Наследие Сорокин Владимир
– Добро – это хорошо, – произнесла дама, продолжая движение. – Но мир держится на красоте.
– Так у меня же её это… как это… братье… платье… – начал было инвалид, зашарив в мешке.
Но солдат толкнул его автоматом в ватную грудь:
– Поворачивай!
– Но это же её одежда… надежда…
– Назад, сказал! Живо!
– Ладно, что ж…
Сокрушённо тряхнув бородой, инвалид развернулся и укатил из тамбура.
Дама донесла Алю до купе № 8, стукнула в дверь лакированным белым ботинком на серебристой платформе. Дверь открыли. В уютном двухместном купе находился один человек – невысокий мужчина лет тридцати, одетый в зелёный китайский халат, со смуглым живым лицом, орлиным носом и тонкой полоской усов над мужественным ртом.
– Mon cher, j’ai un cadeau pour toi![11] – произнесла дама чуть нараспев.
Тонкие брови мужчины слегка поднялись, он отступил назад.
Дама вошла и поставила Алю на мягкий розоватый диван. Мужчина закрыл дверь и с удивлённым восхищением стал смотреть на голую девочку.
– Ma chere… j’ai pas de mots…[12]
– И не надо! – продолжила дама по-русски, затянулась и, взяв мундштук в руку, выпустила дым тонкой струйкой.
– Как зовут тебя, прелестница? – спросил мужчина.
– Аля, – ответила девочка.
– Её пытали в Ши-Хо. – Дама взяла Алину руку и показала мужчине обрубок пальца.
– О, mon Dieu! – покачал мужчина своей черноволосой аккуратной головой. Его волосы были красиво подстрижены и густо напомажены.
– Тебе больно?
– Немног.
– Ей прежде всего холодно!
Дама постучала в стену. Дверь быстро, без стука, открыли, и в купе вошла китаянка в светлом брючном костюме.
– Тьян, принеси девочке халат.
Китаянка вышла и скоро вернулась с халатом серебристого шёлка с цветами кувшинок. Дама одела Алю. Халат был ей велик.
– Садись, милая, садись.
Аля села на диван.
Дама села рядом, мужчина – напротив.
– Тебе пришлось пострадать. – Дама обняла Алю и поцеловала в голову. – Такие нынче времена, увы.
– Твоя семья была в Ши-Хо? – спросил мужчина.
– Нет, – ответила Аля.
– Слава Богу! – перекрестилась дама.
– Как твоё имя? – спросил мужчина.
– Аля.
– Аля! – повторил он и покачал головой. – Звучит как утреннее лопанье цветка лотоса.
– Аля, – повторила дама. – Прекрасное имя! Ты голодна?
– Нет.
– Слава Богу! Милая Аля, здесь, с нами ты в полной безопасности.
– Мне нужно Красноярске. У меня нет билето. Проси деньги на билето, почти собрало, но тот де-душко, ну, безногой, его сюда не пустить, а деньги и мой одеждо у негой…
– Ты доедешь до Хызыл Чара, не беспокойся, – уверенно произнёс мужчина.
– И об одежде не беспокойся. – Дама загасила окурок сигареты в пепельнице.
Мужчина достал из кармана халата маленький газовый баллончик с прозрачной мягкой полумаской. Приложил полумаску ко рту и носу, пустил газ и глубоко вдохнул. Отдал баллончик даме. Та проделала то же самое. Мужчина забрал у неё баллончик и сунул в карман. Некоторое время они сидели молча, глядя на Алю. Аля тоже молчала.
Мужчина пересел на диван рядом с Алей, взял её покалеченную руку и уставился на обрубок пальца.
– Срез, – заговорил он. – Срез пласта. Древняя порода, память человечества. Доисторические отложения. Спрессованные и окаменевшие тела исполинских животных, ставших камнями. Самоцветами! В каждом самоцвете поёт история, звучит время. А что такое время? Есть ли оно?
– И что такое время по сравнению с вечной нежностью? – спросила дама, беря другую руку Али. – Ты знаешь, что такое вечная нежность?
Аля посмотрела в приблизившееся лицо женщины. Оно было властным и строго-красивым.
– Нежное? – спросила Аля.
– Да, нежное. О, какие у тебя красивые глаза! Ты знаешь, что такое нежное?
– Да.
– Чудесно, дорогая! Нежное, нежные! Просто нежность? Ах, просто нежность!
Женщина нервно рассмеялась, губы её задрожали.
– Есть просто нежность, нежность человеческая, нежность луговых трав, нежность ветра, нежность морских волн, – продолжил мужчина. – А есть вечная нежность.
– Вечная нежность! – повторила женщина.
Ноздри её затрепетали, губы задрожали, словно она собралась разрыдаться.
– Мы подарим тебе вечную нежность, прекрасное дитя! – произнесла она и припала губами к ладошке Али.
Мужчина впился своими губами в другую ладошку. Пока их тубы целовали Алины ладони, руки их стали раздевать её. Это заняло мгновенье. Вскоре она уже без халата сидела между ними. Мужчина стал покрывать поцелуями её плечи, а женщина – щёки, глаза, губы. Их поцелуи становились всё горячее, губы мужчины добрались до мочек ушей Али, а женщины – до её юных сосков. Аля стала ёжиться, вздрагивать, поводя плечами. Их поцелуи пошли волнами по её гибкому девичьему телу. Вскоре ей развели ноги, целуя живот, колени и бёдра.
– На… но… я… – застонала Аля, пытаясь освободиться.
Но их руки крепко держали её.
– Ты девственница! – с восторженной дрожью в голосе выдохнула женщина, разводя пальцами половые губы Али. – Причём ты же… elle n’est plus une fille![13] У неё всё уже взрослое! Её пусси взрослая, а? И в тебя ещё не входил жезл мужской страсти? Как так?
– Мне… это… не над…
– Ты бережёшь свою девственность?
– На… я… не над… – бормотала Аля, извиваясь в их настойчивых руках.
– Не противься вечной нежности, – горячо зашептала женщина в Алино ухо.
– Я… я… не нужной это… – Аля продолжала сопротивляться.
– Не противься, малышка.
– На… не надой… – Аля вывернулась с силой.
– Mon Dieu! Она такая сильная! – Мужчина схватил Алю за запястье.
Она легко вырвалась.
Они отпрянули. Голая, освободившаяся от объятий она сидела между ними.
Женщина дала ей пощёчину.
– Ты хочешь доехать до Красноярска? – прошипела она, зло прищурив глаза.
Аля замерла.
Женщина снова ударила её по щеке.
– Хочешь?
– Хоче, – пробормотала Аля.
– А если – хоче, тогда доставь нам удовольствие, – с улыбкой произнёс мужчина. – Если ты бережёшь свою невинность, мы её не нарушим. Relax!
– И не кочевряжься, – добавила женщина, кладя руку на Алин лобок. – Ты красива, мы – тоже. А красивые должны наслаждаться друг другом. Ты поняла?
– Ты поняла, прелестная Аля? – Мужчина нежно сжал её грудь.
– Я поня, – пробормотала Аля.
– Tresbien.
Они сбросили свои одежды, оплели тело Али руками, припали губами к её соскам, губам, мочкам ушей. Аля ёжилась, но терпела. Вскоре мужчина стал лизать её анус. Его напрягшийся член женщина направила Але в ухо. Мужчина быстро кончил с вскриками и стонами, затопив спермой Алино ухо. Но не перестал ласкать её анус. Сося Алины половые губы, женщина оттопырила свой зад. Мужчина вставил свой по-прежнему напряжённый член ей в анус. Женщина застонала. Её рука дотянулась до стенки, постучала. В купе вошла Тьян. Абсолютно не удивившись происходящему, она разделась. Её худощавое тело с двумя маленькими, налитыми грудями внизу было украшено небольшим, тонким, всегда стоящим членом без яичек. Приблизившись сзади к своему господину, Тьян вставила своей член ему в анус. Мужчина одобрительно застонал, продолжая содомировать женщину. Он снова кончил и, схватив маску с баллончиком, пустил газ и два раза жадно вдохнул. Тьян в это время содомировала его. Стоная и всхлипывая, женщина стала целовать и обсасывать лицо Али. Мужчина раздвинул Алины ягодицы, Тьян стала помогать ему войти в её анус, но Аля вывернулась и произнесла:
– Я лучша отсасо тебя.
И сама взяла его член рукой, направила в раскрасневшиеся губы и стала сосать. Женщина подставила Тьян свой зад. Та вошла в неё. Мужчина стал мастурбировать женщину, и она быстро кончила, протяжно завывая. Мужчина кончил Але в рот, она проглотила его сперму, сильно задышав носом. Затем женщина попользовалась маской и взяла в рот член Тьян. Та же, изогнувшись, припала губами к лобку госпожи. Мужчина стал сосать Алин анус. Женщина схватила покалеченную руку Али и вставила обрубок её пальца себе во влагалище.
Оргия продолжалась больше часа. Мужчина и женщина ещё четыре раза использовали маски. Когда их силы окончательно иссякли, они бессильно раскинулись на диванах. Женщина положила Алю на себя. Тьян оделась.
– Коньяку, – потребовал мужчина.
– А мне моего, – томно произнесла женщина, по-сестрински обнимая Алю.
Тьян стала готовить им напитки.
– Что хочешь выпить, дитя Транссиба? – спросила женщина.
– Водка.
Тьян налила Але водки. Они стали выпивать. Тьян удалилась.
Поезд сбавил ход, затормозил и остановился. Женщина протянула ногу с разноцветными ногтями и постучала пяткой в стенку. Вошла Тьян.
– Закажи нам три чая и пирожных, – приказала женщина.
Тьян вышла. Паровоз, постояв, дал свисток и тронулся. Женщина вставила сигарету в свой белый мундштук и закурила.
– Аля, кто тебя научил так чудесно исполнять blow up? – спросил мужчина, закуривая тонкую сигару.
– Никта, – ответила Аля, лёжа на женщине.
– Это имя?
– Нет, никта.
– Но ты же профи, милая!
– Она самородок. – Женщина впустила дым в Алину подмышку с чёрными волосиками.
– Cherie, не обижайся, но наша пленница делает это не хуже тебя.
– Merci, mon cher! – Женщина засмеялась, заставив тело Али колыхнуться.
– Ma parole, дорогая, девочка оч-ч-ень знает толк в этом деле.
– По-моему, она вообще толковая. Ты толковая? – Женщина лизнула Алино плечо.
Аля молчала, лежа на ней.
– Почему ты так странно говоришь?
– Я ауто.
– Я так и думал. – Мужчина выпустил три кольца дыма.
– Ей это идёт.
– Да. Это увеличивает её L-гармонию.
Через некоторое время вошла Тьян с подносом, поставила на столик три стакана чая в старомодных мельхиоровых подстаканниках и тарелку с пирожными. Мужчина одобрительно шлёпнул Тьян по заду. Улыбка слегка тронула её широкоскулое лицо с маленьким подбородком. Она удалилась.
– Чайку-с! – Мужчина облачился в халат, присел к столику, взял стакан и отхлебнул.
Женщины продолжали лежать.
– Хочешь чаю? – спросила женщина Алю.
– Не. – Аля лежала, прижавшись щекой к её грудине.
После секса и водки щёки её порозовели, губы налились кровью.
– Почему – нет?
– Не хоч.
– А что ты хоч?
Подумав, Аля произнесла:
– Книжку читато.
– Книжку почитать? – удивлённо подняла брови женщина.
– Интеллектуалка! – рассмеялся мужчина. – Книжки читает!
– И какую книжку хочешь?
– Ну… тамо… в столово. Висит на потолоко. Пружинка.
– Что за книга?
Аля старательно выговорила название:
– “Белые близнецы”.
Женщина стукнула пяткой в стенку. Вошла Тьян.
– Ступай в столовку, там, в конце поезда у них которая, закажи книгу почитать. Название… как?
– “Белые близнецы”, – сказала Аля.
– Ещё раз?
– “Белые близнецы”.
– Ясно! – Женщина со смешком шлёпнула Алю по попе. – Тьян, ты поняла название книги?
– Да.
– Тогда иди и принеси её.
– Хао.
Тьян вышла.
– Я чаю хочу! – властно произнесла женщина и, свалив Алю с себя к стенке, села, оделась.
Они с мужчиной стали пить чай с пирожными.
– На! – Женщина бросила Але пирожное.
Та поймала и быстро съела. Мужчина перелил свой оставшийся коньяк в чай, сдвинул оконную шторку. За окном мелькал вечерний зимний лес.
– Значит, Хызыл Чар, – задумчиво произнёс мужчина и потрогал свои тонкие, аккуратно подстриженные усы. – А мы едем ещё дальше.
– Кудо? – Аля облизала пальцы.
– Новосибирск.
– А вы кыто?
– Pardon, я не представился. Граф Евгений Данилович Сугробов. Это моя жена, графиня Серафима Карловна Сугробова, урождённая баронесса фон Вольфбург.
В купе вошла Тьян и протянула графине книжку.
– “Белые близнецы”, – прочитала та название.
И бросила книгу Але:
– Получай, что просила.
Аля взяла книгу, села на диване.
– Я читато не умете по-русский.
– Не умеешь?
– А откуда знаешь?
– Слышала о ней?
– Тебе читали эту книгу?
– Да.
– Кто.
– Тото дедушко.
– Ах, вот что…
– Тебе понравилась эта книга? – спросил граф, помешивая ложечкой чай в стакане.
– Да. Толико начал.
– И где остановился? Помнишь?
Аля полуприкрыла глаза, подумала:
– Троя пошла кы дом.
– Троя?
– Троя. – Аля показала три пальца.
– Ах, трое. Трое пошли к дому? – переспросил граф.
– Да.
Полистав книгу, он нашёл это место, включил ночную лампу на простенке возле себя и начал читать вслух:
По деревянным ступеням взошли на террасу. Лена хлопнула в ладоши:
– Принесло попутным ветром, ядрён-матрён!
Ксиобо поставил свою кружку и навёл на детей узкие, но огромные глаза.
– Откуда вы? – снова спросил он по-китайски.
Близнецы молчали.
– Ни хера не понимают! – Лена расхохоталась. – Вон, посмотри, какие у них херовины! На мамонтов охотились, а? Пиздец под тёртым хреном!
Она ткнула пальцем в каменный топор, который держала Плабюх.
– И сами шерстяные! – Она положила руку на голову Хррато, но тот отшатнулся.
– Не бойся, дурачок! – Она погладила его по плечу. – Вас тут никто не тронет. Дорогой, похоже, они совсем дикие! Из леса, мать их сухой пиздой об стену! Вы из леса?
Она показала на лес. Дети стояли, не понимая.
– Если бы шерсть была чёрной, они были бы чернышами, – произнёс Ксиобо.
Голос его завораживал детей. От Ксиобо исходило грозное спокойствие.
– Это те, которые на болотах живут?
– Да.
– А, слыхала! Дикари лохматые! Их все время ядеркой бомбят, да?
– Да.
– А им похуй?
– Да. Очень живучие.
– Ну, так эти-то не чёрные, а?
– Эти не чёрные, – кивнул огромной головой Ксиобо.
– Дай ведь морды у них не шерстяные, ёптеть!
– Морды не шерстяные, – согласился Ксиобо и, подумав, добавил: – Люди.
– Люди, а как же! – засмеялась Лена.
– Сейчас много разных необычных людей.
– Они не побирушки. Ни хера ничего не просят.
– Они не побирушки.
– Вишь, стоят.
– Стоят.
Лена смеялась, глядя на детей с их оружием в руках.
– Предложи им поесть, – сказал Ксиобо.
Лена достала из своего шкафчика две чаши человеческого размера, наложила в них из большой бадьи варёного риса с тушёными овощами, поставила на край стола и положила две ложки.