Подсолнух Воробей Ирина

Русик посмотрел на нее сбоку, вздохнул глубоко и кивнул, как будто с другой стороны стоял человек с автоматом и внимательно следил за его телодвижениями.

На этом моменте подошел Виталий и спросил про домашнее задание. На прошлом занятии он задал Татьяне нарисовать десять абстрактных человек в разных позах. Она представила пятнадцать девушек в различных костюмах. Преподаватель склонился над ней, чтобы приблизиться к монитору.

— Это все здорово, — начал он, разглядывая картинки на экране. — Мне даже очень нравится, как ты это сделала, но… мы же сейчас изучаем анатомию. Нам важен рельеф мышц, расположение костей, пропорции тела, а здесь ты изображаешь наряды, которые самое важное скрывают. Перерисуй.

Он выпрямился и сделал шаг назад.

— А так классно, молодец, — сказал он, показав большой палец вверх.

Татьяна вытянула нижнюю губу разочарованно и с грустью взглянула на свои эскизы.

— Тебе надо было на фэшн-иллюстрацию записываться, — улыбнулся Русик.

— Да блин, — недовольно воскликнула девушка. — Просто рисовать позы так нудно. И сложно.

Русик выдавил смешок, тряхнув плечами.

— Тяжелее, чем учиться, только работать.

Это она знала, как никто другой. Но порой хотелось все побросать и расслабиться. Плюнуть на будущее, на настоящее и тем более на прошлое. Пустить на самотек. Но теперь это не удалось бы так легко сделать. Раньше нельзя было бросить из-за отца, а теперь из-за страха снова остаться ни с чем, ни с кем и нигде. Вдохнув поглубже, она создала новый файл и принялась вырисовывать голые женские тела в разных позах.

Сразу после курсов Татьяна с Русиком отправились в «Дэнсхолл». В клубе работа кипела. Дизайнеры под руководством Павлика возились с реквизитом. Арина с музыкальным директором шептались у бара. Света с Мишей танцевали в холле, кажется, придумывали номера.

Павлик первым их увидел и сразу подошел, настороженно глядя на обоих. Он демонстративно чмокнул Татьяну в губы и слегка приобнял, уставившись враждебным взглядом, на Русика.

— Павлик, ее парень.

Друг сконфузился и переглянулся с девушкой. Та закатила глаза.

— Русик, ее приятель, — ответил он, пожав руку.

— Зачем он здесь? — обратился Павлик к Татьяне.

Девушка скривила недовольную мину и с неохотой ответила:

— Чтобы помочь с оформлением. Арина просила.

Она поискала арт-директора глазами и, заметив ее на барном стуле под часами, высвободилась из цепких объятий. Взяв Русика под локоть, Татьяна повела его к директору. Арина, почувствовав взгляд, повернулась в их сторону и сразу широко заулыбалась.

— Русик, — дружелюбно воскликнула она. — Рада снова увидеться.

Ее бархатный голос слегка утончился, а глаза в веселом прищуре внимательно разглядывали парня. Русик под давлением неловкости сразу сообщил, что пришел измерить сцену. Арина сначала угостила гостя кофе, приготовив его самостоятельно в барной кофемашине, и, задав пару непринужденных вопросов, отпустила вместе с Татьяной на сцену. Все это время музыкальный директор спокойно сидел на стуле рядом и молча копался в смартфоне.

— Гляжу, ты парня себе завела? — с опаской посматривая на Павлика, спросил Русик приглушенным голосом, когда они шагали к сцене. — А я вот до сих пор страдаю.

Татьяна не знала, что ответить, потому что не воспринимала Павлика как своего парня. Она старалась просто не думать о том, что между ними. Четкого ответа на вопрос Русика она дать не могла, потому предпочла промолчать, лишь помотав головой.

— Кстати, я ее видел пару раз в театре, — продолжал Русик. — И один раз мы даже столкнулись в коридоре. Я, как дурак, затупил и все движения за ней повторял, не давая пройти. Она только посмеялась. Наверное, подумала, я специально. Вот осел!

Он треснул себя по лбу, видимо, пытаясь вытрясти из головы позорное воспоминание.

— Так оплошал, — парень мечтательно посмотрел в высокий потолок и закивал. — А она не такая заносчивая, как остальные балерины.

Татьяна улыбалась во весь рот. Было странно слышать, как ее новый друг влюбленно говорил об ее старой подруге, даже не подозревая, что Татьяна с ней знакома. Это, вообще, была странная ситуация, лишний раз доказывающая, что мир тесен, а судьба иронична. Надо же было случиться, что Татьяна любила Вадима, подружилась с Русиком, он влюбился в Муравьеву, а Муравьева ответила взаимностью Вадиму. Получился, какой-то странный любовный квадрат, только такой, где две стороны, в принципе, лишние. Это вызвало в Татьяне почти истерический смех. Она громко расхохоталась без причины, чем привлекла всеобщее внимание. Русик на нее недоверчиво покосился, сдвинув уголок рта вверх и вбок, и приподнял одну бровь. Павлик присмотрелся к ним и насупился в недоумении. Арина выдавила быструю усмешку. Успокоившись, Татьяна вытерла слезы и посмотрела на оторопелого друга.

— Прям настолько по-идиотски я себя повел, что ли? — спросил он.

— Не обращай внимания. Просто… — махнула рукой Татьяна и снова, не сдержавшись, посмеялась. — Я просто ее знаю.

— Елену? — выпучил глаза Русик и застыл, как вкопанный, даже живот втянул.

— Ага, — кивнула девушка, посмеиваясь. — Мы учились вместе.

— Нихрена себе! — с чувством воскликнул приятель, надавив на буквы «х» и «р». — Вау!

Ему понадобилось несколько минут, чтобы это осмыслить. Парень, разинув рот, с силой дернул головой в сторону. Глаза вывалились из орбит от удивления, бегая по черным дымчатым линиям узора напольной плитки. Татьяна смотрела на него и не могла скрыть безумную улыбку.

— Круто! — воскликнул Русик и заглянул подруге в глаза. — Познакомишь?

— Что? Нет! — замахала руками девушка. — Я не могу. Она меня выдаст.

— Кому выдаст? Этому тощему?

Парень махнул головой в сторону сцены, как будто в той стороне света находилась галерея, где выставлялись работы Вадима. Татьяна не была уверена, что он правильно указывал направление, но все равно поняла, о чем он.

— И ему тоже.

— Да блин, объясни ей все. И не выдаст.

Русик развел руками. Лицо его приняло простецкое выражение. Он хлопал глазами в блаженном недоумении.

— Не могу, — отнекивалась Татьяна, опустив взгляд в пол.

— Ну, тогда и я не смогу сделать проекцию, — парень принял гренадерскую позу и скрестил руки на груди.

Татьяна опешила. В глазах сверкнули маленькие молнии гнева.

— Русик! — окликнула она его в надежде, что друг одумается.

Но он твердо стоял, не двигаясь, лишь отрицательно качал головой. Девушка надула щеки и огляделась вокруг. Арина по-прежнему улыбчиво общалась с Эдиком в баре. Объяснять ей отказ Русика помочь с проекцией ее нежеланием знакомить его со своей старой подругой показалось Татьяне куда более опасным, чем объяснять Муравьевой, что отец не должен ее найти. Девушка сжалась от досады и бессилия. Оба варианта казались ей неисполнимыми, но из двух зол выбирают меньшее. И она согласилась на условия Русика.

— Спасибо! — довольно подпрыгнул парень, схватив Татьяну за руку, и, тут же словив ревнивый взгляд Павлика, отпустил. — Отлично! Сработаемся.

Он весело подмигнул девушке и, вынув из кармана рулетку, залез на сцену. Татьяна с тяжким выдохом опустила плечи.

После измерения параметров, расчетов на телефоне и пятиминутного обдумывания Русик пообещал все подготовить к пятнице, а взамен потребовал от Татьяны, чтобы после четырнадцатого февраля она свела его с Муравьевой.

Неделя выдалась сумасшедшей. Арина отвела Татьяне роль главной невесты, поэтому ей репетировать пришлось больше всех остальных. Она, конечно, уставала, но энергии придавала собственная важность. Ей впервые в жизни доверили главную роль. Она гордилась собой и в порыве радости даже хотела похвастаться отцу, пусть это и была простенькая и абсурдная постановка в ночном клубе, а не полноценный спектакль в театре. Все свободное время девушка репетировала в холле с двойным усердием, пытаясь анализировать движения так, как учила ее Света. Она старалась вложить душу в каждый жест, в каждый наклон, в каждый взмах ноги.

Помимо этого приходилось много времени помогать арт-директору со всякими техническими мелочами и консультировать Русика по видеопроекции, а по вечерам, когда все остальные расходились по домам, остатками сил отбиваться от приставучего Павлика, который думал, что Татьяна с ним так заигрывает, потому становился более напористым. В результате, они все равно оказывались в подвале. Единственной отрадой стали уютные просмотры турецкого сериала с Адлией перед сном.

— Ох, черт, напарница заболела, — сообщила соседка, наблюдая за тем, как Татьяна перед окном повторяет движения из танца убийства невесты, который выучила хуже всех остальных. — Сегодня одна буду.

Она печально вздохнула и аккуратно, упираясь руками в стол, приподнялась, держась за спину.

— Ты в порядке? — с тревогой спросила Татьяна, видя, как корчится Адлия, делая каждый шаг.

— Да спина, как всегда, — отмахнулась женщина, выдавив на измученном лице жалкое подобие улыбки. — Полежу, полегчает.

— Не как всегда, — закачала головой девушка, идя к ней навстречу, чтобы помочь добраться до кровати. — При мне такого еще не было.

— Ну, это при тебе, — усмехнулась соседка. — А так периодически случается. Само проходит.

Она приняла руку девушки и сильными пальцами крепко сжала ее. Спину она выпрямить не могла, потому шла в полусогнутом состоянии, как старуха.

Перед выходом на работу, Адлия пролежала два часа, не двигаясь, читая книгу в телефоне. Татьяна репетировала движения без музыки в ограниченном пространстве между окном, диваном и шкафом, изредка поглядывая на женщину с сомнением. Когда пришло время выходить, та поднялась с кровати медленно, но смогла выпрямиться полностью и спокойно собралась на работу. Татьяна выдохнула.

— Давай, на такси поедем, — предложила она, видя как медленно и нерешительно Адлия ходит, словно ступает по тонкому льду, хоть и старается делать вид, что ей не больно. И тут же, увидев протест в глазах женщины, добавила. — Не беспокойся, плачу я.

У Адлии не нашлось сил перечить. Они быстро доехали до клуба, но долго шли от такси до входа. Татьяна помогла ей устроиться в подсобке на табурете и положить вещи. Женщина тихо поблагодарила.

— Не выходи мыть без меня, — предупредила девушка, остановившись в дверях. — Я только с двенадцати до двух не смогу помочь. Перетерпи как-нибудь эти пару часов. Если что переводи Арину на меня.

Адлия просто кивнула. Татьяна еще раз с тяжелым чувством на душе посмотрела на нее, поджала губы и побежала в гримерку переодеваться и наносить макияж.

В вечер перед тематической вечеринкой основные танцовщики всегда не выходили в зал, а готовились к выступлению. Татьяна впервые оказалась в основном составе, но, в отличие от остальных, не стала сидеть в гримерке и вести с ними пустые разговоры, а отправилась в подвал лишний раз повторить весь порядок движений в каждом из четырех танцев, в которых она принимала участие. Костюм, точнее белое кружевное белье с подвязкой и чулками и простенькую фату на ободке, надела сразу, чтобы потом не терять время, если вдруг зарепетируется.

Первым делом она подошла к Рыжке, который свернулся толстым клубочком в уже разодранной кроватке, и погладила его, разбудив. Кот замурлыкал, выпрямился и потянулся, оскалив четыре длинных клыка снизу и сверху в зеве. Татьяна налила в миску молока и насыпала корм. Кот сначала не обратил внимания на еду, продолжая мурлыкать и требовать ласки, но, когда Татьяна не без боли заставила себя оторваться от гладкой шерстки и пойти танцевать, лениво поднялся и подошел к лакомству.

— Надеялся тебя здесь застать, — послышался от двери мужской голос.

Павлик в темно-красном костюме спускался по лестнице, когда Татьяна обернулась. Он выглядел нарядно. Волосы, как всегда, были зализаны назад. На фоне белой рубашки торчала красная бабочка.

— Репетирую, — ответила девушка, остановившись, и положила руки на тазовые кости.

— Шикарно выглядишь, — сказал он восторженно, поедая глазами ее фигуру.

— Спасибо. Ты тоже.

Она усмехнулась. Павлик довольно заулыбался. Он подошел к ней вплотную и притянул за талию к себе, чтобы поцеловать в губы, но Татьяна отодвинула его мягким нажимом на грудь, показывая пальцем на лицо, намекая на макияж. Павлик понимающе закивал и чмокнул ее в волосы над виском.

— Сегодня же День всех влюбленных, — сказал он, усаживаясь на диван, и загадочно посмотрел ей в глаза.

По спине девушки волной мурашек пробежало чувство неловкости. Она боялась этого разговора, потому продолжила репетировать танец убийства невесты, развернувшись к нему задом.

— Поздравляю, — с явной ноткой грусти произнес парень.

Татьяна не оборачивалась и не отвечала, делая беззвучные движения руками в стороны и круги головой.

— Ты не хочешь поздравить меня в ответ?

В его голосе слышалось напряжение, довлеющая обида и желчь. Девушка затылком чувствовала, как впиваются его глаза, но не хотела оборачиваться. Она остановилась на секунду, сдержала вздох и закрутила головой, одновременно вытягивая ногу вперед и в сторону. Взгляд Павлика продолжал электризовать атмосферу. Так продолжалось несколько минут. Молчание уплотнялось. Невидимая тяжесть сдавливала плечи. Казалось, стены начинали сужаться к центру. Тревога в Татьяне нарастала с каждой секундой. В конце концов, она не выдержала и развернулась к Павлику лицом. Тот сидел, удрученно опустив голову и обхватив ее руками, упирающимися в широко расставленные колени.

— Прости, — начала она на выдохе, заставив его поднять глаза. — Я… я ведь тебе объясняла…

— Да пошла ты! — крикнул он резко и сорвался с дивана.

Дверь Татьяне пришлось закрывать самой.

За пятнадцать минут до полуночи девушка закрыла подвал и отправилась в клуб через служебный коридор. Перед выступлением решила навестить Адлию в подсобке. Еще в коридоре она услышала глухие стоны и ускорила шаг. Ворвавшись в подсобку, Татьяна застала женщину корчащейся от боли на полу. Та лежала на правом боку, нервно покачиваясь взад и вперед и переступая слабыми ногами. Все лицо ее сморщилось от боли. Глаза сильно зажмурились. Губы осклабляли стиснутые зубы. Татьяна подбежала к ней и схватила за голову.

— Адлия! Адлия! — кричала она, совершенно растерявшись.

Она не знала даже, что спросить и, тем более, не могла подумать, что делать, в первую шокирующую минуту. Адлия стонала, но закивала, показав, что слышит и узнает ее. Девушка начала шарить по карманам в поисках телефона.

— Сейчас, Адлия, скорую, вызовем скорую.

— Не надо! — решительно прорычала женщина и тут же втянула ртом воздух от боли, схватив поясницу правой рукой.

— Конечно, надо! — кричала в возмущении Татьяна.

Только остановившись на секунду, она поняла, что все это время держала телефон в руке. Адлия взмахом руки выбила у нее гаджет. Девушка ахнула и окаменела. Женщина с трудом поднялась на локте и посмотрела на нее ясными глазами.

— Не надо. Сейчас все пройдет. Такое не в первый раз, — пыхтя, проговорила она.

— Какой «пройдет», Адлия? Хватит!

Татьяна на четвереньках поползла в угол, чтобы схватить телефон, который откатился под стол.

— Тань, не надо! У меня полиса нет.

— И что теперь? Умирать что ли!

— Я нелегал! — вскрикнула Адлия и снова скорчилась от боли.

Татьяна застыла на месте. Ее словно током ударило. В комнате повисло угрюмое молчание. Только слабые стоны Адлии разрежали воздух. Девушка медленно обернулась на нее и прикрыла рот сложенными ладонями.

— Как тебе помочь? — спросила она тихо, подползя к женщине.

— Никак, — выдохнула та. — Полежу, пройдет.

— Таблетки? Обезболивающее?

Адлия не успела ответить, потому что дверь с размахом отворилась и на пороге появилась высокая фигура Арины с недовольным выражением лица.

— Вас уже полчаса как вызвали. Там прямо в центре зала блевотина лежит, — прорычала директор, давясь от злости, а потом перевела взгляд на девушку. — А тебя, Подсолнух, где носит? Выступление через десять минут!

— Я щас уберу, — простонала Адлия, слегка приподнявшись на локте. — Пять минут.

Арина затихла. Взгляд ее перебегал с Адлии на Татьяну и обратно. У девушки был абсолютно потерянный вид. Она смотрела на директора, как на единственный лучик спасения. Адлия жмурилась от боли и тяжело дышала.

— Что происходит? — уже спокойным тоном спросила Арина. — Вам плохо?

— Нет, нет, сейчас все пройдет, — как мантру повторила Адлия, сложив рот трубочкой и медленно выдув воздух.

— У нее со спиной проблемы, — вставила Татьяна, вскочив на ноги. — Ей нужна помощь.

— Так что вы скорую не вызовите?

Директор уже подняла телефон и отпечатком пальца его разблокировала, как Адлия взмолила:

— Не надо.

— Она нелегал и боится… — начала объяснять девушка, но Арина вскинула голову так, будто уже знала это и сейчас только вспомнила.

— Блядь, — выругалась она в сторону и пробормотала себе под нос. — Надо ей как-то помочь. И блевотину надо убрать.

— Я уберу сейчас, за нее, — воскликнула Татьяна и побежала к стеллажу за халатом.

— Куда собралась? — дерзко окликнула ее директор. — Тебе на сцену через пять минут!

— Я успею. Я быстро.

Танцовщица судорожно застегивала халат через пуговицу трясущимися руками.

— Только не увольняй ее. Я все сделаю, — верещала она.

— Так, хватит, иди на сцену, я разберусь, — быстро сказала Арина, небрежно махнув рукой.

— Я уберу! — в отчаянии вскрикнула девушка, резко выпрямившись и разбив руками воздух.

— На сцену! — гаркнула директор гневно. — Иначе тебя уволю.

Татьяна от крика даже зажмурилась и замерла на секунду. Такого приказа ослушаться было нельзя. Тут в дверях появился Павлик. Арина перевела на него гневный взгляд.

— С гостем конфликт улаживал, — сразу оправдался парень. — Что случилось? Блевотина так и…

Он замолк, увидев лежащую на полу Адлию.

— Иди, ищи уборщицу на аутсорсе, — грубо приказала директор.

— А с блевотиной что делать?

— Сама разберусь.

— Я могу официанток попросить, — махнул большим пальцем назад парень.

— У них своя работа, — отрезала Арина и повернулась к Татьяне. — А вы делайте свою.

Директор подошла к ней и стянула халат. Девушка со сжатым ртом посмотрела на Адлию. Сердце бешено колотилось и не хотело ее здесь оставлять наедине с Ариной, но грозный взгляд последней не оставлял шанса. Татьяна, почти плача, понеслась со всех ног на сцену. Когда вбегала за кулисы, часы над баром показывали ровно полночь. Пришлось за секунду взять себя в руки и пуститься в пляс, схватив партнера за руку. На последней минуте номера она увидела со сцены, как высокая женщина в синем халате с тележкой и шваброй идет по залу к пустому пятну, которое образовала толпа вокруг рвоты, и принимается ее убирать. Татьяна сразу узнала в уборщице Арину. И весь мир на секунду остановился.

Арт-директор спокойно вымыла пол, протерла его сухой тряпкой после, сгрудила на тележке швабру со средствами и отправилась восвояси за колонну. Толпа тут же заполнила очищенное место. Татьяна все два часа, что длилось шоу, пребывала в шоке, но свои партии оттанцевала четко, на автомате, даже не задумываясь, что и как делает. Коллеги похвалили ее дебют.

Сразу после шоу она ринулась в подсобку. Адлии там уже не было. Тогда Татьяна побежала в кабинет арт-директора.

— Где она? — спросила девушка, ворвавшись без стука.

Арина пудрила носик перед окном. От внезапного появления непрошенного гостя она вздрогнула, но, не отрываясь от маленького круглого зеркала, что держала в руке, саркастично заметила:

— Ты и меня доведешь такими выпадами.

Взглянув на встревоженную Татьяну, она добавила:

— Адлия в больнице.

Девушка нахмурилась и крепче сжала латунную ручку двери.

— Не бойся, я ее отправила в платную клинику, к моей знакомой.

У Татьяны сразу камень с души свалился. Она расслабила спину и полностью вошла в кабинет, закрыв за собой дверь. Не спрашивая разрешения, девушка рухнула на диван рядом с черной косметичкой и приложила ладонь к вспотевшему лбу.

— Спасибо. Я заплачу за нее, — с признательностью произнесла девушка.

— Боюсь, тебе это тоже не по карману, — усмехнулась директор. — Либо будешь весь следующий месяц на меня бесплатно работать.

Татьяна ссутулилась.

— Ничего, буду считать, что в этом месяце я исчерпала свой лимит на благотворительность.

Девушка снова посмотрела женщине в глаза, как щенок, который не умеет говорить, но очень хочет выразить благодарность доброму человеку, спасшему его от голодной смерти.

— С чего вдруг ты за нее так переживаешь? — спросила Арина с едва скрываемым любопытством и присела рядом на диван.

Татьяна опустила взгляд и вкратце рассказала всю историю знакомства и сожительства с Адлией. Женщина внимательно слушала, разглядывая свои длинные ногти, покрытые красным лаком, и не перебивала вопросами. Дослушав до конца, она перешла в кресло и бросила небрежно косметичку на стол.

— Если бы я знала, я бы, конечно, была против того, что ты еще и уборщицей подрабатываешь, — сказала она.

— Я просто помогаю...

Арина не дала Татьяне договорить.

— Не важно. Теперь уже не имеет смысла. Однако я удивлена.

Она положила ноги на стол и хмыкнула, не отрывая от Татьяны глаз.

— Чему?

— Думала, ты белоручка, — просто ответила женщина, перекинув голову с одного бока на другой. — А, оказалось, у нас больше общего.

Татьяна засияла, сочтя это за лучший комплимент, что ей делали за всю жизнь, но долго радоваться в кабинете директора не позволялось.

— Время, — намекнула Арина, показав на часы.

Девушка опомнилась, вскочила, поправила костюм и выбежала из кабинета в зал, продолжая лучезарно улыбаться.

[1] Zombie wedding (англ.) — Свадьба зомби

Глава 18. Гарем

Невероятное знакомство Русика с внезапно встреченной и тут же потерянной любовью Татьяна запланировала в день ее спектакля в Большом. Накануне, переписываясь и перекидываясь аудиосообщениями до часу ночи, они тщательно продумывали порядок и место действия, пытались предусмотреть все оплошности и случайности, которые могут им помешать, разрабатывали альтернативные варианты. Парень со всей ответственностью подошел к ключевому событию в личной жизни и такой же ответственности требовал от Татьяны, упрекая ее в безалаберности, когда она писала или говорила ему: «Да и так сойдет». Наконец, план и еще пять его запасных вариаций были готовы. Они встретились у служебного входа, что представлял собой обрезанный угол здания, обнесенный мраморной плиткой с деревянными дверями желтого цвета. Друзья решительно посмотрели друг другу в глаза и вошли. И сразу встряли.

На входе за стойкой сидел суровый охранник с глубокими морщинами, но весьма поджарый. Он тотчас насторожился, видимо, за годы работы научился чуять преступные мысли за километры. Мужчина поднялся и оперся на стойку локтями. Русик стал ему объяснять что-то невнятное, называя Татьяну новой артисткой, которая пришла в первый рабочий день. Охранник перекинул суровый взгляд с парня на девушку и присмотрелся. Та испуганно кивнула. Но охранник не сдался и пролистал грязную тетрадь, исписанную разными ручками, а затем взялся за служебный телефон. Русик прикрыл рукой глаза в жесте отчаяния, вызвав в охраннике еще больше подозрений.

Но тут Татьяна уверовала в судьбу, ибо тяжелые двери открылись, и за ними появилась высокая изящная фигура Муравьевой в бежевом кашемировом пальто и шелковом кремовом платке, из-под которого выступала прядка непослушных белых волос. Такая дорогая элегантность взрослила ее. С первого взгляда она казалась уже состоявшейся примой, знающей себе цену, а не юным потерянным дарованием, только начинающим балетный путь. Однако лицо выдавало реальный возраст и неопытность. Первой мыслью Татьяны было: «Похорошела».

Балерина смотрела только вниз, поэтому Татьяне пришлось ее окликнуть. Русик, увидев возлюбленную, тут же онемел и превратился в оловянного солдатика, тающего изнутри под жаром любви.

— Таня? — с придыханием спросила Муравьева, раскрыв широко глаза, и окаменела.

Все замерли, даже охранник. Татьяна тоже не могла двинуться. Это была слишком внезапная встреча для плана, в котором содержалось пять запасных вариантов. В груди все тряслось, словно тысячи маленьких гномиков колотили кувалдами по стенкам ребер. Татьяна скрутила руки в замок и с силой сжимала пальцы, пытаясь привести себя в чувство.

— Ничего себе, — прошептала Муравьева.

Очень медленно на ее лице проступила улыбка.

— Таня! — воскликнула она во весь голос и подошла к ней. — Рада тебя видеть! Куда ты пропала?

Татьяна смутилась и обхватила рукой себя за шею. Русик так и не двигался, только маленькие глазки живо бегали по кругу. Девушка мешкала с ответом. Муравьева резко посмотрела на часы и вздохнула.

— Черт! — с досадой произнесла она. — Мне пора бежать. Спектакль. Давай, встретимся, поговорим нормально?

Она с надеждой посмотрела на Татьяну. Та только теперь смогла выдавить улыбку и сглотнула.

— Только отцу моему ничего не говори! — предупредила она отчаянно.

— Что? — удивилась сперва Муравьева, а потом с раскрытым ртом откинула голову назад и усмехнулась. — Да я его даже не знаю.

Она посмотрела Татьяне в глаза открыто и честно. Та кивнула, поджав губы.

— Давай, свой номер.

Муравьева достала из глубокого кармана пальто смартфон.

— Лучше ты мне, — ответила Татьяна.

Они снова встретились глазами. Муравьева на секунду задумалась, но не стала задавать вопросов и продиктовала номер.

— Когда ты свободна? — спросила Татьяна.

— В понедельник выходной, — начиная шагать к турникету, ответила балерина, оборачиваясь с широкой улыбкой на лице. — Давай, вечером где-нибудь в центре. Буду ждать звонка!

Татьяна снова закивала, провожая ее взглядом. Муравьева прошла всего в метре от Русика, отчего тот весь встрепенулся, но не смог двинуть даже пальцем. Татьяна заметила, как он с наслаждением вдыхает запах ее духов с закрытыми глазами, и улыбнулась. Муравьева быстро пропала за углом коридора. Татьяна оттащила друга от поста охраны и вывела на холодную улицу.

— Ну, вот, теперь у тебя есть телефон, — самодовольно проговорила девушка и показала ему экран смартфона.

— Погоди-погоди, — залепетал Русик, часто моргая. — Ты хочешь сказать, что на этом все?

Он посмотрел на нее сердито. Татьяна опешила.

— У тебя есть ее номер! — развела она руками.

— Как будто она мне ответит! Ты должна с ней встретиться, — настойчиво, почти командным тоном, проворчал Русик. — И меня заодно познакомить. А так дела не делаются.

Он скрестил руки и отвернулся вбок, спрятав под нахмуренными бровями взгляд. Вид у него был надутый и негодующий. Татьяна закатила глаза и тоже скрестила руки, встав в позу. Постояв так с минуту, парень резко переменился в лице и взмолил, схватив девушку за острые локти.

— Тань, ну, помоги! Это должна быть любовь всей моей жизни! Это судьба! Судьба сначала подарила мне тебя, чтобы ты помогла мне заполучить ее!

Парень посмотрел наверх, как древнеегипетский жрец при обращении к богам, ожидая то ли небесной кары, то ли небесного благоденствия. Татьяне было забавно за ним наблюдать. До этого Русик всегда казался ей таким ленивым, мало в чем заинтересованным, практичным и рациональным, а тут над ним внезапно разверзлись небеса и спустили сверху любовь всей жизни. Но он смотрел так наивно, так искренне кривил лицо в отчаянии и так истинно надеялся на нее, что отказать стало невозможно.

— Ладно, — тяжко вздохнув, сдалась девушка и отвела глаза в сторону.

В глубине души ей и самой хотелось встретиться с Муравьевой, чтобы узнать, как у Вадима дела, хотя она сильно боялась услышать в ответ веселое «отлично».

Русик возликовал и в порыве благодарности крепко сжал девушку в объятиях. Татьяна посмеялась.

— Ладно, мне пора, — сказала она, махая рукой на здание Большого театра. — Мне еще Адлию из больницы забирать.

Русик радостно с ней распрощался и забежал внутрь, а Татьяна поехала в клинику, в которой соседка лечилась целую неделю. Она каждый день звонила перед сном и молила забрать ее оттуда, но врач строго-настрого приказал выдержать хотя бы неделю. Как только срок прошел, Адлия сразу начала собираться и уже не просила, а требовала. Девушка, в итоге, сдалась.

Лечение явно пошло женщине на пользу. Она немножко прибавила в весе, зарумянилась и уже не просто ходила, а почти скакала, как степная рысь. Вернувшись домой, они принялись смотреть сериал про султана и его наложниц, закусывая пирожными из пекарни напротив.

* * *

Шагая по влажному от мокрого снега асфальту и ежась в тонком, но красивом бардовом пальто, Татьяна все сильнее убеждалась, что по понедельникам не бывает хорошей погоды. Она натянула поля горчичной шляпы на уши, чтобы защититься от всепронизывающего ветра, и затянула потуже ворсистый шарф. С плеча на толстой позолоченной цепи свисала маленькая сумочка круглой формы с фермуаром. Под пальто она надела обтягивающее черное платье, строгое, но не скрывающее красоту женской фигуры, а ноги обула в кожаные сапоги на высоком каблуке. Так она теперь редко одевалась и даже себе не могла объяснить, почему решила вырядиться. Просто ее впечатлил стильный и внушающий уважение образ Муравьевой. Хотелось ему соответствовать.

Русик тоже напялил на себя все самое лучшее. Специально для этого вечера купил коричневую рубашку и бордовые брюки по совету продавца-консультанта, которому рассказал о предстоящем свидании, но ботинки не удосужился даже почистить.

Они договорились встретиться у памятника бракосочетанию Пушкина и Гончаровой. Для Русика это место что-то символизировало. Они пришли раньше назначенного времени минут на пятнадцать. Оба заметно волновались. Парень, как кот ученый, с руками за спиной наматывал круги вокруг памятника, а Татьяна стояла перед. Разговаривать обоим не хотелось. Девушка втягивала голову поглубже в шарф и наблюдала за тем, как рассеивается в сгущенном холодном воздухе пар изо рта.

Тут она увидела их, шагающих по неровной брусчатке, повернувших друг другу лица, смеющихся заливисто и никуда не спешащих. Муравьева снова была в платке и пальто. Вышагивала, как лань, изящно переставляя длинными ногами на тонких шпильках. Вадим, как всегда неряшливый, но самоуверенный, делал нечастые длинные шаги, проходя за раз почти метра два. Он специально шел медленно, чтобы Муравьевой не приходилось его нагонять. Внезапно она споткнулась, уткнувшись каблуком в щель между каменными брусками. Парень ловко подхватил ее за талию и за руку. Оба весело рассмеялись лицом к лицу. Подержав ее пару секунд, он аккуратно поставил девушку на место. Муравьева благодарно ему улыбнулась, поправляя платок. В Татьяне взорвался вулкан.

Внешне она осталась неподвижной, словно замороженной, но внутри все бурлило и без пламени сжигало по очереди внутренности, начав с сердца. Боль разлетелась по нервным окончаниям во всем теле. Грудь распирало от злости. Она со всей силы стиснула зубы, прикусив губы, чтобы не выпустить отчаянный крик на всю улицу. Острый комок подступал к горлу. В голове крутилось только: «Они специально надо мной издеваются!».

Парень с девушкой остановились в метрах пяти от памятника и оба застыли на месте, увидев искаженное от ненависти лицо. Вадим смотрел во все глаза, будто не верил им. Татьяна вскрикнула, метнув яростный взгляд в Муравьеву:

— Зачем ты его привела?!

Вадим мотнул головой обескураженно, нахмурив брови, и опустил руки. Русик, появившись из-за памятника, остолбенел и уставился в недоумении на подругу, украдкой поглядывая на Муравьеву. Та задержала дыхание в растерянности и приоткрыла рот, которым не могла ничего произнести.

— Подсолнух… — слегка наклонившись корпусом вперед, начал Вадим, немного придя в себя, но брови его продолжали хмуриться, а глаза дрожать от волнения и недоумения.

Страницы: «« « ... 910111213141516 » ... »»