Убегай! Кобен Харлан
Дэмиен прокричал что-то в ответ, не разобрать, что именно. Человек с хвостом на затылке кивнул и побрел по дорожке, посыпанной гравием, к своей «тойоте-тундре». Рука полностью замотана бинтом. Шагая вперед, он с широкой улыбкой поглядывал на нее.
– Наверное, пришел забрать, – шепнула Ди Ди.
– Что?
– Да руку же. Помнишь? «Татуировка – пока ты ждешь»?
Силуэт в окне салона, кажется, закончил уборку.
Ди Ди все хихикала, глядя, как человек с хвостом на затылке садится в машину, трогается с места и выезжает на шоссе.
Ди Ди подвинулась поближе к Эшу. От нее шел такой запах… Боже мой, так пахнут только красавицы: жимолостью, сиренью и еще какой-то умопомрачительной амброзией. Но близость ее отвлекает от работы. Ему это не очень нравилось.
Эш немного отодвинулся от нее и натянул на голову балаклаву.
Окна салона погасли.
– Представление начинается, – сказала Ди Ди.
– Оставайся здесь.
Стараясь не привлекать внимания, Эш двинулся в конец стоянки. Зашел за дерево, присел на корточки и стал ждать. Смотрел на «форд-флекс». Своей окраской «под дерево» он смахивал на семейный автомобиль, хотя Горс был не женат и детей у него тоже не было. Наверное, машина его матери. Или отца. Было бы побольше времени, Эш обязательно бы это разузнал, произвел бы, так сказать, собственный сбор информации. Но с другой стороны, много будешь знать, долго не проживешь.
Просто делай свою работу, ни о чем не думай и старайся не наследить.
Все остальное – чушь собачья.
Полезно также размышлять методично. Добраться до автомобиля он сможет меньше чем за десять секунд. Действовать быстро и решительно. Не дать ему шанса отреагировать. Подойти, сделать два выстрела в грудь. Обычно он еще делает контрольный в голову, но грабитель вряд ли поступил бы так, это во-первых, а во-вторых, контрольный он уже сделал Кевину Гано.
Повторяться было бы неразумно.
Конечно, больше никакой связи между убийством Кевина Гано и Дэмиена Горса нет. Эш всегда пользуется пистолетами разных фирм и моделей, которые достает из разных источников. Итак, смерть Гано – это «самоубийство» в районе Бостона, а смерть Горса – «неудачное ограбление» в Нью-Джерси.
Для сотрудников правопорядка между этими двумя смертями нет ничего общего.
Более того, Эш и сам не мог найти никакой другой связи между Кевином Гано и Дэмиеном Горсом, да и между другими тоже. Разве что возраст у всех близкий – где-то между двадцатью четырьмя и тридцатью двумя годами. Все жили в разных частях страны. Ходили в разные школы, работали в разных сферах. Могли как-то пересекаться, конечно; если покопаться, можно было найти что-то общее между всеми объектами, и если бы у Эша было больше информации или больше времени, то вполне возможно, он мог бы вычислить, что именно.
Но на данный момент у него нет ни того ни другого, и это нормально.
Дверной колокольчик тату-салона звякнул.
Затянутой в перчатку рукой Эш сжал пистолет. Маска на месте. За долгие годы работы Эш усвоил, что балаклава ограничивает периферийное зрение, поэтому отверстия для глаз он немного расширил. Эш продолжал сидеть на корточках и ждать. Чуть повернув голову влево, он увидел, что Ди Ди передвинулась в сторону. Он нахмурился. Что она делает? Надо быть осторожней и не высовываться. Но это же Ди Ди, ей хоть кол на голове теши.
Горс шел прямо на него справа. Ди Ди была слева. Никакого шанса, что объект заметит ее раньше, чем пули настигнут его.
Девочке просто хочется лучше видеть.
Но все равно ему это не нравится.
Хруст гравия под подошвами заставил его повернуть голову к зданию.
Это Дэмиен Горс.
Отлично.
Теперь главное – вовремя сделать выстрел, хотя ошибки бывают всегда, особенно если промедлишь. Выскочишь слишком рано – Горс может побежать к дороге или обратно к салону и закрыться в нем, хотя это маловероятно. А если слишком поздно – Горс может успеть юркнуть в машину, хотя стекло для пули не преграда.
Не важно. Эш всегда умел идеально рассчитать время.
Горс вытянул руку с пультом. Эш услышал знакомые звуки – снимается блокировка замка автомобиля. Он ждал, когда Дэмиен дойдет до заднего бампера. Потом встал, выпрямился и быстрым шагом пошел к нему. Только не беги. Точно прицелиться на бегу почти невозможно.
Горс уже протянул руку к дверце, как вдруг заметил Эша. Горс повернулся к нему, на лице его застыл немой вопрос. Эш поднял пистолет и два раза выстрелил, целясь Горсу в грудь. Выстрелы прозвучали громче, чем он ожидал, хотя это было уже не так важно. Тело Горса упало на машину. Секунду корпус автомобиля еще удерживал его в вертикальном положении, потом оно сползло по дверце на гравий.
Эш поспешил к неподвижному телу, но тут боковым зрением заметил, как Ди Ди переместилась вправо, ей хотелось лучше видеть убитого. Но у Эша было мало времени. Он наклонился, убедился, что Горс действительно мертв, и стал шарить у него по карманам. Достал бумажник. На руке у Горса были дорогие часы. Их он тоже прихватил.
А Ди Ди переместилась еще ближе.
– Возвращайся назад! – рявкнул он.
Он начал уже подниматься, но вдруг увидел выражение лица Ди Ди. Широко раскрытыми глазами она уставилась куда-то через его плечо. Сердце его ушло в пятки.
– Эш… – сказала она.
Потом дернула подбородком, указывая туда, куда смотрела.
Эш мгновенно развернулся. А там, рядом с зеленым мусорным баком, стоял человек с пакетом для мусора в руке.
Этот мужчина – да нет, скорее подросток… черт возьми, сопливый щенок… должно быть, вышел с той стороны магазина, чтобы выбросить мусор. Он все еще держал пакет в поднятой руке, застыл, словно статуя, не успев выбросить его в бак, когда вдруг увидел, что тут творится.
Парнишка смотрел на Эша в балаклаве.
Потом перевел взгляд на Ди Ди, на лице которой маски не было.
«Дерьмо», – подумал Эш.
Выбора не было. Он прицелился, выстрелил, но мальчишка уже побежал и нырнул за мусорный бак. Эш двинулся к нему, выстрелил еще раз. Парень быстро встал на четвереньки, и пуля пролетела у него над головой. Потом он рванул обратно к двери и скрылся за ней, громко захлопнув ее за собой.
«Вот черт!»
Для этого заказа Эш решил взять с собой шестизарядный револьвер. Четыре патрона он уже израсходовал, в барабане осталось два. Их надо беречь, нельзя палить попусту. Но тратить попусту время тоже нельзя. Через несколько секунд парнишка доберется до телефона и позвонит в полицию, если еще не…
Воздух сотрясся от воя сирены.
Звук был такой громкий, что Эш на мгновение остановился и хотел было закрыть ладонями уши. Он повернулся к Ди Ди.
– Ходу! – крикнул Эш.
Ди Ди кивнула, сразу поняв, что надо делать. Сваливать. У него было искушение сделать то же самое, смыться отсюда, пока не заявились копы. Но этот пацан видел лицо Ди Ди. И сможет его описать.
Пацан должен умереть.
Эш нажал на ручку двери черного входа. Она подалась. После первого выстрела прошло секунд пять, не больше. Если в магазине есть пистолет, вряд ли у шкета будет время, чтобы найти его. Эш ворвался внутрь и огляделся.
Парня нигде не было.
Наверное, куда-то спрятался.
Итак, сколько у него есть времени? Не так уж много. И тем не менее.
Человеческий разум – это тот же компьютер, поэтому в краткий миг перед тем, как сделать следующий шаг, в голове у Эша промелькнула целая куча возможных последствий. Самое первое, непроизвольное и очевидное: пацан видел лицо Ди Ди. Он сможет ее опознать. Оставить его в живых – значит подвергнуть Ди Ди серьезной опасности.
Вывод: его надо убить.
Но едва сделав следующий шаг, он начал понимать, что это у него инстинктивная реакция и, возможно, она чрезмерна. Да, парень видел ее, да, он сможет ее опознать. Но что он может о ней сказать? Красивая женщина с длинной светлой косой и зелеными глазами. В Нью-Джерси она не живет, к Нью-Джерси не имеет никакого отношения, скоро будет за пределами штата и, возможно, вернется в свою общину, пристанище, убежище, или как еще там, черт побери, она это называет… да как полиция вообще может раскопать, где ее нужно искать?
Впрочем, с другой стороны, предположим, Ди Ди не успеет удрать так далеко. Предположим, полиция схватила ее сейчас, до того, как она успела незаметно слинять. Пацан ее опознал. Но опять-таки (видите, как работает мозг?) – что из этого следует?
Разберем все по порядку: во время убийства Дэмиена Горса Ди Ди стояла на парковке. Стояла, и все. А также там был человек с пистолетом и в маске. Но с какой стати можно утверждать, что они действовали сообща? Если она соучастница, почему тогда на ней не было маски? Разве не может Ди Ди заявить, что она к убийству не имеет никакого отношения, что она случайно оказалась на месте преступления, даже если ее каким-то образом схватят и опознают, опираясь на показания этого парня?
В помещении тату-салона Эш сделал еще шаг.
Стало еще тише.
И в самом деле, думал он, какова вероятность того, что, если пацан останется жить, это для Ди Ди представляет опасность? Когда сложишь все вместе, взвесишь все за и против, не получится ли, что Эшу лучше поскорей уходить отсюда, пока не появилась полиция? Зачем терять драгоценное время на поиски перепуганного парня и рисковать быть схваченным, притом что угроза для Ди Ди, если этот свидетель останется в живых, ничтожна?
Да пусть себе живет.
А сирена все завывала.
Да и убивать его – удовольствие маленькое. Он, конечно, сделал бы это без проблем. Но убивать парня теперь – ненужная роскошь, и если можно, уж лучше поступить благоразумно, а заодно совершить доброе дело, разве нет? Он не верил в карму, но, с другой стороны, зачем толкать карму под ребра.
Сирены. Все ближе и ближе.
Сегодня пацану очень повезло.
Эш повернул обратно. Бросился к двери черного хода, потому что, по правде говоря, выбор у него был только один – рвать когти поскорее.
И как раз в эту секунду до слуха его донесся щелчок откуда-то из-за двери чулана рядом с выходом.
Он уже прошел было мимо.
Но остановился.
Эш открыл дверь. Парнишка лежал на полу, трясущимися руками закрыв голову, словно хотел защитить ее от ударов.
– Прошу вас, – проговорил он, – я обещаю, я не…
Больше услышать он уже ничего не успел.
Эш вогнал в него одну пулю, прямо в голову, а последнюю на всякий случай оставил себе.
Глава одиннадцатая
Все, кто был в этом подвале, разбежались.
Краем глаза Саймон видел, что Рокко перебросил Лютера через плечо, словно мешок с грязным бельем, и бросился к выходу. Еще секунд пять, может чуть дольше, Саймон оставался лежать, закрывая собой жену. Когда же понял, что опасность миновала, достал телефон и набрал 911. Вой сирен прорезал спертый подвальный воздух.
Может быть, кто-то вызвал полицию раньше. А может быть, этот вой не имел к ним никакого отношения.
Глаза Ингрид были закрыты. Из раны в груди, чуть ниже правого плеча, сочилась кровь. Саймон сделал все, что мог, чтобы остановить ее: разорвал свою рубаху и плотно приложил к ране. Щупать, есть ли у Ингрид пульс, он не стал. Если она мертва, он скоро и так это поймет.
Защитить ее. Спасти ее.
Оператор 911 сообщил, что помощь уже выехала. Время шло. Саймон не знал, сколько его утекло. Они были одни в этом сыром, отвратительном подвале, он и Ингрид. Впервые они встретились в ресторане на Шестьдесят девятой улице, всего в двух кварталах от того места, где сейчас живут, их познакомила Ивонна, когда Ингрид наконец вернулась на родину. На ту встречу он явился первым, уселся за столик возле окна и беспокойно ждал, и когда Ингрид, горделиво держа голову, вошла и с царственной осанкой двинулась между столиками так, словно ступала по подиуму, он был сражен. Как бы это ни было глупо – может быть, со всяким такое бывает, – но когда Саймон являлся на первое свидание с женщиной, он всегда позволял разгуляться своей фантазии, представляя, как он станет жить с этим человеком, заглядывая далеко вперед, он воображал, как они поженятся, как станут растить и воспитывать детей, как будут сидеть за кухонным столом, как станут стареть и читать перед сном в постели, в общем, все в таком роде. Что он почувствовал, когда в первый раз увидел Ингрид? Он подумал, что она великолепна, даже слишком. Это первое, что пришло ему в голову. Она казалась ему слишком для него цельной и беспорочной, слишком уравновешенной и уверенной в себе. Только потом он узнал, что все это было напускное, что у Ингрид тоже есть свои страхи, которые мучают всех нас, что она так же не уверена в себе, что в душе всякий приличный человек может в каком-то смысле ощущать себя притворщиком, играющим чужую роль.
Впрочем, это не важно. Их отношения начались за тем праздничным столиком возле окна на углу Западной Шестьдесят девятой улицы и Коламбус-авеню, а сейчас вот закончатся в этом жутком, мрачном подвале Бронкса.
– Ингрид… – Голос его прозвучал словно горестная мольба. – Не уходи от меня… пожалуйста…
Потом прибыла полиция, а за ней «скорая помощь». Его оттащили от жены и принялись за дело. Он сидел на бетонном полу, поджав колени к груди. К нему подошел полицейский и стал задавать вопросы, но он их не слышал, только смотрел на свою неподвижную жену, вокруг которой суетились медики. Ей надели кислородную маску, под которой скрылись губы, которые он столько раз целовал, что и представить себе невозможно, и мимоходом, и в минуты страсти. Сейчас он сидел молча и просто смотрел. Не приставал ни к кому с вопросами, жива она еще или нет, можно ли ее спасти. Ему было слишком страшно, он боялся им помешать делать их важное дело, отвлекать их, ему казалось, что жизнь ее сейчас так хрупка, что любая помеха может оборвать ее, словно нитку.
Саймону хотелось сказать, что все остальное было как в тумане, но на самом деле все происходило как в замедленной съемке и виделось в ярких красках – как укладывали Ингрид на каталку, везли ее к автомобилю, как он ковылял следом и залезал за ней внутрь, тупо смотрел на капельницу, на суровые лица медиков из бригады «скорой помощи», на бледное лицо Ингрид, слушал вопли сирены, видел приводящее в отчаяние плотное дорожное движение на трассе Мейджор-Диган; наконец они доехали, вломились в приемный покой, и медсестра терпеливо, но твердо выпроводила его и подвела к желтому пластмассовому стулу в помещении для посетителей…
Он позвонил Ивонне и кратко рассказал, что случилось.
– Я беру с собой Аню, и мы едем к тебе, – сказала Ивонна, когда он закончил.
– Хорошо, – ответил Саймон, и собственный голос показался ему чужим.
– Что сказать Ане?
Он почувствовал ком в горле и постарался проглотить его.
– Ничего такого, просто будь с ней рядом.
– Ты Сэму звонил? – спросила Ивонна.
– Нет. У него экзамен по биологии. Лучше его сейчас не трогать.
– Саймон…
– Что?
– Соберись с мыслями. Их мать застрелили. Она лежит на операционном столе.
Он плотно сжал веки.
– Я заберу Аню, а Роберт – Сэма, – сказала Ивонна. – Они должны быть рядом с матерью.
Она не стала говорить «и я тоже», наверное, потому, что дети сейчас важнее, а может, и потому, что Ивонна и Ингрид были не слишком близки. Отношения у них были ровные, они никогда не ссорились, не злились и не обижались друг на друга, но Саймон был как бы мостиком между двумя сестрами.
– Ты согласен, Саймон? – спросила Ивонна.
Появились двое полицейских, они стали осматривать помещение. Заметили Саймона и уверенной походкой направились к нему.
– Согласен, – сказал он и разъединился.
Еще на месте происшествия Саймон описал полицейским, как выглядел стрелявший, но теперь им нужны были подробности. Он стал рассказывать все, но дело шло медленно без полного контекста, без упоминания Аарона, другого убийства и много чего еще. Он был к тому же расстроен, все смотрел на дверь, поджидая, когда наконец выйдет врач, который сейчас для него был богом, и сообщит ему, наступил для него конец света или еще нет.
Потом в приемный покой ворвался Фагбенл. Двое полицейских направились к нему. Все трое отошли в угол и принялись совещаться. Саймон воспользовался перерывом, снова подошел к женщине в регистратуре и спросил, как дела у жены, и она снова вежливо объяснила, что информации пока нет и что доктор выйдет, как только что-нибудь станет ясно.
Саймон отвернулся и увидел, что Фагбенл уже рядом.
– Не понимаю, – сказал он. – Почему вы вдвоем оказались в Бронксе?
– Пытались отыскать нашу дочь.
– Где, в наркопритоне?
– Наша дочь наркоманка.
– И вы нашли ее?
– Нет, детектив. Если вы еще не знаете, в мою жену стреляли.
– Мне очень жаль.
Саймон закрыл глаза и махнул рукой, чтобы он уходил.
– Я слышал, что вы побывали и на месте убийства.
– Да.
– Зачем?
– Оттуда мы начали.
– Начали что?
– Поиски дочери.
– А как вы из этой квартиры попали в наркопритон?
Саймон знал, что лучше не углубляться в это.
– Какая разница?
– Почему вы не хотите говорить, Саймон?
– Потому что это не имеет значения.
– Будем откровенны, – сказал Фагбенл. – Все это выглядит очень подозрительно.
– Будем откровенны, – сказал Саймон, – мне все равно, как это выглядит.
Он двинулся обратно к своему желтому стулу.
– Бритва Оккама, – сказал Фагбенл. – Знаете, что это?
– Мне сейчас не до Оккама, детектив.
– Принцип в том…
– Я знаю, в чем он…
– …что простейшее объяснение, как правило, бывает самым правильным.
– И каково же простейшее объяснение, детектив?
– Аарона Корвала убили вы, – ответил он.
Вот так просто и сказал. Без эмоций. Ни раздражения, ни удивления.
– Или ваша жена. Я не осуждаю ни вас, ни ее. Этот человек был чудовищем. Он медленно отравлял вашу дочь, убивал ее прямо у вас на глазах.
Саймон сдвинул брови:
– И вот здесь я должен сломаться и во всем вам признаться?
– Да нет, просто слушайте. А я порассуждаю об одной старой моральной дилемме.
– Ну-ну.
– Вопрос: «Вы способны убить человека?» Ответ: «Конечно нет». Вопрос: «Вы способны убить человека, чтобы спасти своего ребенка?» Ответ?..
Фагбенл поднял обе ладони и пожал плечами.
Саймон откинулся на спинку стула, устроился поудобнее. Фагбенл подвинул к нему ближайший стул и уселся совсем близко. Все тем же тихим голосом он продолжил:
– Вы вполне могли выбраться из своего дома, когда Аня спала. Или же Ингрид могла примчаться в Бронкс во время перерыва на работе.
– Вы же сами не верите в то, что говорите.
Фагбенл покачал головой, что, должно быть, означало: «Может, да, а может, нет».
– Я слышал, когда стреляли в вашу жену и она упала, вы бросились к ней и закрыли своим телом сверху, как щитом.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы были готовы умереть, чтобы спасти того, кого любите, – произнес Фагбенл и придвинулся к нему немного ближе. – Разве этого мало, чтобы поверить в то, что вы могли и убить?
Вокруг началась какая-то суета, входили и выходили люди, но Саймон с Фагбенлом этого не замечали.
– У меня идея, детектив.
– Я весь внимание.
– В мою жену стрелял человек по имени Лютер. – Саймон описал его внешность в точности так, как уже два раза делал недавно. – Почему бы вам, парни, не пойти и не арестовать его?
– Уже сделали.
– Погодите, вы что, поймали его?
– Это было не очень трудно. Мы просто пошли по кровавым следам. И в двух кварталах нашли его, он лежал без сознания.
– Из подвала его вынес тот великан, Рокко. Нес его на плече.
– Рокко Канард. Да, мы его знаем. Они из одной банды. Лютер – Ритц его фамилия, между прочим, – он работал на Рокко. Как и Аарон. Рокко, вероятно, пытался его спрятать. А когда увидел за собой кровавый след, попросту бросил. Во всяком случае, такова наша версия. Вы нам понадобитесь для опознания, мы должны убедиться, что стрелял именно он.
– Хорошо, – сказал Саймон. – Он серьезно ранен?
– Жить будет.
– Когда его взяли, он что-нибудь говорил?
– Да, – коротко улыбнувшись, ответил Фагбенл. – Сказал, что в него стреляли вы с Ингрид.
– Это ложь.
– Мы знаем. Но я до сих пор не понимаю, что там случилось. Почему он стрелял?
– Я тоже не знаю. Мы разговаривали с Рокко, и вдруг…
– Вы с женой?
– Да.
– Итак, вы вдвоем заявились в этот наркопритон и решили поболтать с главарем банды?
– Вы же сами сказали, детектив: мы на многое способны, чтобы помочь тем, кого любим.
Похоже, ответ Саймона ему понравился.
– Продолжайте.
Саймон рассказал, что произошло, опустив только один, пожалуй ключевой, момент.
– И потом вдруг появился Лютер и просто так принялся в вас палить?
– Да.
– Без предупреждения?
– Да.
– Приехали. – Он снова сверкнул белозубой улыбкой. – Опять бритва Оккама.
– В каком смысле? – спросил Саймон.
– Рокко – наркоторговец. Лютер и Аарон на него работают. Этот мир полон насилия. Аарон мертв, Лютер стреляет в вас… но кто стрелял в Лютера?
Напротив собеседников на такой же желтый пластмассовый стул плюхнулся какой-то человек. Голова перевязана бинтом, сквозь него сочится кровь.
– Саймон!
– Что?
– В вашу жену попала пуля. Вы бросаетесь и закрываете ее своим телом. Лютер собирается вас прикончить. Тогда кто его остановил?
– Я никого не видел, – сказал Саймон.
Фагбенл, кажется, что-то такое уловил в его интонации.
– Я не спрашивал, видели вы там кого-то или не видели. Я спросил, кто спас вас от Лютера.
Но в эту минуту в приемный покой вбежала Аня. Саймон встал, дочь кинулась ему на шею – даже едва не сбила его с ног. Он закрыл глаза и прижал ее к себе, изо всех сил сдерживая слезы. Аня спрятала лицо у него на груди.
– Мама… – послышался ее приглушенный плач.
«Все будет хорошо, – чуть было не сказал он, – с ней все будет в порядке», но он не захотел больше лгать. Открыл глаза. В приемном покое появилась Ивонна, подошла к нему и поцеловала в щеку – он все еще обнимал Аню.
– Роберт уже едет, чтобы забрать Сэма, – сказала она.
– Спасибо тебе.
Потом в помещение вошел человек в хирургическом костюме.
– Саймон Грин? – громко спросил он.
Аня ослабила объятие и отпустила отца.
– Это я.
– Прошу вас, следуйте за мной. Доктор хочет вас видеть.
Глава двенадцатая
Мы часто слышим, что для врача-профессионала такт, этика общения с пациентом – штука необязательная и даже излишняя. Предполагается, что нам нужен такой врач, который хладнокровно, как робот, делает свою работу и не отвлекается на эмоции, который придерживается старинных взглядов, что, мол, любой из нас предпочитает такого хирурга, который умеет резать, а остальное его не заботит.
А вот Ингрид – Саймон знал это – считает как раз наоборот.
Читать бесплатно другие книги:
