Слепое знамя дураков Брюер Мара
– Вскоре должно сбыться предсказание Мессинга, – вздохнул он. – И если я буду думать о другом…
– Мы готовы, – я тут же поспешил напомнить о том, кто он. – Вдобавок никто, кроме тебя, инспектор, не способен уничтожить наследницу. Всё Братство в боевой готовности.
– Я также готов каждую секунду, – заверил меня он, а эмоции подтвердили его слова. – Надо ждать.
– Да, надо ждать, – одобрительно кивнул я.
Следующей ночью Громовой опять видел во сне Лизу, и она совокуплялась с самим Сатаной. Ведьма будто дразнила его. Её развратные телодвижения спровоцировали инспектора, и он во сне овладел своей женой.
Так повторялось несколько ночей подряд, пока однажды сны не прекратились. Всё это напоминало некий тёмный ритуал, и Дмитрий забеспокоился. Особенно после того, как его жена спросила, почему он больше не ласкает её по ночам.
Тогда Гром пришёл ко мне:
– Я не понимаю, что творится, Александр. Это какое-то наваждение. За что мне это испытание?
– Можем мы ещё раз прощупать твою жену? – осторожно спросил я.
– Да, потому что я вообще ничего не чувствую, – согласился Дмитрий. – Я словно машина…
– Мы с Оксаной и Клавдией сделаем это для тебя, – пообещал я, собираясь выйти из его кабинета.
– А Оля? – вдруг спросил он.
– Она не вылезает из её головы, – сообщил я, остановившись у выхода. – Там всё в порядке.
– Спасибо, Александр, – разочарованно произнёс он, будто желал услышать иное.
– Я сообщу, если мы что-то найдём, – с этими словами я оставил его наедине с его мыслями.
Под предлогом чаепития мы собрались в столовой госпиталя. К нам присоединился Григорий, который не пошёл этим вечером в лес с остальными санитарами на поиски раненых.
Госпиталь и прилегающая территория были защищены сильными чарами, наложенными Оксаной и Марьей Фёдоровной, так что ни бомбы не падали нам на головы, ни вооружённый враг не нападал на нас. Мы были скрыты от посторонних глаз в лесной глуши под Брестом.
Клавдия поужинала свиной кровью до нашего собрания и теперь была спокойна и довольна. Громовой, сославшись на срочные дела, покинул госпиталь на несколько дней. Сознание его жены было всецело в нашей власти, и мы могли прощупать его настолько глубоко, насколько это было возможно.
У каждого из нас была своя задача: Клавдия должна была очаровать Нину, Оля – внимательно слушать её мысли, я – чувствовать малейшие изменения в её настроении, ощущать все её эмоции разом, Оксана – проверить её на магические связи. Григорий дал жене инспектора особый отвар, чтобы облегчить нашу задачу.
– Она думает о том, скоро ли её муж вернётся, – прочла её мысли Ольга.
– Она счастлива. И взволнована, – это всё, что я смог ощутить.
– В первом слое всё нормально, проникаю глубже, – проговорила Лидванская и вошла в транс.
Теперь Нина стала закрытой для нас – её сознанием полностью завладела Оксана.
– Она чиста, – проговорила Лидванская спустя несколько минут, – ты можешь снять чары, Клавдия.
Мы вновь приняли позы, в которых она запомнила нас до того, как вампирша применила к ней свою магию.
– Что-то голова немного кружится, – обратилась к нам Нина, – я, наверно, прилягу…
Я увидел расширившиеся глаза Ольги и ощутил всю её внутреннюю боль. В тот же момент я почувствовал недомогание жены инспектора. Мы с дочерью смотрели друг другу в глаза, и я догадывался, что она прочла в мыслях Нины. Я напряг все свои инстинкты и неожиданно услышал тихий, но уверенный стук.
– Светлана, – позвал я одну из медсестёр, проводите Нину и дайте… хотя нет, ничего не давайте, но дежурьте у её двери.
Медсестра вывела наскоро попрощавшуюся бледную жену инспектора Грома из столовой.
– Что это было, Александр? – возмутилась Оксана.
– Она беременна, – чуть не рыдая, ответила за меня Ольга, – и как никто этого сразу не почувствовал?
– Этого не может быть! Я всю её прощупала! – не поверила Лидванская.
– Тогда чьё сердце бьётся в её чреве? – ответил я. – Срок очень маленький, она и сама не уверена, но очень хочет этого ребёнка.
– Мите она не говорила пока, – прошептала Оля, еле сдерживая слёзы.
– Дети – это прекрасно! Радость-то какая! – воскликнул непосвящённый Григорий, но, поймав наши гневные взгляды, умолк.
– Теперь мы не можем вмешиваться, пока плод развивается. Ещё несколько месяцев… чтобы ребёнок родился нормальным… Так будет лучше… – Оксана взяла Олю за руку, тем самым стараясь подбодрить её. – От судьбы не уйти! А теперь, крестница, идём-ка, поговорим.
Ольга и Оксана покинули столовую.
– Послушай, я знаю, как тебе больно… но в одном Клавдия права – она человек, и её век короток. Она не обретёт бессмертие, не может вступить в Братство.
– Но их ребёнок! Он же может унаследовать от Мити… – с болью в голосе протестовала Оля.
– Не исключено. Придётся немного подождать, – предложила Оксана.
– Ждать? – гневно воскликнула Ольга. – Я не могу ждать! Я не могу, как ты! – она вмиг осеклась. – Извини…
– Нет, ничего… – притворно-легко ответила Лидванская. – Но это к делу не относится.
– Знаешь, – начала Оля, – когда я жила в Свердловске… Там была одна женщина – участница Братства. Её муж – оборотень, как и Александр. И у них двое замечательных детей. Дети, конечно, непростые, но они не волки. Они будут прекрасными нашими братьями, когда вырастут.
– Ты хочешь сказать… – Оксана напряглась и покраснела от волнения.
– Что твои страхи напрасны, – добродушно ответила Оля и нежно улыбнулась крёстной. – Вы можете быть полноценной парой, Оксана, если не будете так глупы.
– Александр знает? – Лидванская застенчиво отвела глаза.
– Я ему ничего не говорила о твоих опасениях, – убедительно сказала Оля. – Иначе, приди он к тебе с объяснениями, ты бы ещё решила, что он делает это из жалости.
– Я бы так и подумала, – Оксана усмехнулась.
– Иди к нему, скорее! – начала подталкивать её телепатка. – Не жди, не страдай! Вы оба заслуживаете счастья!
– Бегу, Оленька, сию минуту бегу! – просияла Оксана.
Лидванская бросилась прямо по коридору, чтобы найти любимого мужчину.
– Александр! – я обернулся на её зов, заранее предчувствуя её приближение.
– Что-то случилось, Оксана? Чем ты так взволнована?
От неё исходили очень сильные позитивные волны, которых я никак не ожидал ощутить, несмотря на предупреждения Оли.
– Если ты скажешь ещё хоть слово…
Она стояла так близко ко мне, что, будь я обычным человеком, уловил бы её дыхание. А так я ощущал её всю. Всё во мне встрепенулось от желания обнять её. И я чувствовал, что она хочет того же, и в этот вечер она не ставила блок, будто хотела, чтобы я это знал.
– Оксана, я не пойму, – начал было я, но она приставила указательный палец к моим губам.
– Молчи, Александр, не говори ни слова, – тихо попросила она.
После она легонько коснулась моих губ своими. Я не мог поверить своему счастью и ответил на её поцелуй. Он был прекрасен. Я раньше мог только фантазировать, какими на вкус окажутся её губы, какими нежными будут её руки, обхватившие моё лицо, а теперь я ощущал это и был самым счастливым на свете. Как могли мы так долго ждать этого момента, не пытаясь сделать шаг друг другу навстречу? Как решилась она на этот шаг? Нет, это всё не важно! Важно, что я никогда и ни за что не отпущу её!
Кикимора
Мы с инспектором на протяжении нескольких месяцев были беспредельно счастливы: он – из-за скорого появления на свет ребёнка, я – из-за решительности Оксаны. Благодаря зелью её брата зверь внутри меня засыпал мёртвым сном, что позволяло мне быть нежным с ней.
Оля всё чаще выбиралась в лес с санитарами, чтобы искать раненых и меньше находиться в госпитале рядом с Митей.
Одно беспокоило всех: Нина чахла с каждым днём. Всю беременность она пролежала в постели. А последние месяцы и вовсе дались ей с трудом. На этом радость Громового закончилась, и он всё перебирал возможности помочь ей. С его женой неотрывно были Григорий и Марья Фёдоровна, поддерживавшие в ней жизнь. Ребёнок, казалось, отнимал у неё последние силы. Братья перешёптывались: никто не был уверен, что Нина перенесёт роды.
Однажды я спустился в подвал здания, где располагался госпиталь, чтобы поднять несколько мешков с запасами муки и круп наверх, в кухню, как вдруг почуял странный запах. Он напомнил мне сливочно-карамельный крем, которым я любил лакомиться на десерт в начале девятнадцатого века и который всегда подавался мне к завтраку на протяжении моей человеческой жизни. Я не поел только ранним ноябрьским утром, когда мы с моими приятелями выехали на охоту…
Запах доносился из-под пола, что казалось и вовсе невероятным. Я не чувствовал присутствия жизни или движения, но был уверен, что это пахнет существо или сущность – возможно, бестелесная, но всё же когда-то бывшая вполне живой.
– Здесь кто-то есть? – прорычал я.
Запах усилился, и я почувствовал тепло, исходящее из-за наваленных в углу досок.
– Кто ты? Выходи, я тебя не трону, кто бы ты ни был, – пообещал я.
Доски задребезжали, и передо мной возникло нечто серое, с ясными выразительными глазами, похожее на маленького ребёнка, обросшего волосами.
– Ты домовёнок? – охнул я от неожиданности.
– Нет, – ответил мне звонкий голос, – я кикимора.
– Но почему ты прячешься? Ты ведь знаешь, кто мы – обитатели этой больницы.
Я не ощущал зла в этом крошечном существе, казавшемся забитым и отвергнутым.
– Я не очень-то люблю общество, – прощебетала кикимора. – А сейчас, когда у вас наверху поселилось само зло, я и носа не покажу ни за что… И вообще, лучше мне убраться отсюда…
– Стой, погоди… – одёрнул я её. – Что ещё за зло поселилось наверху?
– Это ОНА! – загадочно проговорила кикимора. – Ты понимаешь, о чём я.
Я никак не ожидал подобного и сильно заволновался:
– Нет! Этого просто не может быть! Мы контролируем ситуацию, проверяем всех рожениц. Всё чисто.
– Конечно, она ведь защищена вашим же оружием – любовью и верой, – как бы между прочим ответила кикимора.
– Но кто она? – я сделал шаг ей навстречу. – У нас пять беременных, две из них на сносях.
– Шесть и три, – возразила мне кикимора.
– Да, нет же, говорю: пять… – и задумался: возможно, мы что-то упустили, что-то очень важное. – Постой. А ведь мы не считаем Нину.
Я бросил нагруженные на плечи мешки и помчался к лестнице, ведущей из подвала.
– Эй, волк, постой! – крикнула мне вслед кикимора.
– Извини, извини… – не останавливаясь, бросил я в ответ. – Я вернусь… Но сейчас мне надо известить всех…
– Вот так всегда – помогаешь им, а они бегут делать глупости, – сама с собой рассуждала кикимора, разводя руками. – Ну почему никто не интересуется, как исправить положение? Может, потому что выглядим мы недостаточно солидно и говорим неубедительно… Ладно, подожду ещё денёк-другой, авось одумается, вернётся…
Но я не стал сразу же сообщать весть всем, а дождался, пока Громовой уедет. Тогда я созвал Лидванских, Олю и Клавдию на совещание. Я весь побагровел, голос мой дрожал:
– Я собрал вас здесь в отсутствие инспектора с одной-единственной целью: мы должны принять верное решение, что делать дальше! Клавдия, с этого дня ты принимаешь только свежую кровь, можешь иссушать раненых врагов, которых найдёшь в округе. Можешь даже напасть на целый батальон фрицев – нам понадобится твоя сила.
Прости, Гриша, это временная мера. Сам же ты ежедневно упражняйся с сестрой в левитации, готовь самые сильные зелья для уничтожения демонов и других тварей. Любимая… Если ты увидишь что-нибудь, сразу мне рассказывай. Любое, даже малейшее видение может помочь нам. Оленька, ты будешь находиться в палате с роженицами под видом беременной с патологией плода. Ты должна круглосуточно слушать их мысли и докладывать о любых подозрительных. Я же перестаю принимать лекарство, чтобы в любой момент была возможность обернуться…
– С чего вдруг такая паника, Александр? – беззаботно спросил Григорий.
– Наследница вскоре должна появиться, – строго ответил я, чтобы приструнить его. – И мы не знаем, кто её вынашивает.
– У тебя есть подозрения? – уточнила Оксана, в глазах которой замер страх.
– Боюсь сказать вслух, – произнёс я, глядя поочерёдно в глаза каждому.
– Нина? Ты и вправду считаешь, что ребёнок нашего инспектора может оказаться дочерью Дьявола? – прочла в моей голове ответ Оля.
– У меня есть основания предполагать. Я не утверждаю, но мы должны быть бдительны. Мите ни слова, иначе он может помешать нам выявить её. А когда всё закончится… Господи, помоги, чтобы всё закончилось успешно! – взмолился я.
Раздался крик, и все мы поспешили в палату, откуда он доносился.
Начались роды у одной из пациенток – дородной крестьянки, чей муж был одним из наших санитаров. Она быстро родила здорового мальчика, которого назвала Николаем.
Итак, осталось пять беременных женщин, среди которых была Нина Громовая.
Я не стал никому объяснять, почему я подозревал её ребёнка, хотя оснований так считать было предостаточно: намёк кикиморы, сны инспектора и то, что, согласно преданию, именно ему суждено уничтожить наследницу. А значит, выявить её дано только ему, она должна быть в поле его зрения. Усугублялось всё тем, что он должен был убить родное дитя – конечно, не являющееся таковым, но в течение девяти месяцев ожидаемое.
Олю мы положили на место родившей. Ей, конечно, было невыносимо в палате с женщинами, мозг которых функционировал в одном направлении. Но её забавляли иногда их мысли.
Однажды утром Оксана проснулась в холодном поту. В ответ на мои вопросы она залилась слезами, а когда успокоилась, поведала мне о своём видении. В нём рыжеволосая демоница преподносила Сатане младенца, окутанного чёрными простынями. Я принял это за знамение.
Поскольку я перестал принимать лекарство, нейтрализующее зверя внутри меня, я попросил Лидванскую быть осторожнее со мной и ночевать пока в комнате Оли. Мои ощущения теперь были такими же, как тринадцать лет назад, когда мой волк жаждал свежего мяса и каждый раз в полнолуние получал его. Я не хотел вновь становиться кровожадным убийцей, но дело было превыше моих личных желаний. Общество должно было тоже непрерывно отслеживать наследницу, и я не мог исключать, что нам придётся побороться. В первой и единственной схватке я потерпел фиаско и не мог допустить этого ещё раз – слишком дороги мне окружающие люди. Я должен их защитить.
Вернулся Громовой. Узнав, что мы устроили, он вызвал меня.
– Думаешь, она уже близко? – глухо спросил он, не глядя мне в глаза.
– Я в этом почти уверен, – твёрдо ответил я.
– Есть предположения? – он поглаживал страницу раскрытой Библии, лежавшую на его столе.
– Боюсь, они расстроят тебя, Митя, – теперь и я не смотрел на него.
– Я расстроен уже давно. С первого дня, когда увидел её во сне, – он громко захлопнул Библию.
– Ты всё это время знал?! – я был в ярости.
– Да, и не суди меня, – спокойно ответил он. – Я не могу её уничтожить пока… Она должна родиться. Нина… не хочу, чтобы она знала. Когда всё закончится, я скажу ей, что ребёнок родился мёртвым.
– Почему ты не сказал никому из нас? Митя, мы бы уже давно что-нибудь придумали. Её, уверен, можно уничтожить и до рождения.
– Да, если убить её мать! – закричал Гром. – Ты думаешь, я или кто-то из вас смогли бы? И ещё немаловажно: мы можем уничтожить наследницу только по достижении совершеннолетия, иначе… она всё равно останется…
– Как то существо в подвале? – я вспомнил о кикиморе.
– Знаешь Зою?
Громовой поднялся из-за стола и подошёл к окну. Он отодвинул рукой занавеску и уставился в ночную темноту.
– Мы не успели представиться друг другу. Она кикимора… так ведь называют умерших маленьких детей, которые… – мне сделалось противно от мысли о смерти маленького ребёнка.
– Да, ей было два, когда пьяный отец, работавший здесь сторожем, столкнул её с лестницы за непослушание… Невинно-убиенное дитя – вот кем станет наследница, вмешайся мы сейчас. А если она застрянет между Обществом и Братством, не видать нам спокойствия.
– Боже мой, Митя! Но как вообще такое возможно? Почему именно твоя дочь? – негодовал я.
– Это насмешки Лизы за мою слабость, – тоскливо ответил он.
– Лже-наследницы? – уточнил я.
– Да. Теперь она супруга Сатаны, а моё дитя – их дитя.
Громовой повернулся ко мне. От него веяло спокойствием, но я был уверен, что он глубоко запрятал от меня свои эмоции.
– Но ведь Нина…
– Нина – хорошая добрая девушка, – прервал меня Дмитрий, – она ни в чём не виновата. Это я был околдован Лизой в очередной раз. Никто не почувствовал, потому что никому из вас и в голову бы не пришло прощупывать меня.
– Оля могла бы, – вспомнил я о телепатических способностях моей дочери.
– Оля уехала. А когда вернулась, как и все вы, направила свою силу на мою жену, – объяснил Гром наш промах.
– Что думаешь делать теперь? – осведомился я.
– До конца буду с женой и нашим ребёнком. После отправлю Нину подальше от этого кошмара. Попрошу Оксану зачаровать её…
– Митя, мы боимся, что она не переживёт роды… она очень слаба.
– Значит, она попадёт в рай, – с безразличием ответил инспектор и направился в палату к жене.
– Как ты, Нина? – Дмитрий присел рядом с ней и взял её бледную, почти безжизненную руку.
– У меня почти не осталось сил… И меня мучают кошмары… – еле шептала она. – Знаешь, мне постоянно снится рыжая бесовка, она смеётся надо мной… Мне страшно, милый.
– Всё будет хорошо, – пообещал Гром. – Поспи немного… Оля, тебе не пора к Марье Фёдоровне? – обратился он к телепатке, находящейся тут же, в палате.
– Да, конечно, – согласилась она.
– Я провожу тебя… Я зайду к тебе позже, Нина, – инспектор поцеловал жену в лоб, после они с Ольгой вышли из палаты.
– Меня, кстати, тоже мучают её кошмары, – призналась Оля, беспрестанно слушающая мысли Нины. – Это… Это ОНА?
– Тебе рассказал Александр? – холодно спросил инспектор.
– Да, кое-что… Что происходит? – спросила она с уверенностью, что от неё что-то скрывают.
– Нина ждёт наследницу, – после небольшой паузы ответил Громовой.
– Боже мой! Её необходимо уничтожить! – на одном дыхании выкрикнула Оля.
– Пока нельзя, иначе она вернётся…
– Эй, инспектор, я понимаю, что она твоя дочь, но она само зло! – взмолилась Оля, желая, чтобы он к ней прислушался.
– Я знаю это. И знаю, что моя жена не перенесёт роды. Наследница забирает все её силы и жизнь.
– Мне очень жаль… – Оля опустила глаза.
– Мне тоже жаль несчастную. Она ни в чём не виновата, – его голос прозвучал несколько безразлично, заставив девушку посмотреть на него.
– Но… – попыталась возразить она, удивлённо распахнув глаза.
– Оля, ты же можешь прочитать мои мысли… – мягко произнёс Дмитрий, давая тем самым ей своеобразное разрешение. – Не мучай меня расспросами, прошу… Мне нелегко из-за того, что по моей вине страдает Нина.
– Ты не любишь её! – ещё больше удивилась Оля.
– Нет, и никогда не любил… Я привязался к ней не по своей воле, женился не по любви… Это было наваждение…
– Значит… – девушка ждала с нетерпением, что он скажет.
– Это месть ведьмы, Оля. И я должен с этим справиться, как бы тяжело мне не было. Я ходил к митрополиту за советом, но так и не смог раскрыть ему всего.
– Мне иногда жаль, что я одна умею читать мысли, инспектор. Если бы ты мог… – произнесла она.
– Я не обладаю никакими сверхъестественными талантами. Моё призвание – уничтожить наследницу, только и всего. И я рад, что все вы рядом со мной, Оля… А теперь загляни в моё сознание. Я впускаю тебя… – Громовой взял девушку за руки и сосредоточился: – Прочти мои мысли, Олечка!
Она пристально посмотрела ему в глаза. Но не мысли были в его голове, а образы. Начиная с того дня, когда он впервые увидел Лизу на ярмарке, как потом спустя несколько лет уничтожил её, как мучился почти век, как встретил её вновь, спасая влюблённого гувернёра, доложившего о Жёлтом глазе. Потом в его голове сложился другой образ – маленькой девочки. Её нашел вервольф и предложил позаботиться о ней. Эта девочка была рядом уже тринадцать лет, и все его воспоминания основывались на её жизни. Оля помнила не все моменты, которые увидела в мыслях инспектора, но была крайне удивлена тому, что не замечала, какую важную роль играла в его жизни… А после он подумал специально для неё. Всего три слова, но те, о которых она грезила с того самого дня, когда он вышел из машины перед Букингемским дворцом. И эти слова были: «Я тебя люблю».
– Митя… Но почему раньше ты не давал мне возможности увидеть это? – с горечью спросила она.
– Прости, Оля, я сам не придавал этому должного значения. Но когда ты уехала… я места себе не находил. Я был очарован, Александр говорил тебе, уверен, и только когда ты вернулась… в день моего венчания, я понял, что на самом деле я люблю тебя, девочка. И сейчас, когда ты знаешь об этом, я смею просить тебя о помощи.
– Всё, что угодно! – пообещала она не раздумывая.
– Когда моя дочь появится на свет, ты должна будешь надёжно спрятать её. Чтобы ни одна живая душа не нашла её, пока не придёт время. Ты не должна говорить даже мне, где будет укрытие.
– Ни за что! – вскрикнула девушка, резко отдёрнув руки, которые продолжал держать Громовой. – Ты просишь, чтобы я скрыла самое страшное существо, чтобы поверила в твою любовь… Ты используешь меня, инспектор? А как же мой отец, мои крёстные, Братство?
– Твой отец знает, что нам нельзя будет уничтожить её ещё много лет. Если ты не веришь мне, и я не сужу тебя за это, спроси его сама. А после вернёмся к этому разговору.
– Я сейчас же иду к нему!
Она направилась в мой кабинет.
– Митя, не впутывай в это мою дочь! – рычал я на инспектора, направившись к нему сразу после того, как Оля обо всём мне рассказала. – Как тебе в голову пришло просить её о помощи? Девочка любит тебя, а ты плюёшь ей в душу! Твоё желание спасти свою дочь переходит все границы! Тебе не удалось очистить душу Лизы, а с наследницей этого тем более не выйдет.
– Должен быть способ, Александр. И я его найду. А что касается Оли, я не обманывал её.
– Ты любишь только свою рыжую ведьму, и это не закончится, пока она не оставит тебя в покое. А она не оставит! – свирепствовал я.
– Я хоть раз обманывал тебя, Александр? Хоть раз я дал повод усомниться в своих намерениях? А ты знал, к примеру, что Лиза хотела тебя в услужение, когда её прихвостень погиб от твоей руки? И ты не смог бы отказать ей, поверь. Ты был бы на той стороне, если бы я не уничтожил её. А моя страсть к ней… Это болезнь, от которой я рано или поздно найду лекарство. И Оля мне поможет.
– Она не зелье, не микстура! Она живой человек, который чувствует гораздо глубже всех нас, потому что ей дано знать о переживаниях других. И я постоянно ощущаю её боль. Я готов порвать любого, кто обидит её. Даже если это будешь ты, инспектор.
В тот момент я боролся с желанием разорвать его на части. К счастью, многолетняя выдержка и контроль позволяли держать зверя в узде.
– Ты давно принимал лекарство? – осведомился Дмитрий, не зная, что мы начали предпринимать меры без его ведома.
– Да, очень давно, – подтвердил я его догадку. – Я хочу быть готовым защитить всех нас. Клавдия тоже получила от меня особое разрешение. Теперь мы будем видеть её только по ночам.
– Ты разрушил всё, Александр! – разозлился из-а моего своеволия Гром. – Все наши старания… Я выхлопотал для тебя членство в Братстве, для Клавдии – внештатное, а ты…
– А ты расскажи митрополиту о своей связи с ведьмой, – язвительно посоветовал я.
– Демоницей, – поправил меня Дмитрий.
– О! Её повысили? – продолжал я. – Может, она и для тебя о местечке рядом с Повелителем похлопочет?
– Прекрати, волк. Такими вещами не шутят.
Я дал понять, что знаю его историю, хотя мы никогда не касались этого:
– Помнится, именно она сделала тебя бессмертным. Ты нужен им, они хотят тебя! Возможно, и кое-кого из нас. Но ты, инспектор, их основная цель.
– Наследница! – возразил Громовой, и тут же я учуял волну неуверенности.
– А разве не ценнее тот, кто может её уничтожить? – заметил я.
– Она дитя Сатаны! А я инспектор Братства добра и света, – гордо произнёс он, и я вспомнил, что так же был горд когда-то своей службой на благо Отчизны.
– А ещё несколько минут назад ты считал её своей дочерью, – не унимался я, стараясь как можно больнее задеть его.
– Только телесную оболочку, – с грустью произнёс Гром.
– Митя, одумайся! – воскликнул я, поняв, что все мои доводы, пусть и самые гнусные, были без толку. Мне даже стало стыдно за своё обращение с инспектором – я ощутил множество эмоций, которых, по моему мнению, в данной ситуации у него быть не может.
– Оставь меня, Александр. Мне надо помолиться, – попросил он, не обращая внимания на все мои увещевания.
– Зоя! Где ты? Выходи сейчас же! – я сбежал вниз по лестнице в подвал.
– Чего ты так раскричался, волк? И откуда знаешь моё имя? – в углу возникла кикимора.
– Громовой сказал.
– О! Митенька вернулся! – проскрипела кикимора. – Я знала, что и ты вернёшься и задашь вопросы.
– Мы выявили наследницу, Зоя. Хотим её уничтожить. Но инспектор сказал мне, что она…
– …Станет такой, как я, и не покинет мир. Это так. Но и меня можно уничтожить, – последние слова она произнесла еле слышно.
– И ты, разумеется, не скажешь, как? – предположил я.
– Тебе скажу, – неожиданно ответила она, – если пообещаешь, что это останется между нами.
– И ты мне поверишь? – усмехнулся я.
– На слово – нет, но если мы скрепим договор…
– Кровью?
– Эй, волк, ты что? – кикимора замахала на меня руками. – Просто дашь мне расписочку. А коли нарушишь данное слово, лишишься самого дорогого.
– Ты дипломатка, Зоя.
Я полез в карман в поисках бумаги и карандаша.
– О, нет, волк. Вот! Пиши этим!
Кикимора выдернула из своего бока клок шерсти, смочила его слюной и связала в пучок, после дунула на него, отчего тот затвердел. Я взял из её корявых рук «карандаш» и нацарапал на листке бумаги расписку о неразглашении её тайны. Внизу я поставил подпись и протянул кикиморе.