Гражданка Иванова, вас ожидает дракон Абалова Татьяна

Глава 33. Побег

Библиотеку Василиса нашла не сразу. Долго плутала по коридорам, потерявшись в пространстве и времени.

— Леди Драгон, неужели? — у покоев матери герцога стояла хозяйка мопсов. Серж, Перж и Хок беспокойно дергали поводки, поглядывая на леди Бурфал, которая собралась вывести их на прогулку, а теперь застряла в дверях и щебетала голосом, полным притворного восторга. — А почему так скоро? И даже ни с кем не попрощались?

— Я же говорю, дело пока держится в тайне. Но уверяю вас, Фольк вернется уже женатым. Свадьбу, конечно, повторим и здесь, чтобы обвенчать их по нашим, драконовским, законам. Сегодня же начну составлять списки. Видели бы вы, как герцог нес ее полураздетую к карете. Я смотрела из окна.

— Не терпелось побыстрей…

«Избавиться», — закончила предложение затаившаяся за углом Василиса.

— …добраться до Качер, чтобы попросить ее руки?

— Я думаю, они вместе провели ночь.

— Да, так и есть, — хозяйка мопсов понизила голос до шепота. Собаки, заслышав шипение, беспокойно обернулись на нее. — Леди Хардинг уверяет, что ваш сын, под утро выйдя из комнаты царевны, тоже был… несколько не в порядке.

— Ах, я такая счастливая! — леди Драгон сложила ладони в замок и поднесла их к лицу, чтобы скрыть широкую улыбку. — Все сложилось, как я и планировала! А я уж распереживалась, что поведение моего сына на балу окончательно все испортило.

— Ваш мальчик оказался умней, чем я подумала, увидев, как он бросил царевну посреди танца. Он нашел способ замолить грехи и все исправить, — Леди Бурфал погрозила пальчиком за столь вольное «замаливание грехов», избранное герцогом.

— Да уж, конфронтация с Качерами никому не нужна. Фольку просто не выстоять. У него нет свободного капитала для ведения войны. Лучше уж царевна в качестве жены, чем уничтожение всего, что он создал.

— Хок! Фу! Бесстыдник! — леди Бурфал дергала за поводок напрасно: мопс и не собирался прерываться. Раз его не вывели, он справил нужду у косяка. Леди Драгон громко взвизгнула, поскольку брызги долетели и до ее халата, чем вывела из равновесия собак.

Воспользовавшись истерикой, случившейся у двух женщин и трех псов, Василиса прошмыгнула к лестнице, ведущей в библиотеку.

— А почему босиком? — за столом Фолька сидел Аравай-аба. На его носу поблескивали окуляры для чтения. В руках была та самая книга, где на обложке было не написано, а накарябано.

— Не хотела стуком каблуков разбудить замок. Вчера все легли поздно. Скажите, пожалуйста, здесь нет лишней пары очков? Нэн Хосефина оставила список покупок, но забыла, что я другого языка, кроме фрукоко, не знаю.

Гоблинский принц открыл один ящик, второй, порылся в третьем и протянул футляр с очками, предварительно убедившись, что там лежат нужные.

Руки у Василисы тряслись, когда она разворачивала записку.

— Что, милочка, вчера перебрали с вином?

— Да, — не стала отбрыкиваться Вася, углубившись в чтение. По мере того, как она читала, текст все больше и больше расплывался.

Сил не осталось. Василиса поискала стул рукой, но все равно села мимо — горе ее подкосило.

— Что, милая? Герцог тебя расстроил? Узнаю его руку, — гоблин кивнул на выпавший из рук Василисы листок. Аравай-аба, не торопясь, словно боялся спугнуть, вышел из-за стола и присел на корточки рядом с плачущей девушкой. — Бывает. С нами мужчинами частенько такое случается. Увидим необычную птаху и ну заманивать ее в клетку. Горы золотые обещаем. А как насладимся пением, открываем дверцу, чтобы улетела.

— Ваше Высочество, скажите правду, лорд Ракон уехал, чтобы жениться на качерской царевне? Или он проводит ее до границы и вернется?

— Правда, милая, заключается в том, что он не может поступить по-своему, не считаясь с мнением мира. И хоть нравилась ему ты, хоть не мог надышаться твоим запахом, а наследников будет растить не с рабыней, а с истинной леди. Я уверен, он раскаивается, что напрасно обнадежил тебя. А еще больше уверен, что Фольк осознал пагубность своих действий — через качерку едва не навредил всему герцогству. Столько вложено сил, столько средств… Так что, девочка, делай выводы.

— И как мне теперь быть? — она подняла на гоблина полный боли взгляд.

— Веди себя тихо, не высовывайся, не лезь на глаза. Сиди на своей кухне точно мышь. Не дай боги, качерка прознает, что лорд к тебе неровно дышит, житья не даст. А она прознает. Все вчера видели, как ты с ним с бала ушла. Нетрудно догадаться, где и как вы провели время.

— Да, вы правы, герцог вчера был со мной, а не с ней. Мы до самого рассвета любили друг друга! А они, — Василиса укоризненно посмотрела на закрытую дверь, за которой слышались визгливые голоса женщин и лай мопсов, — они говорят, что он провел ночь с качеркой.

— Эх, милая. Людям достаточно увидеть мужчину без рубашки, чтобы домыслить, что же происходило за закрытыми дверями. Вольно или невольно, Фольк скомпрометировал царевну, а в Качерах законы жесткие. У опозоренной девушки два пути: она идет в монастырь или замуж за того, кто побывал в ее спальне. А герцог был там. Тому есть свидетели. И еще, девочка, запомни, Фольк не стал бы подставляться, если бы не захотел скандала. Он все продумал.

— Но лорд Ракон не такой!

— Такой, милая, такой. Когда в дело вмешивается политика, все мы становимся такими.

— Но он же ее не любит! — как последний аргумент произнесла Василиса, но в памяти всплыли иные слова: «Я завтра же улажу проблему с качеркой». Вот и уладил. Задел ее гордость, бросив посередине танца ради незнакомки в маске, а теперь не нашлось иного способа уладить «межгосударственный» конфликт, кроме как жениться на царевне.

Боль от предательства и ревность скрутили Василису. В глазах потемнело. Если бы не гоблин, помогший ей подняться и сесть на стул, она, наверное, снова упала бы.

— Может, воды? — участливо поинтересовался принц, пододвигая кувшин ближе. Неловким движением он уронил со стола круглую коробку. Та раскрылась, и на ковер вывалилось нечто черное. По розе на тулье Василиса догадалась, что в картонке хранился берет, могущий изменить ее внешность до неузнаваемости.

— Значит, ему все-таки удалось раздобыть шляпку, — усмехнулась Василиса, наклоняясь за некогда желанной вещью. — Договор завершен. Меня здесь больше ничего не держит.

— На, выпей, — гоблинский принц протянул Василисе стакан.

— Помогите мне скрыться, — прошептала Вася, прижимая берет к груди. — Вы можете. Помните, вы предлагали отвести меня на земную заставу?

— Но… — гоблин в неуверенности мялся. — Он мой друг.

— Я здесь никому не нужна. Вот, читайте, герцог только будет рад, если я уберусь, — она сунула в руки принца смятую и окропленную слезами записку. — Прости и прощай — это все, что он смог написать!

— Но ты рабыня. Пока он не дал тебе свободу, ты считаешься его собственностью. Если нас поймают, меня вышлют навсегда, а тебя ждет незавидная судьба. «Сладкая попка» с радостью откроет для нарушительницы закона свои двери.

— Не поймают. Никто не будет знать, что я покинула остров. Смотрите, — Василиса надела на голову берет и тут же преобразилась — темные волосы, синие глаза, впалые щеки.

— Ох, ты ж! — гоблин, не стесняясь, сдернул с головы Васи магическую вещицу. Повертел ее, внимательно разглядывая. — Небось демоническая штучка?

— Нет, шляпы шьют на Ахтыбаране.

— Надо бы прикупить такие, порадовать гарем, а прежде всего самого себя. С каждой из жен и наложниц как в первый раз, — глаза принца блестели.

— Так вы согласны увезти меня отсюда?

Аравай-аба с сомнением помотал головой. Потеребил розочку, проверяя, крепко ли она держится.

— Ну пожалуйста. Вы же часто бываете на Земле, знаете, как мы привязаны к своим семьям. А если бы ваша дочь оказалась в чужом мире, и не нашлось бы никого, кто отважился бы ей помочь? — Василиса уже не знала, какие аргументы применить, чтобы разжалобить гоблина. — А хотите, я отдам вам это кольцо? Герцог многое сделает, лишь бы вернуть его себе. Он им дорожит и боится потерять.

Ноздри гоблина хищно раздулись, когда он увидел кольцо с камнем в виде глаза змеи.

— Хорошо, — произнес он, наконец. — Я помогу тебе добраться до Земли.

Аравай протянул руку, но Вася спрятала свою за спину.

— Кольцо отдам на Земле.

В свою комнату Василиса пробиралась крадучись — боялась наткнуться на нэн Хосефину, от которой не смогла бы скрыть, что задумала сбежать.

«Я напишу ей записку», — решила Вася, в душе сильно переживая, что не может сказать женщине, подарившей ей тепло, прощальные слова.

— Ой, а я думаю, куда ты запропастилась? — в комнату без стука зашла Марисоль. Села на кровать рядом с картонкой со шляпкой, бесцеремонно заглянула вовнутрь. — Какая красота! И кто же тебе такую подарил?

— А я сама купить не могла?

— Гражданка, разве же я не знаю, что тебе рогоскрыт не по карману?

— Рогоскрыт?

— Ну да. У нас их шьют для тех, кто не хотел бы, чтобы в нем опознали жителя Ахтыбарана. Всем известно, что мы только в слуги и годимся. Как увидят ахтыбараниху — все, никакой работы, кроме пыльной, не предлагают. А если надену я такую шляпку, то могу хоть в артистки пойти, хоть в библиотекари. Смотри!

Вася открыла от удивления рот. Стоило Марисоль натянуть на голову берет, как она превратилась в милую девушку-брюнетку. Никаких крученых рогов и кудрявых волос — характерных для жителей далекого мира.

— Это для вида рогоскрыт сделан в виде шляпки, а на самом деле он что-то вроде парика, который надежно скрывает рога. Вот потрогай-потрогай!

Василиса боязливо дотронулась до копны черных волос. Ни бархата, ни розы, лишь губы Марисоль сделались алыми, а глаза темными как летняя ночь.

— Рогоскрыты специально мастерятся из разной ткани. Возьмешь соломенную шляпку, украшенную полевым цветком — получится из тебя крестьянка с россыпью веснушек на лице, а такой берет с утонченной розой — только для аристократки. Очень дорогая вещица. Поэтому я ни в жизнь не поверю, что ты купила ее сама. У нас семьями копят, чтобы приобрести такую и получить работу получше.

— А если влюбится кто? Начнет ухаживать и однажды, приласкав, нечаянно сдернет шляпу с головы, а тут, нате вам, ахтыбараниха, что тогда?

— Можно и на всю жизнь измененной остаться. Достаточно снять с берета или шляпки цветок. Уже никогда с головы не сдернешь и к своей внешности не вернешься. Правда, потом придется объяснять, почему ребеночек родился рогатым, — Марисоль хихикнула в кулачок.

— Хорошо, что предупредила, — Василиса подергала, надежно ли прикреплена к бархату роза. Как-то не хотелось навсегда превратиться в брюнетку.

— Я смотрю, ты куда-то собираешься?

Василиса растерялась.

— В город нэн посылает. За покупками.

— Так она сама ни свет, ни заря за ними отправилась. Да еще мальчишек с кухни с собой прихватила. Все остальные же после бала отсыпаются, — заметив, что Гражданка опустила глаза, Марисоль перевела взгляд на берет, что та мяла в руках. — Ты никак сбежать задумала?

— Да, я ухожу, — голос Василисы дрогнул. Врать сейчас она не смогла бы.

— Эх, подружка моя дорогая, — ахтыбараниха поднялась с кровати, обняла Гражданку. — Я же предупреждала тебя, что они с нами только спят, а женятся на своих.

— И ты тоже слышала, что герцог уехал просить руки царевны?

— А кто о том не слышал? Они же второпях дверь плохо прикрыли, вот Тьяго и подглядел, какие они куролесы на кровати выписывали. Он и растрезвонил.

— Тьяго?

— Ну, тот, что похож на хорька. Ты сама так о нем сказала. Наш дворецкий.

— А-а-а, — Василиса чуть не плакала. — Поверь, герцог не мог куролесы выписывать с царевной. Он со мной всю ночь был.

— А никто и не говорит, что Его Светлость в темное время усладой занимался. Утро было, солнце уже встало. Иначе попробуй разглядеть, он там лобызает качерку или кто другой.

— А ошибки быть не может? — Вася никак не могла поверить. — Разве мужчина способен на такие подвиги: сначала одну чуть ли не насмерть залюбил, потом к другой пошел?

Марисоль вздохнула.

— Кто другой и не может, а драконы сильные. У них мужской дух, ух, как развит, — характерный жест рукой со сжатым кулаком в качестве подтверждения мощи драконов Василису добил. Она разрыдалась.

Марисоль почувствовала себя виноватой. Сбегала в свою комнату, принесла розовый сарафан, а вместе с ним и национальный костюм ахтыбаранихи.

— Не в служебном же платье бежать, — правильно рассудила она. — А твой сарафан кто только ни видел, сразу опознают.

— Спасибо, — кивнула Василиса, вытирая глаза уголком огромного воротника. — Я как-то не подумала. Если бы не ты, надела бы, наверное, костюм божественной охотницы.

Улыбнулась сквозь слезы и потянулась к растерявшейся от нахлынувших чувств ахтыбаранихе.

— Сарафан забери себе. На память.

— Знаешь, а меня вчера с тобой попутал лорд Аль-лель, — у ахтыбаранихи зарделись щеки. В смущении сложила ладони между коленками. — Он вырядился вороном, но чтобы его не узнали, короче подстриг волосы. Отрезал по плечи. Я его спросила: «Не жалко?», а он отмахнулся: «Вырастут». Пригласил на танец и шептал на ухо всякие глупости, пока не разглядел за венком рожки. Слинял и больше не подходил. Но зато не было отбоя от других. Я даже целовалась кое с кем. И не только …

Теперь у Марисоль полыхали и щеки, и уши.

— Я раньше думала, что он на тебя глаз положил, поэтому, чтобы не случилось такого же конфуза, как с эльфом, призналась кто я такая сразу же. А он сказал, что узнал меня. Рога никуда не спрячешь.

— Да о ком же ты говоришь? — Василиса терялась в догадках.

— Он такой сильный. Мы с ним целых три раза… ну, ты понимаешь. Тоже ведь из оборотней.

— Боже, ты говоришь о Солеро?

— Нет-нет, что ты. Разве лорды опустятся до служанок? Ой, прости…

Марисоль вперила мечтательный взгляд в потолок.

— В общем это был кучер графа.

— Тот самый вервольф?

— Угу. Витал.

— Да ну!!!

— Ну да. Я еще спросила его, почему на тебя глазел, а он ответил, что герцог велел присмотреть. А ложку до рта не доносил и с вилами замирал, когда я рядом с тобой стояла. — Марисоль потрогала грудь. Шаловливо улыбнулась. — Болит.

— Выходит, и волки сыты, и овцы целы?

Подруга не обиделась на поговорку, задорно рассмеялась.

— Я хотела еще оставить нэн Хосефине записку, но не буду, — Василиса нацепила зеленую юбку, застегнула крючок. — Ты потом как-нибудь расскажешь ей о нашем прощании, но ни словом больше. Она была мне здесь вместо матери. Передай, что люблю и буду скучать.

— А я тебе кто?

— А ты мне сестра. Навеки.

— Одной уходить не боязно?

— Я не одна, не переживай. Не спрашивай кто, и какой мы выберем путь. Так будет надежнее. Я ведь рабыня, ты не забыла?

— Ой, страшно-то как! По законам этого мира за побег могут и казнить.

— Надеюсь, не поймают.

Глава 34, в которой Вася собралась скакать галопом по мирам

Аравай-аба ждал, как и договаривались, у хозяйственных построек. Стоило Василисе завернуть за угол, как она бросила на пол корзину и, не обращая внимания на вытаращившегося в изумлении гоблина, сняла с себя фартук и платье служанки. К облегчению принца, не ожидавшего столь решительных действий, под формой оказались жилет и юбка с орнаментом из скачущих по подолу овечек, что говорило, как объяснила Марисоль, о единении всех ахтыбаранов в мирах. «Любой ахтыбаран, если встретишь такого на пути, поможет своей землячке. Это тебе от меня оберег».

Берет завершил преобразование, и в ждущую коляску забралась грустная брюнетка с темно-зелеными глазами — как раз под цвет нарядного костюма.

В порт ехали, плутая по узким улочкам. Повозкой правил сам Аравай-аба. Когда они остановились у невысокого строения, у Василисы сжалось сердце: это здание никак не походило на портал, хотя и здесь слышался шум прибоя и крики чаек. Запоздало подумала, что толком не знает, кому доверилась.

Принц, заметив, как побледнела его спутница, подмигнул ей.

Скрипнула дверь, и на пороге появился заспанный гном.

— Зачем звали, ваше гоблинское высочество? — пренебрежение в голосе подтвердилось и вовсе непотребным действом — гном почесал яйца.

— Мне нужна твоя помощь, Ульрих, — Аравай кинул какой-то небольшой предмет, ярко блеснувший в воздухе, а гном на удивление ловко поймал его. Растопырив ладонь рассмотрел, повернув золотую фигурку на один бок, потом на другой. Удовлетворившись осмотром, шагнул ближе.

— Что изволите, господин? — подобострастно склонился. От гнома густо пахнуло пивом и потом.

— Возьми это, — Аравай вытащил из прихваченной им корзины одежду служанки, — и еще вот это, — тут у Василисы распахнулись от удивления глаза — гоблин сунул в руки гнома венок из опавших лютиков, тот самый, который Вася видела в покоях герцога. — Отнесешь к пруду нимф в Малой Руссеи. Брось там на бережку. Платье лучше придавить камнем, чтобы ветер не унес.

— Будет сделано, — гном зыркнул на замершую в повозке девушку. — Как пришла наша нимфа, так и ушла.

— Ты правильно меня понял, Ульрих, — гоблин стегнул лошадь, и повозка покатилась к последнему пункту, что связывал Василису с островом Ракон.

Аравай-аба позаботился о билетах заранее, поэтому ждать не пришлось: сначала в магическую дверь шагнула брюнетка в костюме ахтыбаранихи, а чуть погодя, перед самым закрытием портала, к ней присоединился принц.

— Нам придется пересечь с десяток миров, прежде чем мы доберемся до Земли. Наберись терпения.

— Где мы сейчас? — Василиса непонятливо огляделась. Она думала, что попадет в мир, кардинально отличающийся от того, где только что была, а оказалась в точно таком же безликом коридоре, что миновала несколько минут назад.

— В царстве вампиров. Не советую отходить от меня ни на шаг, иначе не заметишь, как тебя высосут.

Увидев, как у Васи от ужаса открылся рот (который она тут же прикрыла ладонью), а кожа сделалась еще бледней, гоблин рассмеялся.

— Сейчас они сочтут тебя за свою. Ну вылитый вампир.

— И кого это в Царство Вечной Тьмы занесло? — в коридоре появился высокий и тощий до изнеможения мужчина. Хоть и был он красив, его красота отталкивала жадным блеском в глазах и слишком алыми губами. — Неужто сам Аравай-аба на мою Заставу пожаловал?

Незнакомец распахнул объятия, но гоблин не спешил припасть к впалой груди. Вампир в улыбке похвастался острыми клыками.

— Но-но, без рук, пожалуйста. Знаю я ваши штучки.

— Пойдем, посидим за рюмочкой сгущенки: кровь на редкость попалась сладкая. Расскажешь о новых достижениях демонов — очень уж нашим по вкусу пришлась искусственная плазма. Переночуешь в самом лучшем гробу.

— Прости, друг, хотел бы уважить, но не могу. Мы тут транзитом. Скоро будет Кимбу.

— Жаль-жаль. Девочка у тебя уж больно хорошо пахнет. Не хотелось бы отпускать, — кровосос перевел взгляд на Василису и мерзко причмокнул. Его глаза блеснули алым, что заставило Васю спрятаться за широкую спину гоблина.

Шум открываемой двери заставил всех обернуться.

— Портал в Кимбу закроется через две минуты, — прошелестел из динамиков равнодушный голос какого-то дежурного пограничника.

Прежде, чем шагнуть в проем, пришлось посторониться: навстречу шла процессия из шести вампиров, сопровождающих гроб из красного дерева.

— Свежие поставки, — нисколько не смутившись, пояснил пограничник. — Некрасивым на Кимбу нет места, а нам всякие сгодятся.

— Эх, опять не успел, а любопытно было бы взглянуть на знаменитый туман, — сокрушенно махнул рукой гоблин и, распрощавшись без нежностей с главой Заставы, шагнул в освободившийся проход.

Новый безликий коридор привел в необычное помещение. Кимбу определенно был богатым миром — все утопало в золоте. Многоярусные тяжелые люстры на сквозняк ответили хрустальным звоном.

— Здесь ценят красоту и только ее, — пояснил гоблин, усаживаясь на мягкий диван, обложенный подушками. — Правильно сказал упырь, некрасивым здесь не место. И лучше уж сладкая смерть от укуса вампира, чем прозябание в изгоях. Даже родители отвернутся от уродца, — он показал пальцем на окно, за которым понуро брела женщина, сплошь замотанная в тряпье. — Вот еще одна несчастная, которую не принял туман.

— Что за туман?

— Говорят, божественный. Он опускается весьма редко. Кимбужцы готовятся к нему годами, стараются вести праведный образ жизни, и тогда белесая пелена вознаградит отроков красотой. Недостойные так и останутся безобразными тварями. Поэтому и заматываются в тряпье, чтобы не нарушать своим видом гармонию.

— Я не хотела бы жить в Кимбу, — Василиса подошла к окну: не могла оторвать взора от несчастной, которой, судя по всему, некуда было идти — ее гнали от любого порога. Визгливые красавицы с метлами в руках вовсе не выглядели сейчас прекрасными. — Давайте, возьмем ее с собой? А? На Земле всем найдется место.

— Разве? — гоблин ухмыльнулся. — У вас даже цвет кожи может вызвать мировой скандал, что уж говорить о ногах, на которых вместо волос растут перья? Хотя… Хотя, почему бы и нет? Будет у тебя преданная подруга. Рядом с такой твоя красота заиграет еще сильнее.

«Подружка красивая всегда держит рядом с собой подружку страшную», — Вася вспомнила шушукающих одноклассниц. Сколько им тогда было лет? Пятнадцать, не больше. Ветер в головах.

Она не стала возмущаться на высказывание принца, сейчас было главным выручить ту, что попала в беду.

«Плохой бог!» — поругала она туман, делающий людей несчастными.

По знаку руки гоблина прибежал юноша — прекраснее человека Василиса не видела: черные вьющиеся волосы спускались до самых плеч, глаза оливкового цвета, опушенные густыми ресницами светились звездами, белозубая улыбка смущала, едва подернутая пушком верхняя губа говорила о трепетном возрасте. К таким губам хотелось прижаться в поцелуе. И голос у кимбужца оказался под стать: мягкий, завораживающий.

Пограничник скривился, когда понял, чего хочет Аравай-аба, но возражать не посмел, привел завернутую по самые глаза девушку. Вася вздрогнула, когда увидела мелькнувшую в рваном разрезе балахона ногу — та действительно была похожа на птичью, и тут же устыдилась своей реакции, поймав печальный взгляд на редкость красивых глаз.

— Боюсь, нам придется спать с ней в одной комнате, — гоблин уже жалел о сделанном. Он брезгливо рассматривал трясущуюся под тряпьем фигуру. — До мира оборотней почти сутки.

— Мы можем посадить ее в клетку, — произнесла с превосходством в голосе появившаяся у стола писаная красавица. Она принесла поднос с яствами, за что получила в ответ золотую монету. Гоблин тут же впился зубами в сочный персик. Нектар неприятно потек по его пальцам, что заставило Василису смущенно отвернуться. — У нас для таких случаев стоит в подвале.

— Не надо никого сажать в клетку! — грозный окрик появившегося неизвестно откуда худощавого мужчины заставил всех обернуться. — Я забираю ее с собой!

От Василисы не скрылось, как посерело лицо гоблина, как он сжался, пытаясь сделаться меньше, слиться с десятком подушек, разбросанных на диване. Усач же сосредоточился на несчастной, которая, казалось, была равнодушной к своей судьбе.

Да, именно усы были самой замечательной деталью в облике незнакомца — они менялись прямо на глазах: удлинялись и становились тоньше, но создавалось стойкое впечатление, что именно гнев подстегивал их рост.

— Господин Хочь-Убей! — между тем, обитатели Заставы мира Кимбу, отвлекая внимание гостя на себя, рассыпались в приветствиях. — Мы всегда к вашим услугам.

— Если потребуется, соберем всех отверженных, лишь бы угодить вам.

Только Вася слышала ехидные нотки в голосе красавицы? Судя по тому, как усы сделали рывок, господин Хочь-Убей тоже не оставил слова кимбужки без внимания.

— Однажды я сотру этот мир, — зло прошептал он и, взяв трясущуюся девушку за руку, потащил за собой. Та пошла безропотно, словно на заклание.

— Вы вампир? Вы берете ее с собой только для того, чтобы выпить кровь? — Вася побежала следом. — Если это так, то прошу вас, оставьте ее со мной. Я позабочусь о ней. Я… я могу заплатить. Я займу, — поправилась она, вспомнив, что кроме кольца, которое заблаговременно повернула камнем на внутреннюю сторону ладони, у нее ничего нет.

Боясь, что ее не послушаются, Василиса схватила девушку за вторую руку и потянула на себя.

Хочь-Убей, не ожидая такого напора, остановился.

— Кто ты такая? — он склонил голову, изучая бледное лицо в обрамлении темных волос.

— Я… я… — Вася не знала, что ответить. — Я путешественница. Мы вместе с Его Высочеством Аравай-аба намереваемся посетить Землю.

Замечательные усы сделались короче и завились у кончиков так, что стали похожими на вопросительные знаки.

— Вместе с Его Высочеством гоблинским принцем? Он разве тоже здесь?

— Он остался там, на диване, — Вася показала рукой по направлению к золотой комнате. Сейчас они все трое стояли в длинном коридоре, в стене которого зиял чернотой недавно открывшийся портал. Видимо через него и проник усач на Заставу Кимбу.

— Так почему же Аравай сидит на диване, а не спешит сюда? — голос Хоча приобрел вкрадчивые нотки. Так разговаривают, когда хотят поймать на лжи. Глаза усача тревожно блестели. — Вот же он — портал на Землю.

— Не может быть, — Василиса беспомощно оглянулась. — Принц сказал мне, что мы нескоро доберемся до Земли, так как между нами лежит несколько Застав.

Тут же приятный голос прошелестел:

— До отправления на Заставу Земли осталось четыре минуты.

— Иди, милая, тебя там встретят. И ничего не бойся, — Хочь подтолкнул робкую девушку в балахоне в спину. — А мы пойдем и разберемся с гоблинским принцем. Время есть.

Василиса проводила взглядом кимбужку и поспешила за решительно настроенным усачом.

— А… А где он? — Вася искренне удивлялась отсутствию Аравая. Насколько Василиса знала гоблина, не в его натуре было прятаться, но, может, они с Хочь-Убеем недруги? Вот влипла, так влипла!

— Господин рассчитался и ушел, — черноволосый юноша натирал стол, с которого уже убрали богатую посуду с фруктами и едой.