Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета Риордан Рик

Глава 27. Забыли дома фрисби? Не беда – сгодится и меч!

У СЕВЕРНОЙ ОКОНЕЧНОСТИ ПАРКА Сэм пересекла Бикон-стрит, направляясь к пешеходному мосту через Сторроу-драйв.

– Куда это она? – спросил я.

– К реке, по всей вероятности, – ответил Блитц. – Она обыскала твой гроб в похоронном бюро…

– Пожалуйста, давайте замнём тему гробов.

– Меча там не оказалось. Теперь она хочет проверить реку.

Сэм одолевала витой подъём на мост. Она взглянула в нашу сторону, и нам пришлось нырнуть за грязный сугроб. Летом, в туристический сезон, было бы проще выслеживать Сэм, не привлекая внимания. А зимой тротуары почти пусты.

Блитцен поправил тёмные очки:

– Не нравится мне всё это. В лучшем случае её послали валькирии, но…

– Нет, – перебил я, – из валькирий её отчислили.

И пока мы сидели, скорчившись за сугробом, я поведал им эту историю.

Хэрт выглядел ошеломлённым. Заплывший глаз сделался цвета лягушонка Кермита[61].

«Дочь Локи? – знаками переспросил Хэрт. – Она служит своему отцу».

– Не знаю, – ответил я. – Не верится что-то.

«Потому что она спасла тебя?»

Я и сам не понимал. Наверное, мне не хотелось записывать её в адепты мирового зла. Или слова Локи «я точно на твоей стороне» всё-таки запали мне в душу.

Я указал на раненый глаз Хэрта и изобразил букву «М»: можно? И коснулся его века. Тёплая искорка проскочила через кончик моего пальца. Синяк исчез.

Блитц крякнул:

– Делаешь успехи, Магнус.

Хэрт цепко ухватил меня за запястье и принялся исследовать мои пальцы на предмет остаточной магии. Я сконфуженно выдернул руку:

– Да ладно. – Знакомьтесь: Магнус Чейз – викингский парамедик. Всю жизнь об этом мечтал. – Мы Сэм потеряем. Пошли.

Сампра направлялась вниз по течению вдоль беговой дорожки парка Эспланада. Мы поднялись на пешеходный мост. Под нами теснились автомобили – они едва не утыкались друг в друга бамперами и без устали гудели. Судя по строительной технике и мигающим лампочкам на мосту Лонгфелло, виновником пробок был я. Наша с Суртом потасовка напрочь вывела мост из строя.

Сэм мы потеряли из виду на спиральном спуске к Эспланаде. Мы миновали детскую площадку, и я всё гадал, не нагоним ли мы Сэм на тропинке, но валькирия как сквозь землю провалилась.

– Ну вот, приехали, – расстроился я.

Блитц, хромая, отошёл в тень запертого киоска с напитками. Нести баул ему вроде бы стало тяжеловато.

– Ты чего? – спросил я.

– Ноги слегка окаменели. Ничего страшного.

– Как это «ничего страшного»!

Хэрт возбуждённо шагал взад-вперёд. «Мне бы лук, – показал он. – Подстрелил бы её».

Блитцен покачал головой:

– Лучше магия, друг мой.

Жесты Хэрта стали резкими и раздражёнными: «Не могу читать по губам. Борода – трудно. Лыжная маска – невозможно».

Блитц опустил на землю свой баул и заговорил, одновременно словами и жестами:

– Хэрт мастер по части рун. В рунной магии разбирается лучше любого из смертных.

– Смертных – то есть людей? – уточнил я.

Блитц фыркнул:

– Малыш, смертны не только люди. Если я говорю «смертные», то имею в виду людей, гномов или эльфов. Великаны к ним не относятся – с ними всё сложно. Боги, естественно, тоже. Или эти прорицательницы из Вальгаллы. Никогда толком не понимал, кто они. Но среди трёх смертных народов Хэртстоун лучший чародей! И вообще единственный, насколько мне известно. За много веков он первый, кто посвятил свою жизнь магии.

«Я краснею», – показал Хэртстоун, ни капли не покраснев.

– По-моему, у тебя настоящий талант, – сказал ему Блитц. – А тебе всё лук подавай!

«Эльфы всегда были великими лучниками!» – запротестовал Хэрт.

– Тысячу лет назад! – Блитцен дважды рубанул ребром ладони между большим и указательным пальцами – это значит «Надоело». – Хэрт у нас романтик. Всё тоскует по старым временам. Он из тех эльфов, которые ездят на фестивали Ренессанса.

«Всего один раз», – жестами сообщил Хэрт, недовольно буркнув.

– Народ, – сказал я, – давайте лучше найдём Сэм.

«Ни к чему, – возразил Хэрт. – Она будет искать в реке. Пусть теряет время. Мы уже смотрели».

– А вдруг мы тогда пропустили меч? – возразил Блитц. – Вдруг мы не нашли, а она найдёт?

– Он не в реке, – вмешался я.

Блитц с Хэртом как по команде уставились на меня.

– Ты уверен? – спросил Блитц.

– Я… ну да. Не спрашивайте почему. Но сейчас, когда мы подошли к воде… – Я взглянул сверху вниз на реку Чарльз – на серую рябь, исчирканную льдинами. – Я чувствую то же самое, что возле своего гроба. Такая пустота… Как если потрясти жестянкой – понятно же, пустая она или нет. Я просто знаю: меча поблизости нет.

– Потрясти жестянкой… – протянул Блитцен. – О’кей. Тогда уж заодно просвети нас, где искать правильные жестянки.

– Вот-вот, – сказала Самира аль Аббас.

Она выскочила из-за киоска и ударила меня в грудь, да так, что я отлетел и грохнулся спиной о дерево. Мои лёгкие сдулись, как лопнувший шарик. Когда я более или менее пришёл в себя, моему взору предстала следующая картина: Блитцен бессильно сползает по стене, руны Хэрта из кисетика рассыпаны по тротуару, а над самим Хэртом Сэм занесла топор.

– Стой! – Я хотел проорать это громким голосом, но вышло лишь писклявое сипение.

Хэрт увернулся от удара и попытался перехватить топорище. Но Сэм ловким дзюдоистским броском швырнула эльфа через колено. Хэрт распростёрся на спине.

Блитцен тем временем пытался подняться. Его шляпа скособочилась, очки слетели, и кожа вокруг глаз на солнечном свете начала приобретать сероватый оттенок.

Сэм направила на него топор. И тогда во мне вскипел гнев. Я потянулся к цепочке на поясе – и мне в ладонь легла рукоять меча. Выдернув меч из ножен, я запустил его в Сэм, закрутив, как фрисби. Меч лязгнул о топор и выбил его из рук Сэм, по ходу едва не снеся ей пол-лица.

– Какого Хельхейма?! – опешила Сэм.

– Ты сама начала!

Хэрт схватил её за лодыжку, но Сэм пинком отшвырнула его.

– И кончай пинать моего эльфа! – рявкнул я.

Сэм стянула с головы платок, и её тёмные волосы рассыпались по плечам. Она по-борцовски пригнулась, готовая к тройной атаке.

– Магнус, ты такого наворотил, что будь при мне мои силы, я бы от тебя мокрого места не оставила, боги мне в помощь!

– Вот и отлично, – сказал я. – Но сперва объясни нам, что ты тут делаешь. Может, мы и без богов справимся. Сами друг другу поможем.

Блитцен поднял свои очки:

– Помогать ей?! Да с какой стати! Как она Хэрта отделала у похоронного бюро! А мои глаза из-за неё как куски кварца!

– А зачем вы за мной следили?

– Ха! – Блитцен нахлобучил шляпу поплотнее. – Никто за тобой не следил, валькирия! Мы ищем то же, что и ты, – меч!

Хэрт, всё ещё лёжа на земле, знаками попросил: «Кто-нибудь, убейте её, пожалуйста».

– Что он делает?! – тут же вскинулась Сэм. – Всякие эльфийские гадости мне показывает?

– Это АЯЖ, – пояснил я. – Американский язык жестов.

– Альвский язык жестов, – поправил Блитц.

– В любом случае, – я примирительно поднял обе ладони, – давайте объявим таймаут и поговорим. А убить друг друга всегда успеется.

Сэм шагнула в сторону, что-то сердито бормоча себе под нос, и подобрала с тротуара мой меч и свой топор.

«Ай да Магнус, – мысленно посетовал я. – Теперь у неё в руках всё оружие».

Но Сэм кинула меч мне:

– Зря я избрала тебя для Вальгаллы.

– Вот уж с этим не поспоришь, – фыркнул Блитцен. – Не влезь ты нам под руку на мосту…

– Я под руку влезла?! – взорвалась Сэм. – Да Магнус был еле жив, когда я избрала его! Ты да эльф со своим пластиковым барахлом – какой от вас толк!

Блитц расправил плечи – впрочем, сильно выше он от этого не сделался:

– Да будет тебе известно, что мой друг – величайший мастер рунной магии.

– Да ладно! – ухмыльнулась Самира. – Что ж он против Сурта её не использовал?

Хэрт выглядел уязвлённым. «Хотел, – показал он. – Отвлёкся».

– Вот именно, – подтвердил Блитц. – А что до меня, валькирия, то у меня разных дарований не счесть.

– Например?

– Например, я вижу, что одета ты ужасно. К коричневому бушлату платок на голову не повязывают.

– Ага, советы от гнома в солнечных очках и лыжной маске.

– У меня непереносимость дневного света!

– Народ, – вмешался я, – перестаньте, пожалуйста. Спасибо.

Я помог Хэртстоуну подняться. Он бросил на Сэм свирепый взгляд и принялся собирать руны.

– Итак, – подытожил я. – Сэм, зачем тебе понадобился меч?

– Затем, что это мой единственный шанс! Затем… – Голос у неё дрогнул. – Затем, что я почтила твоё глупое геройство. Я воздала тебе за него Вальгаллой! И в результате потеряла всё. Если я отыщу меч – возможно, таны восстановят меня. Я сумею убедить их, что… что я не…

– …что ты не дочь Локи? – спросил Блитцен, но уже не так напористо.

Сэм опустила топор:

– С этим я ничего не могу поделать. Но я не служу отцу. Я предана Одину.

Хэртстоун скосил на меня недоверчивый взгляд, как бы говоря «И ты на это купишься?».

– Я ей верю, – сказал я.

– Снова жестяночный инстинкт? – крякнул Блитц.

– Наверное, – согласился я. – Слушайте, мы все вроде ищем меч, да? Мы не хотим, чтобы он попал к Сурту, верно?

– Если он ещё не попал к Сурту, – произнесла Сэм. – Если мы вообще сумеем во всём этом разобраться. Если то, что предрекли норны, не так ужасно, как кажется…

– Есть лишь один способ выяснить это. – Блитц приподнял свой баул для боулинга.

Сэм отшатнулась:

– Что там?

Хэрт сложил ладонь клешнёй и дважды постучал пальцами по плечу: жест, означающий «босс».

– Ответы, – сказал Блитц. – Хотим мы их или нет. Давайте-ка посовещаемся с Капо.

Глава 28. Одна голова хорошо… Но и длинные руки тоже неплохо

БЛИТЦ ПОВЁЛ НАС ВДОЛЬ ЭСПЛАНАДЫ к пирсу, вдающемуся в ледяную лагуну. У входа на причал торчал накренившийся красно-белый полосатый шест.

– Здесь летом катают на гондолах, – пояснил я. – Но сейчас вроде не сезон.

– Нам просто нужна вода. – Блитц присел на пирс и расстегнул молнию на бауле.

Сэм заглянула внутрь:

– О боги. Это что, человеческие волосы?

– Волосы, да, – кивнул Блитцен. – Но не человеческие.

– То есть… – Сэм схватилась за живот. – Да нет, ты шутишь. Вы служите ему?! И ты принёс его сюда?!

– Он настаивал. – Блитц обеими руками потянул баул вниз, и там оказалась… ага, отрубленная голова. И знаете, в чём самый ужас? После двух дней в Вальгалле я даже не особо удивился.

Лицо обезглавленного мужчины было сморщенным, как пролежавшее месяц яблоко. Пучки рыжеватых волос облепили лоб. Закрытые глаза ввалились в тёмные впадины. Бородатая челюсть по-бульдожьи выдавалась вперёд, обнажив неровный ряд нижних зубов.

Блитц без всяких церемоний швырнул голову в воду вместе с баулом.

– Чувак, – сказал я, – органы водной инспекции этого не одобрят.

Голова как поплавок закачалась на поверхности лагуны. Вода вокруг вспенилась и забурлила. Лицо ожило, морщины немного разгладились, кожа порозовела. И голова открыла глаза.

Сэм и Хэрт бухнулись на колени. Сэм пихнула меня локтем: давай, мол, и ты!

– Владыка Мимир, – произнесла Сэм. – Какая честь.

Голова открыла рот и исторгла воду. Вода полилась из ноздрей, из ушей, из глаз по слёзным каналам. Ни дать ни взять сом, вытащенный со дна озера.

– Тьфу ты… – Голова выкашляла ещё воды. Её глаза из белых как мел стали синими. – Ненавижу путешествовать в этой сумке.

Блитцен поклонился:

– Простите, Капо. Или в этой сумке, или в аквариуме – больше не в чём. Но аквариум легко разбить.

Голова пробулькала что-то в ответ. Она пристально изучила всех стоящих на причале, и наконец её взгляд упёрся в меня.

– Сын Фрейра! Долгий путь я проделал ради беседы с тобой. Надеюсь, ты ценишь это.

– Вы таинственный строгосекретный босс, – сказал я. – То есть Хэрт и Блитц два года меня пасли по приказу… отрубленной головы?

– Больше почтения, мальчуган. – Голос у Мимира был как у грузчиков в доках, а у них лёгкие наполовину прокуренные, наполовину просолённые морской водой.

Хэрт нахмурился и знаками обратился ко мне: «Говорили тебе: К-А-П-О. «Капо» значит «голова». Чего удивляешься?»

– Я Мимир, – представилась голова. – Некогда я был могуч среди асов. Но потом случилась война с ванами. И теперь я сам себе голова. – И он зверски на меня зыркнул. Хотя при его зверской физиономии трудно сказать наверняка, зверский это был взгляд или обычный.

– Так вам Фрейр голову отрубил? – поинтересовался я. – Вы поэтому так на меня взъелись?

Мимир надул щёки и выдохнул:

– Я не взъелся. Если я взъемся, тебе мало не покажется.

Вот интересно – что это будет? Ещё более грозное бульканье, не иначе.

– Однако твой отец причастен к событиям, кои лишили меня головы, – сообщил Мимир. – Дело было так: два воюющих народа, асы и ваны, заключая перемирие, обменялись заложниками. Твой отец Фрейр и его отец Ньёрд отправились жить в Асгард. Бог по имени Хёнир и я… Нас послали в Ванахейм.

– И видимо, что-то пошло не так.

Из Мимировых ушей брызнули две струйки.

– Из-за твоего отца мы предстали в невыгодном свете! Ваны смотрели ему в рот: ещё бы – весь такой золотой блестящий красавчик. Понятно, что и его, и Ньёрда в Асгарде всячески обласкали. А что до нас с Хёниром, то мы ванов не очень-то впечатлили.

– Кто бы мог поверить!

– Впрочем, Хёнир никогда не обладал, как вы это называете, харизмой. Ваны спрашивали его мнения по разным важным вопросам. А он бубнил им в ответ: «Да как пожелаете. И так и так неплохо». Я-то пытался добросовестно выполнять свою работу. Я говорил ванам: займитесь игорным бизнесом, откройте казино.

– Казино. Ага.

– Да, в Ванахейм пенсионеры повалили бы автобусами. Лёгкие деньги. Плюс к тому у ванов есть драконы. Я говорил им: устройте гонки. В небе. На драконах. Можно срубить такие бабки!

Я посмотрел на Блитца с Хэртом. Они слушали с покорным видом – явно далеко не в первый раз.

– Ну так вот, – продолжал Мимир. – Ваны моими ценными советами пренебрегли. Они решили, что их надули в обмене заложниками. В знак возмущения они отрубили мне голову и отправили Одину.

– Кошмар. А ведь могли бы открыть казино.

Сэм громко прокашлялась:

– Разумеется, владыка Мимир, теперь вас равно чтут и асы и ваны. Магнус не хотел оскорбить ваши чувства. Не настолько он глуп. – Хотя её взгляд красноречиво сказал мне: вот именно что настолько!

Вода вокруг Мимировой головы запузырилась сильнее. Она сочилась из всех пор, текла ручьями из глаз.

– Об этом не переживай, сын Фрейра. Я не таю обиды. Ведь и Один, получив мою отрубленную голову, не стал мстить. Всеотец, понимаешь ли, явил мудрость. Он провидел, что ванам и асам суждено сражаться бок о бок в битве с могиканами.

– Э… хм… – Блитцен нервно поправил шляпу. – Вы, наверное, имели в виду с великанами, босс.

– Верно. С ними. Так вот, Один перенёс меня в тайную пещеру в Ётунхейме, где чудесный источник питает корни Иггдрасиля. Он поместил мою голову в воду, и вода оживила меня. Я весь пропитался знанием Мирового Древа. Моя мудрость возросла тысячекратно.

– И всё-таки вы… всего лишь отрубленная голова.

Голова качнулась туда-сюда:

– Оно и неплохо. Я веду дела во всех Девяти мирах – займы, охрана, патинко[62]…

– Патинко, значит.

– Патинко – гигантская сеть. Плюс к тому я днями и ночами тружусь, отдаляя Рагнарёк.

– Ага. – Я решил присесть, потому что разговор, похоже, затягивался. Как только я сел, Сэм и Хэрт последовали моему примеру. Слабаки.

– Кроме того, – добавил Мимир, – Один время от времени является ко мне за советом. Я его доверенное лицо. Я владетель источника мудрости. Порой я дозволяю путникам испить из него. Однако сокровенные знания имеют свою цену.

Слово «цена» словно укрыло весь причал плотным одеялом. Блитцен сидел не шелохнувшись, я даже испугался: не окаменел ли он? Хэртстоун изучал сучки на досках. Значит, вот как моих друзей угораздило связаться с Мимиром. Они испили из его источника (читай: приложились к его валовому доходу) и в качестве платы два года не спускали с меня глаз. Надеюсь, их сокровенные знания хотя бы того стоили.

– Итак, Великий Мимир с Большими Связями, – сказал я, – а от меня-то вам что нужно?

Мимир выплюнул мелкую рыбёшку:

– Мне не нужно ничего объяснять, мальчуган. Ты знаешь и так.

Я хотел было заспорить, но тут же осёкся. Общаться с Мимиром – это как дышать чистым кислородом. Не знаю почему. Не то чтобы Капо был дико вдохновляющим персонажем – и всё же рядом с ним мои мозги как будто заработали лучше. Все те обрывки и осколки странностей и непонятностей, копившиеся у меня в голове последние два дня, начали мало-помалу сплетаться в какую-то удивительную картину.

Перед глазами всплыл рисунок из детской книжки с мифами. Та сказка даже в слюнявой детской версии была такая страшная, что я на долгие годы похоронил её глубоко в памяти.

– Волк, – сказал я. – Сурт хочет освободить Фенрира Волка.

Я всё ждал, что кто-нибудь возразит. Хэрт повесил голову. Сэм прикрыла глаза, точно молясь.

– Фенрир, – проговорил Блитцен. – Я так надеялся, что это имя больше не будет произноситься вслух.

Мимир продолжал выплакивать ледяную воду. Его губы скривились в подобии улыбки:

– Верно, сын Фрейра. Расскажи же мне: что тебе ведомо о Фенрире Волке?

Я застегнул пуговицы своей охотничьей куртки. С реки веяло таким холодом, что даже я продрог.

– Поправьте меня, если напутаю. Буду только рад напутать. Давным-давно у Локи были шуры-муры с одной великаншей. И у них родилось трое чудовищ.

– Я не из тех троих, – поспешно вставила Сэм. Хэртстоун в ответ недоверчиво скривился. – Все шуточки на этот счёт я уже слышала.

– Одно чудовище – огромная змея, – продолжал я.

– Ёрмунганд, – уточнила Сэм. – Мировой Змей, которого Один швырнул в море.

– Второе чудовище – это Хель, – сказал я. – И она типа богиня бесславных мёртвых.

– А третье чудовище, – подхватил Блитцен, – и есть Фенрир Волк. – Он произнёс это с болью в голосе.

– Блитц, ты так говоришь, будто вы знакомы.

– Каждый гном знает Фенрира. Из-за него асы впервые пришли к гномам за подмогой. Фенрир вырос таким необузданным, что грозился истребить богов. Они пытались сковать его, но он разрывал любую цепь.

– Я помню, – кивнул я. – И тогда гномы изготовили путы – такие, чтобы Волк их не порвал.

– С тех самых пор, – продолжал Блитцен, – дети Фенрира стали врагами гномов. – Он поднял голову, и в солнечных очках отразилось моё лицо. – Ты не единственный, кого волки лишили близких, малыш.

Мне вдруг нестерпимо захотелось его обнять. Пускай он два года за мной шпионил – меня на этот счёт отпустило. Мы с ним были как братья – и не только потому, что вместе бомжевали. И всё же… Я подавил порыв. Если приспичило обниматься с гномом – значит, пора двигаться дальше.

– Одно из первых событий Рагнарёка, – снова заговорил я, – это освобождение Волка от пут.

Сэм кивнула:

– Предания не раскрывают, как это должно произойти…

– Известен лишь один способ освободить его, – подхватил Блитц. – Путы Глейпнир нерасторжимы, но…

«Меч Фрейра, – жестами вмешался Хэрт. – Самый острый клинок в Девяти мирах».

– Сурт хочет освободить Волка мечом моего отца, – заключил я и обратился к Мимиру: – Ну и как нам теперь с этим жить?

– Да уж как-нибудь, – пробулькала голова. – Что, собственно, и возвращает нас к твоему заданию.

– Помешать Сурту, – сказал я. – Отыскать меч, пока тот не попал ему в руки… Если, конечно, уже не попал.

– Не попал, – ответил Мимир. – Поверь мне на слово: от событий такого размаха содрогаются все Девять миров. Я бы почувствовал вкус страха в водах Иггдрасиля.

– Фу, – скривился я.

– Ты ничего не понимаешь, – отозвался Мимир. – Но тебе следует поспешить.

– Пророчество норн. Девять дней держит солнце путь на восток, и вся эта фигня.

Вода запузырилась у Мимира в ушах.