растерянно стоять посреди толпы. Она даже не сразу почувствовала, как Джесмин тронула ее за локоть.
— Что сказал сквайр?
— Пожелал хорошо провести время.
— А ты жалеешь, что ему придется уйти?
— Нет. Не знаю. А…
— Уже смеркается, вот-вот начнут разводить костры. Поспешим! — потянула ее за собой приятельница. Корону она не сняла, чтобы даже те, кто не присутствовал на награждении, видели и поздравляли.
Костры разжигали один за другим — умело и споро. Огни поднимались к темнеющему небу, разбрасывая колючие искры. Все вокруг менялось. Убрали ярмарочные столы с товарами, постепенно расходились по домам взрослые и пожилые жители деревни. Родители уводили с собой детей.
— Начинается самое интересное, — шепнула Гвендолин дочь старосты, пожелав доброй ночи родителям, которые тоже направились к своему дому. — Ах, как хорошо быть молодой! Мне кажется, я готова танцевать до утра, и стоптать туфли до дыр — не жалко!
— Как в той сказке? — вспомнилось Гвен. — Где девушки танцевали все ночи напролет, а наутро забывали об этом и удивлялись, почему у них стоптаны башмачки.
— Ну, я-то ничего забывать не собираюсь! — хмыкнула Джесмин, высматривая кого-то в толпе. Должно быть, Криспина. Но вместо него к ней подошел Тиль, который тоже помогал разводить костры.
— Могу я пригласить тебя на танец? — глядя на подругу детства, спросил он.
— Уже? — кокетливо изогнула та бровь. — Но еще рано.
— Я хочу, чтобы первый танец ты пообещала мне.
— Ох, ну хорошо! Нам ведь положено открывать танцы. Удивляюсь, почему выбрали именно тебя! Хотя… — лукаво прищурилась Джесмин. — С тех пор, как мы были детьми, ты изрядно подрос и обзавелся новой жилеткой.
— А ты была настоящим сорванцом, зато теперь…
«Кажется, я здесь лишняя», — без обиды подумала Гвендолин и подошла к ближайшему костру. От огня исходило тепло, похожее на то, которое она ощутила от поцелуя Эмриса. Тогда, в школе, после нападения… Ей это было нужно — не как жалость или утешение, а как что-то, что заставило ее почувствовать себя живой.
Танцы начались через некоторое время. Джесмин сняла корону из цветов и надела маску. Тиль закружил подругу в танце, его рыжие вихры в отблесках костров казались еще ярче.
Гвен тоже вспомнила о маске. Порадовалась тому, что волосы распущены и не мешают завязать ленты на затылке. Провела рукой по шуршащей тафте платья.
А если никто ее не пригласит?..
ГЛАВА 40
Страх оказался напрасным. Ее пригласили. Мужчина в темной маске. «Для поцелуев», — мысленно отметила Гвендолин.
Он почти не отличался от других молодых людей на празднике. Штаны, белая рубашка, жилет, на шее то ли неяркий шарф из тонкой материи, то ли платок. Так же были одеты Тиль и Криспин.
— Мы знакомы? — робко поинтересовалась Гвен, когда ее повели в круг танцующих.
— Не думаю, — буркнул кавалер.
«Неприветливый какой, — вздохнула она. — К чему тогда вообще приглашать на танец? Может, хотел пригласить другую девушку, а она ему отказала?»
В первую минуту танца ей наступили на ногу, во вторую закрутили так, что земля и небо поменялись местами, в третью подвели слишком близко к костру — едва не загорелись фестоны на платье, но незнакомец вовремя успел ее отодвинуть.
«Интересно, откуда он? — задумалась Гвендолин. С парнями из Трелони она познакомилась еще в первые дни после приезда, вернее, они сами познакомились с ней, найдя для этого поводы. Не каждый же день в деревне появляется новенькая молодая учительница! — Чей-то друг или родственник? Или просто решил заглянуть на ярмарку, проезжая мимо?»
Те же деревенские музыканты, что когда-то выступали под ее окном, играли и на празднике, только Криспина на сей раз с ними не было. Мелодии они подбирали то быстрые, то медленные, и танцующие подлаживались под них. Все… кроме ее кавалера, который, казалось, танцевал под какую-то другую музыку, слышимую лишь ему.
— Что же ваш дружок отпустил вас на танцы одну? — хрипло, точно страдая от застарелой простуды, спросил он вдруг.
— Мой… кто? — опешила Гвен.
— Дружок ваш, говорю. Я бы такую девушку в одиночестве не оставил!
— Я не в одиночестве! Со мной подруга! И… и вообще, незнакомых людей про такие вещи не спрашивают! — попыталась она одернуть невежу.
Но его это, казалось, ничуть не смутило. В ответ незнакомец усмехнулся и, неожиданно ловко обойдя другую пару, осведомился:
— Так, значит, нет никакого дружка?
— А если бы был, вы бы меня не пригласили? — отозвалась Гвендолин, уже жалея о том, что согласилась танцевать не пойми с кем. Лучше бы станцевала с Криспином, раз уж Джесмин пока отплясывает с Тилем. Или еще с кем-нибудь из знакомых.
— Меня бы он не напугал!
— Даже маг?
Гвен произнесла это раньше, чем успела подумать и попридержать язык. Но слова уже прозвучали, и дыхание перехватило при мысли, кого именно она подразумевала.
Но ведь его все равно здесь нет.
Подумав об этом, она не смогла сдержать вздоха. Музыка, будто сопереживая нахлынувшей на Гвендолин печали, стала тише, а все танцующие словно отдалились. Возникло ощущение, что они с незнакомцем остались одни посреди площади, вокруг которой мерцали золотые огни костров.
Стало не по себе. Но испугаться по-настоящему Гвен не успела. Потому что движения партнера по танцу внезапно перестали казаться неуклюжими и превратились в плавные и уверенные. Незнакомец притянул ее ближе к себе, и в его руках, лежащих на ее талии, она вдруг ощутила тепло — такое знакомое, будто он уже не в первый раз вот так ее обнимал.
На его лицо упал свет, и улыбка, не скрытая полумаской, отмела все сомнения.
Как она могла сразу не узнать того, о ком думала весь вечер?!
— Вы пришли… почему?
— Хочешь сказать, подобные праздники не для таких, как я? — мягко усмехнулся Эмрис Торнбран. — Но как я могу быть в другом месте, если ты здесь?
— То есть вы тут для того, чтобы меня не приглашали другие? — поинтересовалась Гвендолин.
— Не только.
— А для чего еще? — насторожилась она, подняв на него глаза.
— Я хочу забрать тебя у целого мира. Позволишь?
— А что вы предлагаете взамен?
— Себя.
— Вы… хотите сказать… — выдохнула Гвен. Это ведь не могло быть то, о чем она подумала! Только не из уст Эмриса!
— Я готов просить твоей руки, — развеял он ее опасения. Сердце замерло, затем забилось так, что едва не заглушило музыку. Снова шуточки!
— Вы же не хотели серьезных отношений, — напомнила Гвендолин.
— Я их тебе и не предлагаю. Мы просто поженимся. А отношения у нас будут самые несерьезные. Только навсегда.
— Несерьезные и навсегда? Так не бывает.
— А у нас — будут. Главное, никому об этом не говорить, чтобы нам не помешали. Притворимся, что у нас все, как у всех. Ты наденешь белое платье с длинным шлейфом, мы поедем в храм, дадим все положенные клятвы. А потом станем есть огромный торт и принимать подарки. Никто ничего не заподозрит. Затем мы купим акции какой-нибудь торговой компании и отправимся в свадебное путешествие, а все решат, что это — важная деловая поездка.
Все прозвучало в духе Эмриса — непринужденно и легкомысленно, но в то же время Гвен вдруг с пугающей силой захотелось, чтобы его слова были произнесены не в шутку.
— Звучит заманчиво, но, боюсь, у нас ничего не получится, — вспомнив гадание на девичнике Джесмин, проговорила она.
— Почему же?
— Мне нагадали суженого, чье имя будет начинаться на букву «К».
— Правда? — посерьезнев, отозвался маг.
— Да. А что? — спросила Гвендолин, без улыбки взглянув на него.
— Я не говорил тебе, но мое второе имя — Конрад.
Сердце пропустило удар.
— Правда?!
— Нет, конечно! — рассмеялся Торнбран и до того, как она успела обиженно отстраниться, обнял ее крепче и прошептал на ухо: — Гвен, ты сбежала от судьбы, которую тебе прочили, а теперь позволишь какому-то гаданию выбрать тебе суженого? Может быть, сделаешь это сама?
Несказанные слова замерли на губах, когда, не прерывая танца, Эмрис коснулся их своими губами. На несколько долгих мгновений Гвендолин забыла обо всем. И о том, что уже решила уехать в столицу, и о том, что все еще боялась поверить этому порой невыносимому человеку, и о том, что деревенской учительнице — пусть занимать эту должность ей оставалось недолго — неприлично целоваться при людях, даже если ее лицо наполовину прикрыто маской.
Но затем ей стало все равно. К тому же благодаря то ли магии Торнбрана, то ли самому его присутствию Гвен перестала замечать других танцующих. А вот музыка осталась. Она подхватывала, увлекала, вела за собой. До ощущения полета, до головокружения, до слез счастья на ресницах.
— Тебе пора домой. Я провожу, — произнес Эмрис, останавливаясь. Гвендолин непонимающе посмотрела на него.
Все закончилось?..
Дорогу в школу она почти не запомнила. Провожатый молчал, Гвен тоже. А на душе все чувства смешались так, что отделить одно от другого она при всем старании не смогла бы — как краску от воды, в которой та растворилась.
«И почему школа так близко?!» — разочарованно вздохнула про себя Гвендолин, когда они пришли. Спутник положил руки ей на плечи, заглянул в глаза. Она зажмурилась, ожидая поцелуя, но маг лишь коротко коснулся губами ее лба.
— Подумай о моем предложении. Обещаешь?
— Обещаю, — ответила Гвен тихо, скользнула за дверь и, оказавшись в тишине своего временного жилища, прижалась к ней спиной. Через некоторое время наконец-то зажгла свет, заперла школу и поднялась наверх.
А чуть позже, когда Гвендолин в ночной рубашке лежала в постели, раздался громкий стук в дверь.
Накинув халат и захватив лампу, Гвен отважно спустилась, но сначала, размышляя, что бы сделал на ее месте Арчибальд, прихватила на кухне увесистую скалку, с которой чувствовала себя увереннее.
Однако оружие ей не понадобилось. Потому что за дверью оказался не какой-то неизвестный злоумышленник, а все тот же Эмрис Торнбран.
— Что-то забыли? — осведомилась Гвендолин, предпочитая не думать, как она выглядит с лампой в одной руке и со скалкой в другой.
— Твой ответ.
— Ответ? — нахмурилась Гвен.
— Я ведь просил подумать, когда мы прощались.
— Но прошло совсем мало времени!
— Для меня достаточно. Впустишь меня? Или так и будешь держать на пороге?
Гвендолин неохотно посторонилась.
— Выходит, ты еще не обдумала, что собираешься мне ответить? — спросил Эмрис. В его глазах плясали смешинки. Он не переоделся после танцев, только снял маску.
— Порядочные люди в такое время спят, а не думы думают! — буркнула она в ответ, даже себе не решаясь признаться в том, что рада видеть его снова.
— Что ж, тогда мне придется тебя поторопить. Вот только можно тебя попросить убрать это? — кивнул маг на скалку, и Гвен поспешно положила ее на пустой по случаю каникул учительский стол. Туда же поставила лампу.
— Может быть, все-таки утром… — попыталась выпроводить незваного гостя Гвендолин. — Завтра вы придете, альд Торнбран, и я…
— Альд Торнбран, — повторил он с укором. Приблизившись, погладил ее по щеке. — Эмрис, я же просил. — Его глаза оказались совсем близко, а дыхание касалось ее губ. — Сколько еще раз нужно тебя поцеловать, чтобы ты стала звать меня по имени?
Ответ на этот вопрос он вознамерился узнать немедленно.
Сколько раз? Одного точно было мало. Губы лишь на миг соприкоснулись в робкой ласке, не успев обменяться теплом… Пришлось повторить. Смелее, теснее, жарче. И снова, задыхаясь от нежности и нехватки воздуха…
— Ты любишь меня?
— Да… — выдохнула Гвендолин, радуясь, что он не видит, какими пунцовыми стали ее щеки.
— Ты веришь мне?
Еще один утвердительный ответ. Он приподнял за подбородок ее лицо.
— Тогда не бойся.
Гвен собиралась было спросить, чего ей следует бояться, но Эмрис закрыл ей рот поцелуем, который оказался еще дольше и слаще, чем предыдущие. А затем подхватил ее на руки и направился к лестнице. В полумраке заглядывающей в окно весенней ночи перешагнул порог комнаты.
— Поставь меня немедленно! — потребовала Гвендолин, наконец-то выполнив его просьбу. — Эмрис! Поставь меня, ну же!
Оказавшись на ногах, она пошатнулась и уцепилась за него, чтобы не упасть. Его руки обвились вокруг ее талии.
Сомнения охватили Гвен, заставили сделать шаг назад, вырваться из объятий. Это нехорошо, неправильно… Она в комнате с мужчиной, ночью… Расстеленная постель… Даже простынь одеялом не прикрыла, когда вышла на стук. Так ведь не думала же, что вернется сюда не одна. Кто бы предупредил…
— Прости, — сказал вдруг Эмрис. — Не люблю ждать. Не хочу. И не буду. Я такой, какой есть.
Гвендолин ничего не успела ответить — он решительно, с каким-то отчаянным вздохом, сгреб ее в охапку, резко развернул, прижал спиной к стене, задев при этом стол. Старая мебель жалобно заскрипела, что-то с громким стуком упало на пол. Что именно, Гвен не заметила. Под натиском поцелуев — жарких, настойчивых — все мысли вылетели из головы. Осталось лишь желание.
Желание, чтобы это не заканчивалось.
Узел на халате почти сразу поддался ловким пальцам, тяжелая ткань соскользнула с плеч. За халатом последовала ночная рубашка. Со своей одеждой маг справился еще быстрее, хоть на нем ее было больше. А затем привлек Гвен к себе, касаясь обнаженной кожи, спускаясь поцелуями от ее губ к шее и снова возвращаясь к губам. Кровать была слишком узкой для двоих, но сейчас это казалось меньшим из неудобств.
Все ощущения обострились. Рядом с Эмрисом, в его руках, Гвендолин будто открывала новую землю, как путешественники из книг. И на этой земле ей хотелось остаться.
Когда он снова прошептал ей, что она не должна бояться, а с ее губ сорвался полустон-полувсхлип, Гвен поняла смысл его недавних слов.
Да, он такой, какой есть. И она принимает его таким.
Всем телом и всей душой.
ГЛАВА 41
Когда Гвендолин проснулась, Эмриса уже не было рядом.
Сердце испуганно замерло, но тут же забилось спокойно и ровно. Конечно же, он ушел задолго до рассвета, когда утомленные праздником жители деревни еще спали, и никто не увидел, как выходит из школы владелец жуткого замка. Ни к чему преждевременные слухи.
Хотя ее-то мог разбудить, чтобы поцеловать на прощанье?
«Но, может, и поцеловал, — улыбнулась она, потягиваясь под одеялом. — А прощаться не стал, потому что скоро вернется».
Было непривычно, но безумно приятно думать об Эмрисе и о минувшей ночи так свободно и просто, не как о чем-то предосудительном и непристойном, а как о чем-то правильном и настоящем. А приличия? Всего лишь условности вроде белого платья, колец и огромного свадебного торта. Хотя, если совсем честно, платье Гвен все-таки хотела, белое и со шлейфом. И кольцо — тоже. Но разве их наличие что-то изменит? Разве обязательно сначала должен быть храм и торт, а уже потом… все остальное?
Возможно, для кого-то другого дело так и обстояло. Но не для них. Не для той, чья судьба стала ее собственным выбором, и того, кто подарил ей магию. Страсть и нежность. Счастье и надежду. Они оба были одиноки… до того, как встретились.
И сейчас она ни о чем не жалела.
Хотелось еще немного понежиться в постели, но Гвендолин усилием воли поднялась, привела себя и комнату в порядок, выпила чая с остатками сладкого пирога. На деревянном полу танцевали солнечные зайчики, и ей самой сумасбродно захотелось густиться в пляс, напевая ту песню, под которую они с магом кружились вечером.
Интересно, чем он сейчас занят? Думает о ней? Уже спешит сюда?
Наверняка спешит, Гвен не сомневалась в этом. Если она успела соскучиться, то и он тоже, и вот-вот постучит в ее дверь…
Но прошел час, затем второй, третий, а тот, кого снова жаждала увидеть Гвен, так и не объявился.
Она ждала. Текло время, размеренно тикали часы. Солнце за окном спряталось, поднялся ветер.
Эмрис не возвращался.
Волнующее ожидание сменилось тревогой. Она грызла душу, точила ее, как жук-древоед, исступленно стремящийся ничего не оставить от недавнего счастья. «Может быть…» Гвендолин боялась додумать эту мысль до конца, но та сама складывалась в очевидный ответ. «Может быть, он не приезжает потому, что уже получил от меня все, что хотел?»
«Нет! Не может быть! Он не такой», — возразила она самой себе. Нелепые слухи и дурная унаследованная репутация не имели ничего общего с настоящим Эмрисом Торнбраном. Если бы она не знала этого, никогда не смогла бы его полюбить. Просто что-то задержало его в дороге. А что — он сам объяснит, когда приедет.
Наверное, того количества шагов, что Гвен сделала от окна в своей комнаты до дверей и обратно, спускаясь и поднимаясь по лестнице, уже хватило бы, чтобы дойти до замка Торнбран. Нужно было успокоиться, и Гвендолин по привычке отправилась за утешением к каменному шарику. Но того не оказалось на месте.
Занесенная над пустой шкатулкой рука задрожала. Кто мог его забрать? Эмрис? Артефакт давно не питал к нему враждебности, копируя чувства Гвен, а после этой ночи должен был сдаться мужчине, как и она сама… Но… зачем?!
Внизу со стуком отворилась входная дверь. Гвен с бешено колотящимся сердцем выбежала на лестницу. И разочарованно остановилась.
Это оказалась всего лишь Талула. Принесла свежую выпечку к чаю и не менее свежие сплетни. Гвендолин слушала их вполуха. До одного момента.
— …чаевничала сегодня с Кларой, так она мне такое про своего хозяина рассказала!
— Что с ним?! — встрепенулась Гвен.
К счастью, служанка этого не заметила.
— Новости у него, — проговорила лукаво. — С утра вернулся откуда-то довольный, получил какую-то важную почту и снова умчался. Но перед тем взял из сейфа фамильное кольцо и сказал, что скоро в замке появится хозяйка. Дескать, он уладил какие-то дела, теперь можно и жениться. Клара говорит, так сказал, словно свадьба состоится со дня на день. Не лучше ли было бы праздновать осенью? Хотя, может, у них, как это по грамотному-то говорится, особые обстоятельства.
— Особые?..
— Так сколько времени у него в замке та альда жила! Одна, без присмотра. Вот и хотят грех прикрыть, пока не стало очевидно, что вскорости не только хозяйка, но и наследник будет.
Гвен громко сглотнула.
— Клара так думает? — спросила она сипло.
— Все так думают, — развела руками Талула.
Оставив служанку на кухне, Гвен вернулась к себе. Остановилась перед зеркалом, посмотрела на свое отражение. Локоны, которые она уложила для того, чтобы покрасоваться перед Эмрисом, показались до того глупыми и бессмысленными, что захотелось вцепиться в волосы и тянуть их до тех пор, пока не выпрямятся.
Читать бесплатно другие книги:
