Подсолнух Воробей Ирина
— Подожди, что еще за битва? Что это значит? Арина в курсе?
— Естественно, — хмыкнула рыжая. — Ты что не знаешь, что такое танцевальная битва? Будете соревноваться, кто лучше танцует, а публика пусть выбирает, кто им понравился больше. Кто выиграет, тот и остается в «Дэнсхолле». Кто проиграет, с тем прощаемся.
— Но твоя сестра здесь даже не работает! — вскрикнула Татьяна, почувствовав нарастание паники в душе.
— Пока... — надавила Света, — ...не работает.
Она резко одернула руку и вышла из гримерки, оставив Татьяну наедине с мечущимся на бешеной скорости сердцем. «Что все это значит? Почему Арина ничего мне не сказала?» — пыталась она думать, но лучше выходило просто злиться и нервничать. Девушка схватилась за голову и начала ходить вперед-назад, почесывая руками виски, пока гримерка не заполнилась другими танцовщиками, потными, веселыми и смеющимися. Некоторые поздоровались с Татьяной сами, но она не отреагировала.
— Нифига у вас страсти кипят, — сказала Юля, неожиданно появившись перед Татьяной вместе с сестрой. — Баттл решили устроить.
Татьяна посмотрела на обеих девушек с выражением измученной досады.
— Я думала, Арина за тебя топит, — с легким разочарованием проговорила Оля. — А тут такая подстава.
Татьяна вздохнула.
— Я с ней не сплю! И не лижу ей ничего! Хватит! — нервно вскрикнула она от отчаяния.
Поняв, что необходимо собраться, в первую очередь, с мыслями и успеть хотя бы морально подготовиться к битве, которая начиналась через тринадцать минут, Татьяна побежала в туалет. В служебном коридоре ее поймала Адлия, как раз выкатывавшая тележку из подсобки.
— О, ты вовремя! — радостно воскликнула она.
— Адлия, прости, — нервно начала Татьяна.
Она вложила в свои ладони пухлые кисти женщины и жалобно посмотрела в глаза, будто собиралась сообщить прискорбную весть.
— Меня тут неожиданно вызвали на танцевальную битву. Мне надо подготовиться. Я не смогу тебе помочь.
— Ооо, — протянула Адлия, вытянув рот трубочкой.
— От этого зависит, останусь я здесь работать или нет, — почти с прискорбием сообщила Татьяна.
— Ооо, — еще более протяжно произнесла женщина. — Ладно. Буду за тебя болеть.
Адлия постаралась улыбнуться. Татьяна тоже.
— Спасибо, — тихо ответила девушка.
— Уверена, у тебя получится, — женщина потрепала ее по плечу. — До этого же получалось.
Татьяна поджала губы от недоверия этим словам и вбежала в туалетную комнату. Там она провела минут десять, глядя на себя в зеркало. Мысленно настраивала себя на победу, на то, что ничего сложного в этом нет, что она уже месяц как танцует в «Дэнсхолле» и ей нечего бояться, хотя в танцевальных битвах она участия никогда не принимала. Ее мучили и гнев, и обида, и чувство несправедливости. Она проклинала Свету, вопрошала Арину о причинах такого поступка, благодарила Адлию за поддержку. Зайдя в гримерку перед выходом в зал, девушка снова наткнулась на сестер, которые до сих пор стояли на прежнем месте, загораживая ей путь к туалетному столику и обсуждали Свету.
— Удачи, Тань, — сказала Оля, заметив девушку.
Они расступились, чтобы Татьяна могла пройти.
— Мы будем болеть за тебя, — сказала Юля и улыбнулась.
Улыбка эта показалась Татьяне вполне искренней и неравнодушной. Это заставило улыбнуться в ответ, но гораздо слабее. Нервозность не давала мышцам расслабиться.
— Спасибо, — девушка села за столик, чтобы нанести помаду, которую стерла влажным полотенцем.
Света зашла за Татьяной в 12:18 и отвела за кулисы, где уже стояла другая рыжая девушка и ждала объявления битвы. Изящная юная девчонка сияла, как закатное солнце, в полностью покрытом красными пайетками костюме. Взрослости ей придавали темный и густой макияж, сильно оттеняющий бледную кожу, и острый высокомерный взгляд, пронзающий насквозь. Татьяне стало неприятно от этого взгляда больше потому, что в нем читалась стойкая уверенность в себе и сила, которой Татьяна сама не обладала. Оглянувшись назад, она увидела заполонившую коридор толпу танцовщиков, что жаждали посмотреть дэнс баттл, и набрала в грудь побольше воздуха.
— А сейчас дорогие друзья, специально для вас, беспрецедентное событие в клубе «Дэнсхолл» — таннн–цевааллльнаяааа дууээээль! — громогласно в микрофон прокричал мужской баритон.
По центру сцены ходил небольшими шажками высокий упитанный молодой человек с блестящими волосами в бледно–розовой рубашке и бордовом бархатном жилете. Толпа внизу завизжала и раздалась громкими аплодисментами. Диджей приглушил музыку.
— Приглашаю на эту сцену дуэлянток!
Парень обернулся на закулисье и взглядом призвал девушек подниматься. Первой вышла Светина сестра. Татьяна следом. Ноги подкашивались. Сердце буянило в груди. Душа спряталась в пятки. Рыжая девушка шагала легко и бодро, будто ее вызвали получать награду, а не бороться за нее. Татьяна шагала как ржавый терминатор.
— Представься, пожалуйста, — сказал ведущий, поднося железный микрофон к губам Светиной сестры.
— Таня Китс, — гордо ответила девушка, помахав рукой.
Публика зааплодировала и засвистела. Парень, встав между девушками, перевел микрофон на Татьяну.
— Таня... Подсолнух, — не придумав ничего лучше, представилась девушка.
— Кто бы сомневался! — заметил с усмешкой ведущий.
Толпа в зале подхватила смешинку. По жесту ведущего все захлопали. Мужчина вышел чуть вперед и огласил правила дуэли.
— У нас все просто: девушки танцуют три раунда по две минуты под музыку трех разных жанров. По итогам каждого раунда вы голосуете своими криками и поднятием рук. Победит тот, кто победит в двух и более раундах.
Выслушав правила, Татьяна зажмурила глаза и мысленно уже принимала поражение с достоинством.
— Ну, что ж, девчонки, кидаем монету, — сказал в микрофон ведущий и снова притянул его к губам Тани Китс.
— Орел, — сказала та.
— Решка, — для протокола ответила Татьяна.
— Начинает тот, кто проиграет, — отметил ведущий и подбросил десятирублевую монету в воздух.
Татьяна продолжала стоять с закрытыми глазами, будто это могло оттянуть ее страшный суд.
— Решка! — воскликнул ведущий.
Она открыла глаза и поймала дерзкий прищур из-под рыжей челки.
— Ну, что, дайте шуму! Начинает Таня Китс! И первый жанр всеми старый добрый хииип–хоооп!
Под бурные аплодисменты ведущий жестом вызвал Китс вперед на середину сцены и отошел за кулисы. Диджей прибавил громкости. Заиграла зажигательная композиция DMX «Party Up» из тех, что крутили в нулевые на всех дискотеках мира. Публика довольно закричала. Над толпой мгновенно вырос лес рук. Таня Китс вышла вперед и сразу затанцевала.
Татьяна отошла на край сцены и стала смотреть, не отрывая глаз. Прежде всего, ее поразила агрессия, с которой девушка вытворяла каждое движение. Она мощно и быстро переступала ногами, помогая себе руками, как это делали все американские рэперы в видеоклипах. Коппус экспрессивно качался, фигура легко перепрыгивала с ноги на ногу, с пятки на носок и обратно, руки ломали движениям, глаза улыбались и подмигивали некоторым из толпы — танцовщица явно не в первый раз работала с публикой. Движения были четкими, строго в темп музыки, но при этом выполнялись с невероятной пластикой. «Света была права: бриллиант в сто карат», — подумала Татьяна.
Таня по прозвищу Китс наклонилась, плавно провела корпусом в воздухе неровную петлю, взмахнув медным блеском длинных волос, резко выпрямилась и, вытянув руки вперед и широко расставив ноги, приняла финальную позу. Раздался шквал оваций. Музыка притихла. Ведущий похвалил дуэлянтку и пригласил на танцпол Таню Подсолнух.
Татьяне показалось, что сердце остановилось в этот миг, а мозг отключился. В голове образовалась тупая пустота. Она не знала, что ей делать и как себя вести, как двигаться, словно разучилась даже ходить. Но ведущий сверкающей улыбкой выманивал на середину сцены, а колкий взгляд соперницы дразнил и призывал к бою. Музыка снова стала громкой, оглушив Татьяну резкой волной мощных битов, которые подействовали как дефибриллятор.
Сердце застучало с утроенной силой. В кровь выбросился мощный поток адреналина. Легкие наполнились воздухом. Девушка оглядела шумящую толпу внизу, жаждущую крови и экшена, и, прислушавшись к музыке, начала импровизировать. Света такому в своих видео не учила. Поэтому большую часть связок приходилось придумывать на ходу, интуитивно следуя мелодии и битам. На зрителей она старалась не смотреть, с трудом выдерживала пристальный взгляд Светиной сестры и с благодарностью реагировала на подбадривающую улыбку ведущего. Движения рук и корпуса стесняли лямки, которые болтались так, будто вот-вот спадут, а вместе с ними и бюстгальтер, зато ногами она могла двигать активнее. Татьяна старалась уподобляться рэперам, редкие клипы которых смотрела когда-то по музыкальным каналам, пыталась вспомнить движения из фильмов про танцы, наподобие «Шаг вперед», потом решила просто выпустить злость, которой в ней было немало.
Две минуты ужаса закончились быстро. Ведущий подал сигнализирующий жест, и Татьяна, обернувшись вокруг оси с небольшим наклоном бюста и головы, встала прямо лицом к залу. Диджей снова приглушил звук. Снизу раздались аплодисменты, но не такие восторженные, как после выступления Китс. Она отошла в сторону и первым делом заново перевязала лямки бюстгальтера на шее.
Ведущий призвал толпу проголосовать за каждую участницу, одарив их аплодисментами еще раз. Он показал микрофоном на Таню Китс, и разразилась буря восторга и радости. Ведущий успокоил толпу и показал на Таню Подсолнух. Раздались лишь жидкие аплодисменты.
— Ну, что ж, в первом раунде однозначно побеждает Китс!
И снова буря оваций охватила клуб и заодно Татьяну. Такая напористость душила. Предстоял второй раунд. Диджей легко и без запинки сменил жанр. Заиграл сингл John Legend’а «All of me», пару-тройку лет назад гремевший из каждой колонки. Такое Татьяна не ожидала здесь услышать, потому что песня не подходила для клубных танцев.
Ведущий снова пригласил на сцену Китс. Толпа опять загудела. Рыжая начала медленно вилять бедрами, переминаясь ногами, и плавно раскрывать руки то в одну сторону, то в другую. Затем выполнила несколько танцевальных фигур, подстраивая движения тела под нарастающий темп голоса. Постепенно она вошла в кураж, начала кружиться и бесформенно махать руками. Движения получались рваными. Порой казалось, будто тело девушки одолевают судороги, что не соответствовало темпу мелодии, и закончила она не совсем в такт музыке, будто что-то в ней надломилось.
Пока Китс танцевала, Татьяна, уже взявшая себя в руки, следила за ней и продумывала свой ответ. Эта музыка была ей явно ближе. Под такую легко подстраивалась классическая хореография. Она видела не одну постановку танца контемпорари под эту песню, а он недалеко ушел от балета. Поэтому, когда ведущий вызвал ее в центр сцены, она не стала сразу бросаться в пляс, а, встав в первую позицию, начала делать аккуратные наклоны в стороны, очерчивая свои движения руками в воздухе. Затем сделала несколько выпадов и приседаний, перекрутилась на полу. Строгая классика сменилась импровизацией рук и движениями корпуса, смешавшись немного с гоу-гоу, немного с фламенко. Припев Татьяна посчитала самым подходящим моментом для эффектного вступления через серию арабесков вперемешку с плие и вращением. Потом резко остановилась. Снова сделала наклоны, выпады вперед и назад, высокие махи ногами и развороты на триста шестьдесят градусов. Под конец решила добить танец парочкой кабриолей, а закончила замедляющимися вращениями, с окончанием песни плавно приземлившись на пол.
И на этот раз толпа благоволила ей. Ведущий тоже это признал. Таня Китс смерила Татьяну презрительным прищуром, совсем как Света. Это еще больше раззадорило девушку, потому что злость и обида, наконец, перестали тлеть и разгорелись пышным пламенем в душе, придавая много хоть и негативной, но весьма необходимой энергии.
Третий раунд стал решающим. Зазвучала легкая игривая музыка, что-то из латино-американского, которая Татьяне была совсем чужда. Таня Китс влилась в танец как рыба в безмятежную воду. Шустро и ловко завертела бедрами, начала выкручивать изящными движениями кисти рук и со страстью постукивать ножками по полу. Пайетки отражали цветомузыку, бросая во все стороны радужные брызги. Рыжие волосы, путаясь и извиваясь, рисовали в воздухе блестящие узоры. В конце толпа с большим напором разразилась аплодисментами. Татьяна предвкушала, как будет позорно уходить со сцены в небытие.
Но в уме всплыла сказанная кем-то из мудрейших фраза: «Должен, значит, можешь», и Татьяна подалась вперед, решив, что пропадать, так пропадать. Она вспомнила что-то из фламенко, хотя сильно сомневалась, что сейчас звучала мелодия этого жанра, но движения в любом случае хорошо с такой музыкой сочетались. А дальше последовала сплошная импровизация. Татьяна не направляла конечности в стороны, а сама устремлялась за ними, то кружась, то извиваясь, то наклоняясь. Чувствовала, как лианы снова не выдерживают мощности энергии, но отвлекаться было некогда и невозможно, когда на тебя смотрят сотни возбужденных глаз. В уме девушка твердила себе, что должна выиграть во что бы то ни стало. Страх потерять работу выбрасывал в кровь еще больше адреналина, и тело реагировало импульсивно.
В конце, когда ведущий подал сигнал «стоп», Татьяна резким рывком прокрутилась на сцене несколько раз, сделав неаккуратное фуэте, и не по плану оказалась рядом с ведущим. Остановившись, она повернулась лицом к залу и вскинула руки, непроизвольно встав в третью позицию. Лямки бюстгальтера не выдержали, и подсолнухи покатились вниз, глухо упав под ноги. Ведущий разинул рот. У рыжей глаза от возмущения превратились в два заполненных кровью шара. Толпа заверещала в восторге. Руки всех устремились вверх и захлопали, словно тысячи пушечных залпов. Отовсюду слышался свист. Парни орали. Девушки громко смеялись. Татьяна мгновенно залилась краской. Казалось, вся кровь из тела прилила к голове. Она закрыла глаза, не меняя позы. Прикрываться уже не имело смысла. Только молила про себя, чтобы на нее обрушился потолок, но пока обрушивался только довольный гул толпы.
Ведущий, придя в себя, призвал публику проголосовать, хотя результаты всем уже были известны. После раздавшегося снова мощного шума аплодисментов, ведущий поднял Татьянину руку вверх и поздравил с победой. Она слабо улыбнулась, потому что сгорала от стыда. Не желая смаковать победу, как того требовали ведущий и публика, она мечтала поскорее убежать прочь со сцены, хотя бы в гримерку.
Девушка закрыла глаза, пока толпа ликовала в ее честь. А в следующий миг почувствовала, как кто-то берет ее за бедра и стягивает вниз леггинсы вместе с трусами. Татьяна не успела открыть глаза и осознать ситуацию, как толпа внизу загоготала, словно мимо пробегал табун лошадей. Первым она увидела опешившее лицо ведущего, выпученные глаза и сжатые губы. Он не знал, как реагировать в такой ситуации. Затем девушка уловила рыжий блеск волос, исчезнувший за кулисами. И только потом посмотрела вниз и увидела себя голую со спущенными до колен трусами. Она наклонилась и непроизвольно дернулась вперед в попытке натянуть их обратно, но только грохнулась на пол, чем вызвала новую волну хохота.
В этот момент сердце остановилось. По ощущениям, вены должны были лопнуть еще секунду назад. В сознании все затмилось туманом и слезами. Татьяна поднялась сначала на колени, подтянула леггинсы, прижала к груди бюстгальтер, встала в полный рост и пулей вылетела со сцены. Убегая по лестнице вниз, она слышала, как ведущий пытался выкрутиться за счет глупых шуток, но толпа продолжала свистеть, смеяться и выкрикивать что-то неприличное.
[1] Dance battle [дэнс баттл] — с англ. танцевальная битва
Глава 9. Раскрепощение (ч. 2)
Не успела она добежать до гримерки, как ей дорогу перегородил парень в сером костюме. Сквозь слезы Татьяна не сразу узнала в нем Павлика.
— А ты смелая, — сказал он, проведя по густым волосам пятерней, и неловко показал стройный ряд неестественно белых зубов.
— Что тебе надо? — нервно спросила Татьяна, сильнее прижимая подсолнухи к груди.
Парень невольно посмотрел туда, но быстро перевел взгляд на лицо девушки.
— Поддержать хотел, — кашлянул он, потерев руки о бедра, не зная, куда их девать. — Не обращай внимания… на все это.
Павлик взмахнул правой рукой в воздухе, сделав непонятный жест, расплылся в улыбке и добавил:
— Как говорится, было бы чего стесняться.
Они встретились глазами. Татьяна смотрела злобно, сжимая губы и тяжело дыша. Сосуды глаз наполнились кровью. Слезы скопились у нижних век. Щеки вдавились внутрь, оголив острые скулы.
— Пожалуй, обойдусь, — с ненавистью проговорила девушка, будто это Павлик только что раздел ее на глазах толпы, — без такой поддержки.
Она оттолкнула его и прошла дальше. Парень только развел руками в воздухе.
Татьяна вбежала в туалет и смоченным полотенцем вытерла ключицу, шею и лицо. «Как тупо!» — злилась на саму себя. Ее бесил глупейший позор на глазах у всех коллег и огромной толпы. Бесило, что Адлия предупреждала насчет этих лямок, но она не послушала. Бесило, что Китс так дерзко себя повела, а она не смогла ей ответить. Бесил Павлик, возникший из ниоткуда и строивший из себя верного друга, коим никогда ей не приходился. Вновь хотелось разрыдаться, напиться, бросить все и потеряться. Но у нее было всего несколько минут до следующего выхода на подиум, чтобы прийти в себя.
Руки чесались разбить зеркало от досады, но за него Арина бы заставила ее здесь работать весь следующий месяц бесплатно, потому она только порвала бумажные полотенца и с силой бросила их в мусорный контейнер. Сдерживая слезы, Татьяна натянула бюстгальтер, завязав лямки на три узла на шее и спине. Потом поправила трусики и усадила на бедра леггинсы. Руками причесала волосы, слегка их потрепав. Но слезы все равно текли, размывая дешевую тушь по щекам, превращая девушку в грустного клоуна. Она дала себе еще пару минут на передышку, встала напротив зеркала, уперлась руками в каменную столешницу и закрыла глаза.
— Ревешь? — послышался бархатный голос за дверью.
Татьяна не стала открывать глаза и отвечать.
— Отчаянная ты, однако, — заметила Арина, медленно шагая по плитке. — Не ожидала от тебя.
— Это не специально получилось, — призналась девушка, вздохнув, и устремила взгляд на директора.
— Ну, значит, везучая, — посмеялась женщина, не высовывая рук из карманов брюк.
Она заметила, как Татьяна снова начинает заливаться краской, и скривила рот в усмешке.
— Почему вы мне ничего не сказали? — с детской обидой в голосе спросила девушка, с осторожностью посмотрев на арт-директора.
— Потому что в этом была суть испытания. Не думала, конечно, что ты так элегантно просто из этого выкрутишься.
Раскрыв зубастый рот, Арина громко рассмеялась. Татьяна вспыхнула ненавистью.
— Элегантно просто?! Да меня опозорили на глазах у тысячи людей! Раздели догола!
— Но сперва ты победила, — улыбнулась женщина, поймав напряженный взгляд через зеркало. — И сохранила работу.
Девушка опустила глаза и снова глубоко вздохнула. Она теперь не представляла, как после такого работать. В воздухе повисла удручающая пауза. Татьяна тряхнула головой, как бы сбрасывая с себя ошметки позора. Арина притихла сзади, не издавая ни шороха, но девушка чувствовала затылком ее внимание. Наконец, директор сказала:
— Пойдем со мной.
Раздались скрипучие звуки каблуков. Фигура Арины скрывалась за поворотом, когда Татьяна открыла глаза. Девушка пару секунд осознавала услышанное, стоя на месте, но спрашивать уже было не у кого, потому послушалась и выбежала следом. Она нагнала арт-директора во дворе, когда та разблокировала автомобильную сигнализацию. Дважды пикнул характерный звук, и Арина показала жестом садиться в машину. Татьяна напряглась, будто ее пригласили на электрический стул, но молча исполнила указание. Женщина села на водительское сиденье. Девушка — рядом на пассажирское.
— Куда мы едем? — осторожно поинтересовалась она, наблюдая за тем, как Арина пристегивается ремнем безопасности, и последовала ее примеру.
— Раскрепощаться, — просто ответила та и стартовала.
— А работа?
Арт-директор посмотрела на нее с насмешливым выражением лица, приподняв правый уголок рта и левую бровь, после чего у Татьяны не осталось вопросов.
Ехали они молча. Арина, казалось, не чувствовала никакой неловкости при этом, подпевала песням, что звучали по радио, следила за дорогой, но как будто не очень внимательно, думала о чем-то своем. Ее вальяжность заставляла девушку смущаться сильнее. Татьяна сидела как на шаткой табуретке с одной ножкой — никак не могла найти усидчивое положение. Руки сжала в кулаки, вдавив их в бедра сверху, а слегка подрагивающие от нервного напряжения ноги свела вместе в коленях, чтобы нервозность была не так заметна.
Небеса давно угасли под напором ночи. Белесо-желтоватые огни уличных фонарей мерцали как звезды и выстраивались в нестройные ряды на горизонте. Под ними горели сплошным красным автомобильные фары в очереди на проезд по проспекту. Арина свернула с главной дороги в узкий переулок, где густые кроны закрывали первые этажи советских многоэтажек и вырулила на широкую улицу, по обеим сторонам которой толпами гуляли пешеходы. Татьяна следила за дорогой, но из-за незнания города плохо понимала, куда они едут и зачем.
— Янусик, оформи мне плюс один, пожалуйста, — заглушив радио, сказала Арина в блютуз-гарнитуру, когда они проезжали мимо огромного торгового центра. — Ты знаешь, я в долгу не останусь.
Татьяна прислушалась, но ничего не услышала. Больше никакой полезной информации Арина не сообщила, только поблагодарила собеседника и снова включила музыку.
Еще немного пропетляв, они заехали на территорию бывшего завода, которую занимали отреставрированные здания из красного и желтого кирпича с белыми окнами. Свободные площади между домами облагородили и обложили плиткой, вдоль дорожек установили фонарные столбы с уютным оранжевым светом, а под ними в некоторых местах добавили лавочки. Они проехали через всю территорию завода и остановились на пустой площадке перед входом в одноэтажное здание со стеклянными дверями.
Несмотря на вопросительные взгляды Татьяны, Арина продолжала непринужденно молчать, насвистывая последнюю песенку из радио-чарта. Они вошли внутрь. Приглушенно издалека раздались басы и ритмичная мелодия. Женщина шагала через холл широко и бодро. Татьяна плелась за ее спиной, как за щитом, боясь, неизвестно чего. Они прошли по белому коридору, украшенному античными полуколоннами, вросшими в розовые стены, и дешевой лепниной на потолке, изображающей ангелов и купидонов. Арина вошла в одну из множества классических белых дверей. Татьяна увидела перед собой небольшую комнату с несколькими холщовыми ширмами и стегаными розовыми пуфиками из искусственной кожи.
— Янусик? — спросила Арина, осматривая комнату целиком.
Она прошла внутрь, встав напротив ширмы, за которой кто-то копошился. Татьяна пока входить не решалась. Через пару секунд вышел высокий мужчина с круглым животом и тонкими ножками. Из одежды на нем были только белая повязка, обмотанная в виде пояса для борьбы сумо, и соломенная конусообразная шляпа. Нечто подобное Татьяна видела на головах японских самураев в нескольких исторических аниме.
— Ринусик! — с радушием протянул мужчина, раскрывая объятия.
При каждом его шаге раздавался громкий стук дерева о ламинат. Взглянув на волосатые ноги, Татьяна увидела японские тапочки «гэта», название которых она тоже выучила благодаря аниме. Они были похожи на мини-скамейки с резинкой в форме галочки, как на вьетнамках.
Арина позволила себя крепко сжать и даже поцеловать в шею. Мужчина приподнял шляпу и посмотрел на Татьяну, застывшую в проеме дверей. Она с оторопью смотрела в его беличьи глаза.
— Твоя плюс один? — спросил он, не отводя взгляд от девушки.
— Ага, — кивнула Арина и деликатно высвободилась из его объятий. — Девочку надо раскрыть.
— Странно, что никто не сделал это до нас, — улыбнулся Янусик, — с такой-то красавицей!
Татьяна хотела было смутиться от внезапного комплимента, но, осознав через доли секунды происходящее, возмутилась.
— Куда мы приехали? — требовательно спросила она у Арины. — Что я здесь делаю?
— Не бойся, лапочка, — ласково произнес мужчина, протягивая ей раскрытую ладонь и приглашая войти.
Татьяна отрицательно покачала головой. Арина закатила глаза и сунула руки в карманы платья.
— Расслабься, — недовольно проговорила женщина. — Никто тебя насиловать здесь не будет.
— Только доставлять удовольствие! — подхватил Янусик. — Исключительно по твоему желанию.
— Мы что в борделе?! — ужаснулась Татьяна и крепко обняла себя за плечи.
Мужчина с Ариной рассмеялись.
— Ты, что, ей не объяснила, что такое кинки-вечеринка? — спросил Янусик, с усмешкой взглянув на женщину.
— Не люблю тратить слова на очевидные вещи. Скоро сама все увидит.
Арина взяла Татьяну за руку и потащила за собой в комнату. Девушка начала сопротивляться.
— Я никуда не пойду!– закричала она, отбиваясь. — Тебе кажется, надо мной мало поиздевались сегодня? Отпусти меня!
Мужчина при этом умиленно улыбался, положа одну руку под другую и приложив указательный палец к щеке, как девушки в русских народных танцах.
— Татьяна! — резко осадила ее Арина, хлопнув одной рукой о свое бедро. — Ничего с тобой против твоей воли не случится!
Татьяна с силой выдернула руку из цепких пальцев арт-директора. Она не сразу осознала, что перешла черту, потому что на «ты» они еще не переходили, но, даже осознав, не стала придавать этому значение.
— Уже случается! — высоким голосом крикнула в ответ Татьяна и посмотрела женщине в глаза. — Я не хочу никуда идти!
— Я не поняла, тебе работа не нужна?
Арина угрожающе посмотрела на девушку, недовольно поморщившись.
— Ты вдруг открыла в себе множество других талантов? — продолжала давить арт-директор. — Или документы восстановила?
Вся бойкость тут же испарилась. Страх сковал бунтарский дух. Плечи рефлекторно опустились.
— Это пойдет тебе на пользу, — мягче произнесла женщина, вздохнув.
— Что «это»?! — с нажимом спросила девушка.
— Считай это посвящением, — спокойным голосом ответила та, впервые посмотрев на Татьяну не свысока, а вровень и без усмешки. — И давай, без истерик.
Глаза Арины глядели прямо, открыто и ясно. В них читалась просьба, а не приказ. Татьяна, все еще часто и глубоко дыша, насупленно смотрела ей в лицо и все глубже вглядывалась в карие глаза. Женщина пыталась показать свою неопасность сквозь долгий и откровенный взгляд, исполненный надежды и искренности. Через минуту это подействовало.
— Ладно, — сдалась девушка и сама шагнула внутрь комнаты.
Арина с облегчением выдохнула и переглянулась с Янусиком. Тот покачал головой, улыбаясь.
— Приведи себя в порядок у зеркала, — снова включив приказной тон, сказала женщина.
Татьяна недовольно поджала губы, но послушалась. Когда она закончила и отвернулась от зеркала, Янусик застегивал на Арине портупею. Девушка оторопела, потому что увидела арт-директора в кожаном нижнем белье с металлическими шипами. Только это белье не справлялось со своей базовой функцией, а, наоборот, оголяло грудь полностью и подчеркивало ее очертаниями геометрического узора в форме ромбиков. Трусы тоже представляли собой лишь слабые наметки белья из тонких кожаных линий, соединенных вместе по бокам металлическими кольцами. Запястья и лодыжки опутали такие же красные ремешки с золотыми шипами. Ноги обвили римские сандалии на шпильках. Увидев ошеломленное лицо Татьяны, женщина выдавила смешок и помотала головой, переглянувшись с Янусиком.
— Татьяна, закрой пасть от греха подальше, — сказала она.
Девушка тут же поджала губы, но продолжала пялиться на директора.
— Это всего лишь голое тело, — начала Арина, уверенным шагом прохаживаясь по комнате. — В голых телах нет ничего сокровенного. Ни в моем, ни в твоем, ни в его. Мы все устроены одинаково, а вот думаем все по-разному. Сокровенное не видимо глазу, иначе бы все было слишком просто. Так что нечего стесняться себя обнаженной, как и смущаться чужой наготы.
Арина круто развернулась на сто восемьдесят градусов и снова посмотрела Татьяне в глаза. К такому уровню доверия девушка была совсем не готова, хотя себя в нижнем белье демонстрировала теперь почти без стеснения. Янусик посмеялся и сделал пару шагов ей навстречу. Он без смущения разглядывал аккуратную грудь и упругие бедра, с каждой новой деталью улыбаясь все шире.
— Прекрасное создание! — приговаривал Янусик, кружа вокруг Татьяны.
Девушка выворачивала за ним шею, боясь, что он сейчас вытворит что-нибудь похабное. Но Янусик только смотрел и даже не пытался притронуться. Да и смотрел без похотливости, как на красивый экспонат в государственном музее, что хранился под стеклом и тщательно оберегался смотрителями.
— Вот и я хочу, чтобы она это про себя поняла,– воскликнула Арина, подмигнув Татьяне, и накинула на плечи платье-кимоно с переливающимися оттенками розового.
Девушка снова залилась краской, но не от голого блестящего тела арт-директора в БДСМ-атрибутике, а от искренности сделанного ей комплимента. Она почувствовала, как внутри разливается приятное тепло и в душе улыбнулась, хотя внешне сохраняла шокированный вид.
Янусик подхватил Арину под руку и повел прочь из комнаты. Татьяне пришлось последовать за ними. Пока шли по длинному и петляющему коридору, мужчина рассказывал, как на пару с коллегой спасал выброшенный из ближайшего театра реквизит, который очень удачно подходил им к теме сегодняшней вечеринки — «Восток — дело тонкое». Арина хохотала на все здание. Татьяна тоже пару раз посмеялась, потому что Янусик умело вплетал в повествование забавные словечки наподобие «соплеклювый хареносец».
Спустившись вниз по белой деревянной лестнице с перилами в стиле классицизма, они оказались в полу темном помещении с невысоким потолком, с которого свисали блестящие толстые ленты, как украшение «дождик» для нового года, только в увеличенном масштабе. Из освещения горели бра — средневековые канделябры с мерцающими желтыми лампочками в форме свечного огня. В центре зала расположилась диванная зона, которую окутал полупрозрачный белый палантин. За ней, прикрепленные к колоннам, висели плетеные гамаки. Вдоль стены, с которой они зашли, стояли такие же розовые пуфы, как в комнате с ширмами, только продолговатые. Везде, и на диванах, и в гамаках, и на пуфах, и просто в зале, были люди, одетые примерно так же, как Арина. Некоторые нарядились в изысканные, сшитые специально для вечеринки, костюмы самураев или гейш в максимально возможной без потери смысла эротической форме. Но по большей части гости были просто обтянуты портупеями или металлическими цепочками на голое тело, причем как мужчины, так и женщины. Одна девушка носила форму японской школьницы, только сквозь белую сетчатую блузку хорошо просвечивалась грудь.
Когда Татьяна спустилась с последней ступени лестницы на пол, музыка резко затихла. Люди сразу обернулись на сцену, что идеально вписалась в выступ в боковой стене вместе с кулисами и оборудованием. Под барабанные, нагоняющие тревогу, звуки в центр сцены мелкими шажками на цыпочках вышла девушка в полностью прозрачном красном кимоно, накинутом на голое тело в стрингах. В руках она держала по вееру, каждый из которых был в полном развороте практически с нее ростом, но танцовщица вертела ими виртуозно, заворожив всех с первых движений. Татьяна смотрела с восторженным изумлением. Все здесь сразу перестало казаться пошлым сборищем озабоченных фриков, а превратилось в тонкое искусство откровенного толка. Когда танец закончился, Татьяна с силой захлопала в ладоши и, не выдержав, восхищенно закричала вместе с другими впечатлительными зрителями.
— Вижу, тебе понравилось, — заметила Арина, выдавая взглядом чувство собственного торжества.
— Красивый танец, — ответила Татьяна, все еще смакуя в уме увиденное. — Чувственный.
Ее поразила грация девушки и искренняя отдача, которая чувствовалась в каждом экспрессивном движении. Из танца сквозил сексуальный экстаз, но выглядело это не пошло и не отвращало, а, наоборот, притягивало и придавало сокровенности всей постановке. Татьяну поразила свобода девушки. Будучи почти полностью голой, та не стеснялась своих эмоций и своего тела, которое вряд ли бы выставили на обложку журнала «Maxim». В нем имелись стандартные несовершенства: целлюлит, жировые складки, непропорциональность членов, но это никак нельзя было назвать уродством. Напротив, хотелось этим вдохновляться как уникальной красотой.
— Теперь понимаешь суть всего этого?
Женщина дождалась, когда Татьяна посмотрит ей в глаза, и улыбнулась. Девушка задумчиво глядела, пытаясь хотя бы про себя ответить на вопрос. Ей показалось, что она поняла, но озвучивать не стала. Вместо этого огляделась вокруг в поисках Янусика, но мужчины в поле зрения не оказалось.
— Пойдем, я тебя кое-с-кем познакомлю, — сдалась Арина и под локоть увела девушку в другую часть зала за палантин.
Людей здесь было не так много, как в «Дэнсхолле», и, казалось, все они друг друга знали, потому что разглядывали Татьяну, как диковинку. Пристальное внимание уже не так ее смущало, хотя все равно заставляло прятаться за худую спину Арины. Девушка осторожно поглядывала по сторонам, стараясь понять, что здесь творится.
На первый взгляд не происходило ничего необычного. Люди тихонько танцевали по углам, не скапливаясь в большие кучи. Многие ходили по парам или малыми группами из трех-пяти человек. Все были в откровенных нарядах, но не обязательно голые. Девушки носили открытые топики и очень короткие юбки, но в таких нарядах можно было и на улице встретить множество прохожих.
Ничего порнографического в поле зрения Татьяны не попало. Она предположила, что пока не пришло для этого время, потому что само помещение располагало к сексуальным оргиям. Хотя бы диваны в центре зала, составляющие единый постельный ансамбль в форме замкнутого квадрата, должны были использоваться по назначению. Вдоль стен длинным рядом, как в галерее, висели картины, написанные в разных стилистиках, но на одну тему: изображали элементы сексуальных актов или просто голые мужские и женские тела. Такие иллюстрации, нарисованные талантливо и в подробностях будоражили воображение и против воли зрителя возбуждали.
Татьяна тоже почувствовала в себе прилив сексуального влечения, только это было странное, безобъектное влечение. До этого она испытывала такое острое желание лишь при встрече с Вадимом и четко знала, на что оно направлено. Теперь сознание терялось. Объекта желания не было, а само желание возгоралось внутри и с каждой картиной все сильнее. Это одновременно наводило страх и приятно щекотало нервы. Чтобы абстрагироваться и сдержать страсть в глубине себя, Татьяна тряхнула головой и перестала разглядывать все вокруг, уткнувшись в пол.
Они подошли к смешанной компании из пяти человек, которые слегка пританцовывали под электронную музыку с бокалами в руках.
— Ленка! — стараясь перекричать колонки, воскликнула Арина и вытянула из группы девушку в красном шелковом платье в китайском стиле.
Худую шею девушки обволакивал высокий воротник-стойка, а весь корпус обтягивали застежки-петли, специально расставленные широко, чтобы сквозь них просачивалась грудь и значительная часть живота. Боковые разрезы доходили до самых тазовых костяшек, подчеркивая длину ног. На голове девушка соорудила сложную конструкцию из искусственных черных волос. В них пестрели с десяток позолоченных гребешков, инкрустированных камнями, фигурные металлические лепестки и листья и мелкие цветки от желтых до алых. Из-за толстого слоя белого грима Татьяна не могла определить ее возраст и где-нибудь на улице не смогла бы узнать ее после. В чертах лица не было ничего примечательного, что не замаскировывалось косметикой.
— Ариша! — воскликнула Ленка и полезла обниматься.
Та мягко обхватила голую спину тонкими руками и похлопала по лопатке. От девушки несло красным вином. Татьяна почувствовала кислый запах спиртного даже на расстоянии пары метров.
— Ты жаловалась, что не можешь никого найти на свой перфоманс, — сказала Арина, указывая головой в сторону Татьяны. — Вот, балерина.
Ленка устремила в девушку приценивающийся взгляд и через секунду восторженно ахнула. Татьяна снова насторожилась.
— Что еще за перфоманс? — спросила она у Арины с недовольством и предупредительно заявила. — Я не буду ни в чем участвовать.
— Очень жаль, — жалостливо надув губки и опустив глаза, проговорила Ленка и сложила ладони вместе на уровне груди. — Ты мне идеально подходишь.
— Татьяна, где твой драйв? — хмыкнула Арина, поворачиваясь к девушке полубоком. — Ты сюда раскрепощаться пришла.
— Я сюда сама не приходила, — обиженно ответила девушка и встала в защитную позу со скрещенными руками.
— На работу ко мне ты сама напросилась, — ухмыльнулась Арина и подмигнула ей злорадно.
Татьяна вспыхнула внутри, но снова не нашла в себе силы противоречить директору. Ее бесила собственная немощность. В этот момент она тысячу раз пожалела, что сбежала от отца. Прежняя несвобода казалась теперь сказочной, а нынешняя больно кусалась и сопровождалась ехидными усмешками. Но жить хотелось. «В конце концов, кроме работы, терять мне больше нечего», — заключила она и согласилась. Арина одобрительно улыбнулась. Ленка от радости запрыгала на месте.
— Восхитительно! — ликовала она, прикрыв пальцами левой руки открывшийся рот. — Ах!
Ленка хотела что-то добавить, но резко замолчала и помотала головой. Потом обошла Татьяну сзади и стала разглядывать ягодицы. Та от обжигающей близости пошатнулась и сделала пару шажков вперед.
— Не бойся, Подсолнух, тебе здесь никто не причинит вреда, — успокоительно проговорила Арина, сунув большие пальцы обеих рук в кольца по бокам. — Как в известном анекдоте, расслабься и получай удовольствие.
Услышав это ласковое обращение, Татьяна обомлела. Вспомнила, что ее так уже называли. Сердце екнуло. Но девушка не успела ничего ответить, только запечатлеть веселую ухмылку директора, потому что Ленка утащила ее в закулисье.
Они оказались в тесной комнатке с розовыми стенами и разбросанными повсюду шмотками, обувью и аксессуарами. Комнату освещал тусклый свет из угла. На входе Татьяна поскользнулась о черный страпон на алом ремешке, упав ничком в шелковый халат. Ленка, охая и ахая, перебарщивая с заботой и беспокойством, помогла ей подняться, потянув за подмышки, поставила на ноги и начала отряхивать со всех сторон, хлестая ладонями голое тело. Татьяна, придя в себя, остановила ее и отодвинула за плечи на расстоянии шага. Ленка, понимающе кивнула, и прошла вглубь комнаты к трехкамерному комоду, из верхнего ящика которого достала строительный мешок с мотками джутовой веревки разного калибра.
— Татьяна, — сказала она медленно, повернувшись к девушке наполовину. В этом движении проявились вместе трезвость и твердость. Фигурный, геометрически правильный профиль ее подсвечивался оранжевым настольной лампой с комода. — Прошу, доверься мне полностью, и тогда получится красиво.
— Я даже не представляю, что ты собираешься со мной делать, — с нотками нервозности в голосе ответила Татьяна.
Ленка, взяв в обе руки мотки веревки, спокойно подошла к ней и посмотрела в лицо. У нее были маленькие глаза, но глубокий взгляд. За бирюзово-зелеными зрачками пряталась безмятежная уравновешенность и стальная уверенность, то, что люди называют внутренним стержнем. Она смотрела смело и открыто, как будто говорила мысленно, что ей нечего скрывать. Из позы пропала пьяная небрежность. Спина выпрямилась, плечи расширились, шея вытянулась вверх. Из-за одинакового роста глаза девушек находились строго визави. От такого напористого, но при этом нежного взгляда Татьяна почувствовала трепетное волнение.
— Я профессиональный мастер японской техники бондажа «шибари», — заявила Ленка убедительно. — Я делала это уже тысячи раз. Для меня это искусство. К своим моделям я отношусь как ювелир к редким минералам.
— Что это такое?
Татьяна заволновалась сильнее, потому что никогда о таком не слышала, но по веревкам начала смутно догадываться.
— Тебе не придется ничего делать, — сказала мастер, выставив ладонь вперед, и широко улыбнулась. — Тебе нужно будет только расслабиться. Все буду делать я.
Она подмигнула Татьяне и завела ее в комнату.
— Сними с себя все, — произнесла она быстро, начав расстегивать петли на платье.
— Что?! — возмутилась девушка.
Ленка посмотрела на нее оторопело, а потом махнула рукой и добавила.
— Ладно, трусики можешь оставить.
— А бюстгальтер?
— Он будет нам мешать. А вот туфли не снимай.
Татьяна набрала в грудь побольше воздуха, постояла так с пол минуты, а потом с силой выдохнула, чтобы справиться с гневом. Она злилась не на Ленку, потому что та выглядела слишком мило, чтобы быть виноватой, а на Арину, которая силой ее сюда притащила и, пользуясь служебным положением, заставила делать странные вещи. Снова пришлось подчиниться. Казалось, точка невозврата пройдена. Теперь терять было точно нечего.
Она сняла с себя бюстгальтер, положив его аккуратно на комод под лампу. Растрепала волосы, подтянула резинку стринг, прикрыла грудь обеими руками, обняв себя. Ленка с приветливой улыбкой подошла к ней и надела на глаза алую повязку, которая полностью выключила для Татьяны визуальный мир. Холодный страх пробежался мурашками по телу.
— Самое главное правило, если тебе вдруг!.. — сказала Ленка, хихикая, — Хотя такое, конечно, невероятно, но все же, если вдруг тебе станет больно, сразу говори об этом.
Татьяна снова напряглась, непроизвольно сжав ягодицы и руки вокруг груди. Ленка вела ее за руку обратно в шумный зал. Они остановились. Мастер отпустила Татьянину руку и начала копошиться где-то рядом на полу. Танцевальная музыка стихла. Начала играть традиционная восточная мелодия с пиликающими звуками, которые сменялись негромкими басами. Вместе с барабанной дробью по телу Татьяны пробежал волнующий трепет. Она всем телом чувствовала прохладные потоки вентилируемого воздуха и от каждого дуновения сжималась. Сердце набирало темп. Дыхание учащалось. Девушка переминалась с ноги на ногу в ожидании, когда все, наконец, начнется, чтобы поскорее закончиться. Она почувствовала приближение мастера. Правые плечо и бедро ощутили мягкое прикосновение гладкого тела. Мочку уха защекотало теплое дыхание.
— Расслабься и наслаждайся, — шепнула Ленка и, мягко обхватив за запястье, вывела Татьяну на сцену.
Снизу раздались жидкие аплодисменты. Повязка спасала от пристального внимания толпы, хоть Татьяна и понимала, что все смотрят на нее и видят голую, дрожащую и беспомощную девушку. Она представила себя слабой и жалкой. Стало еще постыднее. Ягодицы опять сжались.
— Расслабься, — снова шепнула на ухо Ленка и мягко провела пальцами по попе, спустившись на бедро.
Читать бесплатно другие книги:
