Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни Грун Хендрик

– Конечно, можно.

Он извлек из-под пакета тюбик майонеза и с видом триумфатора представил его на всеобщее обозрение.

– А что у нас тут? Будьте любезны пройти в офис.

Вокруг меня сплошь сочувственные лица.

– Ох, я совсем забыл, правда, забыл. Не заглянул под пакет. Я заплачу, прямо сейчас и заплачу.

– Нет уж, пройдемте, раньше надо было платить, а теперь поздно.

Тщетно пытался я втолковать охраннику, что никогда не стал бы рисковать репутацией из-за тюбика майонеза ценой в 78 центов. То ли охранник был человек принципиальный, то ли его хозяин строго запретил персоналу думать самостоятельно. Я чувствовал себя так, словно иду сквозь строй качающих головами зрителей. В кабинетике, где-то в глубине здания, помощник менеджера прочел мне мораль как нашкодившему мальчишке. Я оказался в совершенно беспомощном положении и мог только униженно извиняться.

– Обычно мы сообщаем о каждой магазинной краже, но в данном случае я не стану вызывать полицию, – заключил он свою проповедь.

Но я уже снова обрел достоинство. И как раз вовремя, иначе я еще долго считал бы себя полным ничтожеством.

– Сомневаюсь, что полиция станет расследовать непреднамеренную кражу в размере семидесяти восьми центов, совершенную престарелым покупателем, – сказал я. – И, тем не менее, прошу вас немедленно позвонить в полицию.

Такой поворот дела застал менеджера врасплох. Нет, он меня больше не задерживает.

– Но я все-таки настаиваю, чтобы вы позвонили в полицию и сделали официальное заявление.

– Нет, сударь. Вы можете идти.

– Тогда я сам позвоню.

Меня осторожно выпроводили из кабинетика.

Можно ли мне, по крайней мере, уплатить за майонез? Можно. Я дал кассиру евро и сказал:

– Сдачи не надо.

Дома я доложил о происшествии с гордо поднятой головой. Герт хохотал, как безумный. Он собирается сходить в тот же магазин и украсть тюбик майонеза.

ЧЕТВЕРГ 24 декабря

Риа и Антуан поручили Герту приготовить для рождественского ужина голландский креветочный коктейль. Согласно рецепту, в него входит щепотка паприки. Леония, прикомандированная к Герту в качестве ассистента-контролера, взглянула на банку с перцем и глубоко задумалась, склонив голову набок.

– Баночка просрочена на двадцать семь лет, – сказала она.

Герт ничуть не удивился. Вполне возможно, так как набор специй он получил в подарок на свою серебряную свадьбу, в 1975 году.

– Ну, просрочена на двадцать семь лет. Никто и не заметит. Это же не ливерная колбаса.

– Но паприку не выдолбишь из банки ни молотком, ни долотом. Может, стоит купить новую?

Обиженный Герт отправился в магазин и принес новый с иголочки, большой набор специй, тем самым доказав, что банка оказалась немного просроченной не из-за его скаредности.

– Теперь все травки будут свежими, даже когда истечет мой личный срок годности, – проворчал он.

Клуб готовит рождественский ужин. Антуан – шеф-повар, Риа – сомелье, занимается напитками, а Леония у всех на подхвате. Рождественский ужин, достойный СНОНЕМа, требует особого творческого подхода, ведь теперь мы не можем пользоваться кухонькой в съемной квартире Эверта. В случае необходимости, мы немного расширительно толкуем правила приготовления пищи в квартирах. Пока без последствий. Вероятно, потенциальные стукачи знают, что за донос их ждет суровое наказание.

Кто-то повесил на доске объявление, что в первый день Рождества будет проведена учебная тревога. Объявление быстро исчезло, и его заменило другое, где дирекция извинялась за ошибку и обещала не проводить противопожарных учений в первый день Рождества. Но сомнение было посеяно.

– А вдруг начнется пожар…

ПЯТНИЦА 25 декабря

Рождество – декорация, на фоне которой особенно резко выделяется одинокий старик с мисочкой на два блюда для подогрева в микроволновке. По статистике Института социокультурного планирования, в 2002 году самостоятельно жили 65,8 процента стариков старше 85 лет, а в 2014 году – 74,6 процента. Если у вас нет любящих детей, которые пригласят отца или мать в гости на несколько рождественских дней, вам все же лучше оставаться здесь, в доме престарелых. Разумеется, если вы – член СНОНЕМа.

Впрочем, новые данные Института планирования об оценке счастья даже обнадеживают. Среднестатистический житель Нидерландов ставит своей жизни оценку 7,8 по десятибалльной шкале. Моя самооценка тоже пошла в гору. Таблетки делают свое дело.

И вот что интересно: среднестатистический житель Нидерландов считает, что у него все хорошо, а у страны дела плохи. Похоже, это типично нидерландский парадокс.

Вчера я проделал бльшую часть работы для рождественского ужина: сварил в электрочайнике девять яиц, очистил, разрезал пополам и выскреб желтки. Риа и Антуан знали, что на меня можно положиться. Сами они быстро приготовили изысканную начинку. Мне было поручено с помощью сифона для сливок наполнить этой начинкой яйца и придать им вид изящных бутоньерок. Я вчера тренировался на картофельном пюре, истратил целую упаковку, но бутоньерки были на себя не похожи. Напоминали скорее полевой букет.

Сейчас надену свой лучший костюм и новую рубашку с искоркой. Смело, конечно, но продавщица сказала, что мне идет. А кто я такой, чтобы ей противоречить?

СУББОТА 26 декабря

Хорошая была идея – пригласить на рождественский ужин двоих новых членов СНОНЕМа. Они вдвоем буквально и фигурально заполнили пустоту, оставленную Эвертом. Хотя Окки громко чавкает, он – удачное приобретение. Леония тактично намекнула ему насчет чавканья:

– Когда сидишь рядом с тобой, дорогуша, можно уже не включать музыку.

– Виноват, постараюсь есть потише, – весело отозвался Ок.

Граме предположил, что чавканье входит в культурную традицию, а наш симпатичный турок подтвердил, что никто в мире не ест так шумно, как грекоправославные.

– Век живи – век учись, – добавил он.

Лия сразу вписалась в нашу компанию. Она заразительно смеется, и при этом ее пышная грудь колышется. В опасной близости от супа.

– Нет, не беспокойся, Хендрик, я не ошпарюсь, – сказала она, поймав мой испуганный взгляд. – Я держу свой бюст под контролем.

Эверт легко нашел бы с ней общий язык.

Еда была превосходной, но мы, возможно, немного избалованы. Окки и Лия были в восторге от ужина, а мы почти привыкли к тому, что наши звездные повара Риа и Антуан мечут на стол восхитительные яства. Еще мы пели рождественские песни. Герт и Эдвард к пению не были допущены, но Ок на удивление хорошо подпевал, а у Лии низкий альт.

ВОСКРЕСЕНЬЕ 27 декабря

Я люблю оставлять самое вкусное напоследок и предпочел бы обратный порядок рождественских трапез. Праздничный ужин с друзьями в первый день Рождества был близок к идеалу, и на его фоне вчерашний ужин с остальными жильцами выглядел бледно. Хотя, с объективной точки зрения, он заслуживал высокой оценки – если вы любите свиную вырезку в сливочном соусе так же, как я. Ее подают на Рождество каждый год. Отлично поджаренная до розового цвета, она как раз по этой причине была разными людьми отправлена обратно в кухню.

– Терпеть не могу сырое мясо, – сказала госпожа Де Граве, и ее муж, примостившийся рядом, как мокрый воробей, покорно вернул на тарелку свой кусочек вырезки.

Они сидели как раз напротив меня.

– С его желудком вообще нельзя есть сырое мясо, – выдала госпожа Де Граве, – а то еще подхватит сальмонеллу.

Через четверть часа из кухни принесли насквозь прожаренную вырезку, но госпожа Де Граве пожаловалась, что мясо слишком сухое.

С такими сотрапезниками трудно сохранять хорошее настроение. К счастью, я уютно располагался между Лией и Рией, двумя очаровательными дамами, ограждавшими меня от занудного соседства. Лия производила впечатление не только остроумной беседой, но внушительным количеством поглощаемой еды. Думаю, она съела не меньше фунта брюссельской капусты.

– Вкусная капуста, Хенк, будь добр, положи мне еще немного.

Она съела и порцию соседского тирамису, так как эти лапушки, Де Граве, не едят тирамису из опасения, что в них кладут сырые яйца.

Прошло два рождественских дня, а я уже смертельно устал от еды, выпивки и посиделок. Сегодня устраиваю разгрузочный день. Похоже, разгрузки становятся модными. Две прогулки, бутерброд с сыром, чай и хорошая книга. Повесил на двери табличку: “ Гостей не жду”. Наследство Эверта.

ПОНЕДЕЛЬНИК 28 декабря

Что касается таблеток от депрессии, то тут я оказываюсь в компании миллиона других нидерландцев. Никогда не думал, что в моей стране столько уныния.

Мне таблетки, в общем, помогают. Несколько недель назад мысль о бренности вещей повергала меня в отчаяние. А теперь, размышляя о том, что человек – песчинка в пустыне бытия, я исытываю облегчение. Даже сильные и великие мира сего – не более чем пылинки во Вселенной. Даже Криштиану Роналду, хотя он, забив очередной мяч, совершает свой фирменный прыжок. Ведь и после его гола миллиарды звезд невозмутимо продолжают свое вращение в космосе.

“Все это не имеет большого значения, так что наслаждайся жизнью, Хендрик”, – внушаю я себе, и ведь что хорошо: снова себе верю.

Серьезная проблема в том, что прием антидепрессантов угрожает зависимостью. Стоит только начать, а бросить уже очень трудно. К счастью, мы с доктором оба считаем, что в моем возрасте с некоторой зависимостью приходится мириться.

– В гробу все равно завяжешь, – отреагировал Окки, когда я обсуждал с ним эту тему.

ВТОРНИК 29 декабря

– У нас тут запретная для фейерверков зона, а молодежь не желает с этим считаться.

– Куда только смотрит полиция?

Кто-то углядел двух полицейских у ларька с пончиками в торговом центре и обратился к ним.

– Вот вы здесь стоите как ни в чем не бывало, пончики жуете, а между прочим, на улице то и дело взрываются бомбы. Мы со своими ходунками и всем хозяйством можем взлететь на воздух.

– Вы вроде бы целы и невредимы. Не похоже, что по воздуху прилетели, – заметил владелец ларька.

После чего мимо нашего дома несколько раз проехала полиция и шуганула стайку юнцов.

Старики по определению пугливы, но в последние дни года страхи распространяются, как эпидемия. Мы так боимся умереть со страху, что вздрагиваем от любого хлопка. Большинство обитателей нашей богадельни между Рождеством и Новым годом не высовывают носа на улицу.

Сам я тоже изрядно трушу, но не позволю каким-то сорванцам лишить меня ежедневной прогулки пешком или на скутмобиле. Лучше уж умереть со страху.

СРЕДА 30 декабря

Что вспомнят люди в 2040 году, говоря о главном событии 2015 года? Дискуссию о потеплении климата? Теракты Исламского государства? Толпы беженцев? Нет, я все же думаю, что они вспомнят СНОНЕМ. И по праву назовут его лучом света в темные времена. Поворотным пунктом в истории цивилизации. Началом эмансипации престарелых. В 2040 году во всем мире возникнут десятки тысяч клубов СНОНЕМ. Рестораны и музеи будут от них без ума. Бизнесмены вложат миллиарды в индустрию для пожилых и возведут роскошные дома опеки для долгожителей, абсолютно не желающих жить в одиночестве. Уважение к сединам, как и пробки из “кант” и скутмобилей, достигнут невиданных размеров. В одном из парков района Амстердам-Север установят скульптурную группу, и к ней ежегодно будут совершать паломничество тысячи шаркающих стариков.

– Смотри, вон тот, с собакой, – Эверт. А эти, с кастрюлями на головах, Риа и Антуан. А те трое – Герт, Эдвард и Граме, ну до чего похожи!

Я стою рядом с Эвертом, под руку с Эфье. Мы сияем.

ЧЕТВЕРГ 31 декабря

Я прожил почти год в приподнятом настроении, но в ноябре оно упало ниже плинтуса. Меня подкосила смерть Эверта, и утрата Эфье снова стала причинять невыносимую боль. Я извелся и измучился – телом и душой. В такой момент нужны настоящие друзья, чтобы дать тебе хорошего пинка и привести в чувство.

– Ты становишься похож на старую плакучую иву, Хендрик, – сказал Антуан.

А Леония, сославшись на Эверта, обвинила меня в малодушии:

– Эверт сказал бы, что ему тошно смотреть на такого угрюмого дурачка. Или встряхнись, или удавись, Хендрик.

Ее словарный запас сделал бы честь Эверту.

Мудрые советы друзей вкупе с таблетками доктора подействовали на меня благотворно.

Кризис преодолен, низшая точка пройдена. Пожалуй, я могу поставить себе четверку с минусом. А иногда даже с плюсом. Например, сейчас, в канун Нового года. Герт тайно вывесил связку петард на балконе Рии и Антуана и выставил на холод шампанское. Граме придумал викторину. Окки обещал научить нас турецкому танцу. В полночь мы горячо обнимемся, слегка пьяные, но исполненные любви.

Наступает новый год, и тебе нужно крутить педали, Грун. У жизни нет боковых колесиков. Вперед и с песнями. Пока ты жив.