Подсолнух Воробей Ирина
— Красота есть — ума не надо, — сказала Соня, запивая смех вином, а потом метнула смешливый взгляд в Вадима и спросила с издевкой. — В каком тридевятом царстве ты откопал эту принцессу? Она, по ходу, всю жизнь в башне просидела.
Вадим посмеялся над ее шуткой и утер губы салфеткой. Татьяна нахмурилась, стиснув челюсти от обиды.
— Не поверишь, здесь, в «Дирижабле» встретил, — усмехнулся парень и тоже сделал глоток вина.
Соня перевела любопытный взгляд на Татьяну, снова смутив ее даже сквозь призму алкоголя. Сапфировые глаза сверлили в ней сразу тысячи отверстий для исследующих душу щупалец.
— Как ты живешь, вообще? — спросила она, легонько разведя руками.
— В смысле? — Татьяна сморщила лоб. — Прекрасно.
— Нет, чем ты зарабатываешь?
Соня отклонилась корпусом чуть назад, взяв со стола бокал, и скрестила руки.
— Гоу-гоу танцую, — ответила Татьяна с легким пафосом, напущенным алкоголем.
— Аа, — вскинула подбородок Соня и по-недоброму улыбнулась. — Тогда понятно.
Татьяна хотела ответить ей злобным прищуром, но опьянение не давало сконцентрироваться на глазах девушки. Голова чуть-чуть кружилась, сбивая фокус. Яркий свет настенных бра слепил глаза. Не выдержав, через пару секунд, она зажмурилась и заморгала. Соня отвесила ей победоносную усмешку.
— Кстати, о танцах, — Вадим встал и протянул Татьяне руку. — Пошли, разомнемся.
Она по-пьяному сильно закачала головой в стороны, заодно двигая и плечами. Он закатил глаза.
— Тебе точно надо развеяться, — настаивал парень, взяв ее за обе руки, и попытался поднять со стула.
Но девушка уперлась ногами.
— Не надо, не хочу, — простонала она. — Не надо меня жалеть.
Ведущий объявил белый танец.
— Вон, даже ведущий говорит, что дамы приглашают кавалеров, — сказал Вадим, присев на корточки перед Татьяной, пытаясь заглянуть в ее лицо.
Ей было душно и жарко. Она раскраснелась от кипятящего кровь алкоголя, потому закрывала лицо руками, и пробурчала:
— Я тебя не приглашаю.
— Я приглашаю, — подхватила Соня, вскочила и протянула Вадиму изящную руку с острыми зелеными ногтями.
Парень еще раз посмотрел на Татьяну и подергал за запястье, но девушка отняла руку и спрятала подмышкой.
— А, хрен с тобой, — проворчал он и ушел с Соней на танцпол.
Татьяна не стала смотреть им вслед, потому что устала от сжигающей сердце ревности. Вместо этого отправилась в туалет. Ей надо было немного привести себя в порядок, чтобы нормально поговорить с Алисой. Она еще помнила про подарок и про извинения. В кабинке вместо привычных бумажных полотенец и электросушителей на деревянных овальных блюдах лежали стопочками аккуратные рулоны белых махровых полотенец. Помыв руки, Татьяна смочила одно, подставив его под ледяную струю воды, отжала и обтерла лоб, щеки и шею. Холодные мягкие прикосновения пробуждали мурашки на спине и разносились по телу отрезвляющей волной мимолетного нервного возбуждения. Девушка тряхнула головой и немного размяла тело. Вадим был прав, подвигаться ей бы пошло на пользу. Она просто потянула руки и ноги в стороны, подвигала тазом и на этом успокоилась.
По возвращении в зал глаза первым делом выискали Вадима и Соню. Они танцевали вприпрыжку что-то похожее на русские народные танцы под американский хип-хоп. Затем Татьяна начала искать невесту и обнаружила ее у одного из столов мило беседующей с гостями. Девушка подождала, пока она покончит с этим столом и освободится. Ждать пришлось недолго, но Алиса сразу направилась к следующему. Пока она не успела заговорить с сидящими за ним людьми, Татьяна окликнула невесту и подозвала к себе. Алиса обернулась на имя с заранее натянутой улыбкой, но, узнав Татьяну, тут же скисла.
Они медленно пошли друг другу навстречу. Татьяна заволновалась, несмотря на количество выпитого вина. Рука теребила мешочек с деньгами и браслетом. Теперь ей казалось, что никакое белое золото вину не искупит. Когда они подошли друг к другу на расстоянии меньше метра, Алиса смерила ее черствым взглядом.
— Привет, — от неловкости сказала Татьяна, замявшись. — Поздравляю.
— Спасибо, — сухо ответила невеста.
Тянуть не хотелось, потому что долго этот презрительный взгляд выдерживать было трудно. Татьяна набрала в грудь побольше воздуха и на выдохе выговорила:
— Я извиниться хотела за Федора Тимофеевича.
— Тимофея Федоровича, — с раздражением поправила Алиса.
Та зажмурилась и тряхнула головой в попытке перемотать все назад.
— В общем, извини, что подставила тебя так. Я не думала, что он будет злиться на тебя из-за меня.
— Ну, конечно, ты не думала! — ядовито воскликнула невеста, вскинув руки. — Потому что тебя только твои проблемы волнуют. А то, что кто-то за тебя поручился, это уже его проблемы.
Татьяна опустила виноватую голову вниз. Алкоголь давал о себе знать и расшатывал ее слегка. Она провела пальцами по брови с нажимом и остановила руку на шее, отворачивая лицо вниз и в сторону.
— Прими хотя бы подарок на свадьбу, –девушка обессиленно вытянула руки с мешочком перед собой. — Я от всей души, правда.
Взгляды их встретились. Алиса держалась строго и холодно. Глаза ее, обычно живые и добрые, надолго застыли, сфокусировавшись в одной точке. Она втянула щеки и вытянула губы трубочкой. Словно специально для них заиграла медленная напряженная музыка. Татьяне стало неуютно под пристальным жестким взглядом невесты, но через несколько мучительных секунд та приняла подарок и более мягким тоном поблагодарила. Татьяна выдохнула, словно скинула тяжесть с плеч.
— Безответственная ты, Татьяна, — сказала Алиса вдумчиво.
Та снова смутилась и сцепила пальцы.
— Я просто… поняла, что мне там не нравится, — в голосе звучало угнетение.
— А здесь тебе как? Нравится? — внезапно спросила невеста, улыбнувшись, но как-то неестественно.
Татьяна пожала плечами и забегала глазами по полу.
— Нравится, просто чувствуя себя немного… лишней.
Алкоголь говорил за нее откровенно. Алиса хмыкнула.
— В этом любовном треугольнике, пожалуй.
Татьяна бросила в нее испуганный взгляд.
— Ты о чем?
Невеста кивнула в сторону танцующих в обнимку медленный танец Вадима и Соню. Она не видела их лиц, но танцевали они спокойно и расслабленно. Он обнимал девушку за талию чуть ниже, чем позволяли приличия. Она положила ему на грудь голову.
— Оставь парня в покое, — сказала Алиса строго. — Ты и так его уже бросила.
Невеста продолжала давить на Татьяну напряженным тоном голоса, резко отличавшимся от того, каким она его помнила. Тот был задорным, звонким и хихикающим. А этот казался бездушным, грузным и уничтожающим.
— Смотри, как они подходят друг другу. Она ему всегда нравилась. До тебя, — Алиса ухмыльнулась, видя нарастающую панику на лице собеседницы. — Вадим достоин лучшего. Уступи место нормальной девушке.
— Хочешь сказать, я его не достойна? — надломленным обидой голосом спросила Татьяна. — Чем же она достойнее меня?
— Да всем! — усмехнулась Алиса. — Как минимум тем, что не сбегает при любом удобном случае.
Тут к ним подошел Дэн, как будто боялся за молодую жену и решил подстраховаться и узнать, что и как тут происходит. Он с опаской поглядывал на Татьяну. На лице смутно выражалось отвращение или сильное недовольство. Парень приобнял Алису за талию и положил голову на ее плечо. Татьяна перевела на него взгляд и прежде, чем он смог что-то сказать, спросила первой:
— Ты тоже считаешь, что я его не достойна?
Дэн сморщился в недоумении, но потом посмотрел вдаль, за спину Татьяны, на друга, смекнул и усмехнулся.
— Хочешь начистоту? — недобрым тоном сказал он. — В подметки не годишься.
Девушка почувствовала вмиг образовавшийся ком в горле. Муж с женой сверлили ее злобными глазами, слегка кривя одинаково белые рты в недобрых усмешках. Выглядели они так, будто Татьяна нанесла им своим присутствием личную обиду, и теперь они готовились к вендетте.
— Я, вообще, не понимаю, что он в тебе нашел, — давил Дэн. — Мы с Алисой тебя здесь терпим только потому, что Вад к тебе хорошо относится. Я просто знаю, как он переживал из-за тебя. А если бы не он, то ты — последний человек на планете, которого мы бы хотели видеть на нашей свадьбе. А на его — тем более.
Татьяна почесала лоб и опустила голову. На глаза наворачивались слезы. Трагичности всему придавала нарастающая триллерная музыка, меланхоличная и пугающая, очень удачно совпавшая с угнетающими ее чувствами боли, обиды и никчемности. Больше всего было обидно, потому что они говорили правду, и она это осознавала. Но признание этого все равно тяготило.
— О, смотрите-ка, кажется, Вад свой выбор сделал, — довольно хмыкнула Алиса.
Татьяна проследила за ее взглядом и увидела, как Вадим целует Соню или как Соня целует Вадима. Разбираться ей не хотелось, да и было некогда. Они нежно целовали друг друга посреди медленно двигающейся под мелодию толпы, остановившись и прижавшись телами вплотную. Глаза молодоженов горели злорадным светом. Усмешки остриями впивались в душу, оставляя глубокие порезы, из которых кровоточила желчь. Разум девушки затмила неистовая ярость.
— Ах, она сучка! — прорычала Татьяна и ринулась к целующейся паре.
Пробиваясь сквозь толпу, она толкала людей, не разбирая, кого и как, а потом в прыжке, как гепард, набросилась на Соню. Вместе они отлетели в сторону стола молодоженов, задев стул, на котором стояла мозаика Вадима, и другие коробки и пакеты с подарками, что лежали вокруг него. Татьяна в гневе схватила Соню за волосы и начала таскать соперницу по полу, рыча, как дикий зверь, а та визжала, как морская чайка, и пыталась отбиваться ногами, но ей мешало узкое платье. Гости мгновенно образовали круг, выскочив из-за столов. Друзья жениха уже хохотали, снимая все на видео, взрослые дамы пребывали в шоке, прикрыв рты руками, дети прыгали вокруг с увеселительно-подбадривающими криками. Вадим кинулся разнимать девушек. Он схватил Татьяну за подмышки и потянул на себя. Она крепко вцепилась в соперницу и сорвала с шеи колье, утащив его за собой. От ее напора парень тоже свалился на пол, продолжая крепко держать ее за талию обеими руками. Татьяна сначала барахталась как жук, но потом случайно попала каблуком в его колено, отчего он вскрикнул от боли и расцепил руки. Девушка хотела резко подняться, но поскользнулась, упала на него ничком. Вадим снова схватил ее, теперь обхватив спину.
— Отпусти меня! — рычала она, отталкиваясь от него руками, давя на грудь.
— Успокойся!
Они барахтались по полу, размахивая конечностями. Татьяна пыталась вырваться, но каждый раз, когда ей это вроде бы удавалось, Вадим перехватывал ее за что-нибудь другое. Девушка кричала: «Ненавижу!». Парень ей отвечал: «Хватит!». Наконец, она смогла подняться хотя бы на колени и ударить его в ногу. Он скрючился, но не разжал пальцев, которыми держал платье. Девушка с силой дернулась в сторону, еще раз пнула его, попала во что-то мягкое каблуком. Платье разошлось по швам. Она упала и тут же вскочила, пока парень снова не схватил ее. Но Вадим свернулся калачиком, держась за бок. Соня сидела с открытым ртом, упираясь одной рукой в холодную плитку пола, а другой медленно причесывала волосы, как и все, следя за борьбой.
Татьяна выпрямилась. Платье кусками медленно сползало вниз. Она с силой сдернула его и бросила на пол, оставшись в желтом кружевном белье, телесных чулках и белой подвязке. Гости синхронно ахнули. Взгляды всех приковала ее полуобнаженная фигура. Пара парней с телефонами, хихикая, увеличивали зум. Какая-то женщина со вздохом проговорила:
— Срам-то какой.
Татьяна походила немного по кругу, пытаясь отдышаться после драки. Вадим приподнялся на колено, все еще хватаясь за живот. Лицо его скорчилось от боли. Он тоже тяжело дышал.
— Что ты устроила? — раздраженно спросил парень.
— Зрелище! — с сарказмом ответила Татьяна, разведя руками. — Люди хотели шоу. Получайте! Это же моя работа развлекать пьяную толпу в разгар вечеринки!
Парень едва поднялся на ноги. Девушка сверлила его свирепым взглядом.
— Могу и станцевать! — продолжала она, сделав несколько плавных волн телом. — Ты же хотел танцевать!
Несколько парней воскликнули: «Воу!». Татьяна даже не взглянула в их сторону.
— Давай, потанцуем! Чего все притихли?
Она оглядела ошеломленную толпу, поймала напряженные взгляды Алисы и Дэна, ухмыльнулась им и вернулась к Вадиму.
— Прикройся хотя бы, — хриплым голосом сказал он ей, снимая пиджак.
— Зачем? Стыдно за меня?
Татьяна сардонически рассмеялась, приложив руки к длинной шее спереди.
— Надень пиджак! — приказал Вадим, кидая его в ее сторону.
Но девушка ловко отскочила назад, и пиджак мягко упал на пол.
— Мне нечего стесняться! Меня и в одежде тут все презирали.
Истерично посмеиваясь, она тыкала пальцем в Соню, в друзей Вадима, в жениха и невесту, выкрикивая: «Она! Он и он! Они».
— Тань, ты пьяна, — устало проговорил Вадим. — Надень пиджак, и поехали домой.
— Домой?! — вскинула она голову. — Куда это домой? Давно ли дом моего отца стал тебе домом? Даже я там теперь только гостья!
— Хватит, — помотал головой парень и решительно двинулся к ней.
Татьяна с криками: «Не трогай меня!» побежала прочь, скребя каблуками о глянцевый керамогранит. Получалось у нее это ловко, Вадим не смог ее схватить. Ему мешал быстро ходить больной бок. Вместо этого он поднял с пола пиджак и оставил его в руке, расставив ноги на ширине плеч. В гримасе гнева поджимались губы и расширялись ноздри. Глубокими вздохами парень пытался себя контролировать.
— Ты и так Дэну мальчишник испортила, хотя бы свадьбу не порть, — пытался Вадим призвать ее к разумности.
Голос звучал спокойно и холодно. Девушка на это только по-злодейски рассмеялась, растрепав волосы.
— А тебе я жизнь испортила, и что теперь?
Бешеные карие глаза метнули в нее заряженные молнии. Толпа вокруг оцепенела. Даже парни перестали хихикать. Все с жадностью наблюдали за происходящим. Жених с невестой тоже внимательно ждали развязки, забыв про собственный праздник.
— Сучка, — сказал кто-то тихо.
Голос был похож на Сонин. Татьяна бросила в нее насмешливый взгляд и снова отвернулась к Вадиму.
— Да, я — сучка! — воскликнула она не без толики торжества. — Мне все это говорят. Муравьева, все твои друзья, твоя мать, твой отец, который меня даже не видел. Все уверены, что я виляла голой задницей и наслаждалась жизнью, пока ты убивался горем.
Она тряхнула попой и круто развернулась на каблуках вокруг своей оси, продолжая обходить Вадима по кругу. Парень следил за ней, как охотник за движущейся мишенью, готовый выстрелить в любой момент.
— Никто просто не был в моей шкуре! — крикнула она резко во все горло.
От напряжения из глаз вытекли слезы и упали с подбородка на холодную грудь.
— Вы все здесь свободные люди, у которых всегда был выбор, — всхлипывания перебивали речь. — А я не могла выбрать даже то, что на завтрак буду есть. Я любила геркулес, просто потому что каждый гребаный день своей жизни ела на завтрак геркулес. Я не знала, что бывают другие завтраки. Я не знала, что я могу есть что-то, кроме сраного геркулеса.
Она остановилась и провела руками по волосам, потом зажмурилась на секунду и втянула смешанные запахи алкоголя, чего-то жареного и цветочного, затем тряхнула волосами и пошла дальше. Напряженное молчание заряжало воздух. Становилось душнее.
— Пока не появился ты со своей рисовой кашей.
Татьяна повернулась лицом к Вадиму и посмотрела ему в глаза, шмыгая носом. Он слушал внимательно, придерживая рукой живот, и смотрел на нее с сочувствием. Глаза его тоже увлажнились.
— Я так старалась всегда для других. Отдавалась полностью тому, чего даже не понимала. И никогда и ни в чем не была лучшей, — тихим голосом произнесла она. — Только для отца. И даже он во мне разочаровался.
Комок в горле сбил дыхание. Она опустила голову, зажмурившись. Стояла так с минуту с немым раскрытым ртом, пока, наконец, не смогла сглотнуть боль.
— А потом я влюбилась в тебя,– девушка выдавила ассоциативно кривую улыбку. — И подумала, что это мое. Наконец-то, мое. Я и тебе полностью отдалась, а ты подарил подсолнухи Муравьевой…
Она закрыла лицо руками, чтобы не разреветься, как младенец, борясь с нарастающим в груди ощущением раздробленности. Вадим закачал головой, поджав губы.
— Я же тебя искал на том спектакле, — сквозь стиснутые зубы протянул он. — Почему ты не подошла тогда, раз была там? Хотя бы, чтобы влепить мне пощечину!
Парень глубоко вздохнул и сморщился от боли, сразу схватившись за бок.
— Мне было обидно! — снова вскрикнула девушка, но последнее слово произнесла с надрывом, заглотив его вместе с воздухом. — И больно. Папа тогда сказал, что ты просто использовал меня… И я испугалась…
Девушка опустила раскаянно голову и обняла себя за худые плечи. Больные воспоминания кружились под действием вина в сумасшедшем хороводе мыслей. Хотелось их вытряхнуть, но это только расшатывало.
— Чего?
Карие глаза Вадима расширились от кипящей злости. Невидимые оковы сцепили фигуру девушки. Она почувствовала, как сжимается все внутри и снаружи.
— Я просто боялась быть отвергнутой в лицо, — совсем тихо сказала она. — Я боялась, что вы будете надо мной смеяться вместе. Надо мной и так все всегда смеялись и продолжают смеяться.
Он закатил глаза и медленно прокрутился вокруг своей оси. Сделав несколько шагов в стороны и обратно, парень упер руки в бока и развернулся к ней с усмешкой на лице.
— Поэтому первое, что я услышал от тебя после долгих месяцев поисков и разлуки, это: «Какого хера он тут делает?». Ты думала, я туда посмеяться пришел?
Он сделал резкий кивок в ее сторону и взмахнул руками. Голос стал саркастичным. Татьяна прикусила обе щеки.
— А потом еще заявила, что у тебя давно другой, чтобы мне совсем весело стало, да?
Девушка замотала головой в бессилии. Боль вываливалась с каждым стонущим вздохом наружу, но легче от этого не становилось. Только старые раны кровоточили сильнее. Со всех сторон отдавало холодом. Кто-то устроил сквозняк. Кожа покрылась мурашками. Хотелось сжаться до размеров атома, чтобы исчезнуть из-под сотни пристальных взглядов, которые сверлили ненавистью. Казалось, даже дети возненавидели ее. Презрение толпы смешалось с гневом от несправедливости. Воздух стал еще плотнее.
— Неправда, — возразила она, сжав кулаки, но тут же отступила назад, закрыв глаза. — Я сказала это от ревности.
— Именно! — Вадим испепелял ее неистовым взглядом. — Я из-за тебя бросил все: работу, друзей, родной город. Переехал в эту сраную Москву. И все, что я получил взамен, это абсолютно тупую беспочвенную ревность!
Он швырнул пиджак на пол и размазал рукой по лицу прыснувшие из глаз слезы. Лицо его исказилось от боли. Татьяна захлебнулась собственными рыданиями, прочувствовав, как эта боль проходит сквозь нее. Ноги подкашивались. Она села на пол на колени и уткнулась лицом в ладони.
— Я просто хотела быть гордой, как меня учил отец, но оказалась глупой, — простонала она, завывая. — Я знаю, что я ничем тебя не заслужила. Поэтому и ревную к каждой юбке. Я не могу с ними конкурировать на равных. Ни с Муравьевой, ни с Соней, ни даже с этой шлюхой Надей. Я знаю, что каждая из них тебя достойна, а я — нет. Мне все это твердят.
— Тебе все и все твердят! А сама ты думать не пыталась? — Вадим продолжал стоять в центре зала, держась за больной бок, и смотреть на нее исподлобья. — И какого хера ты слушаешь всех, кроме меня? Ты думаешь, я тебе в любви смеха ради признавался? Чем я заслужил такое недоверие? Почему мои слова и поступки для тебя ничего не значат?
Карие глаза сверлили Татьяну в самую червоточину в душе. Она шмыгнула носом, глядя в пол, и пожала одним плечом, держась левой рукой за правый локоть.
— Почему на меня тебе насрать? — спросил он без повышения голоса, но с глубоким чувством обиды.
— Неправда! — она резко дернула в его сторону голову и поймала холодеющий взгляд. — Не насрать.
Вадим с минуту стоял, не двигаясь, и равнодушно смотрел на то, как медленно ползут по ее щекам слезы, растекаясь по шее, падая на грудь и на пол. Иногда он глубоко вздыхал и затем сразу стискивал зубы, тихо шипя. Она вздрагивала всем телом каждые несколько секунд, затем на затихала и тихо всхлипывала.
— Я устал, Тань, — с болью выдавил парень. — Устал постоянно наступать на собственное горло.
Татьяну захлестнула новая волна рыданий, которая свалила ее вниз. Сцепив руки треугольником, она положила их на пол, склонила голову над самой плиткой и постучала лбом по холодному и мокрому глянцевому покрытию. Легкая боль от этих ударов не могла перекрыть душевные страдания, но сам факт наказания самой себя служил облегчением. Вадим делал небольшие шаги в стороны, возвращался обратно, переступал с ноги на ногу, трепал волосы, вздыхал, глухо постанывал и медленно выдыхал. Потом поднял пиджак с пола и, подойдя к ней, накинул на голую спину, а сам сел рядом.
— Я больше не хочу жить без тебя, — прошептала она и подняла на парня красные глаза.
Лицо его расплывалось в единую русо-розовую массу с крапинками яркого света настенных ламп. К этому добавилось что-то растянутое белое — он улыбался. Татьяна улыбнулась в ответ, освободив глаза от слез, которые стекли на шею и провела по ней рукой машинально. Парень коснулся большим пальцем ее щеки, бегая глазами по всему лицу. Ей вдруг стало стыдно за то, как она сейчас выглядит. Она казалась себе распухшей от слез, красной от духоты, кривой от алкоголя, потому опустила голову, но парень поднял ее нежно за подбородок и посмотрел в глаза открыто, с присущей ему самоуверенностью и легким нахальством.
— А я больше не хочу жить там, — сказал он спокойным голосом без дрожи и боли, без усмешки и пафоса, без грубости и без нежности. — Останься со мной здесь.
Татьяна уставилась на него округленными глазами и невольно замотала головой. Рыдания вмиг пропали. Ее охватило оцепенение. На несколько долгих секунд легкие перестали работать, а сердце наоборот утроило скорость. Чем дольше Вадим всматривался в ее испуганное лицо, тем уже становилась его улыбка. Девушка не знала, как реагировать, приоткрыла рот, бессмысленно шевелила внутри языком, чуть высунув кончик, а затем закусила губу. Ее одолел натуральный страх, который она до конца не осознавала. Просто из-за него все тело словно парализовало, а заодно все мысли и чувства.
— Подожди, ты не вернешься в Москву? — спросила она утончившимся голосом, выискивая глазами на его лице признаки улыбки или усмешки, чтобы все это оказалось шуткой.
— Я вернусь сюда, — ответил Вадим серьезно. — Моя жизнь здесь. С тобой или без тебя.
Татьяна со всхлипом затянула воздух и тут же его выдохнула через рот.
— Когда ты это решил? — спросила она с претензией, стягивая пиджак к центру. — Это из-за Сони?
Она быстро обежала взглядом зал в поисках малахитового платья. Соня продолжала сидеть на полу возле стола жениха и невесты. Она наблюдала за ними, как и все, с любопытством, круглыми глазами и приоткрытым ртом. Вадим закатил глаза и иронично рассмеялся.
— Я не все в своей жизни делаю из-за девушек, — ответил он без сарказма и поднялся, снова сжавшись от боли в боку.
Татьяна насупленно следила за тем, как он отряхивает брюки, как мотает головой, усмехаясь, как спокойно разворачивается и идет к молодоженам. В душе заметались страх, сомнения и отчаяние. Все внутри перемешалось, но она продолжала сидеть неподвижно, пусто глядя на глянцевые отблески вечерних ламп в серой плитке, пока не услышала его равнодушное:
— Собирайся, поедем.
Вадим о чем-то перешептывался с Дэном, жал ему руку, теребил за плечо. Потом обнял невесту крепко и ей что-то шепнул. Затем вернулся к столу, забрал вещи. Все это он делал спокойно, без стыда и смущения, пока все продолжали напряженно молчать. С вещами он подошел к Татьяне и, схватив за локоть, повел ее к выходу, стараясь не поднимать глаз на гостей, которые все еще внимали разыгравшейся сцене.
Девушка виновато оглядела толпу. Длинные ряды округлившихся глаз, словно лазерные лучи, проходили насквозь и заставляли внутренности переворачиваться. Ей было неудобно перед женихом и невестой, перед друзьями Вадима, даже перед Соней, которую она изрядно потрепала. Она и не думала, что в ней может быть столько агрессии. Соне просто не повезло стать последней в списке ее соперниц.
Татьяна шла с опущенной головой, как заклейменная на городской площади падшая женщина, которую любой, кто хотел, мог закидать камнями и тухлыми яйцами. Ей бы полегчало, если бы так оно и было. Но все просто смотрели и что-то себе на уме думали. Она краснела, жмурилась и молча сгорала от стыда. Краем глаза заметила разбитую мозаику Вадима, и ей стало совсем тошно. Картина раскололась на несколько крупных частей, которые разлетелись по гладкому полу во все стороны зала.
Даже покинув ресторан, она чувствовала, что за панорамными окнами остальные продолжают следить за ними, смотрят, как он заказывает такси, наблюдают, как она жмется от холода. К их счастью, такси приехало всего через пять минут, и они смогли, наконец, скрыться за тонированными стеклами автомобиля.
Оба настолько устали, что, как только коснулись сидения, откинулись на его спинку, развалившись. Татьяна куталась в пиджак и пальто, поджав ноги вместе, с тоской вспоминая подарок Адлии, который остался лежать на холодной плитке половой тряпкой. Вадим держал куртку на коленях, воротник рубашки расстегнул, ослабил бабочку. Он продолжал изредка постанывать от боли в боку. Татьяна, слыша каждый раз его тихое шипение, морщилась, будто болело у нее под ребрами. Она явно не рассчитала силу удара острым каблуком. Когда они вошли в лифт, Вадим сразу оперся на стену с зеркалом, наклонился чуть вперед, согнув ноги в коленях, и схватился за бок, опустив голову.
— Дай посмотреть, — сказала Татьяна, уже протягивая к нему руки.
Парень отрицательно закачал головой, но сил сопротивляться не нашел. Девушка присела, аккуратно вытянула из брюк рубашку, приподняла майку и оголила большой кровоподтек под ребрами справа. Синяк был неровной формы, насыщенно багрового цвета, с синим ободком по краям. Она зачем-то его поцеловала. Парень напряг живот, зашипел и процедил:
— Хватит меня калечить.
Татьяна подняла грустные глаза и прошептала: «Прости». Не отводя взгляда, она начала нежно целовать его сухими губами. Парень вскинул голову, вытянув шею, удрученно вздохнул и снова выдавил глухой стон. Девушка поднималась выше, расстегивая рубашку по пуговице. Когда была в районе груди, лифт остановился на их этаже. Она нажала на кнопку последнего, и они поехали дальше. Вадим стоял с закрытыми глазами, тяжело дыша. Добравшись до шеи, она куснула мочку уха. Потом по колючему подбородку перешла к гладким сухим губам и аккуратно прикоснулась к ним своими, ожидая его реакции. Парень не отвечал, только облизал губы. Татьяна облизала свои и склонила голову. Он поднял ее лицо за подбородок и посмотрел в глаза.
— Я тебя трахну сейчас, но это будет последний раз, — сказал Вадим холодно и горячо поцеловал ее в губы.
Лифт снова открылся. Он нажал на кнопку, и они поехали вниз. Они так и ездили с первого на последний этаж и обратно, разнося стоны страсти и боли по всей шахте лифта.
Татьяна с жадностью впитывала каждый поцелуй и каждое объятие, осознавая, что больше никогда не испытает такого же удовольствия. Она была уверена, что точно никогда и точно ни с кем другим. В душе щемило. И слезы текли сами собой. Вадим их смазывал в порыве страсти. Он был с ней дерзок на этот раз. Ей это нравилось. Секс получился диким, животным, жестким. Никто другого не щадил. Она его кусала за шею и губы, вонзала в спину длинные ногти, прижимала ногой за талию к себе, с силой давя на ушиб. Он от этого громко шипел и двигался быстрыми сильными рывками, а потом, доводя ее почти до пика, когда стоны становились невыносимыми, резко отпускал и вздыхал вместе с болью. Она требовала еще, и он, сильнее прижимая ее к стене, продолжал еще резче.
Они выползли из лифта в середине ночи, совсем обессиленные, шатались, задыхались. Облегчение наступило, но радости не было. Сонный отец открыл им дверь и сразу исчез в спальне. Скинув одежду и обувь в прихожей прямо на пол, они прошли в гостиную и тяжким грузом грохнулись на диван. Так и уснули.
Глава 33. Планы
Открыв глаза, Татьяна увидела перед собой лицо Вадима. Он глядел задумчиво, подложив ладонь под голову вместо подушки. Ее сразу пробило странное ощущение тоски, отдаленной и пустой. Она сдвинула тонкие брови. Вчерашние события и разговоры только теперь начали доходить до нее, будто загружались в память компьютера с флешки. От этих воспоминаний веки сами закрылись.
— Доброе утро, — сказал парень.
— Угу, — закивала девушка, боясь вновь открыть глаза, будто пока они были закрыты, Вадим еще был здесь, но, как только она их откроет, он исчезнет навсегда. И она не будет даже знать, где его искать.
— Давай вставать, — диван под ним прогнулся и заскрипел. — Не хочется ехать ночью.
Татьяна, наконец, осмелилась посмотреть на него. Вадим снимал мятые брюки. Она тоже поднялась и подмяла под себя ноги. На ней из одежды ничего не осталось. Голова не кружилась, но ощущение было мутное. Страстно захотелось пить и кофе. Но сперва надо было сходить в душ или хотя бы умыться. Тушь въелась в глаза. Вкус помады ощущался во рту. Вадим наклонился к ней и поцеловал в лоб, шепнув:
— Классная была ночь. Буду долго ее вспоминать.
«Ее не нужно было бы вспоминать, если бы ты не решил здесь остаться!» — проворчала Татьяна в уме, но не смогла озвучить эти мысли. Сил не хватило, поэтому просто вздохнула. Вадим уже вышел из комнаты. Она посидела еще полчаса, пытаясь утихомирить в душе ураган вчерашних переживаний, потом накинула его рубашку и отправилась в ванную.
Вадим с отцом и Дмитрием вели несуетливую беседу за кофе, когда Татьяна вошла на кухню уже свежая, чистая и до конца проснувшаяся. Она пожелала всем доброго утра и принялась накладывать завтрак и наливать кофе, который снова отдавал пряностями. Втянув глубоко его аромат, девушка с тоской подумала, что больше никогда не насладится этим вкусом. Следом за этой мыслью в голову прилетела следующая: «Ты и раньше жила без этого кофе. И без него. Так же и будешь жить дальше». Сердце противилось этой мысли, а душа, превратившаяся в решето после вчерашнего, тоскливо свистела под стать ее грустному настроению.
За завтраком все разговаривали ни о чем, как будто это был обычный день, один из тысячи, что они здесь вместе пережили. Никто не хотел акцентировать внимание на их отъезде, словно это бы его отсрочило. Отец сидел, потупив глаза в скатерть, старался делать равнодушное лицо, но голос иногда ломался. Все время за столом он вертел в руках кофейную ложечку, изучая простенькие узоры на ней, и ни разу не поднял глаз на дочь. Она смотрела на него украдкой, чувствуя необходимость что-то сказать, но не решалась. Все это как будто стало не так важно.
Отец и Дмитрий проводили их до машины. Они встали в обнимку на тротуаре и молча наблюдали за тем, как Татьяна складывает на заднем сиденье рюкзак и пальто. Первым к ним прощаться подошел Вадим. Он сжал обоих крепко и сказал, что они все равно скоро увидятся. Затем настал черед девушки. Она встала с опущенной головой и руками за пазухой на тротуаре. Отец сам подошел к ней и крепко обнял. Не выдерджал и расплакался. Татьяна втянула полной грудью еще прохладный воздух вместе со сладким стряпным запахом отца и тоже едва сдержалась. Это был запах ее детства, ее детских мечтаний и детских радостей, ее детских мыслей и детских проблем. Это был запах родного дома, окружавшей ее раньше любви и навсегда улетучившейся беззаботности. Это когда-то был и ее запах, от которого она старательно отмывалась весь этот год, хотя ее новый запах похоти и алкоголя вызывал еще больше отвращения.
— Пока, Куколка, — со вздохом произнес отец, прижимая ее голову к своему плечу. — Звони хоть изредка. Я всегда буду рад тебя услышать.
Татьяна шмыгнула носом и кивнула. Отец нехотя распустил объятия и приложил руки к груди.
— До свидания, Дмитрий, — сказала девушка, посмотрев на партнера отца, прячущегося за его спиной.
Тот расплылся в улыбке и тоже крепко прижал ее к себе.
— Я тоже всегда буду рад тебя услышать, — сказал он, погладив ее по голове после объятий.
Она ему искренне улыбнулась.
На небе тучи сгущались. Солнце украдкой выглядывало из-за них и тут же скрывалось, будто стеснялось кого-то внизу. Зато не жарило и не слепило глаза.
Вадим сделал громче радио. Играли хитовые песни разных жанров, больше веселые, чем грустные. Это приободряло. Тело Татьяны без ее согласия и контроля само двигалось под такт ритмичной музыки. Плечи по очереди поднимались и опускались, попа елозила на сиденье, ножка постукивала по резиновому коврику. В уме она еще и напевала, если песня была знакомой, но вслух ничего не произносила. Вадим тоже иногда подстраивался под музыку, двигая головой и плечами. Атмосфера была не грузная, как будто они ехали семейной парой в гипермаркет за продуктами, а не возвращались со свадьбы друзей, на которой окончательно рассорились.
Когда из магнитолы вместо музыки послышались бодрые голоса ведущих, оба потянулись пальцами к кнопке переключения станции и, встретившись взглядами, быстро убрали руки. Вадим махнул Татьяне, чтобы она сделала, что хотела. Она сделала, но и на следующей волне вещали веселые голоса, и на следующей за ней, поэтому решила оставить как есть, а сама отвернулась к окну.
— Ты не против? — спросил Вадим, показывая ей сигарету.
Татьяна покачала головой. Он открыл окно и закурил. Они ехали по трассе в равномерном потоке таких же машин. В этот раз он не гнал. Девушке тоже хотелось спокойствия. Дым плохо вытягивался наружу и быстро распространился по салону. Татьяна отворачивалась как могла, закрывала лицо ладонью, затем подняла ноги на сиденье и уткнулась носом в расщелину между коленями.
— И какие у тебя дальше планы? — спросила она, посмотрев на парня сбоку.
Вадим выдул дым в окно и ответил флегматично:
— Приеду, набухаюсь.
Сделав затяжку, он снова выпустил густые клубы бело-серого цвета на улицу, которые быстрые потоки воздуха тут же отнесли назад. Лишь часть из них осталась в салоне расплываться по потолку.
— Уволюсь из мастерской, — продолжил он, положив локоть на дверь. — Вернусь в Питер. В запой уйду на неделю.
Парень остановился оценивающим взглядом на лице девушки и исправился:
— На две недели.
Потом снова сделал затяжку и выпустил дым.
— Ладно, на месяц.
Татьяна хмыкнула.
— Потом мать начнет ругаться. Заставит меня найти работу. Буду жить дальше.
— Отличный план, — саркастично заметила девушка, глядя прямо перед собой на грязный кузов джипа с запасным колесом и лесенкой на крышу.
— А ты что будешь делать? — Вадим сделал последнюю затяжку и сунул обугленный остаток сигареты в пепельницу.
Татьяна задумалась. Она знала, что ей придется и дальше ходить на работу, посещать курсы по рисованию, помогать Адлии с уборкой и шитьем, кормить Рыжку, репетировать и заниматься другими вещами, которыми она уже привыкла заниматься. Она уверяла себя, что ничего не должно измениться, ведь она так и жила до второй встречи с Вадимом. Ей теперь неоткуда и не от кого было сбегать. Хотя почему-то хотелось. Сбежать не от кого-то, а за кем-то. Но она не дала развиться этой идее.
— Спать начну со всеми подряд, — вздохнула девушка, продолжая смотреть на запасное колесо. — Как Арина советовала. Буду хоть изредка получать удовольствие в бесконечной череде перманентных страданий.
Вадим усмехнулся.
— Звучит красиво, — оценил он, а потом мотнул головой и добавил. — Бля, мне нравится твой план.
— Угу, лучше, чем твой.
— Единственная сложность, где искать столько одноразовых партнеров.
Он посмотрел на нее с любопытством, словно ожидал полезного совета. Девушка фыркнула и кивнула на держатель со смартфоном.
— Да ты легко в первом попавшемся клубе себе ораву таких, как Надя, на год вперед наберешь.
Она отвернулась к окну, вспомнив голые фотографии красивого женского тела, которые вызывали в ней одинаково и зависть, и ревность. Эти же чувства снова прожгли ее, но холодный влажный поток воздуха из окна помог пламени не разжечься. Вадим выдавил смешок.
— Ну, так и ты себе в «Дэнсхолле» легко соберешь ораву из всяких Павликов.
Татьяна закатила глаза, вспомнив того подонка, с которым ей все равно придется продолжать работать. Он стал ей мерзок на физиологическом уровне. Его лицо вызывало тошноту даже по памяти. Она поморщилась.
Читать бесплатно другие книги:
