Слепое знамя дураков Брюер Мара
– Этим займутся Лидванские. А мы должны пережить кошмар, который задумал Коба.
– Ты говоришь так, словно скоро начнётся война, – понял я.
– Две войны, Александр, две… Война с Гитлером и война за наши духовные ценности.
– Что сказал тебе Коба? – продолжил я свои расспросы.
– Что его целью является создать иллюзию нашего бессилия… духовного бессилия нашего народа. А мы в это время должны готовиться.
От Дмитрия повеяло одновременно тоской и безысходностью.
– Ты не думаешь…
– Нет, Александр, он чист. И если бы он решил занять другую позицию, Надежда бы сразу сообщила нам. Он под её чутким контролем круглые сутки. Товарищ Сталин…
– Не нравится мне это слово – товарищ, – перебил я инспектора.
– Ты прав, Александр, оно имело совершенно другое значение во времена нашей молодости. Гораздо лучшее, чем сейчас… Знаешь, Надежда очень дорога Братству. И мы больше не можем подвергать её опасности.
– Что ты предлагаешь? – я понял, что сейчас будут даны новые распоряжения.
– Необходимо удалить её от Кобы, – решил Дмитрий.
– А дети? – напомнил я.
– Кирилл Степанович присмотрит за Светой. Но вот Василий… Он истинный сын своего отца. Они оба – обычные дети, Надежда не захотела, чтобы они разделили её судьбу… Необходимо инсценировать её смерть. Ты займёшься этим, Александр. И пусть Оля поможет.
– Я вызвал вас вновь, товарищ Громовой, чтобы просить об одной небольшой услуге… Вам известно, что я редко обращаюсь к кому-либо с просьбами, – начал свою речь Сталин, как только Дмитрий появился на пороге его кабинета.
– Я постараюсь быть полезным, – сквозь зубы процедил инспектор.
– Так вот, я вызвал вас в Кремль, чтобы обсудить с вами один щекотливый вопрос… – он сделал многозначительную паузу. – Здесь, на этом самом месте, недавно стоял человек… вы должны были о нём слышать – Вольф Мессинг.
– Да, я знаю его. Он нейтрал, – спокойно ответил Дмитрий.
– Что это значит, товарищ Громовой? – Сталин приподнял одну бровь, вынув изо рта трубку.
– Он очень сильный ясновидец и телепат, но не принял ни одну из сторон: ни тёмную, ни светлую.
– Я знаю о его способностях не понаслышке, его проверяли много раз и будут проверять… – Иосиф Виссарионович выглядел несколько раздражённым. – Кроме того, вы не правы, товарищ Громовой, говоря, что он не выбрал сторону. Он как раз всё правильно выбрал.
– Я неправильно выразился. Он не является ни членом Братства, ни членом Общества, – пустился в объяснения Гром. – Но, как вы точно заметили, он принял сторону нашего государства благодаря вашей лояльности.
– Вы хотите сказать, товарищ Громовой, что, прогони я его, он перешёл бы на сторону нашего врага? – в голосе Сталина Дмитрий уловил нотки угрозы.
– Нет. Однозначно, нет, – мгновенно отреагировал он. – Но он пошёл бы к другим нашим союзникам.
– Среди ваших людей многие обладают таким же талантом, как он? – с неподдельным интересом спросил Сталин.
– Нет, у каждого свой дар, у некоторых – несколько. Он чрезвычайно силён. Я был бы рад видеть его в наших рядах, но он принял решение жить обычной человеческой жизнью и посвятить свой недолгий век помощи людям…
– Это весьма глупо, не находите? – рассудил Коба.
– Каждый волен выбирать, – уклончиво ответил Дмитрий.
– Вы так считаете? – Сталин вынул изо рта трубку и лукаво посмотрел на инспектора.
– Моё мнение касается только дел Братства. Что вам поведал Вольф Григорьевич? – вернулся к основной теме беседы инспектор Гром.
– Наследница… А именно её появление товарищ Мессинг предсказал в разгар войны. Я хочу, чтобы вы разузнали подробнее и доложили мне. Вам он, возможно, расскажет больше в силу специфики вашей работы.
– Что с ним? – спросила меня Оля, указывая на пролетевшего мимо инспектора.
– Понятия не имею. Но я знаю, где он был, и ничуть не удивлён его ярости.
– Ты почувствовал ярость? – от неё повеяло беспокойством.
– Детка, ты можешь иногда снимать блок. Иногда это может быть важным для нас, понимаешь? – улыбнулся я дочери, положив руки на её плечи.
– Ты же говорил, что я не должна… И я только недавно довела до совершенства… – забубнила она в ответ.
– Я говорил тебе это несколько лет назад, когда ты озвучивала все наши мысли. И просил лишь молчать об этом, – напомнил я.
– Папуль, ты хочешь, чтобы я пользовалась своим даром на всю мощь? Но тогда ведь я узнаю и все твои секреты, – улыбнулась девушка.
– У меня их нет от тебя, милая. И… называй меня по имени. Я уже не гожусь тебе в отцы, – печально добавил я.
– Я привыкла называть тебя папой. И ты прекрасно справлялся с этой ролью.
От неё веяло заботой и безграничной, бескорыстной любовью.
– Я по-прежнему люблю тебя как дочь!
Мне на самом деле хотелось, чтобы она продолжала ею оставаться.
– А её? – лукаво спросила Оля.
– Кого? – не понял я её вопроса.
– Оксану, конечно, – девушка отвела глаза в сторону.
Я задумался. Я вспомнил, как Ольга – тогда ещё Хельга – по своей детской наивности, раскрыла мне тайну страсти Лидванской к Громовому.
– Тебе ведь известно, что она любит другого, – с трудом выдавил я.
– Кто тебе сказал об этом? – она вновь посмотрела мне в глаза. – Я ведь, если помнишь, не назвала тебе имени того, о ком она думала.
– Что ты хочешь этим сказать? – заволновался я.
– Что ты дурак. Прости, папуль, но это истинная правда. Ты не видишь того, что находится у тебя под носом.
Она тряхнула копной длинных светлых волос.
– Ольга! – строго сказал я.
– Нет, я не стану ничего говорить тебе! – выкрикнула она мне в лицо. – Ты сам подумай!
– О чём я должен думать?
В тот момент я действительно чувствовал себя идиотом.
– Мне пора к Марье Фёдоровне. У неё сегодня семинар по лекарственным травам третьего уровня. После я хочу навестить Клавдию, – сказала Оля и направилась к лестнице.
– Эй, мы не закончили, – крикнул я ей вслед.
– Я буду поздно, но ты не волнуйся, – не поворачиваясь, она махнула мне рукой.
– Стой, Ольга, – велел я. – Ты никуда не пойдёшь, пока не объяснишь мне!
Она застыла у перил.
– Оксана влюблена не в инспектора. В другого человека. И как ты этого не видишь, Александр?
Она продолжала стоять ко мне спиной, не смея повернуться и посмотреть мне в глаза. Я негодовал.
– В другого? Но в кого же? Я никогда не видел её в обществе других мужчин.
– Ты неисправим! – бросила мне Оля. – До вечера!
Она молниеносно прошмыгнула вниз по лестнице – ещё одна способность, открывшаяся в ней за годы, что она была членом Братства.
Я вернулся в нашу квартиру. Мы так и не возвратились в Ленинград после нашего крещения. Уже десять лет мы жили в центре Москвы, незаметные для людей.
Зазвонил телефон – одно из чудес двадцатого века. Я взял трубку.
– Алло, слушаю.
– Привет Александр… – от этих слов внутри меня всё сжалось. – Извини, я хотела услышать Олю.
– Здравствуй, Оксана. Она на семинаре по травоведению какому-то, потом собиралась к Клавдии.
– О, спасибо… – словно желая от меня поскорей отделаться, ответила она. – Я забегу туда позже…
– Оксана! – остановил её я.
– Да, Александр, – нехотя произнесла она.
Я не знал, что сказать, и выдал первое, что пришло в голову:
– Мы давно не виделись, не были вместе на задании…
– Нас распределяют, ты же знаешь, – попыталась оправдаться она.
– Мне кажется иногда, что ты избегаешь меня. Ты встречаешься с Олей у Клавдии, у Марьи Фёдоровны, хотя все мы живём в одном доме… У вас есть общие увлечения… Но ты никогда не приходишь в гости, хотя твой брат бывает у меня не реже, чем у своей вампирши.
– У меня много дел, Александр.
Я слышал, что она глубоко вздохнула. Неужели моё общество было ей так неприятно? Но я никогда прежде не ощущал этого. Впрочем, как и чего-либо, что могло дать мне надежду на взаимность.
– Может, придёте к нам в завтра все втроём? – решил рискнуть я. – Оля приготовит что-нибудь разэтакое… Ты же знаешь, она прекрасно печёт. Как насчёт восьми?
– Не буду обещать, но постараюсь… Если не будет помех… – неуверенно ответила она.
– Прекрати, Оксана. Ты, в конце концов, можешь взять выходной. Мы ведь одна команда! – бодро произнёс я.
– Да, верно… Я постараюсь… – пообещала Лидванская.
– До встречи, – попрощался я.
– Пока, Александр.
Я лишь хотел вновь прощупать её эмоции, если она мне позволит. Я задумал пригласить инспектора и ещё пару-тройку ребят, которых она давно знала. Я надеялся выявить её возлюбленного.
Раздался ещё один телефонный звонок. В надежде я схватил трубку.
– Алло! Алло, Оксана? – моё сердце застучало с бешеной силой.
– Вообще-то, это твой инспектор, – раздался в трубке голос Дмитрия.
– Привет, Митя… Я сейчас с Лидванской говорил, думал, она перезванивает, – спешно объяснил я своё волнение.
– Я только что из Кремля, Александр, – не обращая внимания на мои слова, глухо произнёс Дмитрий.
– Что на этот раз? – поинтересовался я.
Голос Грома дрогнул:
– Наследница, Мессинг предсказал её появление в разгар войны. А нам известно, что она не за горами.
– Что мы должны сделать? – скучным голосом спросил я, продолжая думать об Оксане.
– Мы сегодня встретимся с Вольфом – ты и я. Будем решать по ситуации… – Дмитрий тяжело вздохнул. – В любом случае, на завтра ничего не планируй… И вообще на ближайшее время. Жду тебя в конторе через час.
– Я буду через пятьдесят минут.
Мои планы рухнули в одночасье.
– Приветствую тебя, инспектор Гром. Как Иосиф Виссарионович? – поздоровался худощавый мужчина.
– Спокоен как танк, – ответил Громовой.
– Не каламбурь, инспектор, – одёрнул его Мессинг. – Вскоре это не покажется тебе смешным.
– Прошу прощения, Вольф Григорьевич… – Дмитрий повернулся ко мне: – Это мой друг и член Братства – Александр Добролюбов.
– Как твоя дочь, волк? – поинтересовался Мессинг.
– Э-э… В порядке, спасибо.
Своим неожиданным вопросом он застал меня врасплох. Мы не были знакомы, а значит, либо он слышал обо мне от других, что маловероятно, либо действительно обладал даром ясновидения.
– Тебе не стоит беспокоиться о её словах, – добродушно продолжил он, – всё встанет на свои места, как и положено.
– О чём вы, Вольф Григорьевич? – забеспокоился я.
– Тебе лучше знать, волк, – уклончиво ответил мне он.
– Можно один вопрос, Вольф Григорьевич? – решился я спросить о том, что мучило меня много лет.
– Да, вы найдёте ответ на него, Александр, – сказал он, глядя на меня своими добрыми, но уставшими глазами.
– В то утро… Почему напавший на меня оборотень умер, а я стал бессмертным? – на одном дыхании выпалил я.
– Вы не рассказывали ему, инспектор? – Мессинг повернулся к Дмитрию.
– Ты знал все эти годы? – набросился я на Громового.
– Ты не спрашивал меня, Александр, – виновато произнёс он.
– Я прошу тебя… – взмолился я.
– Мы пришли по делу… – Дмитрий не смотрел мне в глаза. – Давай обсудим с товарищем Мессингом нашу проблему, а после я объясню тебе.
– Ничего страшного, я тоже с удовольствием послушаю, – улыбнулся чудаковатый ясновидец.
Инспектор растерялся. Я никогда не видел его потерявшим самообладание в такой простой ситуации. Простой для него – не для меня.
– Тот оборотень, что напал на тебя… – запинаясь, начал Дмитрий, – сделал это по приказу своей госпожи…
– Лизы, так ведь? – догадался я.
– Да, – процедил Гром, – он был вольным, как и ты, пока однажды не попал в руки наших предшественников. Моя наставница матушка Агафья, царство ей небесное, лишила его бессмертия… Ему помогли бежать, и он заключил договор с Дьяволом… Он сохранил только возможность трансформации.
– Нас могут лишить бессмертия? – удивился я.
– Уже нет. Она унесла этот секрет с собой в могилу, – Громовой опустил глаза в пол.
– Спасибо, что рассказал мне, – поблагодарил я.
– Если бы ты спросил раньше… – начал было Дмитрий, но тут же поднял голову и обратился к Мессингу: – Итак, Вольф Григорьевич, давайте продолжим… Вы говорили в Кремле о наследнице?
– Да, близится час её рождения, – подтвердил ясновидец.
– Вы можете предсказать исход? – с надеждой спросил инспектор.
– Я вижу много горя и бед, но они связаны со второй мировой войной. Я не в силах предсказать, чем закончится ваша борьба, но могу помочь советом… Вера… Вы ведь и сами знаете это, инспектор. Вера спасёт мир от зла. Пока вы верите в ваше дело и вашу силу, вы действительно сильны.
– Мы верим, – подтвердил Гром.
– Тогда будьте осторожны. То, что делает товарищ Сталин… Это не по-божески. Это против моего понимания, но это, в некоторой степени, во благо.
– И в чём это благо? – недоверчиво уточнил Дмитрий.
– Придёт время, и мир поменяется, – загадочно ответил Мессинг.
Громовой нахмурился:
– Я не пойму вас, Вольф Григорьевич.
– Вы сами это увидите… – ясновидец жестом дал понять, что не намерен говорить об этом. – Я не хочу делиться с вами своими знаниями.
– Мы бы попросили вас… – вежливо, но настойчиво проговорил инспектор.
– Нет! – твёрдо ответил Мессинг. – А сейчас вы выйдете из моей квартиры и больше не будете думать о том, что я вам сказал о своём видении. Вы больше не станете возвращаться к этому вопросу, а займётесь вашей основной деятельностью.
– Спасибо вам, Вольф Григорьевич, – поблагодарил Гром. – Я ещё хотел спросить: вы не передумали? По-прежнему не желаете присоединиться к нам?
– Нет, инспектор. Я прожил тяжёлую жизнь, полную лишений и теперь хочу насладиться её радостями, которыми наградил меня Господь. Я не хочу становиться бессмертным, инспектор.
– Что ж, это ваш выбор, Вольф Григорьевич, – с некоторой досадой сказал Дмитрий. – Всего доброго.
– И вам всего наилучшего, инспектор, – добродушно кивнул ясновидец, после чего лукаво взглянул на меня: – Александр… мы с вами, можно сказать, тёзки: Вольф и вервольф… Хм, забавно.
– Да, пожалуй, – согласился я, пряча улыбку. – Прощайте, товарищ Мессинг. Спасибо за помощь. Вы оказали мне неоценимую услугу, дав ответы на мои вопросы. Я не забуду этого.
– Я в третий раз уже вызвал вас, товарищ Громовой. И на этот раз не стану вести светских бесед. Через неделю Гитлер нападёт на нас…
Судя по тону, Сталин был явно не в духе.
– Мы в курсе и готовы, – коротко сообщил Дмитрий.
– Тогда будет ещё проще…
– Вам необходимо что-то конкретное от Братства? – осведомился Гром.
– Я хочу, чтобы вы не вмешивались в ход войны, – потребовал Сталин. – Это война людей.
– До тех пор, пока не вмешается Общество, мы не станем воздействовать, – пообещал инспектор.
– Обществу не до этого. Они ждут наследницу, – со знанием дела ответил Коба.
– Как и мы. Но цели разные, – выдохнул Дмитрий.
– Ваши женщины пойдут сёстрами в госпитали и больницы и будут принимать роды, – Сталин прохаживался по своему кабинету с дымящейся трубкой в руке. – Они ведь сумеют выявить её?
Он остановился и повернулся к Громовому.
– Если только её мать не пойдёт к повитухе… – предположил инспектор.
– Значит, повитуха должна быть из Братства, – резко заметил Сталин.
– Я понял вас, Иосиф Виссарионович, – ответил Дмитрий.
– Вы можете быть свободны, товарищ Громовой, – Коба вновь двинулся по периметру комнаты, задумчиво глядя в потолок и жуя трубку.
– Слушаюсь, товарищ Сталин, – отчеканил инспектор и поспешил покинуть Кремль.
Новая любовь
– Сюда, сюда её. Скорее! Инспектор, нам понадобится ваша помощь! Марья Фёдоровна, готовьте её к операции, – суетилась Оля.
– Кто она? – на ходу надевая белый халат, спросил Дмитрий.
– Вся её семья погибла во время бомбёжки, – пояснила Оля, склоняясь над раненой. – Они бежали из Польши в тридцать восьмом…
– Всё это ты прочла в её мыслях? – уточнил Громовой.
– Да, отрывочно… – ответила она уверенно.
Теперь она должна была читать мысли всех, кто ей встречался.
– На вид ей лет восемнадцать, – задумчиво произнёс Дмитрий, глядя на девушку.
– Думаю, так и есть… – сказала Оля, наблюдая за ним. – У неё поражено одно лёгкое, есть внутреннее кровотечение. У нас считанные минуты на её спасение…
– Спасибо, Оля. Мы с Марьей Фёдоровной справимся, – распорядился инспектор и принялся натягивать перчатки.
– Но! – попыталась возразить Ольга.
– Ты умница, – он ласково посмотрел на неё. – Ты её вовремя доставила. Иди, помогай другим. Не было новых рожениц?
– Час назад привезли двух, но они чисты – я проверила, – отчиталась моя дочь.
– Теперь ступай, – велел инспектор.
Дмитрий Громовой был главным в брестском госпитале. Все мы, включая закрывшуюся от нас с Олей Оксану, выхаживали раненых и помогали тем, кто лишился крова. Даже Клавдия, за двенадцать лет почти отвыкшая от человеческой крови, была здесь и вела себя нейтрально. Я больше не улавливал её тонкий аромат, свойственный, очевидно, лишь полноценным вампирам.
Мы с Олей и Оксаной осматривали всех беременных женщин на предмет возможного вынашивания наследницы, но у всех у них должны были появиться на свет нормальные, здоровые дети.
– Он опять не позволил мне ассистировать! – негодовала Оля, вернувшаяся из операционной.
В ней было столько эмоций, что мне было трудно рассортировать их.
– Не злись на него. Сейчас тяжёлое время, ему не до этого, – попыталась успокоить её вампирша.
– Ах, Клавдия, а когда же придёт это время? – безнадёжно произнесла она.
– Как только мы найдём и уничтожим наследницу. Тогда он вновь сможет смотреть на женщин, – ответила Клавдия и незаметно взглянула на меня.
– А что? До этого… – моя дочь смотрела на вампиршу с открытым ртом.
– Это длинная история. Я потом расскажу тебе, Оля, – пообещала та.
– Так всегда! – возмутилась дочь и скрестила на груди руки.
– Что за надутые губки? – спросил я, подходя к ней. – Незачем так расстраиваться.
– Всё в порядке, Александр, – буркнула она вместо ласковых слов, на которые она обычно не скупилась.
– Зачем ты лжёшь мне?
Я сделал вид, что обиделся, хотя знал, что она лишь хотела не впутывать меня в свои переживания.
– А зачем ты лжёшь самому себе? – неожиданно выкрикнула она мне в лицо.
– Можно тебя на минуту? – я протянул к ней руку, после чего повернулся к вампирше. – Извини, Клавдия.
– Даже не пытайся понять её, волк. Девочка выросла и превратилась в ослепительную женщину. И ты один этого не заметил, – усмехнулась вампирша.
– О чём это она? – уточнил я у дочери.
– Я не хочу говорить об этом и никуда не пойду, – продолжала сердиться Оля.
– Ладно, расскажешь сама, когда захочешь!
Я решил прибегнуть к небольшой уловке, зная характер моей маленькой телепатки, и повернулся к двери, чтобы выйти. Но она остановила меня:
– Александр!
Я улыбнулся про себя.
– Что? – отозвался я и повернулся к ней с невозмутимым лицом.
– Тогда, в Лондоне… Оксана думала о тебе. И все эти годы она думает только о тебе. Но ты так холоден и неприступен, а она гордячка, ты же знаешь… Вот вы и топчетесь на месте. И оба несчастны. Откройся ей, – на одном дыхании проговорила Оля.
Я был шокирован. Я вновь повернулся к двери, чтобы они с вампиршей не видели моего лица. Оля была права, говоря, что я дурак. Хотя нет, я полный кретин, раз не понял по Оксаниным взгляду и эмоциям, что она желала именно меня. Она не любила инспектора, нет. Она любила меня.
– Спасибо, Оля, – пробубнил я, – что сказала мне хотя бы сейчас. Неизвестно, сколько бы ещё я жил в неведении, томимый желанием и уверенный в фиаско, предприми я хоть что-нибудь.
Читать бесплатно другие книги:
