Тени сгущаются Шваб Виктория

Лайла кивнула.

– Я не могу тебе ответить, – сказал Тирен. – Я не знаю.

– А я-то думала, что вы мудрец, – буркнула она.

– Кто тебе сказал такую глупость? – улыбнулся жрец, но тут же снова стал серьезным. – В тебе что-то скрыто, Дилайла Бард. Что именно, я не могу ответить. Но так или иначе мы это узнаем.

Из зала донесся звон бьющегося стекла, и Лайла вернулась в таверну. Алукард уже стоял на столе.

– Эй, капитан! – крикнул Васри. – У меня вопрос. Что будете делать со своим выигрышем?

– Найму команду получше, – ответил Алукард, и сапфир на его брови насмешливо блеснул.

Тав обнял Лайлу за плечи.

– Бард, где пропадала? Я тебя почти не видел!

– Вы все мне еще на «Шпиле» осточертели, – проворчала она.

– Говоришь ты жестко, – сказал Васри, – а сердцем мягкая. – Его глаза остекленели от выпивки.

– Мягкая, как нож.

– Нож – штука плохая только тогда, когда он не на твоей стороне.

– Как хорошо, что ты одна из нас.

У нее сжалось в груди. Они ничего не знали – ни о ее выходке, ни о настоящем Стейсене Эльсоре, затерянном где-то далеко в море, ни о том, что Алукард выгнал ее из команды.

Она случайно встретилась глазами с Леносом и поняла, что он-то как раз знает. Знает, по крайней мере, что она уходит, хоть и вряд ли догадывается почему.

Лайла встала и буркнула:

– Пойду проветрюсь. – Но, выйдя за дверь, она не сбавила шаг.

Ноги сами несли ее к дворцу, и только на полпути она поняла это и все-таки продолжила идти. На ступенях стоял мастер Тирен. По его глазам Лайла поняла, что случилось нечто скверное.

– В чем дело? – спросила она.

Авен эссен тяжело сглотнул и коротко ответил:

– Келл.

Королевская тюрьма приберегалась для особых случаев.

Сейчас Келл оказался там единственным заключенным. Камера была пуста – лишь койка да пара колец в стене, предназначенных для того, чтобы приковывать к ним цепи. Цепей на маге не было, лишь наручники, жгуче-холодные, отсекающие магию. Каждый кусок металла в камере был покрыт метками, ослабляющими силу. Ему ли не знать. Сам помогал их заговаривать.

Келл сидел на койке, скрестив ноги и прислонившись головой к холодной стене. Тюрьма находилась в основании дворца, на один ярус выше Цистерны, где он тренировался, но, в отличие от Цистерны, стены здесь были более прочными, а красноватое сияние реки не проникало внутрь. Проникал только зимний холод.

Келл слегка дрожал. У него отобрали плащ, а заодно сняли с шеи все амулеты для путешествий. Он даже не сопротивлялся – настолько был ошарашен, когда стражники, подойдя с двух сторон, защелкнули на нем наручники. Потом до него дошло, что это происходит наяву, но было уже поздно.

За прошедшие часы гнев Келла остыл и затвердел.

Камеру охраняли два стражника. Они смотрели на него со смесью страха и удивления, как будто ждали, что сейчас он выкинет какой-нибудь фокус. Келл закрыл глаза и попытался уснуть.

На лестнице зазвучали шаги. Кто бы это мог быть?

Тирен уже навещал его. Келл тогда задал старику один-единственный вопрос:

– Вы знали про Лайлу?

Взгляд Тирена послужил исчерпывающим ответом.

Шаги приблизились. Келл поднял голову, ожидая увидеть короля или Рая. Но это была королева.

Эмира стояла по другую сторону решетки в своих королевских красно-золотых одеждах, с выражением заботы и тревоги на лице. Невозможно было разглядеть, то ли она на самом деле радуется его заключению, то ли ее это печалит. Келл попытался поймать ее взгляд, и не смог.

– У тебя есть все необходимое? – спросила она, как будто он был гостем в бархатном крыле дворца, а не узником. У Келла чуть не вырвался смешок. Но он промолчал.

Эмира коснулась прутьев, словно проверяя их прочность.

– Не надо было доводить до этого.

Она собралась уйти, но Келл подался вперед.

– Королева, вы меня ненавидите?

– Келл, – ласково сказала она. – Как я могу? – В нем что-то смягчилось. Ее темные глаза наконец-то встретили его взгляд. – Ты же вернул мне сына.

Эти слова резали, как нож. Когда-то она утверждала, что у нее не один сын, а двое. Если он даже и не потерял ее любовь, то сыном считаться уж точно перестал.

– Вы знали ее? – спросил Келл.

– Кого?

– Мою настоящую мать.

Лицо Эмиры посуровело, губы сжались.

Вдруг над головой хлопнула дверь.

– Где он? – По лестнице с топотом сбежал Рай.

Келл чувствовал его чуть ли не за милю – гнев принца сплетался с его собственным, растекался горячей лавой по холодной ненависти Келла. Рай ворвался в тюрьму, увидел Келла за решеткой и побелел.

– Выпустите его сейчас же, – приказал принц.

Стражники склонили головы, но не сдвинулись с места.

– Рай, – начала Эмира и протянула руку к сыну.

– Мама, отстань! – отмахнулся он и снова обратился к стражникам: – Если не выпускаете его, то впустите меня к нему. Я приказываю.

Стражники опять не шелохнулись.

– В чем его обвиняют? – прорычал Рай.

– В государственной измене, – ответила Эмира, а стражники в это же самое время хором произнесли:

– В неповиновении королю.

– Я постоянно не повинуюсь королю, – заявил Рай. – Вы же меня за это не арестовываете. – Он протянул руки. Келл смотрел на перепалку и думал, как же холодно. Холод растекался по телу, как изморозь. Ну и пусть. Келл слишком устал, чтобы это его заботило.

– Я этого не потерплю! – Рай ухватился за решетку, открыв взорам золотой рукав. Там, где были нацарапаны буквы, ткань пропиталась кровью.

Эмира побледнела.

– Рай, ты ранен! – Ее взгляд с укоризной устремился на Келла, как будто это он был во всем виноват. – Что это…

По лестнице опять загрохотали сапоги, и появился король. Его широкий силуэт закрыл собой дверь. Максим бросил взгляд на жену, на сына и коротко сказал:

– Уходите.

– Отец, как ты мог? – крикнул Рай.

– Он нарушил закон, – ответила королева.

– Он мой брат!

– Он не…

– Прочь! – взревел король. Королева умолкла, Рай, безвольно уронив руки, поглядел на Келла. Тот кивнул:

– Иди.

Рай покачал головой и вышел. Эмира, как тень, побрела следом за ним, а Келл остался с королем один на один.

Мимо Лайлы вихрем промчался принц.

Через несколько секунд она услышала грохот и, обернувшись, увидела, что Рай держится за ближайший резной комод, а у его ног валяется разбитая вдребезги ваза. Вода выплеснулась на ковер и растеклась по каменному полу, цветы рассыпались среди осколков. С Рая свалилась корона, темные кудри растрепались. Плечи тряслись от гнева, пальцы, вцепившиеся в полку, побелели.

Лайла понимала, что надо бы ускользнуть потихоньку, пока Рай ее не заметил, но ноги сами вынесли ее навстречу принцу. Она осторожно переступила через груду лепестков и битого стекла.

– Что тебе сделала эта ваза? – спросила она, прислонившись плечом к стене.

Рай поднял золотистые глаза с красными кругами.

– Попалась под горячую руку, – пояснил он без тени веселья.

Рай опустил голову и судорожно вздохнул. Лайла заколебалась. Она понимала, что надо бы поклониться, поцеловать ему руку, как-то выразить почтение или хотя бы объяснить, что она делает тут, в личных дворцовых покоях, так близко к тюрьме, – но вместо этого, прищелкнув пальцами, она вытащила на свет небольшой ножик.

– Кого надо убить?

Рай издал сдавленный звук, то ли смех, то ли всхлип, и тяжело опустился на пол.

Лайла присела рядом, потом осторожно подвинулась и привалилась спиной к комоду. Вытянула ноги, и стоптанные сапоги утонули в высоком ворсе ковра.

Через мгновение Рай передвинулся на ковер рядом с ней. Сложил руки на животе, пряча окровавленный рукав. Ему явно не хотелось об этом говорить, и Лайла не стала расспрашивать. Есть более животрепещущие темы.

– Это правда, что твой отец арестовал Келла?

Рай нехотя кивнул.

– Проклятье, – пробормотала она. – Почему?

– Отпустит, когда остынет немного.

– И что потом?

– Понятия не имею, – покачал головой Рай.

Лайла запрокинула голову и поморщилась.

– Это я виноват, – сказал принц, потирая изрезанную руку. – Я попросил его вернуться.

– Ну а я велела уходить, – фыркнула Лайла. – Оба мы хороши. – Она глубоко вздохнула и встала на ноги. – Идем?

– Куда?

– Из-за нас он туда попал, – сказала она, – мы и должны его вытащить.

– Я этого не хотел, – сказал король.

Он достал ключи и отпер камеру, потом вошел и расстегнул на Келле наручники. Келл потер запястья, но с места не сдвинулся. Король вышел из камеры, придвинул табурет и уселся снаружи.

Вид у Максима был усталый. На висках серебрилась седина, такая яркая в свете светильников. Келл скрестил руки на груди и стал ждать, пока монарх встретится с ним взглядом.

– Спасибо, – сказал король.

– За что?

– За то, что не ушел.

– Я же ушел.

– Я имею в виду – отсюда.

– Это тюремная камера, – сухо напомнил Келл.

– Мы оба знаем, что она бы тебя не удержала.

Келл закрыл глаза и услышал, как король откинулся на спинку стула.

– Должен признать, я вышел из себя, – заметил он.

– Вы посадили меня под арест, – пробормотал Келл так тихо, что, будь в камере другие звуки, король бы этого не расслышал. Но в тишине слова раскатились гулким эхом.

– Ты меня ослушался.

– Верно. – Келл с трудом открыл глаза. – Я всю свою жизнь храню преданность этому королевскому дому, этой семье. Я отдал все, отдал самого себя, а со мной обращаются, как… – Его голос задрожал. – Я так больше не могу. Когда вы относились ко мне как к сыну, я хотя бы мог притворяться. Но сейчас… – Он покачал головой. – Королева видит во мне предателя, а вы – узника.

Взгляд короля потемнел.

– Ты сам выстроил эту тюрьму, Келл. Когда связал свою жизнь с жизнью Рая.

– А вы бы хотели, чтобы я бросил его умирать? – огрызнулся Келл. – Я спас ему жизнь. И прежде чем обвинять меня в том, что я подверг его опасности, вспомните, что он и сам неплохо с этим справляется. Ну, сколько можно наказывать одного меня за грехи всей семьи?

– Вы оба своей глупостью подвергли опасности все королевство. Но Рай хотя бы старается загладить свою вину. Доказать, что достоин моего доверия. А ты лишь…

– Я воскресил вашего сына из мертвых! – заорал Келл и вскочил. – И сделал это, зная, что наши жизни будут связаны навсегда. Я понимал, что это значит для меня, кем я стану, понимал, что возвращение его жизни будет означать конец моей собственной, и все-таки я пошел на это, потому что он мой брат, ваш сын и будущий король Арнса! – Келл перевел дыхание. По лицу струились слезы. – Неужели я мог сделать больше?

Теперь стояли оба. Максим схватил его за локоть и притянул к себе. Келл попытался вырваться, но Максим был крепок, как дуб. Его могучая рука легла Келлу на шею.

– Я не могу без конца заглаживать свою вину, – прошептал Келл, уткнувшись в королевское плечо. – Я отдал ему свою жизнь, но не просите меня перестать жить.

– Келл. – Голос короля смягчился. – Прости. Но я не могу тебя отпустить. – У Келла перехватило дыхание. Хватка короля ослабла, и он высвободился. – Это важнее, чем твоя или Рая жизнь. Фаро и Веск…

– Мне плевать на их суеверия!

– И напрасно. Суеверия движут людьми. Наши враги рыщут по всему миру в поисках другого антари. А союзники мечтают заполучить тебя. Вескийцы считают тебя ключом к силе нашего королевства. А Сол-ин-Ар видит в тебе оружие, которое можно обратить против врагов.

– Знали бы они, что я просто пешка, – бросил Келл.

– Такая уж судьба тебе досталась, – сказал Максим. – Рано или поздно кто-нибудь непременно попытается заполучить тебя, и если им не удастся поставить твою силу себе на службу, поверь, они попытаются ее уничтожить. Вескийцы правы, Келл. Если ты умрешь, погибнет и Арнс.

– Я не ключ к этому королевству!

– Ты ключ к моему сыну. К наследнику.

Келла замутило.

– Ну, пожалуйста, – умолял Максим. – Прислушайся к разумным доводам. – Но Келл был по горло сыт доводами и предлогами. – Нам всем приходится идти на жертвы.

– Нет уж, – прорычал Келл. – Хватит с меня жертв. Когда все это закончится и лорды, леди, принцы и принцессы разъедутся по домам, я уйду.

– Я не могу тебя отпустить.

– Вы сами сказали, ваше величество, не в ваших силах меня остановить. – С этими словами Келл повернулся спиной к королю, подхватил свой плащ – и вышел.

В детстве Келл любил стоять, закрыв глаза, в дворцовом саду, прислушиваться – к музыке, к ветру, к реке – и представлять, что он где-то совсем в другом месте.

Там, где нет домов, дворцов, людей.

Вот и теперь он пришел на то же место, среди тех же деревьев – зимних, весенних, летних – и, зажмурившись, прислушался. Ждал, когда нахлынет знакомое чувство покоя. Ждал, и ждал, и…

– Мастер Келл!

Он обернулся и увидел Гастру – тот переминался в нескольких шагах позади. Чего-то не хватало, и Келл не сразу понял, в чем дело. Потом сообразил – на Гастре не было привычного мундира королевской стражи. Келл понял: это из-за него. Еще одна беда для полноты картины.

– Прости, Гастра. Я знаю, как это важно для тебя.

– Я мечтал о приключениях, сэр. И вы мне это подарили. Не так уж все плохо. Рай поговорил с королем, и он согласился отдать меня в обучение к мастеру Тирену. Уж лучше в святилище, чем в тюрьму. – Его глаза широко распахнулись. – Ох, простите, сэр.

Келл лишь покачал головой.

– А Стафф?

Гастра поморщился.

– Боюсь, он вас в покое не оставит. Ведь это Стафф доложил королю, когда вы ушли в первый раз.

– Спасибо, Гастра, – поблагодарил Келл. – Если в качестве жреца ты будешь хоть наполовину так же хорош, как в качестве стражника, быть тебе авен эссеном.

Гастра расплылся в улыбке и ушел. Келл прислушался к звукам его шагов – вдалеке хлопнула дверь – и снова погрузился в шум деревьев. Ветер усиливался, листва шелестела, заглушая все звуки дворца, унося прочь от мира, поджидавшего его в этих стенах.

«Я уйду, – подумал он, – и не в ваших силах меня остановить».

– Мастер Келл!

– Ну что еще? – Он обернулся, и вдруг его брови удивленно поползли вверх. – Кто вы?

Перед ним меж деревьев стояла женщина. Сцепила руки за спиной, склонила голову, как будто поджидала его давным-давно, хотя он и не услышал ее приближения. Красные волосы полыхали, как огонь, выбиваясь из-под ее белоснежной накидки. Женщина была совершенно чужой – и в то же время казалась странно знакомой. Как будто они уже встречались, хотя он был уверен, что это не так.

И тогда она подняла голову, открыв лицо. Светлая кожа, алые губы, разные глаза – один желтый, другой неимоверно черный.

Глаза прищурились, по губам скользнула улыбка.

– Я тебя повсюду ищу.

У Келла перехватило дыхание. Черная метка антари всегда сосредоточена в глазу, а у этой женщины чернота выплескивалась за пределы радужки, стекала по щеке, как слезы, просачивалась нитями в волосы. Это было противоестественно.

– Кто ты такая?

– Меня зовут Ожка, – ответила она.

– Зачем ты здесь?

– Я вестница. – Она говорила на королевском языке, но с сильным акцентом, и он заметил у нее на руке переводческую руну. Значит, она из Белого Лондона.

– Ты антари? – Но это невозможно. Келл был последним. У него голова шла кругом. – Не может быть.

– Я всего лишь вестница.

Келл покачал головой. Что-то здесь было не так. Он не ощущал в ней антари. Эта магия была чужая, темная. Женщина шагнула вперед, и он невольно отступил. Листва над головой сгустилась – весна сменилась летом.

– Кто тебя послал?

– Мой король.

Значит, кто-то пробрался-таки на трон Белого Лондона. Рано или поздно это должно было случиться.

Она сделала еще шаг, но Келл не дал ей приблизиться, отступив из лета в осень.

– Я рада, что нашла тебя, – сказала она. – Я давно искала.

Взгляд Келла метнулся к дворцовым дверям.

– Зачем?

Она перехватила его взгляд и улыбнулась.

– Чтобы передать сообщение.

– Если твое сообщение адресовано королевской семье, – сказал он, – передай его сама.

– Мое сообщение не для королевской семьи, – возразила она, – оно для тебя.

Его пробрала дрожь.

– Что ты хочешь мне сказать?

– Моему королю нужна твоя помощь. Моему городу нужна твоя помощь.

– Но почему я?

Ее лицо стало печальным.

– Потому что это ты во всем виноват.

– Что? – Келл отпрянул, как от удара.

Она все так же шла на него, а он отступал, и вскоре они очутились среди зимы, под скрипучими голыми ветвями.

– Это ты во всем виноват. Ты сверг Данов. Ты убил последнего истинного антари. Но ты можешь нам помочь. Ты нужен нашему городу. Пойдем со мной. Встретишься с моим королем. Поможешь ему оживить наш мир.

– Я не могу просто так взять и уйти, – машинально ответил он.

– Неужели? – спросила вестница, словно подслушав его мысли.

«Я ухожу».

Эта женщина – Ожка – указала на одно из деревьев, и Келл увидел на нем спираль, уже нарисованную кровью. Дверь.

Он окинул взглядом дворец.

«Останься».

«Ты сам выстроил эту тюрьму».

«Я не могу тебя отпустить».

«Беги».

«Ты же антари».

«Никто не в силах тебя остановить».

– Ну? – спросила Ожка и протянула руку с проступившими под кожей черными венами. – Идешь?

– Что значит – освободили?! – рявкнул Рай.

Он вместе с Лайлой стоял в королевской тюрьме и через головы стражников смотрел в пустую камеру. Принц был готов идти в бой и силой освобождать брата, но Келла и след простыл.

– Когда?

– По приказу короля, – ответил стражник. – Минут десять назад. Он не мог далеко уйти.

Рай горько, истерически расхохотался и ринулся вверх по лестнице в покои Келла. Лайла не отставала.

Добежав, он распахнул дверь, но внутри никого не было.

Борясь с нарастающей паникой, он вернулся в коридор и столкнулся с поднимавшимся по лестнице Алукардом.

– Что вы тут делаете? – спросил тот изумленно.

– А ты что тут делаешь? – огрызнулся Рай.

– Тебя ищу, – отозвался он, и в тот же миг Лайла спросила:

– Ты видел Келла?

Алукард приподнял бровь:

– Мы старательно избегаем друг друга.

Рай раздраженно хмыкнул и промчался мимо капитана, но на лестнице столкнулся с юношей. Он с трудом узнал бывшего стражника без доспехов.

– Гастра! Ты видел Келла?