Каждый вдох Спаркс Николас

Моменты истины

Едва Хоуп открыла дверь коттеджа, Скотти бросился в прихожую, на секунду остановился и энергично встряхнулся, обдав мелкими брызгами все вокруг. Хоуп кинулась за полотенцем, но пес снова отряхнулся, прежде чем она до него добралась. Хоуп поморщилась: теперь придется протирать стены и мебель! Но сначала – в ванную.

Они договорились встретиться через полтора часа, так что время было. Открыв воду, она стянула мокрую одежду и отнесла в сушилку. Ванна наполнялась быстро, и Хоуп добавила пены. Чувствуя, что чего-то не хватает, она завернулась в полотенце, прошла на кухню и налила себе вина из вчерашней бутылки, а по дороге прихватила из шкафчика свечи и коробку спичек.

Прежде чем лечь в горячую пенную воду, Хоуп зажгла свечи и пригубила вино. Положив голову на край ванны, она подумала, что сейчас все иначе, чем вчера, как-то изысканнее, что ли. Расслабляясь, Хоуп вспоминала тот момент на пляже, когда Тру почти поцеловал ее. Хотя она все-таки остановила его, в этом было что-то, напоминающее сбывшуюся мечту, и ей хотелось заново пережить этот миг. И не столько затем, чтобы вновь почувствовать себя красивой; просто отношения с Тру развивались удивительно ладно и естественно, почти безмятежно. До встречи с ним Хоуп не осознавала, как ей не хватает именно этого.

Она не знала, новое ли это чувство или же оно всегда таилось в ней, затерявшись среди волнений, огорчений и обид на Джоша. Одно было очевидным: эмоциональная турбулентность последних месяцев почти не оставляла сил ухаживать за собой. Спокойные минуты, даже просто возможность расслабиться появлялись так редко… С грустью Хоуп понимала, что даже не очень рада предстоящей встрече с подругами: прежний энтузиазм почему-то пропал.

Общение с Тру открыло ей глаза: Хоуп не хочет оставаться такой, какой была в последнее время. Она желала, как прежде, страстно любить жизнь, с восторгом принимая и обыденное, и необыкновенное. И не когда-нибудь, а прямо сейчас.

Побрив ноги, Хоуп нежилась в ванной, пока вода не начала остывать. Вытершись полотенцем, она потянулась за лосьоном, стоявшим на полке. Растирая его по ногам, груди и животу, Хоуп с наслаждением чувствовала, как кожа становится шелковистой и словно начинает дышать.

Достав новое платье, Хоуп надела его и купленные в городе босоножки. Поколебавшись, она отложила лифчик, решив, что в нем нет необходимости. Несколько провокационно, но не желая думать, что это может означать в дальнейшем, она не надела и трусиков.

Высушив волосы, Хоуп уложила их феном, припоминая, как это делала Клэр. Признав результат удовлетворительным, она занялась макияжем, выбрав тени цвета морской волны, чтобы подчеркнуть цвет глаз. Хоуп нанесла капельку духов и надела хрустальные серьги-капельки, подарок Робин на день рождения.

Наконец она встала перед зеркалом, поправив платье и двумя-тремя движениями взбив волосы. Вообще, Хоуп критически относилась к своей внешности, но сейчас невольно залюбовалась собой.

Отнеся на кухню бокал с остатками вина – за окном по-прежнему бушевала непогода – Хоуп, вместо того чтобы начать готовить ужин, принялась вытирать грязь от Скотти в коридоре и на скорую руку навела порядок в гостиной, взбив подушки и поставив томик Агаты Кристи обратно на полку. Она зажгла свет в гостиной и отрегулировала его яркость, добившись нужной атмосферы. Включив радиоприемник, Хоуп нашла станцию, где играл классический джаз.

На кухне она откупорила еще бутылку вина и поставила в холодильник охлаждаться. Достав желтую тыкву-сквош, цукини и лук, Хоуп быстро нарезала их кубиками и отставила в сторону. Далее настала очередь салата – помидоры, огурцы, морковь и латук. Когда она смешивала все это в деревянной миске, в дверь постучали.

По телу тут же пробежала дрожь.

– Входите! – крикнула Хоуп, переходя к раковине. – Открыто!

Шум дождя на несколько секунд стал громче, затем снова стих, когда дверь закрылась.

– Я сейчас, я скоро, хорошо?

– Конечно, не торопитесь, – ответил Тру из коридора.

Она сполоснула и вытерла руки, достала вино. Разливая его по бокалам, Хоуп подумала, что не помешало бы выставить легкие закуски. В шкафах мало что было, но в холодильнике нашлись греческие оливки. Сойдет. Она выложила пригоршню оливок в маленькую керамическую миску и поставила на обеденный стол. Оставив только свет над плитой, Хоуп взяла бокалы, глубоко вздохнула, обогнула угол и вышла в гостиную.

Тру гладил Скотти, присев на корточки спиной к ней. Он был одет в голубую рубашку с длинным рукавом и джинсы, плотно облегавшие бедра и ягодицы. Хоуп невольно засмотрелась, забыв обо всем на свете, – это было самое сексуальное зрелище, какое она видела в жизни.

Должно быть, Тру что-то услышал, потому что встал и обернулся с дежурной улыбкой, прежде чем успел что-нибудь разглядеть. Глаза расширились при виде Хоуп в новом образе, у него даже рот приоткрылся. Тру не сразу обрел голос.

– Ты прекрасна, – прошептал он. – Правда.

Тру влюблен – эта мысль вдруг осенила Хоуп, и ей стало невероятно хорошо. В ней появилась необъяснимая уверенность, что они шли к этой минуте с самого начала. Более того, она почувствовала, что хочет, чтобы все случилось, потому что тоже влюблена в него.

Когда Тру наконец опустил взгляд, Хоуп подошла и подала ему бокал вина.

– Спасибо, – сказал он, снова посмотрев на нее. – Я бы пиджак надел, если бы знал… И если бы привез с собой хоть один пиджак.

– Ты прекрасно выглядишь, – заверила она, зная, что не хотела бы видеть его одетым иначе, чем сейчас. – Это другое вино, не то, что вчера. Надеюсь, тоже хорошее.

– Я не привередлив, – сказал Тру. – Уверен, вино отличное.

– Я еще не приготовила ужин – не знала, проголодался ты или нет.

– О, это на твое усмотрение.

– Если хочешь чем-нибудь перекусить, есть оливки.

– Хорошо.

– Они на обеденном столе.

Хоуп понимала, что они старательно обходят главную тему, но от волнения все, что она могла, – не расплескать вино. Глубоко вздохнув, Хоуп прошла в столовую. За окном на горизонте мелькали вспышки, будто в тучах прятались стробоскопы.

Отодвинув стул, она присела. Тру сделал то же самое. Оба смотрели в окно. В горле пересохло, и Хоуп сделала глоток, отметив, что они невольно копируют действия друг друга. Тру поставил бокал на стол, продолжая держать его за ножку, – чувствовалось, что он нервничает не меньше ее. Это показалось странно успокаивающим.

– Я рада, что ты прогулялся со мной.

– Я тоже, – сказал Тру.

– И я рада, что ты здесь.

– Где же мне еще быть?

Зазвонил телефон. Трубка находилась на стене возле Тру, но некоторое время они не сводили друг с друга глаз. Только на втором звонке Хоуп повернула голову на звук. Можно было дождаться, когда включится автоответчик, но она подумала о родителях. Поднявшись, Хоуп прошла мимо Тру и сняла трубку.

– Привет, – послышался голос Джоша, – это я.

Внутри у нее все напряглось. У Хоуп не было желания с ним разговаривать. Не сейчас, когда Тру рядом. Не сейчас.

– Здравствуй, – сухо ответила она.

– Не знал, застану ли тебя дома. Думал, может, ты уехала куда.

Язык у него заметно заплетался, и Хоуп поняла, что Джош выпил.

– Я здесь.

– Я только вылез из бассейна. Здесь жарища… Как сама?

Тру неподвижно сидел за столом, совсем рядом.

Глядя, как рубашка обтягивает его торс, Хоуп угадывала мышцы под тонкой тканью, вспоминала его прикосновения.

– Нормально, – небрежно сказала она. – А ты?

– Я отлично, – похвастался Джош. – Выиграл вчера в блек-джек.

– Молодец.

– Как там обстановка? Погода-то хорошая?

– Идет дождь, и обещали дожди на все выходные.

– Наверное, Эллен расстроилась?

– Да, – коротко ответила Хоуп. Повисло неловкое молчание.

– С тобой точно все нормально? – спросил Джош. Хоуп отчетливо представила, как он сейчас нахмурился. – Ты что-то неразговорчива.

– Нормально.

– Ты что, все еще сердишься на меня?

– А как ты думал? – Хоуп с трудом сдержала раздражение.

– Тебе не кажется, что ты кипятишься по пустякам?

– Это не телефонный разговор.

– Почему?

– Потому что такие вещи обсуждают при встрече.

– Не понимаю, почему ты себя так ведешь?

– Значит, ты меня совсем не знаешь.

– Слушай, не разводи мелодраму… – было слышно, как в бокале звякнул лед, когда Джош отпил свой скотч.

– Ладно, мне пора, – перебила Хоуп. – Пока.

Джош начал спорить, но она повесила трубку и мгновение смотрела на телефон. Рука безвольно опустилась и повисла.

– Прости, – со вздохом сказала она Тру. – Не надо было мне вообще подходить.

– Хочешь поделиться?

– Нет.

По радио закончилась одна песня и началась другая – жалобная, заунывная. Хоуп смотрела, как он поднялся из-за стола. Тру оказался совсем близко – Хоуп прижалась к стене, когда он смотрел на нее.

Она встретила его взгляд, не дрогнув. Тру придвинулся еще ближе.

Хоуп знала, что сейчас произойдет. Слова были лишними. Она в который раз подумала, что такого не может быть, но когда Тру оказался к ней вплотную, это вдруг стало реальнее всего, что она знала в жизни.

Еще можно его остановить. Можно и нужно. Через несколько дней между ними окажется полмира, оборвется всякая физическая и эмоциональная связь, ей будет больно, ему будет больно, но…

Она не могла сопротивляться. Уже не могла.

Дождь заливал оконные стекла, в тучах по-прежнему вспыхивали молнии. Рука Тру скользнула по ее спине. Он не отрываясь смотрел в глаза Хоуп, а его пальцы блуждали по ее телу. Ткань платья была такой тонкой и легкой, словно на Хоуп вообще ничего не было. Она подумала, догадался ли Тру, что на ней нет трусиков, и невольно повлажнела внизу.

Он крепко прижал ее к себе, и жар от его тела оказался сильнее, чем могла представить Хоуп. С ее губ сорвался тихий вздох, и она закинула руки ему на шею. Они начали медленно поворачиваться под музыку – Тру чуть заметно покачивался из стороны в сторону. Он улыбнулся, будто приглашая Хоуп в свой мир, и последние сомнения в ней исчезли. Она чувствовала, что хочет этого. Ощутив дыхание Тру на своей шее, Хоуп задрожала.

Он нежно целовал ее уши и щеки, и когда наконец их губы встретились, Хоуп ощутила, как Тру старается сдерживать себя, предоставляя ей последний шанс все остановить. От этого осознания ей стало легко и свободно, и когда он зарылся пальцами в ее волосы, она приоткрыла рот. Их языки соприкоснулись, и послышался слабый стон – Хоуп не сразу поняла, что это она. Тру гладил ее спину, плечи, живот, и от его прикосновений кожу слегка покалывало, как будто крошечными невидимыми иголочками. Он провел пальцем по ее груди, и соски Хоуп напряглись.

Тру стоял вплотную, большой и сильный. Она подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке, заросшей колючей щетиной. Он снова начал целовать ее шею, легонько покусывая, пока Хоуп гладила его по груди. Наконец, взяв Тру за руку, Хоуп повела его в спальню.

Она нашла свечи и зажигала их, заметив в большом зеркале, что Тру наблюдает за ней. Одну свечу Хоуп поставила на тумбочку, другую – на бюро. По стенам сразу затанцевали тени. Когда она обернулась, они с Тру встретились взглядами и уже не могли оторваться, упиваясь видом друг друга.

Она позволила себе насладиться его желанием и наконец шагнула вперед. Тру тоже двинулся навстречу. Мир между ними стремительно сокращался, и, когда они поцеловались, Хоуп испытала острое удовольствие от влажности и тепла его языка. Вытащив рубашку из-за пояса джинсов, она медленно расстегнула ее, и когда полы разошлись, провела кончиком ногтя по животу и началу бедра. Тело у Тру было гибкое, твердое, мышцы рельефные, и Хоуп стянула с него рубашку, бросив ее на пол.

Припав губами к шее Тру, она нежно покусывала кожу, а сама расстегивала кожаный ремень. Затем пришла очередь джинсов. Когда Хоуп расстегивала молнию, то почувствовала, как его руки ласкают ее груди. Она потянула джинсы вниз. Тру отступил на шаг, снял ботинки, носки, затем джинсы и наконец трусы, оставшись обнаженным. У него было прекрасное тело античной мраморной статуи. Хоуп поставила ногу на край кровати, нарочно расстегивая и снимая босоножку дразняще медленно, потом повторила то же самое с другой ногой. Тру подошел к ней и снова обнял. Кончик языка прошелся по ее уху, когда Тру стянул бретели платья сначала с одного плеча, затем с другого. Платье соскользнуло на пол, собравшись у ног. Обнаженные, они обнялись – кожа Хоуп пылала. Тру нежно провел пальцем по ее спине, и Хоуп выдохнула, когда его рука скользнула ниже: одним плавным движением он подхватил ее и, целуя, понес на кровать.

Тру прилег рядом и ласкал ее груди и живот. Хоуп целовала его, слегка прикусывая нижнюю губу, и глубоко впивалась ногтями в спину, чувствуя себя прекрасной при свете свечей и желанной в его объятиях. Тру медленно провел языком между грудей, затем по животу и вернулся назад. В следующий раз его губы опустились ниже, и Хоуп вцепилась пальцами в его волосы, пока его язык дразнил и возбуждал ее. Она поняла, что уже не может терпеть эту сладкую пытку, и потянула его к себе, прижимаясь еще сильнее.

Тогда Тру лег на нее – от его тела распространялось тепло – и взял за руку, перецеловав по очереди все пальцы. Он покрыл поцелуями ее щеки и нос и снова долго целовал губы, и когда он наконец вошел в нее, Хоуп выгнулась и застонала, чувствуя, что хочет его сильнее, чем когда-либо хотела мужчину.

Они двигались, подстраиваясь друг под друга, стараясь доставить друг другу удовольствие. Хоуп чувствовала, как по телу все чаще пробегают волны усиливающейся дрожи. Когда ее накрыло огромной волной удовольствия, она вскрикнула, но как только ощущение прошло, волна снова начала нарастать. Хоуп достигала пика блаженства снова и снова – это была бесконечная череда наслаждений, и когда Тру наконец разрядился, она изнемогала, мокрая от пота, учащенно дыша в его объятиях. Но даже тогда его руки не переставали гладить ее тело, и Хоуп, глядя на заметно укоротившиеся свечи, отпустила себя и словно куда-то поплыла с отступающей волной, которая только что накрыла их обоих.

Позже они снова занялись любовью, на этот раз медленнее, но с той же страстью. Хоуп испытала еще более острое наслаждение и дрожала от сладостной истомы, когда Тру тоже достиг пика блаженства. Она почти обессилела, но за окнами по-прежнему бушевала гроза, и вскоре Хоуп почувствовала, что в ней снова растет желание. «Третий раз не сможем», – подумала она, но они смогли, и только снова испытав оргазм, Хоуп наконец провалилась в глубокий сон без сновидений.

Она проснулась, когда сквозь окна уже сочился серый свет. По дому разливался аромат кофе. Взяв в ванной халат, Хоуп босиком пошла на кухню, испытывая зверский голод. Только теперь она вспомнила, что накануне вечером они не поели.

Тру сидел за столом, на котором стояла яичница-болтунья и нарезанные фрукты. Одет он был так же, как вчера. При виде Хоуп Тру встал и обнял ее.

– Доброе утро, – сказал он.

– И тебе, – отозвалась она. – Только не целуй меня, я еще зубы не чистила.

– Надеюсь, ты не против, что я приготовил завтрак?

– Это настоящий пир, – искренне сказала Хоуп. – Ты давно проснулся?

– Пару часов назад.

– Ты что, совсем не спал?

– Я проспал достаточно, – пожал плечами Тру. – И разобрался, как работает твоя кофеварка. Налить тебе кофе?

– Обязательно, – она поцеловала его в щеку и села, положив себе яичницу и фруктов. Дождь прекратился, но по небу было видно – передышка временная.

Тру вернулся с чашкой кофе и поставил ее перед Хоуп.

– Сахар и молоко на столе, – сказал он.

– Как ты все это нашел?

– Сам удивляюсь, – сказал он, присаживаясь рядом.

Хоуп думала, как Тру ей дорог и каким естественным кажется это утро.

– А кроме приготовления завтрака, чем ты занимался?

– Сходил в соседний дом и принес полотенец и кое-какие мелочи.

– Зачем тебе полотенца?

– Чтобы насухо вытереть кресла на веранде, – объяснил он.

– Но они все равно скоро промокнут!

– Знаю, – отозвался Тру. – Но я надеялся, у нас будет немного времени.

Она внимательно смотрела на него, поднеся к губам чашку кофе:

– Ты что-то задумал?

Тру взял ее руку и поцеловал в запястье.

– Я люблю тебя, – просто сказал он.

От этих слов, произнесенных вслух, у нее вдруг закружилась голова, и Хоуп поняла, что чувствует к Тру то же самое.

– Я тоже тебя люблю, – пробормотала она.

– Тогда сделай для меня кое-что.

– Что угодно.

– После завтрака попозируешь мне?

– Зачем?

– Хочу тебя нарисовать.

Хоуп, очень удивившись, кивнула в знак согласия.

После завтрака она вышла на веранду, и Тру указал на кресло. Держа чашку кофе обеими руками, она присела, вдруг чего-то застеснявшись.

– Мне ее поставить? – спросила Хоуп, кивнув на чашку.

– Неважно.

– Как ты хочешь, чтобы я села?

Тру открыл альбом.

– Будь собой. Представь, что меня здесь нет.

Это было непросто – с нее еще никогда не рисовали портретов. Хоуп положила ногу на ногу, затем сняла ногу, поставила на пол и положила на нее другую. А что делать с кофе? Она решила отставить чашку, но вместо этого сделала глоток. Выпрямилась, затем села поглубже. Хоуп повернулась к соседнему дому, к океану, затем снова к Тру. Все казалось ей неправильным, но она заметила, что он смотрит на нее с тихой сосредоточенностью.

– Как прикажешь сделать вид, что тебя здесь нет, если ты на меня так смотришь?

– Не знаю, – засмеялся он. – Сам я никогда не позировал.

– Вот уж помог, – поддразнила Хоуп и поджала ногу под себя, стараясь усесться поудобнее и в самом деле немного успокоившись. К счастью, Скотти вышел вместе с ними, и Хоуп стала смотреть на пса, улегшегося под окном кухни.

Тру замолчал и взялся за карандаш, то и дело бросая взгляд то на свою модель, то на рисунок. Хоуп следила за его уверенными движениями, когда он проводил линии или что-то заштриховывал с привычной ловкостью. Иногда, сам того не замечая, Тру прищуривался или хмурился. Отчего-то эта незащищенность, проступившая под привычной уверенностью, вызвала в Хоуп еще более сильное желание.

Когда все вокруг потемнело перед новой грозой, стало понятно: придется прерваться.

– Хочешь посмотреть? Рисунок еще не закончен, но в общих чертах идея ясна.

– Может, после душа, – засомневалась она, вставая с кресла. Тру собрал карандаши, взял альбом и, задержавшись на пороге, привлек к себе Хоуп и поцеловал с огромной нежностью. Она прижалась к нему, вдыхая его запах и в сотый раз гадая, какие таинственные силы свели их вместе.

Вместе

После душа Хоуп сидела на диване рядом с Тру, а он показывал ей незаконченный портрет и листал свой альбом. Она, не торопясь, с восхищением рассматривала его рисунки. Позже, когда дождь немного утих, они рискнули сходить пообедать в кафе на пляже Оушен-Айл и, сидя там, смотрели в окно на разгул стихии.

Когда Хоуп пришло время собираться на предсвадебный банкет, Тру сидел на краешке кровати, глядя на нее. Было что-то особенное в том, чтобы наблюдать за женщиной, которую он всегда находил сексуальной, пока она занималась макияжем. Он чувствовал, что ей нравится его внимание.

Прощаясь на пороге, они долго целовались. Тру крепко прижимал к себе Хоуп и потом долго махал с крыльца вслед машине. Хоуп просила его вечером выгулять Скотти и предложила оставаться в коттедже сколько душа пожелает.

Сходив на виллу за стейком и кое-какими мелочами, Тру приготовил себе поесть в коттедже. Ужиная, он представлял Хоуп среди подруг и думал, поймут ли они по ее лицу, что за последние несколько дней произошли перемены.

Потом Тру снова принялся за портрет, остановившись, лишь когда ему все понравилось, но откладывать карандаши пока не хотелось, и он начал новый рисунок: как они вдвоем стоят на пляже лицом друг к другу, в профиль к зрителю. В этот раз Хоуп не придется позировать – ему достаточно было просто вспомнить тот миг. Работа спорилась, и прошло несколько часов, прежде чем Тру прервался. Отсутствие Хоуп ощущалось как физическая боль.

Она вернулась к полуночи. Они занимались любовью, но, устав накануне, Хоуп вскоре заснула в его объятиях – Тру услышал, как ее дыхание изменилось, стало ровным. А вот к нему сон не шел. Он понимал, что их время скоро закончится, а ведь с этой женщиной он хотел бы провести остаток жизни.

Тру смотрел в потолок, безуспешно пытаясь придумать решение.

Утром он был молчаливее обычного. Ничего не говоря, Тру долго лежал в постели в обнимку с Хоуп, а она ощущала, как глубокое чувство к нему переполняет все ее существо.

Но это ее пугало, как, наверное, и его. Все, чего ей хотелось, – чтобы эти несколько дней длились вечно, пока время во вселенной не иссякнет, однако часы как будто тикали громче с каждой минутой.

Дождь по-прежнему шел, правда, несильный, но они все равно решили прогуляться по пляжу. Хоуп разыскала в шкафу плащи, и они вывели Скотти на прогулку. Тру и Хоуп шли, держась за руки, и, по невысказанному соглашению, остановились на том месте, где впервые встретились. Тру поцеловал Хоуп и взял ее руки в свои.

– Мне кажется, я хотел этого с той минуты, как увидел тебя.

– Чего хотел? Переспать со мной или влюбиться?

– И того и другого, – признался он. – А ты когда поняла?..

– Насчет постели, пожалуй, когда мы пили вино на веранде, вернувшись из «Клэнси». А что влюбилась, не знала до того вечера, когда ты пришел на ужин. – Она стиснула его руку: – Прости, что я отвернулась, когда ты попытался меня поцеловать в первый раз.

– Не извиняйся.

На обратном пути они зашли на виллу, где временно обитал Тру. Отец оставил на автоответчике сообщение, что заедет между двумя и тремя часами. «Отлично, – подумала Хоуп, – ее как раз не будет». Свадебная церемония состоится в шесть, но подружки невесты собираются раньше – для фотосессии.

Тру провел ее по дому, показывая комнаты (Скотти справился с экскурсией сам), и Хоуп не могла не признать, что интерьер оформлен с большим вкусом, чем она ожидала. Вопреки своему предубеждению, Хоуп вполне могла бы арендовать этот дом на недельку и отлично провести здесь время с подругами. В главной спальне она указала на огромную ванну-джакузи:

– Может, воспользуемся?

Они быстро разделись, побросав одежду и плащи в сушилку. Погрузившись в пенную воду, Хоуп прижалась спиной к Тру, с наслаждением вздохнув, когда он начал мягко водить губкой по ее грудям и животу, рукам и ногам.

Они устроили себе ранний ланч в халатах, пока одежда еще сохла, а потом Хоуп забрала из сушилки вещи, и они с Тру сидели за столом и говорили, пока не пришло время идти в коттедж собираться.

Как и накануне, Тру устроился на кровати и смотрел, как Хоуп укладывает волосы и делает макияж. Надев платье подружки невесты и новые туфли, она покрутилась перед ним:

– Ну, как?

– Потрясающе, – сказал он, и искренность ответа понравилась ей даже сильнее восхищенного взгляда. – Мне ужасно хочется тебя поцеловать, но я не хочу смазать твою помаду.

– А я рискну, – сказала Хоуп, наклонившись к нему. – Если бы у тебя сегодня не было встречи с отцом, я бы пригласила тебя с собой.

– Мне пришлось бы покупать подобающий случаю костюм.

– Готова поспорить, ты очень красив в костюмах, – она погладила его по груди и тоже уселась на кровать. – Волнуешься?

– Не очень.

– А вдруг он мало помнит твою маму?

– Тогда встреча будет короткой.

– Неужели тебе неинтересно, кто твой отец, какой он, как он жил все эти годы?

– Нет.

– Разве так можно? А вдруг отец хочет с тобой общаться?

– Я думал об этом, но вряд ли это так.

– Однако он организовал для тебя перелет в Штаты.

– Я его ни разу в жизни не видел. Если бы отец хотел общаться, объявился бы раньше.

– Тогда зачем ему понадобилась встреча, как ты считаешь?

– Я думаю, – ответил Тру, помолчав, – он хочет объяснить, почему бросил мою мать.

Спустя несколько минут Тру под зонтом провожал Хоуп до машины, чтоы она не промокла.

– Это покажется глупостью, но я буду по тебе скучать, – сказала она.

– Я тоже, – отозвался он.

– Расскажешь, как пройдет ваша встреча?

– Конечно. И со Скотти погуляю.

– Я не знаю, во сколько вернусь. Наверное, поздно. А ты дождись меня в коттедже. Я не обижусь, если ты заснешь, пока меня не будет.

– Повеселись там хорошенько.

– Спасибо, – ответила Хоуп, садясь за руль.

Хотя она радостно помахала ему, отъезжая, Тру ощутил нехорошее предчувствие, когда машина скрылась из виду, и он долго ломал голову, отчего ему не по себе.

Время с отцом

Решив, что Скотти лучше остаться в коттедже, Тру прихватил альбом и карандаши и вернулся на виллу дожидаться отца.

Он работал над рисунком, где они с Хоуп стоят на пляже. Получалось хорошо. Вскоре Тру занялся мелкими деталями, уже зная, что работа почти готова. Увлекшись, он не сразу услышал стук в дверь.

«Отец».

Поднявшись из-за стола, Тру пересек гостиную и, взявшись за ручку, остановился у двери. Собравшись с духом, он открыл дверь и впервые в жизни увидел лицо отца. К своему удивлению, Тру узнал собственные черты: синие глаза и ямочку на подбородке. Волосы были редкие и белые, с отдельными серыми прядями. Перед ним стоял бледный, слегка сутулый хрупкий человек, который буквально тонул в своей куртке, будто купленной для кого-то гораздо крупнее. Даже сквозь шум грозы Тру слышал хриплое дыхание старика.

– Здравствуй, Тру, – сказал наконец отец, с трудом выговаривая слова. В руке он держал зонт, а на крыльце поставил портфель.

– Здравствуйте, Гарри.

– Можно войти?