Королева Солнца: Аварийная планета Нортон Андрэ

Снова Лоссин перевел это своим, потом донесся его низкий голос:

– Согласовано.

От прилива адреналина разум Али дернулся, будто пытаясь что-то достать, но уперся в ватный барьер, и Али засмеялся про себя. Фиг тебе, экстрасенсит, подумал он, огибая зубчатый край скалы.

Тщательная триангуляция обнаружила наконец приличную кладку яиц в заполненной водой глубокой трещине. Когда Штоц подошел со сборщиком яиц, Али помог ему втащить машину по круче. Даже на своих восьми ногах машина с трудом передвигалась по растресканному куполу.

Эти полчаса тянулись как полдня – ноющие синяки и замутненное сознание. Потом был обратный путь, медленный и осторожный, – цоканье ног сборщика яиц по скалам, задающее ритм сосредоточенности Али. Он почти полз – не было времени падать и собирать все снова. Они со Штоцем не разговаривали – все равно не могли бы перекричать ветер.

Али вздохнул с облегчением, увидев наконец лодку. Он добрался до нее одновременно со Штоцем. Штоц загнал сборщик яиц в лодку и включил его на реверс. Аппарат начал выгружать яйца в контейнер, а Штоц вышел обратно на пандус и сказал:

– На этом склоне есть работа как раз на двоих. Ты нашел что-нибудь побольше?

– Нет. Я почти все собрал, остались только мелкие крупицы. Наверное, те, что упали на камни и разбились.

Частое звяканье рудных яиц, выпадающих из хобота сборщика, замедлилось и затихло. Штоц вывел машину обратно и направил прочь от лодки.

– Вот сюда.

Они двинулись.

– А где викинг? Я его не видел, – заметил Али.

– Пошел дальше с татхами. При таких помехах мы его вряд ли услышим, пока он не подойдет ближе. Но там что-то много – больше, чем может заглотить один сборщик.

– Нам их надо бы еще дюжину.

– Нам надо бы еще сборщиков, еще машин и дополнительный корабль, а когда все это будет, не помешает хорошая погода, ясное солнышко и красавицы для развлечения одичавших вольных торговцев, чтобы танцевали вокруг бассейнов с горячей минеральной водой и кормили нас очищенными фруктами.

Штоц редко язвил, и Али нравилось, когда это происходило. Они старались двигаться как можно быстрее – однажды Али подхватил старшего инженера, когда тот споткнулся. В другой раз Штоц поймал Али за воротник, когда у того нога соскользнула с покачнувшегося камня и он чуть не нырнул в лужу грязи.

Они добрались до кладки.

– Кажется, мы здесь сможем взять три груза, – сказал Штоц. – Вот тут склад, в этой трещине.

Он направил сборщик яиц к указанному месту, и тот сунул хобот в трещину, труба тревожно напряглась, и Али начал загружать наплечные мешки яйцами из штабеля, сложенного в V-образном кармане в скале. Четыре пары мешков он успел загрузить раньше, чем вернулся Штоц со сборщиком, у которого мешок оттопыривался от рудных яиц.

Штоц послал общий вызов:

– Нас кто-нибудь слышит? Тут еще не меньше двух дополнительных грузов.

Али слушал его вполуха, наклоняясь, чтобы положить последнюю пару мешков. Замеченное краем глаза движение заставило его выпрямиться.

– Иоганн, смотри!

Он показал на огоньки-ракушки, которыми была отмечена кладка. Они мерцали: не вспышками в ответ на поисковые пистолеты, а слабыми световыми переливами.

Вдруг его мешки и даже тартановая клетка сборщика засияли, когда рудные яйца внутри их засветились, но тут земля под ногами вздрогнула, раздался рокочущий рев, и усиливающиеся рывки сотрясли остров.

Али тяжело упал, однако мелькнувшая перед глазами вспышка красного никак не была связана с болью в ушибленном колене. Ментальная вспышка воспринялась как боль, хотя на самом деле это не было больно, и ее смягчило ватное одеяло. Али сообразил, что вспышка эта не его, и разозлился так, что страх исчез раньше, чем затих грохот. Земля вздрогнула последний раз и застыла. Али поднял глаза и чуть не ослеп от широкой полосы молнии, разорвавшей небо над головой.

Он проморгался и выругался самыми выразительными словами, какие вспомнил, не думая, что его кто-то слышит. Остановился он только тогда, когда упал и ударился боком о скалу с такой силой, что перехватило дыхание. Пока Штоц помогал ему подняться, Али понял, что канал связи забит вопросами и ответами по крайней мере на трех языках.

Через несколько минут Али разобрался в голосах. Дэйна и еще одного татха не было слышно, значит они вне пределов связи. Тем временем остальные решили продолжить работу по доставке на лодку дополнительной руды, ожидая, когда эти двое о себе доложат.

Когда Лоссин отключился, в свет налобного фонаря Штоца вышла массивная тень.

– Это Тасцин.

Она наклонилась грузить руду и подобрала вдвое больше, чем Али мог бы унести. Али про себя вздрогнул, подумав, не считают ли татхи терран бесполезными, как детей, и, когда наступила его очередь, схватил больше, чем ему было бы удобно.

Следующие двадцать минут были тяжелыми. Каждый шаг требовал осторожности. Идти надо было согнувшись и боком, по-крабьи, зная, что, если упадешь, полетишь вниз кубарем, а уж рудные яйца точно раскатятся во все стороны. Мышцы бедер вскоре заболели так, что пересилили влияние лекарства на нервную систему, а ветер выл в скалах и трепал одежду, жестокий и надменно-безразличный.

Наконец они дошли до лодки, и от получаса осталось всего двенадцать минут – слишком мало для еще одного выхода. Али, у которого ноги подкашивались, испытал честно заработанное облегчение; он знал, что второго похода ему без отдыха не выдержать. И даже с отдыхом, подумал он, когда порыв ветра припечатал его к корпусу лодки. Хотя основной удар принял на себя шлем, в голове зазвенело, и несколько минут он не мог разобрать голоса, зазвучавшие в рации.

Но тревога этих голосов пробила дымку безмыслия, и Али понял: что-то случилось. С внезапным стыдом он подумал, что забыл о Дэйне и бывшем с ним татхе.

Тут же замигал сигнал, сообщавший, что Джаспер хочет поговорить с ним по закрытому каналу. Али нажал кнопку приема, и Джаспер сказал:

– Ты чувствовал ментальную вспышку в момент землетрясения?

Али заскрипел зубами. Это было нарушение обещания, капитуляция!

– Ты о чем?

Джаспер вздохнул:

– Значит, только я? Я боюсь, что Дэйн попал в беду. Я принял сигнал боли, острейший.

Али огляделся, но высокой фигуры Торсона среди татхов, стоящих возле погрузчика, видно не было.

– Ты не слышал? Он не отвечает.

Али отключил Джаспера и набрал частоту Дэйна. Ничего. Он попытался еще раз. Опять ничего. Он поднял глаза, оглядывая горизонт во все стороны. Лоссин и Дэйн Торсон исчезли.

В тревоге Али снова связался с Джаспером:

– Он не докладывал?

– Нет. Вросин потерял его из виду за десять минут до землетрясения. У него повредило рацию, и он не мог доложить.

– Они знают его местонахождение?

– Не передали. У меня есть его местоположение на момент последнего контакта. Туда направляется Лоссин – ждем сообщения.

Али переключился на общий канал и услышал доклад Лоссина:

– Лоссин рапортует. Я вышел на последнее положение Дэйна. Здесь ничего. Ответа нет.

Али снова переключился на закрытый канал:

– Что будем делать?

Джаспер набрал побольше воздуху и потом сказал:

– Ты взял – то есть можешь взять – его местонахождение?

Али хотел огрызнуться, что у него нет с собой никаких приборов, но он знал, что имеет в виду Джаспер. Ситуация была слишком серьезная, чтобы вякать насчет обещаний.

– Нет, – ответил он. – А ты?

– Я не воспринимаю место, – виновато пробормотал Джаспер. – Только эмоции.

«Я воспринимаю, – подумал Али. – Торсон и я воспринимаем местоположение. Черт, черт, черт!»

Он зажмурился, впервые пытаясь открыть себя связи. Только как? Он попробовал представить, где сейчас Дэйн, и мозг услужливо воспроизводил образы: Дэйн, падающий в яму, цепляющийся за склон, придавленный скалой. Но Али знал, что это все воображение, подстегнутое страхом.

Он попробовал очистить мозг от всех мыслей и просто ждать… но ощущал только мягкое ватное одеяло поверх разума, заглушающее все.

– Али?

– Джаспер.

– Извини меня…

– Ничего, все нормально. Но я ничего не могу воспринять.

Джаспер отключился.

Примерно через минуту появился Лоссин, пригибаясь от пронизывающего ветра.

Тасцин подошла к нему, заговорила. Лоссин сделал знак, и они стали оживленно переговариваться, потом Тасцин повернулась к Штоцу и махнула ему, тот сообразил, что у него отключен общий канал, и быстро нажал кнопку.

– …Рискнем искать? Ты должен решить.

Напряженный и суровый, прозвучал голос Иоганна:

– Я думаю, что мне не пройти против такого ветра. Послушайте, мы можем прочесать последнее место на флиттерах?

– Так и сделаем.

– По машинам! – крикнул Штоц. – Быстро!

Они залезли в свой флиттер, забыв о грязи и слякоти. Лодка поползла обратно в прибой, а Штоц привел в действие управление флиттера. Крылья машины были прижаты к корпусу, подставив ветру минимальную поверхность. Несмотря на муть в мозгу, Али понял, что у них очень мало горючего. В тяжелом молчании два флиттера сделали круг над островом. Снова круг, на этот раз шире, и третий раз, хотя индикатор уровня горючего уже замигал красным.

Наконец Штоц сказал:

– Мы не можем рисковать жизнью всех. Нужно возвращаться.

Никто ничего не сказал.

Джаспер вышел из кружения и начал долгий и опасный полет домой.

Али сорвал с себя шлем и перчатки и уронил голову в ладони.

Дэйн встрепенулся от рева ракетных двигателей.

«Убирайся с дороги! Убирайся со стартовой площадки!»

Он не мог двинуться. «Уходи! Корабль стартует!»

Корабль? Он, ребенок, пробрался подглядеть, как уходят к неизвестным мирам огромные корабли торговцев…

Нет, это «Королева Солнца», его дом…

Теперь его дом – «Полярная звезда».

Образы мелькали и уходили, оставляя за собой мрак, и рев, и ощущение холода и боли.

Дэйн открыл глаза, увидел слабое свечение приборов шлема. Бегущими красными, зелеными и желтыми полосами отражалась в них текучая вода. Что случилось? Он был без сознания, и хорошо, что щиток оказался закрыт. Он хотел прочесть время, но при попытке сфокусировать зрение молнией ударила боль.

Теперь – оценить повреждения. Он включил нашлемный фонарь, и тот послушно зажегся, но тут же сдох, оставив лишь слабое мерцание. Дэйн потянулся к запасному аккумулятору и охнул от боли, скрутившей все тело. Он упал на спину, ловя ртом воздух. Голова – пошевелить из стороны в сторону. Болит, и шея болит. Сотрясение? Наверное, здорово стукнулся о камень, если удар дошел сквозь шлем. Руки – правая, левая. Локтевые суставы. Плечевые. Плечи. Спина – но какое-то подергивание от…

Правая нога. Левая двигалась нормально. Правая ступня цела, но предупреждающее подергивание в колене. Дэйн понял, что упал, вывихнул ногу и стукнулся головой. Он был травмирован, но жив.

Значит, теперь доложить и сообщить, где он.

Он включил рацию на общей частоте:

– Джаспер?

Огонек горел оранжевым, но ответа не было.

Дэйн переключился на персональную линию Джаспера; когда это не помогло, попробовал вызвать Иоганна, потом Али.

Ответа не было.

Голова гудела болью, мысли мешались. Уровень энергии показывал, что шлем наполовину переключился на аварийное питание, значит на сигнал рации хватит.

Тем не менее Дэйн осторожно приподнялся, стараясь не двигать ногой, отсоединил от пояса вспомогательный аккумулятор и подключил к шлему.

Теперь можно было врубить нашлемный фонарь. Дэйн осмотрелся, увидел, что лежит в ветровой тени большой скалы, которая, вероятно, и спасла ему жизнь. Он снова услышал рев, комбинацию шума ветра и дождя. Выглянув, увидел полосы ливня, сдуваемого почти горизонтально. Он лежал на небольшом возвышении, и вода, стекающая по обеим сторонам скалы, сбегала вниз и скрывалась из виду.

Дэйн уперся спиной в скалу и сантиметр за сантиметром выпрямил ногу. От усилия его бросило в пот. Затем снова попытался связаться с Джаспером на лодке.

И опять не получил ответа. И тогда Дэйн решил посмотреть на время. Сначала он тупо глядел на цифры, думая, не остановились ли часы из-за севших батарей, потом сообразил, что до рассвета остался всего час.

Всего час до рассвета. Он понимал, что случилось: остальным пришлось вернуться в лагерь. Его сочли погибшим.

И через час, когда взойдет солнце и над островом поплывет туман, он и будет погибшим.

Дэйн откинулся на спину и закрыл глаза.

– Я возвращаюсь.

Али говорил тихо и спокойно, но Рип взглянул в его вспыхнувшие злостью глаза и понял, что должен принять еще одно невыносимое решение.

«Здесь не будет победителей», – подумал он с отчаянием.

А вслух сказал:

– Нет.

Али взметнул руку, и все мышцы ее были напряжены.

– Я не прошу приказа. Или разрешения. Я сообщаю тебе, куда я направляюсь.

Рип ждал – глубокий вдох, глубокий выдох. Когда он заговорил, голос его звучал ровно, без тени гнева.

– Ты вправе сам распорядиться своей жизнью. У нас не армия – твоя жизнь принадлежит тебе. Но распорядиться так же флиттером ты не вправе.

Эффект от своих слов Рип увидел во внезапно сузившихся темных глазах, в краске гнева, залившей скулы Али.

– Ты не веришь, что я верну флиттер? – спросил Али, насмешливо скривив рот. – Так подумай. Я умею управлять любым летательным аппаратом, а если он сломается, сделать его лучше, чем он был задуман конструкторами.

– Я не оспариваю твое умение, – ответил Рип. – Не надо перечислять, на чем ты умеешь летать и куда тебе приходилось летать. Дело не в этом – шторм слабеет, и полететь туда мог бы любой из нас. Но мы не знаем: а вдруг эти проклятые твари могут убить тебя через обшивку флиттера? Если тебя поджарят внутри, разве ты сможешь починить флиттер, когда он хлопнется?

– Я от них уйду…

Рип ударил быстро – раньше, чем Али успел подумать.

– И спасешь мертвеца? Ты будешь во флиттере. Дэйн – на земле.

– Торсон не мертв! – выпалил в ответ Али. И вдруг его губы раздвинулись, и он засмеялся – прерывистым, невольным смехом. – Он жив. Неужели ты не чувствуешь? Я это знаю еще с тех пор, как эта дрянь из меня выветрилась пять часов назад.

– Да, – тихо сказал Рип. – Чувствую.

Али отвернулся, шагнул, ударил кулаком в переборку:

– Адское пламя! Это я виноват. Я ненавидел эту проклятую штуку так, что мозги себе вывихнул, так, что… – Он потряс головой и снова повернулся к Рипу, сжав губы в белую линию. – Я мог бы его найти. Джаспер не воспринимает местоположение. Тау советовал мне принимать минимальные дозы, но я наплевал. Конечно. Я мог бы найти Торсона… – Он оборвал речь. – Я хочу вылететь сейчас.

– Дэйн жив, но почти наверняка не дотянет до того времени, когда ты туда попадешь. И Дэйн сам не стал бы рисковать жизнями и машинами – ты это знаешь.

– Но он жив, – сказал Али. – И пока есть шанс, я обязан им воспользоваться – или его смерть будет на моей совести всю оставшуюся жизнь.

Рип вздохнул, чувствуя, как растет давление в глазах.

– Я могу его найти, – повторил Али. – И подозреваю, я почувствую, если он умрет.

Рип знал, что и это правда. Он поднял глаза:

– Ладно. Иди. Но никому не говори. Особенно Джасперу. Он захочет разделить с тобой опасность, а мы не можем себе позволить терять еще людей. Я открою грузовой люк.

Али развернулся и исчез за дверью.

Рип метнулся к столу и включил компьютер. Главные приборы управления подчинялись его компьютеру и выдали бы на него сигнал тревоги, случись что-нибудь, когда Рип спит.

Теперь он вызвал программы управления шлюзом и включил экраны внешнего обзора. Рассвет наступил, и шторм уже стихал. Не было никаких признаков тумана, но это могло измениться с пугающей скоростью. Тау считал, что парящие не генерируют туман, но как-то им управляют.

– К взлету готов, – раздался голос Али по закрытому каналу из флиттера.

– Горючее? – спросил Рип.

– Более чем достаточно для пути туда и обратно.

Рип не ответил. Он ощущал настроение Али, изменчивое, как магма под тонкой коркой. Лучше пусть сделает, что хочет. Его все равно не остановить.

Рип нажал кнопку открытия шлюза, мельком подумав, сумел бы Джелико остановить Али и что докладывать Старику, когда придет время.

Флиттер вылетел из люка, вильнул в сторону и пропал за деревьями.

Рип закрыл внешний люк, отключил консоль, устало встал и пошел на камбуз за горячим кофе. Горячим и крепким, и побольше.

В камбузе сидел Джаспер и молча ждал. С одного взгляда на его бледное лицо Рип понял, что Джаспер угадал все или, по крайней мере, почти все. Джаспер молча протянул ему дымящуюся кружку – такую же, как держал сам.

Потом, все еще в молчании, они поднялись в рубку управления, где Рип одним резким движением ладони включил все сигналы рации. Потом он сел, а Джаспер занял место радиста.

Вахта ожидалась долгая.

Шторм затихал быстро, и вскоре после рассвета облака рассеялись. Недолгое время Дэйн любовался солнечными лучами во влажном воздухе. Они походили на белые с золотом колонны, по которым могут взбираться эфирные создания.

Скала, на которой он лежал, была черной, и ржаво-красной, и коричневой разных оттенков, лишенная растительности, если не считать низких ползучих растений с шипастыми листьями. Там и сям, словно руки, тянущиеся к далекому небу, торчали каменистые выступы, пронизанные минеральными прожилками. В этом была странная, чужая красота. На ярком солнце блестели лужи, и от них поднимался пар, и воздух дрожал.

Дэйн сделал глоток из аварийного запаса воды на поясе и снова откинулся назад. Солнце поднималось, температура росла. Скоро он зажарится в своей зимней одежде.

Жалея, что на нем не скафандр с регулируемой температурой, Дэйн начал долгий и мучительный путь на другую сторону скалы. Вот что он будет делать в полдень, когда тени вообще не останется?..

А тогда здесь наверняка будут парящие.

«Нет. Не думай. Просто двигайся. Руки, потом нога. Руки, нога».

Он полз, волоча вывихнутую ногу.

На это ушло много времени, но время – это и было все, что он мог потратить. По крайней мере, Дэйн хорошо ушел в тень. Из последних сил он снял куртку и закрепил ее за два скальных выступа, соорудив подобие тента. Воздух коснулся шеи, заставил Дэйна ощутить свою уязвимость, но он знал, что, если появятся парящие, наличие или отсутствие куртки ничего не изменит.

Он разгладил складки на мундире, поправил пояс со снаряжением, привалился спиной к скале и закрыл глаза. Постепенно болезненные пульсации в ноге ослабели настолько, что Дэйн почувствовал кое-что еще: прохладный ветерок.

Он открыл глаза и ощутил укол шока, когда увидел щупальца тумана, сонно-лениво окутывающие дальние утесы. За ними блестело в солнечных лучах облако, белое и пушистое.

Сердце екнуло.

Дэйн машинально натянул шлем – зная в то же время, что в этом нет никакого толку. Может быть, в шлеме будет не так больно, подумал он и слегка устыдился собственной трусости. Как будто кто-нибудь когда-нибудь узнает.

Чуть наклонившись вперед, он вновь осмотрелся, на сей раз выискивая укрытие. Укрытия не было. Дэйн снова откинул голову назад и попытался устроиться поудобнее. Есть единственное верное предсказание, даваемое каждому человеку при рождении. Вот теперь, после всех приключений, пришло и его время. Он попытался успокоиться, вспомнить прошлое. Мозг перепрыгивал с одного воспоминания на другое, перед глазами проходили мгновения красоты, озарений, удивления, ужаса. Или гнева, или справедливости, или веселья. Он вновь испытывал все сильные чувства, смакуя их, как тонкие вина Денеб-Глориата. И только сердце быстро стучало. Сам Дэйн сидел неподвижно, думая, в какой мере охвативший его страх был вопросом. Великим вопросом. Величайшим из великих.

Туман уже поднялся над дальними скалами; через несколько минут он закроет солнце. Пряди и клубы пара окружали утесы, как освещенные теплым светом ватные ожерелья.

Где? Внезапное озарение – и он ощутил Рипа и Джаспера, как далекие звезды, яркие и неподвижные. А Камил был кометой, летящей через все небо.

То было мгновенное видение, и оно тут же исчезло.

И вместе с ним исчезло яркое красивое солнце. Над головой плыло белое облако. Дэйн поднял лицо и поглядел в гипнотизирующие извивы серебряного, серого, белого.

И вот там она и была, точно над головой, – огромная белая чаша, играющая приглушенными цветами радуги. По ее ткани ходили едва заметные переливы, от которых мерцали и сменялись цвета. Она росла; Дэйн понял, что она приближается. Теперь он видел почти незаметные следы красновато-зеленого на верхней поверхности этой твари.

Сердце бешено стучало, но Дэйн не двинулся. Его мозг охватило странное спокойствие, отсекающее боль, страх, волнение. Он был один во Вселенной, наедине с дивным и ужасным созданием. Он умрет, созерцая красоту, и не испортит этот момент, скорчившись от страха перед неизбежным.

Огромная чаша снизилась. Теперь было видно ее содержимое, переплетение жил, слабо светящихся сочными цветами. Рядом с огромной чашей висела еще одна и одна еще выше.

Чаша подернулась рябью, как тент под порывом ветра, и с медленностью видения чуть подсвеченные изнутри бело-золотые щупальца развернулись и повисли точно над головой. Потом мягко и нежно они погладили его лицо.

Момент холодного прикосновения – и в мозгу взорвался огонь. Дэйн все еще смотрел вверх, с вопросом, с удивлением, а огонь жег его нервные пути.

Огонь этот был горяч и не горяч, боль и не боль, и Дэйн ощутил, как ускользает его сознание из сведенного судорогой тела. Но на краю тьмы оставалась мысль. Мысль, память, осознание вопроса – и они принадлежали не ему.

Али ослепила внезапная вспышка боли. Руки конвульсивно сжались на консоли флиттера, и очень далеко на северо-востоке та же боль охватила Рипа и Джаспера. Потом она исчезла.

Тихо выругавшись, он хлопнул ладонью по рычагу скорости, и флиттер послушно рванулся вперед. Али сердито подумал, что хорошо бы уметь управлять этой чертовой пси-связью. Он не ощущал, что Дэйн мертв, но боялся, что лишь страх и стыд мешают ему признать правду.

Али посмотрел на штурманский экран и увидел, что остров близко. Переведя взгляд на обзорный экран, различил на горизонте выпуклость. Он снизился и еще прибавил скорость, пока двигатель не завизжал. Глубокая лазурь под ним рябила и вскипала под мощными струями реактивных двигателей.

Остров стал больше, и Али видел белое сияние. Он оскалился, надеясь, что туман еще не ушел и он бросит флиттер прямо в него и убьет столько этих проклятых тварей, сколько сможет.

Но туман тонким покрывалом уходил вверх и на восток, а ощущение присутствия Дэйна становилось сильнее.

Али сбросил скорость, скользя над скалистым берегом и плещущими волнами, поперек больших красных скал. Земля под ним мелькала и улетала назад, и вдруг его взгляд остановился на распростертой фигуре.

Али швырнул машину в крутой боковой нырок. Двигатели протестующе взвыли, флиттер задрожал всем корпусом. Али посадил машину в двадцати метрах, чтобы не задеть Дэйна разлетающимися от воздушных струй камнями. Еще до полной остановки он выбил люк и выпрыгнул, успев только глянуть вверх – нет ли там этих туманных тварей.

Пять шагов, шесть. Это был Торсон; шлем лежал рядом с ним, желтые волосы трепал ветер, лицо сведено судорогой, руки и ноги изогнуты под таким углом, будто его схватила и встряхнула гигантская рука. Сердечный приступ – Али знал эти симптомы.

Он нагнулся, остановился и вгляделся в Дэйна.

Тот еще дышал.

Дэйн медленно поднимался из колодца жгучей боли.

Нехотя. Не понимая. Жажда, жара, холод.

Он открыл глаза и посмотрел в темные глаза напротив. Знакомые глаза. Он их знал. Он попытался это сказать и сообщить, что жив, но язык не ворочался.

Глаза весело прищурились.

– Было бы преступлением перед Вселенной, – протянул знакомый голос, – дать умереть человеку, который на дуэли дерется на волынках.

Дэйн хотел рассмеяться, но вместо этого потерял сознание.

– Он поправится.

Рип прислонился к переборке в проходе рядом с лазаретом. Он не позволял себе надеяться даже тогда, когда Али привел флиттер с почти выжженным горючим и дымящимися двигателями, и из машины вынесли Дэйна. Дышащего, но в глубоком обмороке. Мысли о коме, повреждении мозга, неврологической катастрофе мелькали в мозгу Рипа, пока он помогал Муре нести Дэйна в лазарет.

Али шел сзади, еще не успев отмыться после ночной экспедиции за рудой, с напряженным лицом, а глаза его бросали вызов любому – да, любому! – кто посмеет пристать к нему с вопросами. Джаспер следовал за ними своей беззвучной походкой, ничего не говоря, но Рип подозревал, что скрываемые им чувства совпадают с его собственными. А за Джаспером ковыляла Туе с убитым видом, и гребень ее посерел и повис.

Вся команда собралась около лазарета, втиснувшись из-за недостатка места в оранжерею, и ждала вердикта Тау.

И вот врач вышел, улыбнулся и повторил еще раз:

– Он поправится.

– Как? – спросил Иоганн Штоц.

Али вскинул бровь, а Мура кивнул:

– Мы, конечно, рады. Но я думал, эти твари убивают при контакте. Так был он поражен такой штукой или нет? И если нет, то что случилось?

Крэйг Тау помолчал и сказал:

– Может быть, я смогу ответить на эти вопросы и на другие, когда возьму еще анализы. Нам всем нужно отдохнуть – чем я и предлагаю заняться. Когда проснетесь, у меня будет готов для вас полный отчет.

Штоц перевел взгляд с Тау на Али, потом хмыкнул:

– Я подожду. И мне точно надо поспать. Хотя пройдет приличное время, прежде чем кто-нибудь из нас выйдет наружу, даже если выспится.

Рип подумал о пакете данных, который только что передал Глиф. С запада шла массивная зона плохой погоды. Судя по ее виду, ураган будет трепать их не меньше двух суток.

Когда команда начала расходиться – дольше всех колебалась Туе и больше всех оглядывалась, – Тау тихо позвал:

– Али! Джаспер! – И, мигнув Рипу, кивнул в сторону гидропонного отсека.

Через минуту они все были в оранжерее. Рип плюхнулся в кресло. Али прислонился к двери, положение плеч выдавало его напряжение. Только Джаспер казался спокойным, когда наклонился и погладил остроухую голову Синдбада.

– Дэйн жив только потому, что это, что бы оно ни было, изменило его биохимию, – сказал врач без предисловий. – Его нервная система еле смогла справиться с тем зарядом, который выдала ему эта тварь, и мозг его тоже выжил.

– Он говорил? – перебил Али.

Джаспер поднял голову.

– Да. – Тау бросил взгляд в сторону Али. – Я его снова отключил, чтобы починить связки в колене. Он сказал, что парящий вступил с ним в контакт. Без слов, но он уверен, что это контакт. Говорит, что почувствовал вопрос, и думает, что существо ощутило его боль, поскольку очень резко ушло. Все это за секунду или две восприятия, когда он был охвачен судорогой, но я склоняюсь – учитывая все факты – к тому, чтобы ему поверить.