Ближе к тебе Парк Джессика

15. Просто песня

Крис пьет минералку, когда я сажусь рядом, но судя по свалке из бутылок, он один такой трезвенник.

– Ты потрясающе выглядишь, – говорит он, обнимая меня за плечи. – Как сегодня Сабин? С ним все в порядке?

– Ага, думаю, да.

Я подзываю официантку и заказываю водку с грейпфрутом.

– Переживаешь за него? – интересуется Крис.

– Не совсем. Просто немного нервничаю. Ты с ним больше вчера не разговаривал?

Крис качает головой.

– Нет. Мне показалось, что ему нужно немного пространства, чтобы успокоиться, понимаешь? Но я рад, что он остался с нами в доме.

На соседний стул плюхается Эрик.

– П-с-с, Блайт! Блайт!

Его попытка говорить тихо проваливается, и у меня такое чувство, что бокал пива в его руке далеко не первый.

– Привет, Эрик, – тепло улыбаюсь в ответ. Я его обожаю и рада, что сегодня он позволяет себе расслабиться. Обычно, парень излишне все контролирует.

– П-с-с, – снова зовет он. – Я просто хотел сказать тебе, что я гей. И я люблю парня.

Мы с Крисом начинаем хохотать.

Я театрально вздыхаю.

– О нет!

Он энергично кивает.

– Да! – И придвигается ближе. – Ладно, если серьезно, то я собираюсь после выпускного попросить Зака жить вместе. Где он захочет.

– Думаю, это прекрасно, – замечает Крис.

– Просто чудесно, – соглашаюсь я.

– Ладно, круто. Просто нуждался в вашем благословении для жизни во грехе.

Он соскакивает с места и устраивается у Зака на коленях.

И словно одного этого недостаточно для радости, парни целуются. И это не короткий символический поцелуй. Эрик целует Зака. Весь стол шумит, и мы поднимаем бокалы. Эрик даже не отстраняется. Продолжает поцелуй, поднимая свой бокал.

Эстель наклоняется над столом.

– Ребят, мне нужно кое о чем с вами поговорить. – Она, конечно, пьяна, но лучше справляется с алкоголем, чем ее брат-близнец.

– Валяй, – разрешает Крис. – Похоже, сегодня вечер признаний.

– Я не знаю, чем заняться после колледжа. – Девушка отпивает глоток пива. – Эрик собирается жить с Заком, да? Он же это сказал?

– Возможно, – отвечаю я.

Она не часто выглядит взволнованной, но сейчас явно нервничает.

– Крис? Я не знаю, как… просто… – запинается она. Надо же, Эстель никогда не заикается.

Крис останавливает ее.

– Хочешь остаться с нами в Мэне?

Ее лицо светлеет от облегчения.

– А я могу? С… Джеймсом? – Она смотрит на меня.

– Эстель, ну конечно! – с чувством восклицаю я. – Мы вам рады в любое время. Это и ваш дом тоже.

До меня доходит, что ребята не имели дома, в который можно было уехать на каникулы в колледже. Поэтому Крису всегда приходилось куда-нибудь возить их и придумывать программу. Даже после смерти родителей мы с Джеймсом жили у тети Лизы. Пусть и не очень ее любили, но мы все равно летали домой, в знакомое место, и у нас было подобие семьи. Для детей нормально оставаться с родственниками во время каникул, всегда иметь дом, куда можно вернуться и отдохнуть.

Шепарды такого оказались лишены, однако теперь все изменилось.

– Джеймс хочет поговорить с тобой о расширении переднего крыльца, а еще планирует увеличить патио. А потом… он подумывает об аспирантуре или архитектурной стажировке в Бостоне. – Эстель постукивает ноготками по столу и оглядывается. – Хреново расставаться с Эриком, но это должно когда-нибудь случиться, и, наверное, будет лучше… остаться с вами. Мы постараемся не надоедать и можете выгнать нас, когда захотите.

– Для нас огромное удовольствие, что вы будете с нами, – уверяет Крис. – И тебе не обязательно ходить на цыпочках.

– Не хожу я ни на каких чертовых цыпочках. – Эстель показывает брату язык. – Мы вообще знакомы? Я никогда так себя не веду. Просто пытаюсь донести до тебя, что на этот раз мы не станем вмешиваться в вашу чрезвычайно шумную сексуальную жизнь.

Крис закрывает лицо ладонью.

– О боже, обязательно было это упоминать?

Девушка допивает пиво и громко ставит бокал на стол.

– Ага. И это значит, что ты тоже не будешь вмешиваться в мою чрезвычайно шумную сексуальную жизнь. Все будет просто чудесно!

Эстель улыбается и посылает мне воздушный поцелуй, а затем устраивает целое представление, целуя моего брата взасос.

Переведя дыхание, Джеймс смущенно смотрит на меня.

– Прости, Блайт. Извини… но Эстель не может разговаривать тихо, так что я все слышал. Спасибо вам. Вы лучшие.

– И поскольку вы такие потрясающие и все такое, – говорит Эстель, – может быть, вы не будете возражать, что Зак пригласил Эрика, Джеймса и меня покататься на лыжах с его семьей в Джексон-Хоул? Мы уедем через несколько дней.

Она крепко зажмуривается и скрещивает пальцы, понимая, что только что сократила наш совместный отпуск.

– Ох. – Меня охватывает разочарование, но… это же студенты, которым хочется покататься на лыжах.

Джеймс недовольно смотрит на нее.

– Нам совершенно не обязательно это делать. Он спросил у нас только сегодня вечером.

Крис принимает решение довольно быстро.

– Думаю, вам стоит поехать. Вы прекрасно проведете время, к тому же ты сто лет не каталась на лыжах.

Я готова ответить, но Крис потирает пальцами мою руку. По какой-то причине он считает это хорошей идеей. Просто я ее не знаю.

– Правда? Ты не рассердишься? – Эстель хлопает в ладоши. – Охренеть, Джеймс! Мы едем кататься на лыжах! На мне сексуальный зимний костюм кролика. Ты просовываешь свои холодные руки мне под…

– Эй, эй! – Крис закатывает глаза. – Не заставляй меня передумать.

Девушка делает чересчур серьезное лицо.

– Да, дорогой брат. Поняла. – А потом она вскакивает и кричит в сторону сцены: – Сабин! Юх-ху!

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы поймать его подмигивание сестре, а потом он начинает петь. Бар, может, и маленький, но у них здесь даже имеется сценическое освещение. Сабин в своей стихии, и я испытываю облегчение, видя его на сцене. Несмотря на недавние происшествия, он все еще тот Сабин, какого я знаю, со всей его силой и характером. Иногда хорошо об этом помнить.

Больше часа он развлекает публику кавер-версиями известных песен, включая «Sister Christian»[10]. Сабин посвящает ее Эстель, позволяя сестре фальшиво и громко петь в микрофон. Публика хоть и не трезвая, но все полны энтузиазма, и Сабин с легкостью заводит толпу, заставляя подпевать.

Компания сегодня веселая, и очень не хочется, чтобы вечер заканчивался, однако в половине первого Сабин объявляет, что его выступление завершено. Я едва слышу его слова за громом аплодисментов и стуком Эрика по столу. Мы присоединяемся к какофонии и вызываем на лице певца такое смущение, какого я еще никогда за ним не замечала. Он благодарит слушателей, спрыгивает со сцены и подсаживается к нам.

Крис вскакивает, становится у брата за спиной и трясет его за плечи.

– Кто тут рок-звезда, а? Правильно! Этот парень! Так горжусь тобой, чувак.

Сабин похлопывает Криса по руке.

– Спасибо.

– Мы собираемся пожени-и-иться! – кричит Эрик, и вся наша компания поворачивает головы к нему и Заку.

– Вы что? – переспрашивает Сабин.

Зак хлопает себя ладонью по лбу.

– Ну, не совсем пожениться. Мы съезжаемся вместе, – объясняет он.

– Ох! – Эрик грохает кулаком по столу. – Правильно! Мы съезжаемся!

Все кричат и поздравляют счастливую парочку.

И тут Эрик морщит лоб.

– Погоди минутку. Если мы женимся, значит, должен быть торт, так что я сейчас за ним схожу.

– И, возможно, за галлоном воды и парой пачек аспирина, – бормочет Крис. – Вообще-то по пути сюда мы проходили мимо кондитерской, которая работает допоздна. Всего в паре домов отсюда.

– Всем торт! – вопит Эрик.

– Крис, почему бы тебе не свозить алкашей за тортом, а я помогу Сабину собрать вещи? – предлагаю я.

– Не торопись. Эрику нужно немного протрезветь, прежде чем я посажу его в машину. Если он все заблюет, я сильно разозлюсь.

Крису удается вывести всех на улицу, оставив нас с Сабином вдвоем.

– Итак? – Он сидит напротив меня и теребит салфетку на столе.

Я прикидываюсь дурочкой.

– Итак… что?

– Блайт! Ну же. – Салфетка порвана в клочья.

– Ты был великолепен.

– Да?

– Превзошел самого себя. Идеальное выступление. Никогда не видела ничего лучше.

Внезапно к другу подбегает испуганный менеджер с полным надежды выражением лица.

– Сабин? Это было круто, и публике ты понравился. Вот в чем дело. Один парень должен был петь на закрытии концерта, но он так и не появился. Я стараюсь заканчивать вечера чем-нибудь лирическим. Это помогает успокоить толпу. Потом меньше драк. Может, ты споешь еще пару песен? Всего через двадцать минут? Ты бы очень меня выручил.

– Ну, не знаю, – тянет Сабин, – наверное.

– Саб, ты должен! – настаиваю я. – Ты же король медляков!

Он усмехается.

– Ладно. Конечно.

Сабин возвращается на сцену, и его немедленно приветствуют громкими аплодисментами.

– Ну, хорошо, народ. Мы немного сбавим обороты, а потому присаживайтесь и встречайте медленные композиции вашего покорного слуги.

Все помещение как будто подпадает под влияние Сабина, и я не удивлена, когда шум стихает, а гости готовы слушать. Он очаровывает каждого, и я не в силах отвести от него глаз. Несколько парочек медленно танцуют возле сцены, нас окутывает волшебная атмосфера, за пределами которой мир перестает существовать. Мы все здесь, с Сабином. Он исполняет несколько песен, а потом задумывается, барабаня пальцами по гитаре.

– А сейчас… эм… Блайт, – произносит он, глядя прямо на меня, – эта для тебя.

На моих губах расцветает улыбка, когда он начинает «When You Say Nothing at All». Это старая песня, и я ее обожаю. Немного глупая, немного слащавая, но одна из самых красивых. Понятия не имею, откуда он узнал, что я люблю ее.

Это песня об общении без слов, о том, чтобы всегда быть рядом друг с другом, о глубокой связи. Именно она поддерживала нас после драмы, разыгравшейся возле картин.

Эта песня о нас. И она прекрасна. Я наслаждаюсь каждой секундой, что она играет.

Единственная проблема в том, что, похоже, она нравится мне слишком сильно. Стараюсь сдерживать слезы, но не очень с этим справляюсь. Поэтому просто сдаюсь и позволяю им катиться по щекам. Ведь это слезы счастья, вызванные любимым человеком, который поет для меня песню, и я ценю каждое мгновение.

Аплодисменты возвращают меня в реальность. Я осознаю, что эта композиция закончилась, а Сабин начинает новую.

Его взгляд больше не сосредоточен на мне.

– Эта песня называется «Дейзи». Я написал ее прошлым летом, и вот что получилось…

Словно пролила недостаточно слез, сейчас я снова заплачу. Как-то неожиданно осознаю, что не каждая частичка моей души ощущает полное счастье. В сердце возникает ноющая боль, желание, которое я не могу опознать, слишком сильное и запутанное. Да и не хочется сейчас ни в чем разбираться. Поэтому я отмахиваюсь от него и сосредотачиваюсь на Сабине и его песне.

Не слышу остальную часть песни, потому что у меня кружится голова. Во мне просыпается какая-то эмоция, которой не получается дать название. Меня захлестывают паника, тревога и… и… и смутное желание, от которого путаются мысли.

Еще неожиданнее, чем раньше, Сабин желает всем спокойной ночи и благодарит публику, прежде чем покинуть сцену. Он отправляется в служебное помещение собрать вещи, и я не успеваю остановить его. Поэтому жду. Мне все равно требуется минутка. Вот только не знаю, зачем. Наверное, чтобы подумать, но мне не хочется.

Я заказываю в баре шот. Алкоголь не в силах мне помочь, но, по крайней мере, немного облегчит снедающую изнутри тревогу.

«Сабин написал эту песню прошлым летом», – снова и снова крутится в голове. «А потом уехал без предупреждения и не строя никаких планов».

Он сбежал.

Бежал ли он от меня?

О боже…

Я наблюдаю, как Сабин идет через зал. На некоторое время он останавливается переговорить с менеджером, а затем нерешительно подходит ко мне.

– Ты готова? – спрашивает меня.

– Саб… – начинаю я.

– Почему ты так смотришь? Это всего лишь песня, – сообщает он, предвосхищая мои вопросы. А потом улыбается, но улыбка выглядит вымученной.

Возможно, я ошибаюсь. Очень надеюсь, что ошибаюсь.

– Это очень сильная песня, – замечаю я.

– У меня все такие. Давай. Идем искать остальных. У Криса, наверное, уже нервы на пределе.

Сабин толкает дверь, и я иду следом, надеясь сказать… что? Мне хочется вновь перенестись в то мгновение, когда нас объединяла его песня. А сейчас? Сейчас мне кажется, что мы на пороге перемен, когда наша дружба может перевернуться с ног на голову.

Крис и остальная компания всего в паре шагов от двери. Наблюдая, как ребята шатаются, он закатывает глаза.

– Я накормил их тортом. Но они все равно пьяные вдрызг.

Мы с Крисом припарковались рядом, так что вперед шагаем все вместе. Сабин замыкает шествие, и, думаю, это к лучшему. Я обнимаю Криса за талию и пытаюсь восстановить равновесие, напомнить себе о реальности.

На тротуарах полно покидающих бар посетителей, и дорога забита машинами. Мы маневрируем среди разговаривающих людей, и всего в квартале от наших машин проходим мимо двух парней, прислонившихся к указателю.

– Чертовы гомики, – громко бросает один из них.

Замечая нездоровый интерес к нашей компании, Крис замедляет шаг, но продолжает идти.

– Как будто в этом городе и так не хватает педиков, – говорит другой.

Крис останавливается, а затем встает передо мной, лицом к этим двоим. Эрик и Зак, кажется, ничего не слышали, потому что все еще болтают с Джеймсом и Эстель, чего не скажешь про Сабина, который опускает гитару на землю и делает шаг вперед.

– Сабин, не надо, – резко предупреждает Крис. – Не надо. Не обращай внимания.

Однако друг явно не собирается следовать совету, когда приближается к парочке.

– Что вы, черт подери, сказали?

– Черт, – ругается Крис себе под нос.

Остальные как раз проходят мимо Криса, когда Сабин бросается на парня в бейсболке и хватает его за воротник.

– Повтори, что ты, мать твою, сказал, – рычит он сквозь стиснутые зубы.

– Я сказал «гребаные гомики», – ухмыляется парень.

– Я твою рожу на куски порву, мразь! – Ярость Сабина нарастает как снежный ком, как по мне, слишком быстро.

– Так ты тоже один из них? Спорим, завелся от того, что трогаешь меня.

Крис направляется в их сторону, чтобы вмешаться.

Увидев это, отморозок снова поворачивает голову к Сабину.

– В чем дело, ссыкло? Не можешь сам за себя постоять? Ждешь, когда спасут?

В груди все сжимается, как только слова слетают с его губ. Совершенно не стоило такое говорить.

Но Крис не успевает до них дойти, когда Сабин взрывается.

Он жестоко впечатывает кулак парню в грудь, так, что тот отлетает назад. Жертва опрокидывает несколько мусорных баков и с глухим стуком валится на безжалостный бетон.

– Сабин! – кричу я.

Тот нависает над парнем, у которого из носа льется кровь. Глаза широко раскрыты от ярости, он заводит кулак назад, намереваясь продолжить избиение.

Крис пытается вмешаться, но второй парень хватает его и наносит удар. Только вот он слишком шустрый и успевает уклониться по пути к Сабину, который теперь без остановки колотит жертву кулаком в лицо.

Я морщусь, когда вижу, как костяшки пальцев впиваются Сабину в щеку, и снова выкрикиваю его имя. Джеймс протискивается мимо меня и бросается к другу, но я не вижу, что происходит дальше, потому что Крис отлетает назад к стене. реск от удара его головы о кирпич пугает меня до глубины души, и на краткий миг мы встречаемся глазами.

Я слишком напугана, чтобы издать хоть звук, но подбегаю, когда он падает на асфальт.

– О господи, Крис.

Удар достаточно серьезный, и драка тут же прекращается. Парень в кепке дает своему другу знак поскорее убираться отсюда. Сабину удается на прощание всадить своей жертве кулаком в живот.

– Кристофер, посмотри на меня! Посмотри на меня!

Должно быть, я плачу. Не знаю. Не понимаю, что происходит и где все остальные.

Я лишь вижу, что Крис потерял сознание, а Сабин на коленях рядом со мной.

– Ох, господи боже мой. Черт! – кричит он. – Он всегда принимает на себя основной удар. Всегда! Господи, прекрати это. Он всегда подставляет себя! О боже, боже… – причитает Сабин, едва не захлебываясь словами.

Я еще никогда не слышала в его голосе такой растерянности и отчаяния, и это разрывает мне сердце.

– Крисси, пожалуйста, очнись. Прошу, очнись. Прости! Прости! Почему ты не мог позволить мне принять этот удар? Пожалуйста. Лишь раз. Всего один раз. – Он колотит кулаками по асфальту, разбивая костяшки в кровь, молит об искуплении, которое я не могу ему дать.

Сажусь на пятки и смотрю перед собой. Передо мной ужасно страдают два любимых человека.

Я не знаю, кто больше нуждается во мне и кому помочь в первую очередь.

16. Дельфины и Мертвая долина

Вой сирены. Полицейские машины и «Скорая». Потом больница и очень вежливый доктор. Я почти ничего не помню, потому что моим сознанием владела паника. Единственное, что имеет значение – Кристофер очнулся, когда приехала «Скорая помощь», и его выписали из больницы с сотрясением мозга.

Это было пять дней назад. С тех пор я не виделась и не разговаривала с Сабином.

Он не отвечает на мои звонки.

На днях Крис ездил на ранчо и пытался поговорить с братом, но тот его выгнал.

Дети уехали с Заком кататься на лыжах, и мы остались в доме одни.

«Дети». Смешно, что я начала их так называть, словно мы с Крисом превратились в родителей целого семейства. Полагаю, в каком-то смысле так оно и есть.

Я пытаюсь уважать желание Сабина побыть в одиночестве, понимая необходимость иногда оставаться одному. Однако это нелегко. Кроме того, меня беспокоят колебания его настроения, но я надеюсь, что он справится. Возможно, мне тоже нужно выдержать паузу. Больно признавать, но между нами такая сумятица, и я не знаю, что с этим делать.

Я пытаюсь сосредоточиться на Крисе. На наших отношениях. Только вот я ощущаю вину, как будто каким-то образом бросаю Сабина… или предаю его. Кажется неправильным обсуждать это с Крисом, чем бы оно ни оказалось, потому что… это просто отстой.

Я не вынесу разговора.

Поэтому пока занимаю себя писательством. Мой начальник поручил подготовить несколько статей о Сан-Диего, и мне достаточно легко увлечься подробным описанием различных мест, которые мы посетили.

Поэтому я пишу. Любуюсь с веранды океаном. И стараюсь не думать.

Просто жду. Потому что Сабин позвонит. Я в этом уверена.

И тогда удар головы Кристофера о кирпич, ужасный звук, и выражение боли на любимом лице сотрутся из памяти.

Это утро выдалось пасмурным, но серое небо над океаном представляет собой захватывающее зрелище.

– Ты замерзла? – Крис выходит на улицу с пледом.

– Немного. – Я привстаю и позволяю ему завернуть меня в плед.

– С тобой все хорошо? – Он выглядит обеспокоенным.

– Ага. Просто странно, что никого нет.

– И что Сабин исчез?

Я киваю.