Магнус Чейз и боги Асгарда. Книга 3. Корабль мертвецов Риордан Рик
– Хвала богам!
И она бросилась ко мне со всех ног, отчего мое сердце на долю секунды наполнилось радостью. Но тут Алекс сняла с меня розовые очки Бадди Холи и заявила:
– Без них мой образ оставался незавершенным. Надеюсь, ты их не поцарапал.
Пока она протирала очки, на палубу выбрались Мэллори, Ти Джей и Самира.
– Ой! – Самира спешно отвела глаза. – Магнус, где твои штаны?
– Э-э, долгая история.
– Ну так иди и оденься, Бобовый Город, – велела Мэллори. – А потом расскажешь нам эту историю.
Я отправился вниз на поиски штанов и ботинок. Когда я вернулся, Блитц и Хэрт были в центре внимания всей остальной команды и делились с ними повестью о нашем путешествии в волшебную страну эльфов, света и вонючих драконьих останков.
Сэм покачала головой:
– Ох, Хэртстоун! Мне так жаль, что это случилось с твоим отцом.
Остальные тоже пробормотали что-то сочувственное.
Хэрт пожал плечами и показал:
– Это было необходимо. Магнусу досталось самое трудное. Он попробовал сердце.
Я содрогнулся:
– Да, кстати… Пожалуй, я должен вам кое-что рассказать.
И я поведал им о разговоре дроздов.
Алекс Фьерро фыркнула, но тут же прикрыла рот ладонью:
– Извини. Я понимаю, это не смешно.
Она показала жестами:
– Хэрт, твой отец, сердце. Ужасно. Представить не могу. – И добавила вслух: – На самом деле, у меня есть кое-что для тебя. – И она достала из кармана тонкий до прозрачности шелковый шарф в розово-зеленую полоску. – Вот. Я заметила, ты потерял свой.
Хэрт принял шарф из ее рук, будто священную реликвию, и торжественно обернул его вокруг своей шеи.
– Спасибо, – ответил он жестами. – Люблю.
– Еще бы! – И Алекс повернулась ко мне с проказливой улыбкой на губах. – Честное слово, Магнус… Ты по неуклюжести сжег сердце. Ты отведал крови. И теперь ты можешь говорить с животными…
– Не говорить, – возразил я. – Только понимать, что они говорят.
– Как доктор Дуллитл?
Ти Джей озадаченно нахмурился:
– Кто такой доктор Дуллитл? Он из Вальгаллы?
– Он из книжки. – Самира откусила от сандвича с огурцом. Пока было темно, она торопилась умять как можно больше провизии из корабельных запасов. – Магнус, а кроме этого кровь из драконова сердца на тебя никак не подействовала? Я волнуюсь за тебя.
– Д-да нет, вроде в остальном все нормально.
– Может, эффект временный, – предположил Ти Джей. – Ты еще чувствуешь себя странно?
– В смысле, более странно, чем обычно? – уточнила Алекс.
– Нет, – сказал я. – Но дело темное. Поблизости нет животных, чтобы проверить.
– Хочешь, я превращусь в хорька? – вызвалась Алекс. – И мы поболтаем.
– Спасибо, не надо.
В это время Мэллори Кин испытывала наш новый точильный камень на одном из своих ножей. Наточив лезвие, она метнула нож в палубу. Клинок вошел в твердые доски по самую рукоять.
– Так-так…
– Не разнеси нам весь корабль, женщина, – сказал Хафборн. – Нам на нем еще плыть и плыть.
Она скорчила ему рожу.
– А мальчики принесли неплохое точило.
Ти Джей вежливо кашлянул:
– А можно мне попробовать его на моем штыке?
– На самом деле, нет. – Мэллори спрятала точильный камень в карман. – Я не доверю эту прелесть никому из вас. Лучше пусть побудет у меня, чтобы вы не покромсали себя нечаянно. Что до драконьей крови, Магнус, я бы на твоем месте не волновалась. Ты ведь сын Фрея, одного из самых могущественных богов, которые воплощают силы природы. Возможно, драконья кровь просто усилила твои врожденные способности. По-моему, тебе и положено понимать язык птиц и зверей.
– Хм. – Я кивнул, почувствовав себя немного увереннее. – Может, ты и права. Но я все равно чувствую себя виноватым за то, что вроде как похитил часть наследства Хэртстоуна. В смысле, что, если мистер Олдерман понимал животных…
Хэрт покачал головой и показал:
– Отец был не доктор Дуллитл. Не терзайся. Я вернул себе руну Одал. Мне этого достаточно.
Он выглядел усталым, но довольным, словно наконец сдал шестичасовой письменный экзамен, которого до судорог боялся весь семестр. И пусть он теперь сомневался в результате, главное – все мучения были позади.
– Ладно, – сказала Самира. – Точило у нас есть. Остается добраться до Флома, найти мед Квасира и придумать, как одолеть стражей.
– А потом напоить медом Магнуса, – добавила Алекс. – И надеяться, что он обретет чудесный дар говорить законченными предложениями.
Мэллори нахмурилась, словно не очень-то в это верила.
– А потом отыскать корабль мертвецов и молиться, чтобы Магнус победил Локи в перебранке.
– И потом каким-то образом скрутить этого мейнфретра, – добавил Хафборн, – не дать Нагльфару отплыть и остановить Рагнарок. Если, конечно, еще не слишком поздно.
А очень даже могло быть и поздно. Мы потеряли в Альфхейме два дня. Теперь до летнего солнцестояния оставалось дней десять, но я не сомневался, что корабль Локи будет готов к отплытию гораздо раньше.
Однако меня больше тревожили слова Мэллори, застрявшие у меня в голове: «Молиться, чтобы Магнус победил Локи в перебранке». В отличие от Самиры я не особенно верил в силу молитвы, особенно если эта молитва обо мне.
Блитц вздохнул:
– Пойду помоюсь. От меня воняет, как от тролля. А потом буду спать, очень долго.
– Хорошая мысль, – одобрил Хафборн. – Магнус и Хэрт, вам бы тоже не помешало.
Этот план был мне по душе. Джек снова стал рунным камнем на цепочке, и от этого мои руки и спина болели так, будто я целый день шил драконью шкуру. Вся кожа страшно зудела, словно кто-то испытывал на прочность мою защиту от кислоты.
Ти Джей радостно потер руки:
– Завтра утром мы войдем в норвежские фьорды. Жуть как интересно, кого же нам придется там прикончить?
Я спал, для разнообразия без сновидений, но в конце концов меня растолкала Самира. Она как-то уж слишком радостно ухмылялась – для постящейся-то.
– Вставай-ка, посмотри.
Я кое-как выпутался из спальника, встал на ноги и выглянул поверх планширя. И забыл дышать.
По обе стороны от корабля, так близко, что казалось, протяни руку – и коснешься, высились отвесные утесы – каменные стены в тысячи футов высотой с прожилками водопадов. Белые потоки талой воды струились по камням и разбивались внизу в водяную пыль, дробившую солнечный свет на радуги. От неба осталась только зубчатая полоска синевы далеко вверху. А вода за бортом сделалась пронзительно-зеленая, словно пюре из водорослей.
В тени этих утесов я почувствовал себя до ужаса крошечным и решил, что знаю, куда нас занесло.
– Йотунхейм?
Ти Джей рассмеялся:
– Нет, просто Норвегия. Миленько, да?
«Миленько» было очень неудачное слово. Мне казалось, будто наш корабль плывет в мире, созданном для существ куда больше нас, в мире, где повсюду разгуливают боги и чудовища. Разумеется, как я теперь знал, боги и чудовища и правда разгуливают повсюду в Мидгарде. Хеймдалль постоянно наведывается в одну булочную в Фенуэе. Великаны бродят по болотам в Лонгвью. Но Норвегия выглядела куда более подходящим местом их обитания.
На миг у меня защемило сердце при мысли, как бы тут понравилось маме. Как жаль, что я не смогу поделиться с ней этой красотой. Так здорово было бы рассказать ей, как мы ходили по вершинам этих утесов, радуясь солнцу и холодному, чистому воздуху.
На носу стояли Алекс и Мэллори, обе молчали, любуясь пейзажем. Хэрт и Блиц, должно быть, еще спали под палубой. Хафборн сидел у руля с кислой миной.
– Что не так? – спросил я его.
Берсерк разглядывал скалы с таким видом, словно они могли обрушиться на нас, стоит ему ляпнуть что-то не то.
– Все так. Красиво. Совсем как во времена моего детства.
– Так Флом – твой родной город? – догадался я.
Он невесело хохотнул:
– Ну, в те времена это был не то чтобы город. Просто безымянная рыбачья деревушка в глубине фьорда. Скоро увидишь, плыть осталось минуту-другую. – Он вцепился в руль с такой силой, что костяшки побелели. – Мальчишкой я мечтал об одном – выбраться отсюда. В двенадцать лет вступил в войско Ивара Бескостного и стал как бы викингом. Я сказал маме… – Он надолго умолк. – Я сказал ей, что не вернусь, пока скальды не сложат песни о моих подвигах. Больше я никогда ее не видел.
Корабль скользил вперед, тихие аплодисменты водопадов эхом отражались от скал. Я вспомнил, как Хафборн говорил, что не хочет возвращаться назад, к своему прошлому. Может, его мучает совесть из-за того, что он оставил маму? А может, ему горько, что скальды так и не воспели его как героя. А может быть, они таки сложили песни о его подвигах. Насколько мне довелось узнать, люди помнят героев несколько лет, от силы веков. Многие эйнхерии в Вальгалле очень переживают, что никто из родившихся позже Средних веков ничего о них не слышал.
– Для нас ты легендарный герой, – сказал я.
Хафборн только крякнул.
– Хочешь, я попрошу Джека написать о тебе песню?
– Да хранят меня от этого боги! – Берсерк по-прежнему хмурился, но его усы дернулись, словно он прятал улыбку. – Довольно об этом. Скоро причаливать. Кин, Фьерро, хватит глазеть по сторонам, давайте-ка за работу! Парус обрасопить, швартовы приготовить!
– Не путай нас со своими пиратскими девками, Гундерсон, – огрызнулась Мэллори, но они с Алекс пошли выполнять команды.
Мы обогнули скалу, и у меня опять перехватило дыхание. Там, где заканчивался фьорд, горы делила на-двое узкая долина – бесконечные ярусы зеленых холмов и лесов зигзагами тянулись вдаль, словно отражения. На каменистом берегу жались друг к другу, словно в поисках защиты, несколько десятков домиков – красных, охристых и синих. У причала стоял круизный лайнер, больше, чем весь городок, – настоящий плавучий двенадцатиэтажный отель.
– А вот этого раньше не было, – проворчал Хафборн.
– Туристы, – бросила Мэллори. – Что скажешь, Ти Джей? Интересно тебе было бы с ними подраться?
Ти Джей чуть наклонил голову к плечу, словно всерьез обдумывал ее вопрос. Я решил, что сейчас самое время их отвлечь.
– Помните, там, в Йорке, – начал я, – Хрунгнир велел нам ехать поездом из Флома, а дальше мы, мол, найдем, что ищем. Кто-нибудь видит поезда?
Ти Джей нахмурился:
– Да как можно проложить рельсы по такой местности?
Это и впрямь казалось невозможным. А потом я посмотрел на берег по левому борту. По серпантину у подножия горы ехала машина. Крутой поворот – и она скрылась в туннеле, уходившим прямо в чрево горы. Если норвежцы достаточно чокнутые, чтобы прокладывать такие шоссе и ездить по ним, возможно, у них хватило безумия проложить и железные дороги через горы.
– Давайте сойдем на берег и все выясним, – предложила Алекс. – Советую пришвартоваться как можно дальше от этого круизного лайнера.
– Не любишь туристов? – спросила Сэм.
– Не в этом дело. Боюсь, они примут наш ярко-желтый драккар за развлекательный аттракцион. Ты же не хочешь весь день катать их по фьорду?
Сэм содрогнулась:
– Нет уж.
Мы подошли к пирсу, расположенному дальше всех от круизного судна. Рядом стояли только пара рыбацких лодок и гидроцикл с сомнительным названием «Один-2», намалеванном на борту. По мне, так и одного Одина более чем достаточно. Обойдемся без сиквелов.
Пока Мэллори и Алекс занимались швартовкой, я разглядывал Флом. Это и правда был маленький городок, но больше, чем казалось издалека, – часть домов пряталась в складках местности. Улочки вились вверх и вниз по холмам среди жилых домов и лавок, а сам городок раскинулся вдоль побережья фьорда где-то на полмили. Я думал, что вокзал будет бросаться в глаза, но от причала мне ничего похожего увидеть не удалось.
– Можно разделиться, – предложила Мэллори. – Так будет быстрее.
Я нахмурился:
– В ужастиках это всегда плохо заканчивается.
– Тогда иди со мной, Магнус, – сказала Мэллори. – Я буду тебя защищать. – Она свирепо глянула на Хафборна Гундерсона. – А с этим неотесанным болваном я иметь дело отказываюсь. Самира, ты умеешь постоять за друзей в переделке. Пойдешь с нами?
Приглашение, похоже, оказалось для Сэм неожиданностью, хотя после истории с водяными лошадьми Мэллори обращалась с ней совсем иначе, чем раньше.
– Э-э… хорошо.
Хафборн оскалился:
– Ну и отлично! Я возьму Алекс и Ти Джея!
Мэллори выгнула бровь:
– Ты идешь на берег? Я думала, ноги твоей не будет…
– Ну и зря ты так думала! – Он дважды моргнул, словно сам от себя такого не ожидал. – Это больше не моя родина. Просто какая-то стоянка для туристов. Какая разница?
Прозвучало это неубедительно. Я подумал, не стоит ли изменить состав наших групп. У Мэллори был талант отвлекать Хафборна. Я бы охотно согласился, чтобы она поменялась… ну, не знаю, с Алекс, например. Но предлагать это явно не стоило – меня бы никто не поддержал.
– А как же Хэртстоун и Блитц? – спросил я. – Может, разбудить их?
– Ну, попробуй, – усмехнулась Алекс. – Они дрыхнут без задних ног.
– А ты можешь превратить корабль в платок вместе с ними? – спросил Ти Джей.
– Рискованно, – сказал я. – А вдруг они проснутся и обнаружат, что застряли в носовом платке?
– Ой, да оставьте вы их здесь, – заявил Хафборн. – Ничего с ними не станется. Тут сроду не случалось ничего опасного, не считая угрозы помереть со скуки.
– Я напишу им записку, – вызвалась Сэм. – Давайте походим вокруг полчаса, идет? А потом встретимся здесь, и если кто-нибудь найдет поезд, отправимся на станцию все вместе.
Все согласились, что этот план подразумевает достаточно низкую вероятность насильственной гибели. Несколько минут спустя Хафборн, Ти Джей и Алекс отправились в одну сторону, а мы с Мэллори и Самирой – в другую. Мы собирались побродить по улицам Флома в поисках поездов, чтобы уехать, и каких-нибудь интересных врагов, чтобы убить.
Глава XXX
Флом, бомбы и спасибо, мама
Я и не думал, что таким врагом окажется милая старушка.
Мы прошли примерно три квартала по запруженной туристами улице, мимо магазинов, где торговали шоколадками, сосисками с лосятиной и сувенирными деревянными троллями. (Хотя, казалось бы, уж кто-кто, а потомки викингов должны понимать, что чем меньше троллей, тем лучше.) И вдруг, когда мы проходили мимо маленького продуктового магазинчика, Мэллори схватила меня за руку и стиснула ее с такой силой, что остался синяк.
– Это она! – Последнее слово она выплюнула с отвращением, будто оно было ядовитое.
– Кто? – спросила Сэм. – Где?
Мэллори показала на лавку под названием «Лови петлю!» на другой стороне улицы, где туристы ахали и охали у выставленного на тротуар стенда с шерстяной пряжей местного производства. (Норвегия каждому предложит что-то по душе.)
– Женщина в белом, – сказала Мэллори.
Я сразу понял, о ком она. В толпе туристов стояла сутулая и горбатая старуха. Голова ее свисала вперед, будто вот-вот оторвется. На ней был белый вязаный свитер, пушистый, словно сахарная вата, а на голове – такая же белая шляпа, широкие поля которой не давали толком разглядеть лицо старухи. На согнутой руке висела кошелка, набитая пряжей и вязальными спицами.
И чего Мэллори так разволновалась из-за этой бабуси? Я мог бы с ходу показать еще с десяток пассажиров круизного судна, выглядевших даже более чудаковато. И тут старуха посмотрела в нашу сторону. Глаза у нее оказались белые, бельмастые, но их взгляд пронзил меня насквозь. Она словно воткнула мне в грудь свои спицы.
Миг спустя спины туристов заслонили старуху, и неприятное ощущение прошло.
Я сглотнул.
– Кто?..
– Идем! – сказала Мэллори. – Нельзя ее упускать! – И она бросилась к лавке товаров для вязания.
Мы с Самирой, встревоженно переглянувшись, поспешили следом.
Казалось бы, престарелая особа в свитере из сахарной ваты не могла уковылять далеко, но когда мы добрались до вязальной лавки, старуха была уже в двух кварталах впереди. Мы бросились за ней, лавируя среди экскурсантов, велосипедистов и ребят с каяками. Мэллори бежала впереди, не дожидаясь нас. Когда мы догнали ее, она стояла, вцепившись в цепное ограждение небольшого вокзальчика, и озиралась в поисках ускользнувшей жертвы.
– Ты нашла поезд, – заметил я.
У платформы стояло с десяток ярко раскрашенных вагончиков старинного вида. Туристы, возбужденно переговариваясь, занимали места. Железная дорога вилась вверх по холмам и исчезала в ущелье за ними.
– Где она? – буркнула Мэллори.
– Да кто «она»-то? – спросила Сэм.
– Вон! – Мэллори показала на последний вагон, куда как раз садилась бабулька в сахарной вате. – Нужны билеты, – отрывисто сказала Мэллори. – Быстрее!
– Надо найти остальных, – возразила Самира. – Мы же договорились встретиться…
– НЕТ ВРЕМЕНИ!
Мэллори чуть ли не силой вытрясла из Самиры норвежские кроны. (Местную валюту, разумеется, нам выдала запасливая Алекс.) При помощи изрядного количества ругательств и размахивания руками ей удалось купить у станционного служащего три билета на поезд, после чего мы бросились к турникетам и едва успели запрыгнуть в последний вагон, когда двери уже закрывались.
Внутри было жарко, тесно и не продохнуть от туристов. Пока поезд пыхтел вверх по склону холма, на меня накатила такая тошнота, какой я не испытывал… гм, со вчерашнего дня, когда жарил на вертеле драконье сердце в Альфхейме. И мне было ни капельки не легче от того, что время от времени я улавливал обрывки птичьих разговоров снаружи – я по-прежнему понимал их, и речь шла в основном о том, где перехватить сочного червячка или жучка.
– Так, Мэллори, а теперь объясни, – твердо сказала Самира. – Почему мы преследуем эту старушку?
Мэллори медленно шла по проходу, разглядывая пассажиров.
– Это та самая, из-за которой я умерла. Это Локи.
Сэм чуть не села на колени к какому-то старику.
– Что?!
Мэллори вкратце пересказала ей свою историю, которую я услышал от нее несколько дней назад: как она заложила бомбу, а потом пожалела об этом, а потом к ней явилась старуха и убедила вернуться и разминировать машину, используя пару суперкинжалов, оказавшихся супербесполезными. И – ба-бах.
– Но Локи?! – переспросила Самира. – Ты уверена?
Я понимал, почему ее голос так дрожит. Она, конечно, училась сопротивляться папочке, но никак не ожидала, что придется применять этот навык в деле здесь и сейчас. Это все-таки не тот предмет, по которому внезапные экзамены в радость.
– А кто еще это мог быть? – оскалилась Мэллори. – Ее тут нет. Давайте посмотрим в следующем вагоне.
– Ну догоним мы его – или ее. И что тогда? – спросил я.
Мэллори достала из ножен один из своих ножей.
– Я ведь говорила. Эта дамочка убила меня. Я хочу вернуть ей ножи, острием вперед.
В следующем вагоне туристы липли к окнам, фотографируя ущелья, водопады и старинного вида деревушки. Долина походила на лоскутное одеяло возделанных полей. Горы отбрасывали заостренные, как столбик в солнечных часах, тени. За каждым поворотом дороги открывался еще более восхитительный вид.
Мы с Самирой то и дело останавливались, не в силах оторваться от красоты за окнами, но Мэллори было не до пейзажей. Во втором с конца вагоне старухи тоже не оказалось, и мы двинулись дальше.
В следующем вагоне, дойдя до середины, Мэллори вдруг замерла. Сиденья в дальнем конце вагона были повернуты друг к другу: три места по ходу поезда, три против. Вагон был переполнен, но в этом отсеке не было никого, кроме старухи. Она сидела к нам лицом, вязала и напевала без слов, не обращая внимания ни на красоты природы, ни на нас.
В горле Мэллори зародился глухой рык.
– Погоди. – Самира схватила ее за руку. – В этом поезде полно смертных. Давай сначала хотя бы убедимся, что это Локи, а уж потом начнем крушить и убивать, хорошо?
Если бы я попробовал остановить Мэллори, наверное, получил бы рукоятью ножа по кадыку. Но поскольку к ней обратилась Самира, она убрала нож.
– Ладно, – сказала она. – Сначала поговорим. А потом я убью ее. Ты довольна?
– Счастлива, – кивнула Самира.
Чего никак нельзя было сказать обо мне. Лично я чувствовал себя где-то между двумя состояниями: «как на иголках» и «пристукнутый пыльным мешком». Но все-таки я пошел следом за девушками к старухе в белом.
Не отрывая глаз от вязания, она приветствовала нас:
– Ну, здравствуйте, мои дорогие. Присаживайтесь, пожалуйста.
Голос ее оказался сюрпризом: он подошел бы юной красавице, особенно дикторше на пропагандистской радиостанции, пытающейся заверить вражеских солдат, что она на их стороне. Какой-нибудь норвежской Нэнси. Или фломской Фло.
Ее лицо было нелегко разглядеть, и не только из-за широких полей шляпы. Черты незнакомки испускали белое сияние, такое же мягкое, как ее свитер. Возраст ее определить было невозможно, казалось, она была одновременно и маленькой девочкой, и подростком, и юной женщиной, и бабушкой – все эти лица просвечивали друг сквозь друга, как слои прозрачной луковицы. Возможно, она не смогла выбрать, какой гламур напустить на себя сегодня, и решила использовать все личины разом.
Я переглянулся с девушками. Мы молча проголосовали.
– Присесть? – жестом спросил я.
– Убить? – предложила Мэллори.
– Присесть, – отрезала Самира.
Мы протиснулись и уселись на сиденьях напротив старухи. Я не сводил глаз с ее спиц – как бы бабушка не атаковала ими. Но она знай себе вязала что-то из пушистой белой пряжи – кажется, сахарно-ватный шарф.
– Ну? – рявкнула Мэллори. – Чего тебе надо?
Старуха неодобрительно поцокала языком:
– Деточка, разве так положено вести себя со мной?
– Будь моя воля, я бы обошлась с тобой еще хуже, Локи! – зарычала Мэллори. – Из-за тебя меня убили!
– Мэллори, – вмешалась Сэм. – Это не Локи.
В ее голосе отчетливо слышалось облегчение. Я не знал, откуда у нее такая уверенность, но надеялся, что Самира права. В этом поезде слишком тесно, чтобы орудовать сверкающим копьем из света или поющим мечом.
Лицо Мэллори пошло красными пятнами:
– Что значит – не Локи?
– Мэллори Одри Кин, – с мягким укором произнесла старая леди, – неужели ты правда все эти годы думала, что я Локи? Ну как так можно… Мало кто во всех Девяти Мирах ненавидит Локи так же сильно, как я.
Я подумал, что это отличная новость, но встретившись взглядом с Сэм, прочел в ее глазах тот же вопрос, что терзал меня: «Одри?!»
Мэллори подалась вперед, держа руки на рукоятях ножей. В этой позе она напоминала горнолыжника перед трудным прыжком.
– Ты была в Белфасте, – упрямо сказала она. – В тысяча девятьсот семьдесят втором. Ты дала мне эти бесполезные ножи и велела бежать назад, разминировать школьный автобус.
Сэм ахнула:
– Школьный автобус?! Ты заложила бомбу в школьный автобус?!
Мэллори изо всех сил старалась не встречаться с ней глазами. Лицо ее было уже багровое, как вишневый сок.
– Не судите ее слишком строго, – промолвила старая леди. – Ей сказали, что в автобусе поедут не дети, а солдаты. Это было двадцать первое июля. В тот день Ирландская республиканская армия закладывала взрывчатку по всему Белфасту – это было возмездие за возмездие, как всегда и бывает. Друзья Мэллори хотели внести свой вклад.
– Двоих моих друзей за месяц до этого застрелила полиция, – тихо сказала Мэллори. – Одному было пятнадцать, другому – шестнадцать. Я хотела отомстить. – Она вскинула глаза. – Но в тот день вместо одного из наших точно был Локи. Иначе быть не может. С тех пор я слышу его голос, он насмехается надо мной во сне. Я знаю, его сила такова, что может втянуть…
– О да. – Старушка все стучала спицами. – А сейчас ты слышишь его голос?
Мэллори моргнула:
– Вроде бы… нет.
Старая леди улыбнулась:
– Ты права, дитя. Локи и правда был с вами в ту пятницу в облике одного из вас. Он подстрекал вас, чтобы посмотреть, сколько несчастий сможет принести. Ты была самой гневной среди своих товарищей, Мэллори, ты любишь действовать, а не говорить. Он знал, как заставить тебя сделать то, что ему нужно.
Мэллори уставилась в пол, покачиваясь вместе с поездом. За нашими спинами туристы ахали всякий раз, как открывался новый вид.
– Э-э, мэм?
Не то чтобы я большой охотник до бесед с жутковатыми богоподобными старушками, но мне было жаль Мэллори. Что бы она там ни натворила в прошлом, теперь, под взглядом женщины, она вся съежилась. Я очень хорошо помнил, каково это, по своему недавнему сну с участием Локи.
– Если вы не Локи, – начал я, – и, кстати говоря, здорово, если это и правда так… Но если вы не Локи, то кто вы? Мэллори говорит, вы тоже были там в тот день, когда она умерла. После того, как она заложила бомбу, вы появились и сказали ей…
Старая леди пригвоздила меня взглядом к сиденью. Радужки у нее были белые, а золотые зрачки горели, как маленькие солнца.
– Я сказала Мэллори то, о чем она и так подозревала, – заявила старуха. – Что в автобусе будет полно детей и что ее использовали. Я посоветовала ей прислушаться к голосу совести…
– И меня из-за этого убили! – перебила Мэллори.
Читать бесплатно другие книги:
