Слепое знамя дураков Брюер Мара
– Этого достаточно? – спросил я, не отдавая ей расписку до получения ответа.
– Вполне, – ответила она, выдернув листок из моих пальцев. – Итак, когда появится наследница, ты должен будешь, никому не говоря, сделать следующее…
Неожиданно раздался хлопок, и Зою разорвало на множество мелких кусочков, которые, зависнув в воздухе, таяли на моих глазах. Я в момент обернулся и зарычал на члена Общества.
– Хм, вервольф… – пробасил тот. – Тебя велели не трогать, но раз уж ты здесь, я, пожалуй, немного подстрелю тебя, – он направлял на меня ружьё.
– Как бы не так! – услышал я голос Клавдии, которая в одну секунду оказалась за спиной врага и впилась клыками в его шею.
– Постой, не иссушай его, я снова принял человеческий облик.
– Он хотел убить тебя! – возмутилась она, оторвавшись от ужина.
– Стой, Клавдия! – настаивал я.
– Стой, Клавдия, хи-хи, – раздался смех кикиморы. Он, казалось, доносился отовсюду.
– Зоя?! – воскликнул я и завертел головой по сторонам в поисках существа, вызвавшегося помочь в нашем нелёгком деле.
Её исчезающие частички сосредоточились в одном месте, соединяясь в нечто бесформенное. Через минуту перед нами стояла кикимора – целая и невредимая.
– Теперь ты можешь выпить его, – сказал я вампирше, что она с удовольствием и сделала.
– Зоя, я приду вечером.
– Нет уж, пора мне уходить отсюда, волк. Кого, кстати, вы подозреваете?
– Нину Громовую. Мы считаем, что она носит наследницу.
– Вы заблуждаетесь, – сказала кикимора и испарилась. – Вот те раз! – произнёс я, повернувшись к Клавдии, в тот же момент отбросившей на пол бескровное тело.
– Мы ещё раз проверили всех беременных – они и их плоды чисты, – доложила Оля.
– Значит, кто-то ещё ждёт ребёнка, – сказал я.
– Помимо двух медсестёр, есть только Марья Фёдоровна, Клавдия, я и Оксана. Ну, Клавдию и Марью Фёдоровну мы можем исключить, остаются четверо. Меня тоже, – рассуждала Оля, зардевшись. – И не смотрите на меня так.
– Значит, Света, Варя или ты, Оксана, – констатировал я.
– Если это я, лучше убейте меня сразу! – решила Лидванская.
– Нет, сестрёнка, мы этого не сделаем. Александр? – Григорий повернулся ко мне, ища поддержки.
Я приложил руку к животу Оксаны и напряг все свои чувства. К моему облегчению, я ничего не почувствовал.
– Она не беременна, – сообщил я.
Оксана и Григорий вздохнули с облегчением.
– Прощупаем медсестёр, – решил я. – Позови их, детка.
Оля вышла из палаты. Когда она вернулась с девушками, Клавдия очаровала их, и мы приступили к досмотру. Света была бесплодна из-за ранения, полученного в самом начале войны, Варя была девственницей. Тут Оксана случайно коснулась Олиной руки, и ужас отразился на ее лице.
– Нет, Оксаночка, этого не может быть! Я же никогда… Папа! – вскрикнула она.
Я подошёл к дочери и вновь напрягся. Теперь я чувствовал её движение и не мог поверить в биение сердца.
– Что ты увидела, Оксана? Ты должна сказать мне! – затараторила Ольга.
– Это она! – моя любимая залилась слезами. – Оля носит её. Не Нина Громовая, а наша Оленька.
Моя названная дочь, моя любимая девочка должна была через несколько месяцев произвести на свет исчадие ада, дочь Дьявола, наследницу Повелителя.
– Папочка, но я не… – принялась оправдываться Оля.
– Я знаю, что ты невинна, доченька, – для пущей убедительности я крепко обнял её, дрожащую, как осиновый лист. – И знаю, чьи это проделки. Я иду к инспектору!
С этими словами я направился к Громовому.
– Дмитрий, твоя дочь не наследница! – с порога сообщил я последние новости.
– Спасибо за утешение, Александр. Но я свыкся с этим.
– Нет, ты не понял, – принялся я за объяснения. – Твоя ведьма обманула тебя и всех нас. Она сделала это для отвода глаз. Наследницу ждёт Оля.
– Что? Но как? – вскочил инспектор.
– Это, видимо, тоже проделки твоей ведьмы. Пока мы все были заняты твоей женой и дочерью, мы упустили что-то.
– Нет, только не Оленька! – воскликнул он. – Вы уверены?
– У Оксаны было видение, – сообщил я. – И я почувствовал биение сердца в чреве моей дочери.
– Александр, я сделаю всё возможное, но не позволю ей лишать меня людей, к которым я привязан. Ты говорил, они хотят меня. Значит, они меня получат!
Инспектор направился к дверям.
– Стой. Куда ты? – попытался я остановить его.
– К митрополиту. Сложу с себя обязанности. Я похлопочу, чтобы тебя назначили старшим здесь. А пока неофициально остаёшься за главного. Прощай, волк.
Дмитрий Громовой вышел из своего кабинета, а я не стал его останавливать. Главной моей задачей было спасти мою дочь Ольгу.
Лиля Громовая
Последние дни перед родами дались Нине особенно тяжело. Мы разрывались между уходом за ней и Олей. Моя же дочь, в отличие от жены инспектора, крепла и хорошела с каждым днём.
– А что, если я тоже стану злой? Что будет со мной, Александр? – внезапно спросила она в один из дней, когда мы беседовали с ней.
– Я найду способ тебя спасти, – пообещал я, проведя рукой по её румяной щеке. – Всё будет хорошо. Ты лишь вместилище. А когда эта тварь появится…
– Не называй так мою дочь, – зашипела на меня Оля, – кто бы ни был её отец, её мать – я. А значит, и что-то хорошее в ней тоже есть.
– Да. Пожалуй, она сможет унаследовать твоё упрямство и… – я запнулся, но на всё равно прочла мои мысли.
– Мой дар телепатии? – продолжила за меня Оля.
– И это будет самым ужасным, – подтвердил я её подозрения. – Она станет неуязвима, если будет способна знать, что мы замышляем.
– Самое ужасное то, что Мити нет рядом со мной. И его жена вот-вот преставится, производя на свет его дитя, – по щеке Оли скользнула слезинка.
– Он вернётся, обязательно, – постарался я успокоить дочь. – И мы вместе придумаем, как избавить мир от…
– Не говори мне об этом, – попросила Оля. – Я знаю, кого ношу под сердцем, но это всё же и мой ребёнок, не забывай об этом.
– И почти моя внучка.
Оля улыбнулась моим словам.
Дмитрий Громовой поднимался по ступенькам старого шотландского замка, где последние годы находилась штаб-квартира Общества. Без оружия и защитных заклинаний шёл он в тыл врага с намерением вступить в его ряды, чтобы быть способным защитить близких.
– Так-так, инспектор Гром! С чем пожаловал? – такими словами встретил его новый господин, назначенный тринадцать лет назад после потасовки в Антверпене.
– Просто Дмитрий Громовой, – предстал он перед тем, кого все называли господином. – Я сложил с себя обязанности служить Братству. Вы знаете, зачем я здесь.
– Она победила! Ха-ха-ха! – рассмеялся человек в чёрной мантии и хлопнул в ладоши. – Наша маленькая ведьма всё-таки получит своё!
– А я – своё, – небрежно ответил Гром. – Как мне увидеть её?
– Сначала мы посвятим тебя в рыцари Ордена Общества, а потом ты сможешь выходить с ней на связь, – высокопарно произнес господин. – Скажи, ты только ради неё здесь? Или тобой ещё что-то движет?
– За долгие годы я, наконец, понял, что ваш Повелитель хочет меня, чтобы некому было уничтожить его наследницу, – сразу раскрыл карты Громовой. – И если это цена, чтобы моих близких оставили в покое, я согласен. Кроме того, я хочу мою ведьму.
– Тогда готовься к посвящению, Дмитрий. Сегодня ровно в полночь!
Бывший инспектор Братства прошёл за человеком в чёрном плаще, которого назначил господин для его сопровождения, в сырую тёмную комнату, где, оставшись один, стал усердно вымаливать прощение за свои будущие деяния.
Мы ужинали, когда в госпиталь явились люди из верхушки Братства. Их было трое, но я ощущал их силу – силу сотни могущественных магов и колдунов. Оля шепнула мне, что не может прочитать их мысли, поскольку не способна прорваться через поставленный ими блок. Я почувствовал её страх, и подумал для неё, что никто не посмеет причинить ей вред.
В диалог с пришедшими вступили Лидванские.
– С чем пожаловали, братья? – спросил прибывших Григорий.
– Ваш инспектор сложил с себя полномочия, – сообщил один из них, внимательно оглядывая нас. – Он просил митрополита назначить главой сей обители некого Александра Добролюбова. Это вы? – обратился он к Григорию.
Очевидно, эти люди не были активными членами Братства, раз не знали нас в лицо. Инспектор – уважаемый человек, и если мы не очень интересовались нашими братьями, то тот факт, что Громовой покровительствовал нечисти, коей, по сути, были я и Клавдия, не могло оставаться неизвестным.
– Александр Добролюбов – это я, – я поднялся из-за стола.
– Интересно получается, – сказал один из них, – великий инспектор Гром поставил место себя оборотня, у которого даже документа нет.
– Главное – не кто я, а какой я. И на протяжении тринадцати лет я доказывал свою преданность Братству, – гордо произнёс я, прекрасно зная, что мои слова не убедят их.
– А она кто? – он указал на Ольгу.
– Моя дочь. У неё документы есть, – ответил я, слегка ощетинившись.
Оля протянула раскрытую ладонь.
– Благодарю, товарищ Добролюбова… Мы слышали, здесь у вас обитает дитя ночи.
– Это правда, – ответил я. – Клавдия – внештатный член Братства.
– Превосходно! – воскликнул второй из пришедших, – просто обитель зла какая-то!
Третий из мужчин молча стоял в стороне, наблюдая за нами.
– Злу здесь не место! Мы заботимся об этом, поверьте, – прорычал я, чувствуя пробуждение зверя, но сохраняя внешнее спокойствие. Не хватало ещё обратиться прямо перед ними.
– Отчего тогда за десять вёрст чувствуется дыхание Дьявола? – первый склонил голову, щурясь.
Моё сердце бешено заколотилось. Он говорил о наследнице, которую носила Оля, а значит, опасность угрожала и ей. Я же не мог этого допустить.
– Вокруг война, естественно, что воздух пропитан людской злобой, – это единственный довод, показавшийся мне правдоподобным и естественным.
– Согласен, но зло, которое привело нас сюда, имеет сверхъестественный характер, – пояснил первый.
Он продолжал щуриться, второй же переводил взгляд с меня на Олю, затем на Лидванских и вновь на меня.
– Значит, где-то поблизости поселилась нечисть. Мы займёмся этим, – твёрдо произнёс я.
– Нет, – заговорил наконец третий из прибывших, – теперь этим займёмся мы. А ты, волк, и баба-упырь сегодня же должны покинуть госпиталь.
– Это почему же? – возмутился я. – Мы нужны здесь!
– Что толку от оборотня и вампирши? Вы представляете опасность, здесь много раненых и их кровь…
– Клавдия уже много лет не потребляет человеческую кровь! – вступился за нас Григорий. – А Александр принимает особое зелье, чтобы контролировать себя в полнолуние.
– Они имели привилегии, пока были под покровительством товарища Громового. Теперь же, когда он по собственной воле покинул Братство и перешёл на другую сторону… – третий из прибывших оказался таким же непоколебимым.
– Но ведь мы здесь! Мы по-прежнему являемся воинами добра и света. И мы продолжим миссию инспектора! – я старался быть убедительным, несмотря на то, что зверь внутри меня бушевал.
– Вы должны покинуть госпиталь до полуночи! – третий и, очевидно, главный из них был непреклонен. – Вы же, – обратился он к Лидванскому, – назначаетесь исполняющим обязанности инспектора на время, пока митрополит не найдёт достойную замену. Ваши прошлые подвиги позволяют вам получить небольшой… хм… карьерный рост. Ваша сестра и товарищ Добролюбова могут остаться.
– Нет! – воскликнула Оля. – Я уйду с Александром и Клавдией!
– Я тоже! – выкрикнула Оксана.
– Вы не должны делать этого! – начал было я. – Гриша, скажи им!
– Я тоже иду с вами!
Я понимал, что этим он ставит крест на будущем в Братстве, но в душе был рад, что он и его сестра и, разумеется, моя названная дочь не согласились с несправедливым решением, принятым выше.
– Оля, Оксана, вы должны остаться с Ниной. Какое бы решение ни принял Гром, мы должны позаботиться о его жене и ребёнке, – попытался я убедить их.
Оля фыркнула.
– Жене и ребёнке? – переспросил один из наших незваных гостей.
Я по-прежнему держал речь как старший:
– Да. Инспектор женился, и сейчас его жена на сносях, вот-вот разродится.
– Почему об этом не известно в Братстве? – спросил он.
Этот вопрос остался без ответа. После продолжительной паузы Григорий изрёк:
– Мы покинем госпиталь, как только стемнеет и проснётся Клавдия. Нину мы заберём с собой и позаботимся об удачном разрешении… Если Братство не принимает всерьёз своих членов, то и его члены не станут служить ему.
– Речь шла только о двоих, которым не место среди нас. Вы же сами приняли это глупое решение. У вас есть возможность одуматься, – предложил третий из прибывших.
– Мы уже обдумали. Александр и Клавдия дороги нам, и они были очень ценными для Братства. Вам известно, что их сущность – не врождённая и не была их выбором, – продолжал настаивать Лидванский.
– Вы поёте ту же песню, что ваш инспектор пел все эти годы. Теперь, когда он покинул Братство, устраиваются чистки. Все полу сущности, привлечённые с той стороны, лишаются членства, – объяснил их вторжение второй.
– Но ни я, ни Клавдия никогда не были на той стороне! – я был разъярён и держался из последних сил.
– Ваш инспектор предал Братство, – снова заговорил первый. – Человек, на которого была возложена величайшая миссия, остановился перед достижением цели в самый важный момент, когда все ожидают появления наследницы!
Я почувствовал, как дрогнула Оля.
– Тогда мы ничем не можем помочь. Мы покинем госпиталь с наступлением темноты.
– А кто останется за старшего? – спросил третий.
– Это вам решать, – с сарказмом бросил я ему, – вы же вершите судьбы членов Братства.
Я снова сел за стол, в один глоток допил остывший чай и велел всем заняться сборами. Мы оставили троих прибывших в столовой.
Нашим планам помешали схватки Нины Громовой. Её ребёнок выбрал самое неподходящее время для появления на свет.
Оля, Оксана и Марья Фёдоровна подготовили операционную. Нина была очень слаба, и Оксане пришлось выложиться, чтобы поддерживать в ней силы. Я и трое гостей сидели в коридоре, ожидая новостей. Они позволили нам остаться и принять роды. Григорий направился к Клавдии, чтобы остановить её перед ночной вылазкой. Сегодняшней ночью я поставил запрет на охоту на фашистских партизан.
– А у вас здесь уютно, тихо, – осмотрелся второй.
– Мы очаровали местность, чтобы наши пациенты были в безопасности, – объяснил я нашу предусмотрительность.
– Точнее, вы сами, – ехидно заметил первый.
– В том числе, – коротко ответил я.
За дверью раздался очередной крик Нины Громовой, звонкий и пронзительный, переходящий в хрип. Потом всё стихло. Через мгновения раздался детский плач. Я бросился к двери, но остановился, не решаясь войти.
– Подождём немного, – сказал я, ощутив четыре сердцебиения вместо пяти.
– Померла, – выходя, бросила Оля и направилась к себе. Я почувствовал ликование внутри неё.
Следом вышла Оксана, опечаленная скорее реакцией Оли, нежели смертью Нины.
– Зайди, Александр, – попросила она.
Я взглянул на троих – они не препятствовали, и я скрылся за дверью. Марья Фёдоровна пеленала младенца.
– Девонька, такая хорошенькая. Не успела на свет появиться, а уже сиротка, – приговаривала старая колдунья.
Она передала укутанную малышку Оксане. Я ощутил благоговение.
– Ты хочешь ребёнка? – спросил я Лидванскую.
– Любая женщина хочет, – тихо ответила она, покачивая девочку. – Нина… перед тем, как испустить дух… назвала её Лилей… Что нам с ней делать, Саша?
– Мы не можем взять её с собой, любимая. Нам не выходить её… Марья Фёдоровна, вам придётся позаботиться о дочери Мити. Её, думаю, смогут кормить другие роженицы.
– Эх, Александр, проблем-то не будет с кормлением. И я воспитала полсотни детишек за свой век… Но что будет со всеми вами, с Митенькой? Я каждую ночь молюсь, чтобы он одумался…
– Уверена, его выбор будет нам во благо, – сказала Оля, не сводя глаз с крохотной Лили. – Вы же знаете его, он бы не предал нас. И знай он, что здесь происходит…
– И хорошо, что не знает, – прервал я Оксану, – раз он решил нас не посвящать, значит, он уверен, что справится сам.
За дверью послышались шум, голоса, затем раздались грохот и выстрелы. Я метнулся к выходу, Оксана прижала к себе Лилю, Марья Фёдоровна поковыляла за мной.
Когда я раскрыл дверь, передо мной предстала ужасающая картина: Клавдия была прикована к потолку серебряной цепью, а Григорий с Олей оборонялись от троих незваных гостей. У меня не было выбора, и я перекинулся. Я набросился на ближайшего ко мне из троих мужчин и впился клыками в его плечо. Теперь он либо должен был умереть, либо заразиться. Я бы предпочёл первое.
– А ну-ка, прекратите! – раздался бас Марьи Фёдоровны. – Вы что тут устроили?
Она топнула ногой, по коридору прокатился раскат грома, и все замерли на месте.
Я был ошарашен: наша знахарка, похоже, ранее не только изучала травы. Она щёлкнула пальцами, и все мы повалились на пол. Я вернулся в человеческое обличье, одежда на мне была изорвана. Гриша рванулся к потолку, чтобы высвободить Клавдию.
– Простите, Марья Фёдоровна, но она, – третий указал на вампиршу, – вела себя неподобающе.
– Эта вампирша, – захрипела на него пожилая женщина, – за годы, что я её знаю, проявила больше благородства и уважения к нашему общему делу, чем вы трое можете себе представить, братья Поповы. И здесь не место для разборок! Убирайтесь!
– Только после того, как убедимся, что приказ выполнен, – ответил ей третий.
– Я прослежу за этим без вашего участия, – грозно проговорила она.
– Не смеем перечить, Марья Фёдоровна, – ответил Попов-старший.
– Постойте! Гриша, можешь что-то сделать? – я указал на второго из братьев, лежащего без сознания и истекающего кровью после моего укуса.
– Разве что добить его, – огрызнулся в ответ Лидванский.
– Я займусь им, – сказала знахарка, – вернётесь за ним через неделю.
– Но! – я попытался возразить.
– Он останется человеком, Александр, – уверила меня она.
– Где вы были сто двадцать восемь лет назад? – процедил я.
– Это было весело, папуля! – непонятно чему радовалась Оля.
– Что именно? – уточнил я.
– Борьба. И то, как ты обратился… Я видела это только однажды.
– И оба раза это была вынужденная мера, чтобы защитить тебя.
Я вышел из-за ширмы, где переодевался из лохмотьев в военную форму.
– Ах, хорош-то как! – воскликнула Оля.
– Я был когда-то военным. Ещё помню кое-что, – улыбнулся я дочери.
– Ой, вот здесь еще капля, – она подошла ко мне вплотную и вытерла салфеткой кровь на моей щеке.
– Спасибо, девочка… Интересно, как удалось Марье Фёдоровне так легко разобраться с ситуацией?
– Она очень могущественна. Поповы – её бывшие ученики. Много лет назад она воспользовалась своими способностями в личных целях, и её лишили многих привилегий и заблокировали часть силы. Но некоторые помнят, какой она была, и побаиваются.
– Это всё ты прочла в чьей-то голове? – спросил я, глядя ей в глаза, чтобы понять: солжёт ли она, или скажет правду?
– Нет, – засмеялась Оля, – она сама рассказывала на занятиях кое-что, да и в Свердловске я о ней многое слышала. Как-нибудь расскажу тебе… – Она чмокнула меня в щёку. – Пойду, помогу Оксане со сборами… И я знаю, что ты обеспокоен моим поведением… То, что я сказала о Нине… Ты же знаешь, что я не желала её смерти.
– Знаю, детка. Мы всё исправим.
– Да, и ещё… Марья Фёдоровна не могла тебе помочь тем утром… Она была под стражей, ожидала решения митрополита за самодеятельность.
– Не переживай об этом, Оленька.
Оля вошла к крёстной, качавшей на руках дочь Дмитрия Громового.
– Ты ещё не готова, Оксана? Я пришла помочь.
– У нас проблема… – ответила Лидванская.
– И какая? Скажи мне, я не стану подслушивать, – пообещала девушка.
Оля подошла к Оксане, сидевшей на кровати.
– Смотри сама!
Лидванская отодвинула край простыни, в которую была укутана Лиля Громовая. На голове девочки были реденькие огненно-рыжие волосы. Оля подняла на Оксану свои выразительные голубые глаза:
– Почему она… такая? И что это значит?
– А то, что она вернулась. И нашла способ добиться любви Мити самым верным способом, – с досадой ответила Лидванская.
Тремя часами ранее рыжая ведьма бесшумно приземлилась на каменный пол:
– Митенька, здравствуй, милый…
– Ты? – Громовой прижался спиной к стене.
– Скучал по мне? А я-то как скучала! – нежно пролепетала она.
– Из-за тебя я здесь. Что ты наделала, Лиза? Стала наложницей Сатаны? Хочешь погубить всех, кто мне дорог? – принялся обвинять её Дмитрий.
– Я лишь хочу, чтобы ты любил меня. И раз уж я не стала наследницей, я добилась особого места при Повелителе. Да, я была его любовницей и стала матерью наследницы. Теперь я неприкосновенна и собираюсь к тебе вернуться.
– Но почему Оля? За что? – прокричал Громовой.
– Ты любишь её, а в твоём сердце должна быть только я, Митенька, – с лёгкостью, как ни в чём не бывало пропела Лиза.
– Ты и есть в нём, – убедительно произнёс Дмитрий, касаясь лица ведьмы.
– Но ведь нашлось место и для другой, – с некоторой грустью ответила она, прильнув щекой к его ладони.
– Я бы поверил тебе, если бы ты была способна на такое чувство, как любовь. Оно светлое, а ты… – инспектор отдёрнул руку.
– Неважно, как называть то, что между нами происходит. Ты хотел избавить меня от этого, а значит, любишь меня.
– А ты насмехаешься над этим, Лиза! – бросил он.
– Такова моя натура, – кокетливо улыбнулась она. – А теперь мне пора, собираюсь вернуться в свет, чтобы присмотреть за наследницей. До скорой встречи, Митенька.
После этих слов рыжая ведьма испарилась, оставив Громового дожидаться полуночи.
Эксперимент
Мы стали скитальцами. Я и Клавдия с лёгкостью переносили вынужденные неудобства. Вампирша по ночам охотилась на фрицев, которых было полно в лесу, я же почти постоянно пребывал в волчьем обличье и также предпочитал ночную охоту.
В одну из ночей нам навстречу вышел солдат. На его руках, лице и форме была кровь, и я почувствовал, что он жаждет смерти. Мне раньше не приходилось встречать людей, желающих покинуть бренный мир, не покончив с собой, а ищущих убийцу для исполнения объявленного себе приговора. И вот он стоял передо мной, я ощущал всю его внутреннюю боль.
В эту ночь на небе ярко светил месяц. Было начало сентября. С летом ушла духота, и я чувствовал себя весьма комфортно: от жары не чесалась кожа под толстым слоем шерсти, а сама шерсть не сбивалась в колтуны. Клавдии, конечно, было всё равно, какая стоит погода.