Свидетель Кистяева Марина

Впрочем… как всегда.

Сегодняшняя ночь была не исключением, и Тая проснулась от кошмара. Если и дальше так пойдет, она не знает, что будет делать. Но бороться с кошмарами как-то надо.

Дарен за ней наблюдал в стороне. Она мысленно поблагодарила Всевышнего, что мужчина к ней не присоединился.

Когда она выходила из помывочной, он протянул ей полотенце и халат.

— Спасибо.

Она не знала, что от него ожидать. Поэтому старалась на него не смотреть.

Больно.

Сердце разрывалось на части, ныло, жалобно трепыхалось в груди, жгло. Значит, ещё что-то может чувствовать. Надо же…

Тая взяла полотенце и, не обращая внимания на свою наготу, быстро промокнула волосы, потом и тело. С удовольствием нырнула в халат.

Всё это время Дарен стоял молча рядом. Когда она попыталась завязать халат, он бесцеремонно откинул её руки с пояса и туго завязал сам, немного притянув девушку к себе.

— Ты как?

Вопрос, касающийся её самочувствия, прозвучавший из его уст, показался Тае чем-то нереальным. Она растерянно моргнула.

— Нормально.

— Врешь.

Да, она врала.

— Тогда плохо, — негромко отозвалась она, глядя в область его шеи. Выше — не могла. — Мне страшно. Одиноко. Больно. Меня мучают кошмары, меня преследует бывший муж, поклявшийся убить, но не отпустить. Я фактически нахожусь в плену у человека, которого предала и которому меня отправили в качестве игрушки. Мне не уехать, не выбраться. У меня нет никого, кто бы меня поддержал. Ни одной близкой души. Полтора года назад я похоронила маму. У меня нет собственного дома. Нет работы. Поэтому да, мне плохо.

Она говорила без эмоций, перечисляла обстоятельства жизни. Он спросил — она уточнила.

Всё.

Дарен по-прежнему держал концы пояса от халата, находясь к ней максимально близко. Она чувствовала тепло, исходящее от его тела. Почему-то краем сознания отметила, что на его теле отсутствуют какие-либо шрамы. И тату другие, новые.

Ох…

— Пошли спать.

Его заявление заставило вскинуть голову выше.

Лучше бы она этого не делала, потому что его глаза, как никогда сейчас напоминание грозовое небо, надвигающийся ураган, буйство стихии. Они потемнели и засасывали её.

Тая поспешно опустила взгляд.

Не имела она права смотреть ему в глаза…

— Я не усну.

— Со мной уснешь.

Вот тут Тая снова дернулась. Неосознанно. Она была не готова снова оказаться в постели с Дареном. Несмотря на то, что он не порвал её и взял относительно бережно, низ живота свело судорогой, а внутри рьяно прокатился протест.

И тотчас руки Дарена потяжелели.

— Тая, ты ещё не поняла, что противиться бесполезно?

Тая облизнула губы.

— Поняла.

Ему её слов оказалось недостаточно. Он переместил руки, зажав её лицо ладонями, и снова заставив посмотреть себе в лицо. Её точно током прошибло.

Мужские пальцы пробрались выше, в волосы, чуть помяли. Тая стояла и старалась, как можно менее заметно втягивать в себя исходящий от Дарена терпкий запах. Такой надежный. Такой не забытый.

А потом резкая боль пронзила затылок, и темнота снова накрыла Таю.

Проснулась Тая со странными ощущениями.

Во-первых, она отдохнула. Телом, сознанием. Голова была свежей, легкой, чистой, не омрачённой темными воспоминаниями.

Во-вторых, от сумасшедше вкусного запаха, проникающего из-за двери.

Тая моргнула и повернула голову. Рядом на полушке отпечатывался след от головы Дарена. Значит, он спал с ней, предварительно применив на ней одну из тех проклятых штучек, которых в избытке им показывали и обучали в военных училищах.

Тая долго смотрела на подушку, и не могла отвести взгляда. Словно продолжая спать, девушка притянула к своему лицу подушку Дарена. Зажмурилась.

Секундная слабость, она же имеет на неё право? Самую малость. Поверить, что её жизнь — не полное дерьмо, что она не летит с необратимой скоростью в черную дыру, а каким-то чудесным, нереальным способом ей удалось остановить время, и Тая просыпается в постели, где только что рядом лежал любимый и любящий мужчина. И она, таясь и немного стесняясь, тушуясь своих ещё до конца не раскрывшихся чувств, наслаждается его невидимым присутствием. Его неповторимым запахом, что впитало белье. Тем, что у неё никогда не было и не будет.

Зарывшись лицом в подушку, Тая некоторое время сидела, боясь дышать и молилась, чтобы время остановилось. Но оно безжалостно тикало, и Тае пришлось выдернуть себя из иллюзии счастья.

Встав с кровати и кое-как собрав волосы в хвост, она прошла в ванную, ополоснула холодной водой лицо и, плотнее запахнув халат, в котором спала, вышла из комнаты. Желудок отзывался на вкусные запахи урчанием. Оставалось надеяться, что Дарен будет её кормить.

Глупо, но в Тае продолжал жить подспудный страх, что Дарен будет мстить и за пределами спальни. То, что он будет её иметь когда и как — это она уже поняла. Но не хотелось бы подвергаться унижениям и днем.

Пол в доме был с подогревом, и босым ногам ступать было комфортно. Шла Тая практически бесшумно, но не обманывалась — Дарен стопроцентно знал, что она движется в его сторону, и, когда Тая появилась на кухне, её сердце ухнуло в область живота.

Дарен накрывал завтрак на двоих. В данный момент он разливал свежевыжатый морковный сок по высоким стаканам. Мужчина так же, как и вчера, был полуобнажен — на его узких бедрах красовались домашние штаны, сидящие очень низко. Тая сглотнула. При свете утреннего дня физическая мощь Дарена воспринималась более угрожающе.

Н-да. А когда-то Тая рассматривала мужские фигуры иначе, в другом аспекте. Не думала о том, что сильный мужчина может причинить ей наибольшие вред.

— Доброе утро.

Она первая поздоровалась, так как Дарен не удосужился повернуться к ней. Как стоял спиной, занимаясь своим делом, так и продолжил.

— Садись за стол.

Его голос обжигал холодностью.

Несмотря на, казалось бы, уже расставленные акценты, обида хлестанула Таю с новой силой, не щадя и круша хлипкую надежду на нормальное общение.

Тая сглотнула и, обхватив себя за плечи, прошла к небольшому столу, рассчитанному максимум на прием пищи двух человек. Овальной формы, он располагался у стены. Рядом стояли два стула, на один из которых Тая и опустилась.

Она больше не смотрела на Дарена. Он сам обозначит момент, когда захочет с ней поговорить.

Перед ней появилась тарелка с тостами, джем, нарезка, овощной салат, каша на молоке и тот самый сок. Желудок снова возвестил о том, что вчерашний прием пищи был не особо сытным.

— Ешь.

Дарен с шумом отодвинул стул и сел напротив.

Лишь тогда Тая посмотрела на мужчину.

Всевышний, почему он производит на неё столь шокирующее, непонятное впечатление? Отчего всё внутри сжимается и хочется, наплевав на страх и на последствия, встать, обогнуть стол, подойти к нему и, опустившись на колени, протянуть руку и дотронуться до его губ? Обвести их контур, скользнуть выше — к скулам. Задержаться на них, любуясь бушующими синими бликами в его штормовых глазах. Ловить трепет ресниц и не думать о прошлом.

Хочется прижаться к Дарену, спрятаться у него на груди. Попросить обнять себя.

Тая поспешно отвела взгляд, чтобы он ненароком не увидел в её глазах отражение глупых чувств.

— Спасибо, что пригласил за стол.

— А ты думала, что я тебя кормить не буду?

Дарен говорил резко, зло.

Значит, не в настроении.

Что ж…

Будет подстраиваться под него.

— Я не делала ещё никаких выводов, — осторожно ответила она, притягивая к себе кашу.

Кашу она любила. Незамысловатая сытная еда. Идеальная пища для утреннего приема.

— Тогда просто ешь.

И снова его яростная злость прошлась по нервам Таи.

Хорошо бы не подавиться. Но Тая была голодна, поэтому, проглотив досадливую обиду, принялась за еду. Она больше не смотрела на мужчину. Сейчас главное — покушать.

Всё, что приготовил Дарен, оказалось не просто сытным и пригодным для приема, но и очень вкусным. Каша не переварена, достаточно посолена, тостеры прожарены до хрустящей корочки, масло с джемом на них ложилось идеально. В голову Таи закралась мысль, что он использовал не синтетические, а натуральные продукты.

Завтракали они молча.

Тая как раз допивала морковный сок, когда услышала:

— И как жить будем, Тая?

Вопрос не просто удивил её.

Шокировал.

Он прозвучал одновременно буднично и очень интимно.

Ей снова пришлось посмотреть на Дарена, и она мысленно поблагодарила его за то, что, видимо, он вернул себе контроль. Его синие глаза больше не напоминали грозовое небо. Напротив. Они теперь ассоциировались у Таи с непогодой, что бушевала за стенами этого теплого дома.

— Жить?

А что она могла ещё сказать?

Тая помнила, что Дарен не любил, когда его вопросы оставались без ответа. Несколько раз она сталкивалась с подобным в прошлой жизни. Ей запомнился один случай, когда они прогуливались по парку.

…Тая была озадачена и напугана внезапным приездом сыновей Аарона, поэтому шла, поглощенная неприятными ожиданиями, и пропустила несколько вопросов Дарена. Если в первом случае он никак не отреагировал, то при игнорировании второго, остановился, взял её за плечи, развернул к себе и очень строго сказал:

— Тая, я с тобой разговариваю. Будь любезна реагировать.

Тогда Тая немного испугалась, потому что никогда не сталкивалась с подобным обращением от Дарена, оно ей напомнило семью Аарона, а всё, что связано с ним и его сыновьями, вызывало у неё стойкое отторжение. И как защитная реакция Тая разозлилась.

— Я задумалась, Кистан. А ты… Разве я заслужила подобный тон?

Горло обожгла горечь, и Тая, аккуратно сбросив руки молодого человека, развернулась, намереваясь уйти.

Куда там.

Дарен быстро схватил её за предплечье.

— Я тебя не отпускал, Тая.

Тогда она впервые пожалела, что не может порвать с ним. Уйти, чтобы больше никогда не встречаться.

Полчаса спустя, она сидела в его бетокаре, замкнувшись ещё сильнее, дрожащая, пытающаяся взять себя в руки, а он целовал её щеки и просил прощение за то, что напугал.

Она вцепилась пальцами в кожаную обивку кара и молчала.

— Тая… Тая… Девочка моя… Ну, что ты… Что… Испугалась, маленькая, да? Прости меня, военного чурбана. Забылся. Маленькая, ну, что ты сжимаешься, что… Перестань, прошу…

А Тая сидела, подставляла своё лицо под поцелуи и думала о том, что все военные одинаково деспотичны и жестоки…

Вынырнув из прошлого, Тая аккуратно поставила пустой стакан на стол. После чего положила руки на его поверхность.

— Да. Чему ты удивляешься? Ты же понимаешь, что мы с тобой заперты тут. И будем вынуждены сосуществовать бок о бок некоторое время.

— Как ты скажешь, так и будем. Мне нечего тебе предложить, Дарен.

Он откинулся на спинку стула и скрестил руки.

— Ты уверена?

Она медленно кивнула.

— А что у меня есть? Тело… Так ты на него и так уже заявил права. Остальное… Ни денег, ни положения, ни дома.

— Есть информация.

— Какая?

Она догадывалась, о чем может пойти речь.

— Я хочу знать, что произошло три года назад. Твою версию.

Тая оказалась права.

— Сейчас рассказывать?

— А чего тянуть.

Взгляд — жесткий.

Нет — жестокий.

Тот самый, который Тая ненавидела в мужчинах.

И который постоянно видела, ощущала на себе.

Конечно же, как же иначе, мужчины — хозяева жизни. Всё всегда решают они. Тая иногда не понимала, как так получилось, что женщины где-то на задворках цивилизации уступили своё право быть им равными? Нет, видимость равноправия сохранялась, женщины занимались политикой, служили, вели бизнес. Пока им это позволялось.

Мама как-то говорила, что это связано с безопасностью. Вражеские миры не дремлют. При чем тут равноправие женщин — Тая не понимала.

— Хорошо. С чего начинать?

— С самого начала. С того момента, как к тебе… кто подошёл? Аарон? Или кто-то из его отпрысков? Или все вместе?

— А можно… мне кофе?

— Нет.

Снова давит.

Как и прошлой ночью.

Вводит в зону дискомфорта.

Тая закусила нижнюю губу.

Хорошо, Кистан-Дарен, раз ты желаешь всё знать…

Она расскажет всё.

— Началось не с того момента, как ко мне подошёл Аэрд, — она знала, что её голос звучит безэмоционально. Когда долго живешь с болью, со страхом, с раскаянием, они выжигают в тебе многие эмоции, что доступны с раннего детства, которые ты не замечаешь и которыми разбрасываешься, наивно полагая, что они будут в тебе жить всегда. — Годом раньше. С криков моей мамы. Они разбудили меня среди ночи. Я выскочила в коридор, хотя и предпочитала не ходить по ночам, когда приезжали в дом Аарона Аэрд и Акран. Эти двое, как ты верно подметил, проявляли ко мне порой нездоровый интерес. В ту ночь я не могла не выйти. Мама очень сильно кричала. Я не могла понять причин её криков. Чуть позже я узнаю, что из-за грозы, разразившейся накануне, пострадала системы безопасности и звукоизоляции, их не успели починить. Поэтому я и услышала… Плюс, так же вышел из строя медблок. Это я к тому, что я в любом случае бы поняла, что случилось. Я побежала на крики мамы, они доносились из их с Аароном супружеской спальни. Не думая о последствиях и наказании, я распахнула дверь. И увидела маму… её подвесили к потолку. Руки зафиксировали наручниками. Аэрд расхаживал по комнате с окровавленным хлыстом, Акран насиловал маму. Аарон сидел и наблюдал за тем, как развлекаются его сыновья.

Ни один мускул не дрогнул на лице Дарена, и Тая продолжила всё тем же бесцветным голосом:

— Они не прекратили измываться над ней. Заставили меня смотреть. Только Аэрд, отбросив хлыст, удерживал меня. Мама умоляла отпустить… — Тая всё же не выдержала, сглотнула, — не себя, меня. Её никто не послушал. Когда я спрошу её почему она подобное терпела, то узнаю, что опять же из-за меня. Аэрд с Акраном оба претендовали на меня, готовы были взять в жены даже до совершеннолетия. Аарон отказал. У того были на меня особые планы, которые он успешно осуществил в отношении тебя. Маму же он пугал тем, что если она не согласится принимать участие в их развлечениях, то он отдаст меня кому-то из сыновей в жены. Не имело значения, кому. Как он говорил, например, тому, кто быстрее пересечет бассейн. Любое физическое соревнование, призом которого буду я. Мама не желала мне подобной участи, поэтому терпела. Я же не могла понять, почему она мне не рассказала раньше. Хотя… мы обе были заложницами. Её они шантажировали мной, меня — ей. Поэтому, когда Аарон решил сместить твоего отца, Дарен, он устроил нашу с тобой встречу. По каким-то только ему ведомым причинам он счел, что ты мной заинтересуешься.

Дарен слушал молча. Не моргая.

Лишь иногда желваки яростно дергались на его скулах.

— Дальше.

— Дальше… Их план удался. Я тебе понравилась. Ты начал за мной ухаживать. Моей целью было приглашение в ваше родовое поместье на Уласт. Аарон заранее подготовил какой-то препарат, способный взломать код доступа к вашей системе. Я не разбираюсь в этом. Ты не спешил меня знакомить с отцом. Тогда Акран решил вмешаться. Опять же, позже я узнаю, что у вас с ним были какие-то личные счеты, ты занял его место по службе, он хотел отомстить. А тут я… Он снова устроил показательную ночь… — голос всё же выдал Таю, дрогнул, — … с мамой. Избил её очень сильно, не позволял её отвести в медблок, пока я не соглашусь. Она истекала кровью на моих руках. Я согласилась. Мне надо было уже в твоем кабинете подменить данные. Я опять же не вдавалась в подробности. Теперь знаю, что таким образом Акран выставил тебя вражеским шпионом. Я всё сделала, как они мне приказали. Предала тебя, Дарен. Всё.

— Нет, не всё. Твоё замужество. И почему ты попала в программу по поддержке свидетелей.

— После того, как тебя взяли, меня увезли. Я плохо помню те дни… Кажется, всё-таки они… Аэрд и Акрон устроили соревнования между собой за меня. Аэрд победил. Нас поженили. Акрон не присутствовал на церемонии. Затаил зло. Что ещё… Программа по защите. Акрон не простил отцу, что тот отдал меня брату. И, приехав в усадьбу, устроил побоище. В котором первой убил мою маму. Далее он схлестнулся с отцом. Они оба сорвались в ущелье, пробив дно в оранжерее. Нас с Аэрдом в усадьбе не было. Так… Программа, — Тая облизнула пересохшие губы. — Шпионом на самом деле был не ты, а сам Аэрд. Поэтому он и смог скомпрометировать тебя. В Комитете об этом узнали. Предложили мне оказать помощь… Я оказала. Но Аэрда поймать не удалось. Он улетел. Куда — пока непонятно. Комитет в знак благодарности за оказанное воздействие освободил меня от брака с ним, по максимуму постаравшись разорвать сделанную им привязку. У Аэрда остались сообщники. На меня на днях было организовано покушение. Его удалось предотвратить. Маршал предложил мне отправиться на Дизоль, мотивируя отдаленностью и нелюдимостью, неизведанностью данного места. Я согласилась. И вот… Я у тебя. Теперь, кажется, всё.

— Да, теперь всё.

Как и вчера ночью, она говорила лишь потому, что от неё это потребовали. Перечисляла факты. И только.

Без чувств.

Без её восприятия.

Без боли.

Словно сидела ещё перед одним Маршалом. По сути, так и было бы, не вмешайся семья Таи — Кистану-Дарену прочили великолепное будущее.

Тая научилась рассказывать о себе, абстрагировавшись. Никому не нужны её эмоции, вот абсолютно. Когда тебя на протяжении нескольких лет используют для достижения чужих целей, ты волей-неволей начинаешь оберегать то малое, что принадлежит только тебе и на что не могут посягнуть другие. Остальное — всё отобрали, лишили, растоптали.

Даже маму убили.

Тая не ждала от Дарена слов сочувствия, их и не последовало. Настоящий идеальный военный. Говорят, что бывших военных не бывает, Дарен — живое тому подтверждение. Высшая каста. Элита. Даже политики не имели такой власти, какую в последние годы приобрели военные.

И тут она… Маленькая частичка во Вселенной. Кому она нужна? Правильно — никому.

Разменное звено.

Дарен молчал, и его молчание Тае не нравилось. Она выполнила то, что от неё требовалось.

— Значит, так, — он словно в очередной раз прочитал её мысли. — Обижать я тебя не собираюсь. По крайней мере, физически…

Тая заставила себя сохранить подобие спокойствия на лице. Было ощущение, что она сама себя заключила в кокон и воспринимала происходящее через стеклянную призму.

— Но я хочу, чтобы ты меня слушалась. Мне не нужна строптивица в доме. Мой дом — мои правила.

Другого Тая и не ожидала.

— Конечно.

— За безопасность можешь не волноваться. В одном маршалы были правы — тут тебя никто искать не будет.

Она по-прежнему старалась не смотреть на него.

Такого красивого и одновременно холодного, чужого.

Да и был ли он ей родным?

Этот вопрос себе Тая тоже задавала не единожды. Или она придумала его, того Кистана, что смотрел на неё влюбленными глазами и говорил нежности? Ей необходимо было за что-то цепляться, вот она и цеплялась за его взгляд.

— Это хорошо, — она задумчиво поджала губы.

— Ещё… Секс по первому моему требованию.

Тая снова ответила:

— Конечно.

А разве могло быть иначе?

Разве кто-то будет её спрашивать?

В груди бухнуло плачущее сердце.

Привычно…

Она, скорее почувствовала, чем увидела, как поднимается Дарен и направляется в её сторону. Она интуитивно сжалась. Сейчас как раз и будет «по моему требованию». Расплата за завтрак, так сказать.

Тая облизнула пересохшие губы, уговаривая себя не реагировать столь остро. Она уже через это проходила… Проходила…

Но сердце завыло с новой силой.

Как Дарен сейчас её возьмет? Разложит на столе? Или нагнет?

Интимные мышцы болезненно сжались. Тая, не замечая за собой, чуть вжала голову в плечи. Заметно побледнела.

Дарен остановился рядом. Его шумное дыхание прошлось ураганным ветром по её волосам и остановилось в области шеи.

— Помоешь посуду?

Казалось, Тая рванула без поддержки с крутого аттракциона.

— Да… Да, конечно.

Ему хотелось заорать на неё. Сжать плечи, тряхнуть с такой силой, чтобы голова дернулась и заорать: «Почему мне не рассказала?!»

Дура! Дура!

Дурочка…

Он шёл по коридору, не разбирая дороги, без определенной цели.

Знал — ему надо срочно свинтить с кухни, иначе быть беде.

Сорвется.

Разнесет всё к чертям собачьим.

Ещё сильнее её напугает.

Утром он проснулся с четким намерением выяснить, что произошло. Тогда, в прошлом.

Выбрал жесткую линию поведения. Сюсюкаться с Таей он не собирался. Она его предала, подставила, и выражать свою нежность к ней в его планы не входило. Скорее уж, наоборот.

Да, жизнь её потрепала, и тому подтверждение были кошмары и то, как она вздрагивала во сне, несмотря на то, что он находился рядом. Несколько раз за ночь Дарен обрывал желание притянуть её к себе, уложить на плечо, погладить по спутанным темным волосам. Усилием воли останавливал себя, напоминая, что, благодаря её вероломству, с ним произошло то, что произошло.

Она больше не заслуживает её любви.

Встал он под утро. Долго стоял под ледяными струями душа, пытаясь собраться. День предстоял нелегкий.

Завтрак Дарен готовил особенно тщательно. Как не парадоксально, живя в военном училище, он понял, что ему нравится готовить. Тогда он посмеялся над собой. Где военный маршал и где повар? Зато здесь, на Дизоле, отрывался по полной. Почему бы и нет?

Когда услышал осторожные шаги Таи, напрягся. Приказал себе откинуть прочь всю романтическую ерунду, что нет-нет да приходила ему в голову, и быть жестче. Иначе Тая может и не раскрыться.

К чему он не был готов — так это к её затравленным глазам и полной покорности.

Она ожидала от него только плохое.

Проклятье!

Он вчера сказал — не тронет её, не будет бить! Чего она зажимается? И неужели реально думала, что он заставит её голодать?

Другая мысль полоснула ножом. А если её подобным образом мучили? Ну, мало ли. Пытку голодом никто не отменял. Доисторическая, но вполне действующая.

Ела Тая с опаской. На него не смотрела. Изредка бросала опасливые взгляды. Интересно, если бы она не нуждалась в еде, она бы вышла из комнаты? Скорее всего, нет.

А потом…

Потом он заставил её говорить.

В отличие от Таи, он на неё как раз смотрел.

Лучше бы она плакала, даже как-то изворачивалась, отнекивалась, юлила. Пробовала на нем применить арсенал женских штучек. Разделась бы, в конце концов, отвлекла бы его.

Только не сидела с отрешенным лицом, рассказывая об ужасах, что творились в её жизни.