Дилеммы XXI века Лем Станислав

Взгляд с порога

Земной шар в эпоху глобализации напоминает большой сыр, сильно надкусанный мышами, которые вылезают из разных дырок.

Начать надо с эпидемиологической ситуации. Печальной неожиданностью последнего времени стала болезнь коровьего бешенства и прионы, то есть свёрнутые в другую сторону в трёхмерной своей структуре белковые молекулы. До сих пор мы были уверены, что нам угрожают только вирусы, бактерии и паразиты, – теперь оказывается, что опасным может быть сам белок.

Надо честно сказать, что так до конца и не известно ни как эти прионы точно обнаруживаются, ни откуда они взялись, ни каким способом они размножаются, хотя и не должны, ибо у них нет никаких генов. Зато мы знаем, что они разрушают нервную систему, что не уничтожает их ни алкоголь, ни ионизирующее излучение, ни стерилизация. Антибиотики, разумеется, также на них не действуют, ибо это не бактерии. А вся беда, как предполагается, возникла из-за кормления скота мясной мукой, то есть попросту смолотой падалью.

Сейчас образовались дыры в бюджетах государств, ибо профилактические действия – убой скота, изъятие с рынка говядины и так далее – стоили одной только Англии множество фунтов. Немцы тоже запаниковали; они производят более тысячи разновидностей колбас, и обычно в эти колбасы добавляется немного говяжьего мяса. Бавария считалась свободной от каких-либо бешеных коров – за это время появились уже первые случаи заражения. Небезопасными могут оказаться даже желатиновые капсулы, хотя вероятность, что как раз в них находятся прионы, невелика.

Можно сказать, что это рикошет природы: Бог нетороплив, но справедлив. Доведение травоядного скота до каннибализма дало абсолютно неожиданный результат. Болезнь коровьего бешенства вместе с неожиданными прионами – это грозное предостережение, сделанное стране биотехнологии, поскольку косвенно показывает, что мы совершенно не знаем, что ещё можем совершить плохое, влезая с нашими инструментами в гены растений, животных и людей. Подобно ученику чернокнижника из известной баллады [Гёте]. Лично я виноватым себя не чувствую: моё намерение было безобидно, много лет назад я хотел представить горизонт интересных явлений прошлого достаточно прометеевски, и я не имел в виду пари Фауста, договор с дьяволом. В то же время оказалось, что существует также технологический дьявол, а не только финансовый и либидинальный.

А тем временем в Англии законодательно уже разрешили клонирование человеческих эмбрионов. Открыта форточка в неизвестное; мы не знаем, что из этого получится. Старт любой масштабной технологии стоил несомненно многих жертв, как финансовых, так и человеческих, а здесь опасность кажется мне ещё большей. Подчинённость биотехнологов правительственным запретам и легислатуре достаточно условная, потому что они могут в своих лабораториях практически делать всё, что хотят. Для утешения – если это утешение – мы можем себе сказать, что в Польше мы не обладаем инструментом, хотя бы и лабораторным, который необходим для клонирования.

Вдобавок некоторые предсказывают в этом веке настоящее климатическое inferno[41]. Уровень океанов после таяния гренландского ледника должен подняться приблизительно на метр, что означало бы, что Голландия, Мальдивы, а также многие острова в Тихом океане исчезнут, что окажется под водой прибрежная часть Индийского полуострова, а людям с затопленных территорий некуда будет деться. Эта катастрофическая ситуация должна стать импульсом для создания целой системы общемировых соглашений – сегодня не только мы не имеем никакого мирового порядка, но даже ООН слабее, чем была непосредственно после войны. Впрочем, учёные постоянно спорят, действительно ли сильное уменьшение выброса в атмосферу индустриальных отходов спасло бы нас от парникового эффекта. Американцы не в восторге от этой концепции.

Если смотреть на нашу планету в отдалении, мы находимся в середине так называемой межледниковой эпохи: после великого оледенения и перед возможным очередным оледенением, разумеется, не через одну или две тысячи лет. То есть слишком рано, чтобы беспокоиться, однако я принадлежу к тем людям, которые вопреки рассудку беспокоятся обо всём. Наверное, следовало бы послушать Джона фон Неймана, который сказал Ричарду Фейнману, когда тот огорчался из-за своего участия в атомных исследованиях: личность не может нести ответственность за весь мир. И уже с полным правом это относится к личности, которую никто из влиятельных персон не слушает. «Подчинённый, Не суйся между старшими в момент, Когда они друг с другом сводят счёты»[42]…

Американская неправительственная футурологическая организация, немного самозваная, но состоящая из серьёзных специалистов, подготовила доклад на 86 страницах на тему угроз будущего. В настоящее время на Земле проживает шесть миллиардов сто миллионов людей; в 2015 году их будет семь с половиной миллиардов. Рост рождаемости на 90 процентов выпадет на третий мир; так называемые мегаполисы, города-гиганты, разместят почти 420 миллионов людей. Врачи предостерегают, что мегаполисы, особенно бедные, становятся очагами возникновения новых разновидностей мутагенных вирусов.

Далее этот мудрый коллектив утверждает, что в течение ближайших 10–12 лет следует считаться с возможными атаками со стороны неопределённых террористических групп или государств, использующих всё более изощрённые средства, такие как снаряды средней дальности с биологическими, химическими и даже ядерными боеголовками. Футурологи также считают, что наиболее оптимистический вариант развития событий на Ближнем Востоке – это так называемый холодный мир между Израилем и Палестиной. Однако постоянно будет существовать скрытое напряжение, и если может где-то на Земле произойти ядерный конфликт, то по их мнению скорее всего именно там.

Авторы доклада предостерегают Государственного секретаря Пауэлла в том, что политическая ситуация сегодня совершенно иная, чем во время войны в Заливе, когда он руководил американскими войсками, и хотя одна Россия не очень-то Штатам угрожает, однако число угроз с того времени возросло. Они опасаются результатов возможного отделения американской империи от Европы и тех последствий, какие это может иметь для НАТО.

Я привожу фрагменты этого прогноза, чтобы наконец отцепились от меня те, кто считает, что я пессимист. Я только излагаю состояние дел и чужие взгляды…

Мир существует на каком-то распутье, ни о каких конвергенциях не идёт и речи, не заметно объединяющих тенденций. А есть ли на пороге нового года какая-нибудь более весёлая новость? Разумеется, та же, что и всегда: «Bg si rodzi, moc truchleje…»[43]. Утешение можно также найти в немецкой поговорке: «Es wird nicht so heiss gegessen wie gekocht» – блюда, которые мы едим, всегда менее горячие, чем во время приготовления. И лично я не думаю, что все грустные предсказания должны исполниться.

Антипрогнозный зонт

Прогнозы, предвещающие неслыханные инновации и даже перевороты в очень многих областях нашей жизни, стали в настоящее время столь массовыми и даже повсеместными, что нельзя открыть любой журнал, чтобы не наткнуться на несметное их количество. Вещь не только понятная, но и очевидная, что следует им противиться, особенно в той мере, в какой они стараются замутить нам мозги, чтобы ловить в них рыбку. Правдой является то, что климат изменяется, то есть теплеет, и что это провоцирует, особенно для средних широт, а также для Европы, нехорошие последствия, поскольку повышение температуры океанических вод даёт энергию, направляющую бури и ураганы на прибрежные территории. Правдой также является то, что независимо от климатических изменений усиливается ускорение научно-технического прогресса (хотя очень неравномерно распределённого в нашем мире), но об одном и о другом я писал очень давно, поэтому для меня это уже остывшие блюда. Я также предвидел вторжение технологических достижений в жизненные процессы в общем и в человеческий организм в частности.

Зато я не признаю прогнозы, подобные проливному дождю, которые убеждают нас, что уже очень скоро мы покончим со многими новообразованиями, такж злокачественными, что можно будет вести на самые разные темы разговоры и дискуссии с компьютерами, наделёнными искусственным разумом, что клонирование приведёт к возникновению складов человеческих запасных частей таких как, например, почки, сердца или даже глаза и уши. Многие популяризаторы науки, глядя через увеличительные стёкла оптимизма на новейшие лабораторные данные, заявляют, что уже можно из материнских клеток лягушки выращивать лягушачьи глаза, и это должно было бы означать, что скоро глаза будут вставлять незрячим людям. Если верить их убеждённости, то нам уже и море только по колено. Ископаемое топливо, в конце концов и к сожалению, будет исчерпано, но рассказы, будто бы его должны заменить так называемые топливные элементы, в которых главным поставщиком энергии будет водород, – это ведь болтовня, поскольку водород в чистом виде на Земле практически не существует и его выделение из воды требует процесса электролиза, а следовательно – подачи соответствующего количества электрической энергии. Лицам, которые пишут об этих топливных элементах, следует напомнить известную историю о человеке, который бегал вокруг стола с такой скоростью, что сумел ударить самого себя в зад. Также покрытие крыш жилых домов солнечными панелями не может дать достаточного количества энергии, особенно зимой, даже в областях с умеренным климатом, поскольку их могут накрыть снежные осадки.

Признаюсь, что я не сумел предвидеть распространяющейся сегодня в развитых странах мании приобретения и обладания маленькими электрическими псевдо-зверушками. Вопрос, вызвала ли эту прогностическую недоработку моя недогадливость или, скорее, всеобщая человеческая глуповатость, оставляю без ответа. Нас также убеждают, что количество телевизионных программ в мире будет расти по экспоненте. Может так и будет, но признаюсь, что европейское телевидение, передающееся со спутниковых ретрансляторов, я смотреть уже не в состоянии, потому что, прыгая как блоха с программы на программу, я постоянно перепрыгиваю с одной рекламы на другую, и, кроме того, когда я пытался на Новый год посмотреть что-нибудь интересное, оказалось, что всеобщий отказ передающих станций от убийств и секса образовал большую дыру, заполняемую, главным образом, именно рекламой. Крупные производители стараются всё настойчивее внушать людям потребности, которые нашим отцам даже и не снились. На днях с некоторым удивлением я увидел по немецкому телевидению демонстрационные ролики российского телевидения. Для меня это было настоящее потрясение, поскольку передающие метеорологический прогноз девушки появлялись действительно на фоне больших карт погоды, но все они были почти абсолютно голые. Впрочем, понятно, что за семьдесят лет советского пуританства россияне испытали его в избытке, и хотя девушки были красивые, когда они показывали попы, указывая руками на циклоны и антициклоны, путешествующие по Евразии, мне это показалось перебором.

Так как я объявил о необходимости противостояния ураганам прогнозов, то и дальше должен выступать как их тормозящий фактор. Неправда, что наше земное человеческое бессмертие для нас уже на расстоянии вытянутой руки, также неправда, что приблизительно в наступающем столетии биотехнический прогресс геномики приведёт к клонированию, а может и к созданию столь совершённых, столь устойчивых к старению, а также всяким болезням людей, что наш вид распадётся на две части: на большинство, живущее по-старому, и на меньшинство, более совершённое во всех отношениях. Кроме того, настоящим градом сыпятся на нас будто бы почти уже реализованные проекты приставок, вставок, адаптеров и других усилителей, которыми будут испещрены человеческие головы. Эта перспектива, по крайней мере, меня не восхищает. Однако я понимаю, что, кроме редакции, а также некоторых родственных по духу ей лиц этот журнал никто не читает, и потому не узнает, что я считаю, что скоро возникнет необходимость придумать ещё одно изобретение, каким станет антипрогнозный зонт. Кроме того, изумительно, что все впихивающие в нас футурологическую кашу, обещающие нам свободу выбора черт нашего потомства, усиление памяти, индивидуальное соединение с суперкомпьютерами, ни словом не вспоминают о средстве, которое бы особенно пригодилось растущему человечеству, а именно: о лекарстве от глупости.

Формула Дрейка

В сентябре 1971 года состоялась первая советско-американская конференция, посвящённая коммуникации с внеземным разумом. Тогда обсуждали как технические возможности установления такой коммуникации, так и фундаментальный предшествующий технической стороне вопрос, существуют ли вообще в космосе внеземные цивилизации, с которыми можно было бы наладить связь. В связи с затронутой на этом симпозиуме проблематикой я опубликовал в книге, изданной в 1975 году в Москве, эссе, из которого настоящим желаю выловить только один, уже тогда для меня ключевой, курсивом выделенный вопрос: каким наиболее вероятным способом будут изменяться основы программы CETI, если никакие сигналы вне Земли не будут обнаружены в течение ближайших тридцати лет. В частности, я предлагал создание такой автофутурологической группы, которая должна была бы – в случае долговременного космического молчания – радикально обдумать изменение концепции всей программы. В течение тридцати с лишним лет, прошедших с той конференции в Бюракане, полки моей библиотеки заполнились изданиями трудов, множеством разных способов представляющих предложения авторов, которые, словно планеты вокруг центральной звезды, вращались вокруг вышеназванной проблемы. Базой для проектируемых таким образом действий учёных была формула Дрейка: N = R^*f_pn_ef_lf_if_cL.

Вышеприведённая формула определяет количество цивилизаций N в Галактике, достигших уровня техносферной деятельности, как произведение семи множителей:

R^*  – скорость возникновения звёзд в космосе (количество звёзд в год);

f_p – доля звёзд с планетарными системами;

n_e – количество планет в указанных выше системах, благоприятных для жизни;

f_l – доля планет, на которых жизнь действительно возникла;

f_i – доля планет, на которых развились разумные формы жизни;

f_c – доля планет, на которых жизнь, развиваясь, достигла уровня возможности установления контактов с другими мирами;

L – средняя продолжительность существования таких цивилизаций, которые я буду называть техносферными.

Частично эксплицитной, а частично имплицитной предпосылкой этого убывающего ряда вероятностей является то, что Солнце это звёзда, скорее, типичная, что планеты, от самых маленьких до самых больших, могут окружать свои материнские звёзды так же, как Земля, что однажды пустившая ростки жизнь и её техносферное производное преимущественно, если не всегда, будет развиваться и усиливаться. Отдельные голоса умеренных пессимистов вроде немецкого астронома Себастьяна фон Хорнера, который считал мгновением существование техногенной цивилизации в рамках существования биосферы или, в конце концов, центрального солнца, имели второстепенный характер. В последнее время, то есть за тридцать с лишним лет после той конференции, пришли, однако, к смене основной парадигмы CETI. Появились работы, подвергающие сомнению типичность нашего Солнца, заурядность состава нашей планетарной системы, и в особенности разложенную в миллиардолетнем периоде частоту космических убийственных ударов, каким подвергались имеющие биосферу планеты.

Надо сказать, что именно те элементы, из которых сложилась эта абсолютно новая мозаика, уже многократно были изучены за последние десятилетия. Сначала выяснилось исключительно благоприятное для стабильности земной жизни гравитационное воздействие нашей Луны, которая стабилизирует положение земной оси вращения в отношении к галактике и тем самым тормозит тенденцию к кувыркам, каким подвергаются планеты, лишённые лун и имеющие массу, равной нашей. Затем оказалось, что ближайшие к планетородным звёздам планеты (одну из первых открыл Волщан), которых мы уже знаем несколько десятков, это, как правило, огненные шары с массой, превышающей массу самой большой планеты нашей Солнечной системы, то есть Юпитера. Благодаря методам компьютерного моделирования планетарных вращений было доказано, что орбиты подобных тел редко приобретают форму окружностей, по каким движутся планеты земной системы. Особенным аргументом, выдвигаемым против типичности и статичности земной жизни, оказался, в конце концов, Юпитер, поскольку он, в некотором смысле, выполняет роль «гравитационного пылесоса», уменьшающего вероятность биоцидного воздействия в результате удара в Землю, например, метеорита. Количество ударов, идущих из Космоса, демонстрирует нам поверхность тех небесных тел, которые, как Меркурий и Марс, не имеют амортизирующей падения больших метеоритов атмосферы, выполняющей в этом случае роль воздушной подушки.

Из нарастающей толчеи подобного рода элементов возникает картина исключительности положения нашей планеты в Космосе. Аргументов, дополнительно поддерживающих эту исключительность, можно было бы перечислить намного больше. Итак, расстояние от центра спиральной галактики, в которой размещается наше Солнце, не случайно. Об особенном характере пути Солнца, а также о его дальнейших перспективах я писал много лет назад в одной из книг, составляющих «Библиотеку XXI века». Поэтому не буду здесь повторять эти данные. Я вынужден признаться в том, что большинство из перечисленных выше фактов, как и не упомянутых в этом тексте, много дали мне для размышлений в прежние годы. Может быть сравнение, какое я использую, кому-то покажется юмористическим, но я вёл себя, словно муж неверной жены, который любой ценой пытается сохранить веру в её постоянство. Иначе говоря, большинство перечисленных элементов, демонстрирующих нетипичную и благоприятствующую для жизни на Земле ситуацию, я даже вопреки очевидным фактам старался приспособить к уже устаревшему сегодня мнению о множестве населённых миров.

Мириады спиральных галактик заполняют универсум, и наверняка потому так трудно поверить нам в нашу космическую уникальность. Можно добавить аргумент, уже только локальный, свидетельствующий об особой индивидуальности нашего успеха в части разума. Человек возник как боковая эволюционная ветвь гоминидов, а создав на протяжении ста тысяч лет сотни видов культур и тысячи языков, только в средиземноморском регионе сумел развить и усовершенствовать найденную техносозидающую силу для прыжка в XXI век. Этот акробатический прыжок не удался на Земле ни одной другой культуре. Нам, погружённым в столетие, уже давящимся собственными выделениями, стартующим к долговечности, автоэволюции, а также к другим планетам, эти сумасшедшие прыжки кажутсяя чем-то довольно обычным, если даже не неизбежным. Опасаюсь, что фон Хорнер был прав в предположениях, предсказывающих цивилизации недолговечность, измеряемую дрожанием стрелки на космических часах.

Одиноки ли мы?

В предпоследнем еженедельнике «Tygodnik Powszechny» меня вызвал в известной степени к доске, хотя в виде шутки, Михал Комар, спрашивая, почему я не верю в существование трёхногих зелёных человечков. Я получил также несколько письменных вопросов на эту же тему. В то же время определённая личная интуиция, сформулированная ещё до написания «Мгновения», оказывается теперь новой парадигмой в области, касающейся частоты появления жизни в Космосе, а в особенности судеб жизни на Земле.

В новом номере «American Scientist» я нашёл обсуждение двух книг, тезисы которых близки моим. Питер Д. Уорд и Дон Браунли, авторы первой из них, под названием «Rare Earth: Why Complex Life is Uncommon in the Universe»[44], утверждают: несомненно длинен список условий, которые должны быть выполнены, чтобы на какой-то планете не только появилась, но и расцвела жизнь. В первую очередь это вопрос расположения планеты в экосфере – именно в ней мы расположены, а уже Марс находится на самой её границе. Затем – я писал об этом – полезна бывает по соседству большая планета, нечто вроде пылесоса, как Юпитер, который перехватывает значительное число кружащихся в космическом пространстве смертоносных обломков материи или изменяет их пути, благодаря чему те не врезаются в Землю. Очень важно, разумеется, размещение в соответствующем месте спиральной галактики, чтобы космические катастрофы в виде взрывов суперновых звёзд, экстремально сильная и стойкая радиация, а также высокая температура не имели фатальных последствий. Все эти условия должны быть не только выполнены заранее, но также должны существовать соответственно долго, чтобы мы получили совершенно, впрочем, фальшивое и сложившееся в результате краткой жизнеспособности нашей цивилизации впечатление, что так как есть будет всегда.

В Солнечной системе есть много планет, но только одну Землю населяют живые существа. Когда Земля формировалась из протопланетарного диска, Солнце излучало значительно меньше радиационной энергии, чем теперь; оно только разогревалось. Но тогдашняя атмосфера, не способствующая жизни, ибо была бескислородной, вовсе не была плоха в роли накопителя тепла; в некотором смысле это напоминало сегодняшний тепличный или же парниковый эффект. Потом наступила эпоха, довольно продолжительная, по меньшей мере около полумиллиарда лет, очень сильной бомбардировки нас частицами упомянутого протопланетарного диска. На Земле следы этого страшного обстрела были стёрты благодаря геологическо-биологическим процессам, но в то же время зафиксированную «фотографию» начального состояния также и нашей планеты мы можем увидеть на Луне.

Есть несколько загадок, которые мы не можем разрешить. Всякая жизнь возможна благодаря двум видам органических соединений: нуклеотидам (это производные нуклеиновых кислот), которые, числом четыре, управляют синтезом аминокислот, или просто образуют белки, а также собственно белкам. И здесь возникает классическая проблема яйца и курицы: необходимы были как нуклеотиды, так и протеины. Когда мы имеем телегу, нужны и лошади. Старая гипотеза Сванте Аррениуса, согласно которой споры жизни были занесены из Космоса, ничего нам не объясняет, зато немного напоминает ресторанный метод: это уладит коллега. Если же мы предполагаем, что в Космосе в принципе господствует материальная однородность, процесс возникновения этих зачатков так или иначе должен быть похожим. Популярная в последнее время «гипотеза Геи» – Земли как одного большого организма – выглядит для меня довольно романтической идеализацией.

Однако идём дальше. Мы знаем, что сначала возникли три больших таксономических домена: бактерии, эукариоты и археи. Мы знаем, что эукариотная клетка – закрытая оболочкой с ядром – строилась, по меньшей мере, больше миллиарда лет. Скачок от одноклеточных организмов к многоклеточным требует множества последовательных ступеней развития, неслыханно трудных и, собственно говоря, невозможных для воссоздания. Уже Гиббс заметил, что обратное воссоздание стохастических и вероятностных процессов, от которых не осталось следа, представляет область, открытую для всевозможных спекуляций. Можно выдвигать различные концепции, и нет способа ни для их верификации, ни для хотя бы частичной фальсификации. Самым убедительным же доводом того, что эволюция действительно произошла, является существование нас самих и всего живого мира.

Цитируемые здесь два американских автора определяют некоторого рода сальдо, то есть выполняют подведение итогов. Сейчас уже известно – я писал об этом также в «Мгновении», – что почти полное превращение земного шара в огромную обледеневшую планету произошло 2,4 миллиарда лет назад. Земля оказалась необычайно близко от границы, за которой она полностью бы замёрзла и стала бы слишком холодной для каких-либо форм жизни. Однако тогда, как сегодня считается, вопервых, усилилась инсляционная солнечная энергия, вовторых, наступила эпоха довольно бурной сейсмической активности. Неизвестно, имел ли земной шар такой же наклон оси вращения к эклиптике, как сейчас, или нет – в любом случае, ледяной панцирь треснул и начал отодвигаться в направлении полюсов. Земные континенты образовывали тогда одну огромную материковую массу; одни называют её Пангея, другие иначе, по этому поводу возникает много различных споров, как это обычно бывает среди специалистов.

Затем жизнь понемногу развивалась, вплоть до так называемого кембрийского взрыва, произошедшего шестьсот миллионов лет назад. Тогда наступило такое благоприятное потепление и такое улучшение условий, что могли возникнуть в результате какого-то поразительного рывка все те отряды живых организмов, которые существуют до сегодняшнего дня. Однако тот факт, что три миллиарда лет должны были пройти от возникновения жизни до того момента, когда она смогла принять форму многоклеточных организмов, означает, что формирование животной жизни намного более трудная и – если можно так сказать – более дерзкая проблема, чем первичное зарождение неживотной жизни.

Фримен Дайсон, мудрый человек, и его сотрудники пришли к выводу, что требуется минимум триста генов, чтобы создать наименьшую частичку жизни. Есть простейшие организмы, а именно вирусы, но трудно их назвать живыми, поскольку они не имеют никакого обмена веществ. Такой вирус под электронным микроскопом выглядит как столик на трёх ногах, имеет белковую оболочку и своей головой проникает внутрь бактерии. Его энзиматический комплекс как бы переставляет стрелки внутреннего обмена веществ бактерии таким образом, что она начинает производить только потомство вирусов, после чего лопается и сотни вирусов вылетают наружу. Первоначально считали, что если этот вирус неживой, то движется он согласно закону броуновского движения, как обычный порошок, всыпанный в воду. Однако нет – оказывается, что бактерия образует в ходе своего обмена веществ выделения таким образом, что вокруг неё возникает нечто вроде поля со слабеющим напряжением. Вирус же устроен так, что это поле распознаёт и направляется к бактерии, однако начинает действовать только внутри неё. Вирусы не предшествовали возникновению простейшей клеточной жизни, потому что не могли бы ни на ком паразитировать.

Значительное различие взглядов касается того, в какой мере можно назвать случайной целую серию ударов, нанесённых нам из Космоса. Двести пятьдесят миллионов лет назад совершился геноцид столь смертоносный, что в результате его погибло 90 % всех существующих тогда живых организмов. Жизнь, однако, оказалась непобеждённой, воссоздалось её огромное разнообразие, чтобы, в свою очередь, шестьдесят миллионов лет назад, что мы хорошо знаем благодаря режиссёру Спилбергу и его «Парку юрского периода», началось вымирание динозавров. Сегодня уже принимается как аксиома, что некоторые виды динозавров, прежде чем стали летать, были покрыты покровом из перьев, а сегодняшние их потомки – это птицы. Это, впрочем, отступление от темы.

Уорд и Браунли как бы переформулировали известную формулу Дрейка, которая должна была определить математический потенциал вероятности возникновения разумной жизни; они подчёркивают, что существует чрезвычайное множество преград, стоящих на пути к возникновению существ с высшей организацией.

Вторая из отмеченных в «American Scientist» книг (Ирис Фрай, «The Emergence of Life on Earth: A History and Scientific Overview»[45]) исследует прежде всего биологическую сторону эволюции. Сегодня мы уже не смотрим на эволюцию как на последовательный процесс – может с немного извилистой траекторией – от наиболее простого к наиболее сложному, как, например, наш мозг. Мы считаем, скорее, что она совершалась путём капризных и изменчивых поворотов. Спорят об этом так называемые сальтационисты с пунктуалистами. Углубляться в эту проблему подробнее нет смысла: короче говоря, речь идёт о том, происходят ли изменения скачкообразно или же путём мелких, пунктуалистически накапливающихся шажков.

Жестокое условие эволюции можно изобразить очередной метафорой: представим себе, что кто-то должен во время езды переделать дрезину в локомотив и при этом ему нельзя нигде останавливаться и необходимые операции он обязан выполнять в движении. Все промежуточные формы должны быть также способны к движению, потому что иначе эволюционный процесс будет прерван. Отсюда, впрочем, многочисленные тупики эволюции, о которых говорят с различной долей энтузиазма. Всякого рода спилберги внушили нам чрезвычайную привлекательность динозавров, но можно было бы найти много других примеров.

Homo neandertalensis sapiens в течение, по меньшей мере, тридцати тысяч лет сосуществовал с Homo sapiens sapiens и абсолютно неизвестно, почему он вымер. С Homo sapiens он не скрещивался, поскольку различия между ним и нами были большие, чем между ослом и лошадью, а известно, что из скрещивания этих двух видов может появиться только бесплодный лошак. Одновременно утверждается, что неандерталец каким-то необъяснимым для нас способом уже верил в загробную жизнь, ибо снабжал могилы продуктами своей цивилизации. Таким образом, сто шестьдесят тысяч лет назад уже существовал спрос на потусторонний мир!

В течение многих веков эмергенция, то есть появление новых видов, не могла быть проблемой для дискуссии, поскольку общепринятым было убеждение о спонтанном появлении, или просто креационизм. В последнее время креационисты начали вновь поднимать голову, особенно в Соединённых Штатах, и стараются оказаться везде, где почувствуют какую-нибудь загадку. Если же человеческий опыт сумеет эти эпизоды пояснить – идут дальше. Был палеонтолог по фамилии Госсе, который утверждал, что Господь Бог, создавая землю, умышленно закопал в ней различные странные кости. Однако образ Господа Бога, который совершал бы для нас подобные проделки, лично мне кажется в высшей степени вульгарным – что, разумеется, не является ни в коей мере научным опровержением тезиса этого господина, а скорее выражает здравомыслящий взгляд.

Атмосфера Земли и её химический состав сначала очень плохо подходили для жизни такой, как наша сегодняшняя, в основном базирующейся на наличии кислорода и воды. Вода уже должна была существовать, потому что она является раствором, в котором химические молекулы могут двигаться свободнее всего и соединяться самым удивительным образом; однако кислорода не было. Как возникли цианобактерии, мы не знаем, не знаем также, каким поразительным способом возникли фотоклетки, фотосинтезирующие водоросли, которые могут непосредственно, как сказал мой мудрый Голем XIV, лучистую энергию Солнца перерабатывать в субстанцию своих тел. То, что является для нас необходимым – а именно кислород, – было для тех первейших организмов выделением. И так долго они насыщали им атмосферу, пока жизнь, оживляемая кислородом, вообще смогла возникнуть.

Жизненные процессы можно редуцировать до сложноорганизованного способа холодного сгорания; холодного потому, что происходящего рядом с температурой замерзания воды и очень далеко от ядерных пожаров звёзд. В ходе этого сгорания образуются только выделения, так называемые свободные радикалы, очень активные химически и разрушающие организм, который подвергается из-за этого необратимым изменениям. Земная жизнь движется на грани между отсутствием кислорода и его избытком; отсутствие кислорода делает невозможным существование жизни, а его избыток ускоряет конец. Поэтому те, кто считает, что в земных условиях можно дойти до преходящего бессмертия, глубоко ошибаются: это глупости, которые жаждущей сенсации общественности рассказывают доморощенные science-writers. Можно, разумеется, ремонтировать различные органы, и даже заменять сердца и почки, можно удалить ряд вызывающих болезни генов, но нельзя преобразовать всю систему капиллярных сосудов, которые оживляют наш мозг.

Появился уже некий – назовём его так – учёный, который выступил даже на страницах «Scientific American», то есть журнала, претендующего на ранг научного. Он отреза голову обезьяне-резусу, пересадил её на туловище другого резуса, после чего резус с новой головой жил целых восемь дней. Учёный с гордостью заявил, что это великое достижение, которое доказывает, что всё можно пересадить и трансплантировать. Уже даже речь не идёт о том, что трудно было бы человеку найти другую голову, но это открывает ворота различным, довольно мясницким экспериментам. Также есть, похоже, и те, кто потихоньку приступает к клонированию людей. По трём причинам: вопервых, потому что нельзя, вовторых – поскольку все против, в третьих – потому что это вызовет огромную сенсацию.

Антирациональное и антиэтическое начало, неприемлемые как для любой религии, так и относительно светского гуманизма, в нашей цивилизации могут быть реализованы, поскольку в ней правят коммерческие выгоды. А о том, что они главенствуют, в последнее время в Кракове мог убедиться каждый, кто видел – я, к счастью, только на фотографиях! – что делалось, когда открыли новый супермаркет «Tesko», в котором в общем ничего нового нет. Однако это явления, типичные для психологии масс, неприятные свидетельства, выдаваемые человеческому виду.

Суммируя, можно сказать так: земная цивилизация представляет результат процесса столь долгого, столь сложного и с таким высоким коэффициентом случайности, что вероятность его повторения ничтожна. Отсюда новая парадигма, согласно которой мы одиноки. А если мы одни, то на нас ложится увеличенная, а не уменьшенная ответственность. Мы не можем выкручиваться, говоря, что другие как-нибудь лучше устроятся. Нет никаких других – и, по меньшей мере, такая гипотеза кажется наиболее правдоподобной.

Следующие двести лет

Интересной, хотя, насколько я знаю, нетронутой областью является компаративистика фантастических произведений (SF) с текстами, претендующими на предсказание будущего. Довольно часто ход истории меняется до такой степени, что фантазии становятся реальностью, и наоборот: то, что должно было описать будущую действительность, превращается в фантазию.

Книга Германа Кана «The Next 200 Years», написанная при участии сотрудников Гудзоновского института и изданная в 1976 году, которую я недавно перелистывал, – это один из примеров литературы, вымучивающей будущее, которая, нацелившись в грядущие века, утонула в несюжетной «fantasy fiction». К счастью, во времена ПНР я не мог ознакомиться с подобной книгой, иначе только лишь количество экспертов, помогавших автору, лишило бы меня смелости взяться за «Сумму технологии» при полном отсутствии у меня круга авторитетных советников. В книге «The Next 200 Years» содержатся многочисленные вымыслы, то есть несбывшиеся прогнозы. Однако эта книга была полна прометеевского оптимизма и излучала его, что обеспечило ей всемирную популярность и покупаемость. Сейчас она воспринимается как долгий странный сон, где существует Советский Союз, догоняющий США по валовому доходу, прекрасно себя чувствует Германская Демократическая Республика, претендующая согласно Кану на принадлежность к развитым странам; в этой книге описаны многочисленные достижения в различных сферах жизни, как, например, успешная замена источающихся запасов полезных ископаемых другими материалами. Но не в этом кроется главное поражение старой футурологической школы. О сетях коммуникаций, о плагиате жизненных процессов, о клонировании, о нанотехнологии, о геномике, то есть использовании технических достижений применительно к человеческому организму, В КНИГЕ НЕТ НИ СЛОВА. Между прочим, я, имеющий слабость к анекдотам, добавлю, что автор названной книги подготовил солидное количество предвидений для Франции, но поскольку французы не торопились её приобретать, центр тяжести своих интересов он перенёс на Японию. Можно предположить, что число попаданий в обоих случаях, похоже, совсем незначительно.

Вывод, сделанный на основе ознакомления с целым рядом научных трудов, опубликованных за последнюю четверть века, может звучать, например, так: труды человечеству нужные, желаемые или, кратко говоря, полезные для общества, следует воспевать, зато всего того, что могло бы стать диссонансом в оперной гармонии будущего времени, непременно следует избегать или, по крайней мере, упоминать об этом вполголоса где-то на полях текста и вместе с тем предлагать зримые в будущем эффектные противоядия. Жизнь пылающих прометеевским огнём прогнозов короткая, но для авторов, как правило, хорошо оплачиваемая. Впрочем, является фактом, который можно выделить в истории цивилизации, что человеческим ожиданиям свойственны крайности. Раньше те, которые наслаждались и угощали своих современников порциями кошмара, использовали другую лексику, поскольку вращались в иной жанровой сфере, чем эксперты, пугающие нас сегодня. В последнее время, например, модным стало распространение прогнозов, рисующих конец земного света. Поворот к такому наиболее современному катастрофизму уже произошёл в американском телевидении. О прогнозах катастроф в целом можно сказать, что они так же, как причёска и одежда, в особенности дамская, подвержены моде. Одни предсказатели считают, что мировой океан провалится под землю, из-за чего мы погибнем от засухи. Другие говорят, что гаснущее Солнце превратится в красного великана, который вскипятит все океаны, жизнь же испепелит. Учитывая потепление климата, вчерашние крайние пессимисты, скромно полагавшие, что мы замёрзнем в надвигающемся ледниковом периоде, уже оказались выведены из первой шеренги глашатаев гибели. Новейшим явлением стали предсказания (не хочу говорить – обещания) дозированной гибели, а именно вызванной падениями метеоритов, которые сделают с нами то, что пресловутый юрский болид сделал с динозаврами. Всякие такого рода смертоносные (и не только геноцидные) ужасы изображаются нам не только на словах, поскольку взрывы, оледенения, планетарные столкновения, то есть всевозможные катаклизмы, несущие нам гибель, можно прекрасно наглядно показать благодаря компьютерной анимации. Убийство, касающееся отдельных личностей, уже является, видимо, слишком слабым стимулом. После просмотра нескольких такого рода зрелищ, которые в перерывах сопровождаются рассуждениями учёных, уверяющих зрителей, что речь идёт о реальных, серьёзных угрозах, а не о сказках, человек невольно начинает удивляться, почему ничего ещё с небес не упало ни рядом с ним, ни на его голову. Производители таких превосходно имитируемых катастроф явно размножаются. В действительности же значительно более правдоподобным является столкновение транспортных средств, землетрясение, паводок, гибель от голода или, наконец, войны, но, очевидно, мы уже так свыклись с традиционными всадниками Апокалипсиса, что новые ужасы оказались на пике спроса.

Таким образом, гарантированные научными авторитетами прогнозы превращаются в сказки, а вчерашние небылицы утопического характера становятся нашей повседневностью. Наблюдая за этой футурологической каруселью, хочу высказать отрезвляющее наблюдение, что нас преимущественно (хотя и не всегда) минуют как технологический рай, так и дьявольские удары Природы. Из сказанного следует такой вывод, что следует быть предтечей, страхующимся сдержанностью и не слишком хорошо предвидящим будущее, поскольку за дальновидность платят забвением, зато ничтожная точность прогнозов может обеспечить желаемое поддержание духа.

Вопрос

Писать о развитии науки не очень-то сложно, если ограничиться просмотром одного из серьёзных научных периодических изданий типа «American Scientist», «New Scientist», «Science et Vie» или, наконец, российской «Природы». Трудности в представлении событий на научном фронте множатся, однако, в геометрической прогрессии, если мы увеличиваем число выписываемых журналов. Правда, это не является ситуацией осла Буридана, который погибал от голода, стоя между двумя кормушками, одна из которых была наполнена овсом, а другая – сеном. Дело в том, что таких кормушек, или, скорее, глубоководных колодцев, наполненных новейшими научными открытиями, очень много, и они зачастую диаметрально отличются друг от друга.

В номере «New Scientist» от 7 октября 2000 года я узнаю, что большинство лекарств, выброшенных на фармацевтический рынок, есть ничто по сравнению с определённым видом мёда, который является абсолютной панацеей от всех недомоганий. Что новейший ускоритель элементарных частиц, находящийся в разработке, может вырабатывать необычайно удивительные частицы, которые будут постепенно пожирать нашу планету. Что расширение водных пространств в результате таяния ледника на Северном полюсе, то есть одно из проявлений глобального потепления, несёт с собой – парадоксально – угрозу похолодания климата Центральной Европы, в том числе и Польши. Что есть уже угроза подрыва международных соглашений, которые должны были исключить использование атомного оружия в конфликтах между государствами, поскольку в Соединённых Штатах ведутся работы над созданием ядерных снарядов, которые, образуя нечто вроде ядерного штопора, ввинчиваются в земную кору, разыскивая глубоко спрятанные бункеры врага (по мнению одних специалистов, такие ядерные снаряды противоречат существующим договорённостям, по мнению других – сложно придумать что-нибудь более благородное и полезное).

На седьмой странице вышеназванного еженедельника мы узнаём, что стойкие клетки нашего организма, являющиеся основой и щитом иммунной системы, могут под влиянием некоторого вида вирусов превратиться в наших смертельных врагов. На одиннадцатой странице появляется необычайно обнадёживающая всех обладателей автомобилей информация о том, что существует специальный фильтр, изобретённый инженерами из Австралии, который может превращать выхлопные газы автомобиля в безвредные соединения, а при повышении температуры до пяти тысяч градусов даже вырабатывать алмазы. Мысль об автомобилях, из выхлопных труб которых сыпались бы благородные камни, кажется в первый момент довольно соблазнительной. Палеонтологи утверждают, что каких-то сто миллионов лет назад по Южной Америке прогуливались так называемые аргентинозавры, весящие по сто тонн! Почему раньше по материкам прогуливались стотонные существа, а сегодня, даже очень переевши, ни один слон больше семи тонн достичь не может?

И так, страница за страницей, приходится нам узнавать о менее или более сенсационных открытиях. Учёные рассказывают нам о внутренних органах свиней, уже ожидающих нас на переднем крае медицины, как о будущих составных частях организма человека, и поэтому мы должны уже как бы заранее удерживаться от необузданного потребления этих животных. Дальше пугают нас растущей в мировой сети, то есть в Интернете, толчеёй, переполняющей и блокирующей серверы (хотя при этом и вспоминается о небольшой надежде, которую дают так называемые генетические алгоритмы, используемые при пополнении сетевых бассейнов информационными Гималаями).

К сожалению, это не всё. Эти заметки я пишу 13 октября в пятницу, может поэтому в очередной статье английских специалистов в области так называемой радиационной дозиметрии нам угрожают побочными эффектами действия противосолнечных фильтров, которые действительно защищают нас от вредного воздействия ультрафиолетовых лучей, но при этом имеют для наших организмов ещё более опасные последствия.

Фатальные новости нас ожидают и в области тёмной космической материи, также ничего хорошего не могут сказать нам исследователи состояния нашего Солнца, которое в любую минуту может погаснуть. Одним словом, если кто-то смог ещё до конца света прочитать эти слова, то следует его признать счастливым человеком.

У меня создаётся тревожное впечатление, что всё большее число учёных в мире, увеличивающееся пропорционально росту населения Земли, пытается любой ценой обратить на себя свет прожекторов, выдумывая концепции на грани дешёвой science fiction и преподнося их как результаты глубоких научных размышлений. Один мудрец, фамилии которого я не назову из вежливости, написал, что массивные динозавры, будучи вегетарианцами, были вынуждены ежедневно употреблять много тонн растений, ферментирующихся в их внутренностях и удаляемых в виде метановых газов: именно эти газы могли образовывать дыры в атмосферной оболочке Земли.

Не знаю кто, каким образом и зачем научил собак махать хвостами в знак того, что они нас любят. Однако как только я узнаю ответ на этот мучающий меня вопрос, тотчас же проинформирую об этом читателей.

Пальцем в небо

Предсказание будущего снова в моде. Однако точные прогнозы невозможны. На попытках детальной конкретизации будущего споткнулись многочисленные предсказатели, которыми была богата вторая половина XX века. Говорю это не для оправдания себя самого, а потому, что теперь общеизвестны все неудачи футурологии, пытавшейся выйти за пределы обобщений.

Сначала обратимся к прошлому. В 1895 году президент Королевского Общества в Англии лорд Кельвин заявил: «Создание летательных аппаратов тяжелее воздуха невозможно».

В начале XX века Французская академия предупреждала об экологической катастрофе, к которой неизбежно должно привести скопление конского навоза, связанное с развитием гужевого транспорта в Париже.

В 1903 году американский физик Альберт Михельсон утверждал, что все важнейшие законы физики уже открыты.

В 1929 году профессор экономики Ирвинг Фишер из Йельского университета заверил: «Акции достигли уровня, гарантирующего стабильность». Было это незадолго до всемирного экономического кризиса.

В 1957 году президент компании IBM Томас Уотсон уверял: «Думаю, что во всем мире есть спрос примерно на пять компьютеров».

Особую улыбку вызывает тот факт, что в 1899 году Чарльз Дуэлл, заведовавший Федеральным Бюро Патентов, предложил закрыть это учреждение, так как уже изобретено всё, что может быть изобретено.

Прогнозы, обещающие невероятные инновации и даже переворот в очень многих сферах нашей жизни, сейчас стали настолько массовыми и даже повсеместными, что невозможно открыть ни один журнал без того, чтобы не обнаружить их там без счёта. Не только понятно, но и очевидно, что надо им противостоять, особенно в той мере, в какой они льют нам на мозги мутную воду, чтобы ловить в ней рыбку.

Действительно, климат изменяется, то есть теплеет, и это вызывает, особенно для умеренных широт и для такой части света, как Европа, отрицательные последствия, так как подогрев океанов усиливает энергию, направляющую ураганы и смерчи на прибрежные территории. Реальностью является также то, что научно-технический прогресс набирает ускорение (хотя и неравномерно распределённое в нашем мире), но и о том, и о другом я писал очень давно, для меня это очевидно. Предвидел я и внедрение технологических достижений в жизненные процессы. В то же время я отрицательно отношусь к прогнозам, которые уверяют нас, что уже скоро будет поставлен крест на различных опухолях, в том числе и злокачественных, что можно будет беседовать и дискутировать с компьютерами, оснащёнными искусственным интеллектом, что клонирование приведёт к возникновению складов человеческих запасных частей, таких как, например, почки, сердца или даже глаза и уши. Многие популяризаторы науки, глядя сквозь увеличительное стекло оптимизма на последние результаты экспериментов, утверждают, что уже сейчас можно из материнских клеток лягушки вырастить лягушачьи глаза, что должно означать, что глаза вскоре будут вставлять незрячим людям. Запасы горючих ископаемых, к сожалению, в конце концов истощатся, но предсказание, будто вместо них должны появиться так называемые топливные элементы, в которых главным источником энергии будет водород, – это запудривание мозгов, так как на Земле водород в чистом виде не существует, а извлечение его из воды осуществляется с помощью электролиза, то есть подачи соответствующего количества электрического тока. Людям, которые пишут о таких гениальных решениях, не мешало бы вспомнить известную историю о человеке, который так быстро бегал вокруг стола, что смог врезаться в собственную спину.

Почему ошибался?

В статье «Selling Evolution in a Way Darwin Never Imagined»[46], помещённой на первой странице «The International Herald Tribune» от 30 октября 2000 года, Стивен Поллак сообщает о том, что управляемая человеком эволюция достигла самых разнообразных областей промышленного производства. Американские консорциумы, такие как Maxygen, Diversa или Applied Molecular Evolution, создают определённые мутации бактерий, участвующих в образовании протеинов, которые, в свою очередь, служат для получения разнообразных конечных продуктов: от стиральных порошков до новых сортов овощей и вплоть до усовершенствованных домашних животных. Руководитель одной из этих фирм сказал: «You can do better than nature»[47].

«Догнать и перегнать природу» – такой лозунг я сформулировал в написанной 37 лет назад книге «Сумма технологии», которая представляет собрание различных прогнозов, касающихся развития технологии. Один из стержневых прогнозов гласил, что человек, то есть непосредственный виновник технологического прогресса, раньше или позже станет его объектом. Мне казалось, что Homo sapiens – последний реликт естественной эволюции – подвергнется вторжению технологии в свой организм, а возможно и в мозг. Сейчас много фактов свидетельствуют о том, что признаки упомянутого вторжения, которое я назвал автоэволюцией человеческого вида, уже появляются: например, уже почти разработана полная карта человеческого генома.

Однако прогностически я был прав только частично. Будучи от природы склонён к теоретическим рассуждениям, я сделал из условного героя названной книги, Конструктора, идеализированный персонаж, оторванный в некотором смысле от действительности, мотивы действий которого познавательные, благородные и не имеют ничего общего с экономикой и финансами. В этом я признаю свою наивность, поскольку вообще не приходило мне в голову, что так названные мною «плодотворящие проекты», или попытки практического использования достижений геномики, станут рыночным товаром. В США, например, фрагменты изученного человеческого генома трактуются как подобие открытия, получающего соответствующий патент, обладатели которого имеют исключительное право на его «промышленную» эксплуатацию. Разумные критики говорят, что в настоящее время в новой форме возвращается право на рабство, поскольку из отдельных фрагментов наследственного вещества, прочтённых и расшифрованных, можно сложить целое и это целое также может подлежать патентованию. И таким образом, хотя ни один естественно приходящий в мир человек уже не может быть проданным в неволю, приобретённой собственностью может стать точная схема его строения, закодированная в генах. Здесь открывается поле странных и даже кошмарных возможностей, состоящих в том, что некое частное лицо или некий консорциум приобретают исключительное патентное право на обладание «молекулярным описанием» госпожи X или господина Y и будут иметь право такую информацию, как производственную лицензию, продавать. В недалёком будущем может возникнуть рынок генетической информации, могут появиться дилеры и торговцы, а также бюро обслуживания клиентов, куда можно будет пойти, чтобы за соответствующую плату заказать со всеми детализированными чертами биоархитектонический проект ребёнка.

Весь рыночно-коммерческий аспект прогнозируемой автоэволюции ускользнул от моего внимания. Впрочем, уточню, что если бы в шестидесятых годах это даже и пришло мне в голову, я побоялся бы упоминать о меркантильной стороне биотехнических достижений, потому что, без сомнения, это было бы даже для меня делом фантастически неправдоподобным. Тем самым я согрешил против всеобщих и – особенно теперь – господствующих над нами экономических законов, в соответствии с которыми всё может стать товаром, подвластным законам спроса и предложения.

Изменения климата

Циклоны, ураганы, штормы, шквалы, смерчи, бури, наводнения, сильные оползни, землетрясения – одним словом, настал час почти библейского апокалипсиса. Таким предложением я мог бы закончить эту статью, но тогда меня снова начнут упрекать в пессимизме. Поэтому попытаюсь с большим упрощением объяснить причины возникновения катаклизмов, которым в последнее время в больших количествах подвержена наша планета. К сожалению, мне не удастся исключительно в оптимистическом тоне представить новые факты, ставшие известными недавно и обогатившие наши знания о климатических пертурбациях Земли.

Простого примера, который я уже многократно использовал, а именно: полный бак с намоченным бельём, стоящий на самом краю газовой плиты, – уже недостаточно, хотя он во многом соответствует реальным явлениям. Наша планета действительно нагревается всё больше. Одни утверждают, что это объясняется так называемым парниковым эффектом, вызванным выбросами большого количества индустриальных газов. Другие полагают, что потепление следует в результате более сложного комплекса причин.

Циркуляция океанических вод, покрывающих 70 % поверхности планеты, меняется, и это имеет свои положительные и отрицательные последствия. В последние годы открыто много морских течений, важнейшие из которых составляют так называемый «Атлантический конвейер». Он напоминает лежащую восьмёрку, немного вытянутую к северу. Поскольку этот маршрут движения водных масс замкнут, то не имеет значения, с какого места начинать его описание. В северной части дело обстоит так, что обширные ледовые области – в частности Гренландский ледник, – тающие из-за повышения температуры атмосферы, стекают в океан как чистая пресная вода. В конвейере находится морское течение Гольфстрим, которое формируют нагретые приэкваториальные воды из Юкатанского пролива вдоль обеих Америк. Это тёплое течение, омывающее берега Западной Европы, Великобритании, достигает Скандинавского полуострова. Однако когда из-за глобального потепления климата Земли мощные арктические льды в результате таяния поставляют в океан больше воды (причём холодной), скорость и температура тёплого Гольфстрима изменяются. Всё указывает на то, что «разогревающее» Европу влияние Гольфстрима уменьшится: и тогда – несмотря на повышение средней температуры нашей планеты – Европа окажется во власти климата, подобного господствующему в Канаде и Сибири (приблизительно такова географическая широта нашего континента).