Испорченный король

Глава 29

Мой поцелуй неуверенный. Экспериментальный.

Это первый раз, когда я выступаю инициатором. Первый раз, когда я целую Эйдена без того, чтобы он фактически не принуждал меня к этому.

Сначала это легкое прикосновение моих мягких губ к его твердым. Затем мой язык смелеет, и я облизываю его нижнюю губу снова и снова. Набравшись смелости, я приподнимаюсь и слегка покусываю его, прежде чем оставить нежный след поцелуев в уголке его рта.

Все это время Эйден наблюдает за мной из-под полуприкрытых век. Обе его руки напряжены, когда он опирается ладонями о кровать.

Он не прикасается ко мне.

Моя смелость медленно угасает. Может быть, он передумал, может быть…

– К черту, – стонет Эйден, когда его губы прижимаются к моим.

Его поцелуй – полная противоположность моим нежным прикосновениям. Эйден целуется как сумасшедший, пытающийся обрести рассудок. Он всегда выходит из-под контроля. Мое дыхание прерывается, когда он просовывает свой язык мне в рот и пожирает меня.

Это то, что делает Эйден. Он пожирает. Он разрывает меня на части и раздевает догола, пока не завладеет каждой частичкой меня.

Теперь, когда он взял на себя ответственность, я чувствую, что могу… отпустить.

Отпустить.

Какое странное ощущение.

Раньше у меня никогда не было искушения отпустить. Во всяком случае, я все делала по правилам.

Тело Эйдена наваливается на меня со всех сторон. Его ноги оказываются между моими дрожащими бедрами. Его грудь прижимается к моей ноющей груди. Его руки скользят по моим волосам, щекам, лицу.

Он весь на мне.

Его необузданная сила проникает мне под кожу и разливается прямо по венам. Это заразно.

Он заразен.

Эйден отрывает свой рот от моего, и мы оба тяжело дышим, вдыхая друг друга.

Я ловлю на себе его яростный взгляд.

С самого начала он всегда смотрел на меня по-другому, словно мы были связаны.

Как будто он знает меня лучше, чем кто-либо другой.

И, может быть, только может быть, я тоже хотела узнать его лучше, чем кто-либо другой.

Он прерывает зрительный контакт, чтобы задрать верх моей пижамы. Ткань трется о мои твердые, чувствительные соски, посылая холодок удовольствия между ног.

Он гладит одну грудь грубой рукой и хмыкает.

– Я говорил тебе, как сильно я их люблю?

Его пылающий взгляд не отрывается от моего, пока он втягивает сосок в рот и тянет его зубами. Он не кусается, но угрожает.

Мой взгляд туманится, и из горла вырывается стон.

Продолжая дразнить один зубами, он щипает другой сосок. Его глаза не отрываются от меня, как будто он бросает вызов – или насмехается надо мной.

Мои пальцы скользят по его волосам, и я дергаю за черные как смоль пряди. Я не знаю, для того ли это, чтобы оттолкнуть его или притянуть к себе.

И не мне решать.

Эйден обхватывает твердой рукой мое горло и прикусывает сосок с такой силой, что боль пронзает мой позвоночник, а удовольствие разливается по всему телу. Его язык обводит его, успокаивая боль, прежде чем он сделает это снова. Я вскрикиваю, моя спина выгибается дугой.

Я не могу пошевелиться в полной мере, потому что он держит меня стальной хваткой за горло.

Это все равно что падать со скалы. В этом не должно быть ничего приятного, потому что, когда я достигну дна, я буду мертва. Но прямо сейчас? Я не думаю о приземлении. Я застываю в моменте падения. За пределами страха и добровольно наложенных оков есть трепет, возбуждение. То… неизвестное.

Я становлюсь зависимой от этого.

Все еще покусывая мой сосок, Эйден тянется другой рукой, чтобы стянуть с меня пижамные шорты. Его пальцы находят мои скользкие складки, и он стонет, дразня меня, спускаясь вниз.

Мое тело словно подожгли, пока я падала с того утеса. Тысячи мурашек покрывают мою кожу и проникают в кости.

– Эйден…

Он поднимает голову. Похоть и что-то еще, чего я не могу понять, искажают его лицо.

Мои пальцы впиваются в его футболку, и я пытаюсь стянуть ее через его голову. Он хватает мои пальцы поверх своей футболки, останавливая. Что-то мелькает в его красивых чертах. Это происходит быстро, и, возможно, если бы я не была так сильно очарована им, я бы поняла значение этого выражения.

Но оно исчезает так же быстро, как и появилось, и он стягивает футболку через голову.

Он спортсмен, так что шесть кубиков пресса не должны меня удивлять, но идеальные пропорции все равно кажутся немного несправедливыми. Как будто он снимается для журнала.

Теперь, когда он сгибает руки, татуировки со стрелками, кажется, указывают прямо на его сердце.

Или мое.

Когда мой взгляд возвращается к нему, он наблюдает за мной с жестким выражением на лице, как будто ждет, что я начну вырываться.

Я не сомневаюсь, что, если я буду драться, он даст отпор.

В зависимости от моего выбора, он сделает все настолько чудовищным или прекрасным, насколько сочтет необходимым.

Королева или пешка.

Мои пальцы скользят вверх по его твердым бокам к упругому животу. Я не знаю, когда прикосновения к нему превратились в зависимость.

Удовольствие.

Необходимость.

Каково было бы запечатлеть себя под его кожей?

Это… пугающая мысль.

Эйден стягивает с себя брюки вместе с боксерскими трусами.

Он такой же внушительный, как и в прошлый раз, если не больше.

Это будет больно.

Почему я хочу, чтобы было больно?

Не отпуская мое горло, он устраивается между моих ног. Его свободная рука обхватывает мой подбородок. Его чертовы глаза прокладывают путь прямо в мою душу.

– Ты сводишь меня с ума, черт возьми.

– Ты тоже сводишь меня с ума. Это уже не смешно.

Эйден – это утес.

Неизвестный.

Незапланированный.

Непредсказуемый.

Он – мой худший кошмар.

А еще он – самое близкое, что у меня было к свободе.

Эйден сжимает мое горло и врывается в меня.

Он разрывает меня на части одним движением.

Я кричу ему в губы.

Это больно.

Черт возьми.

Это чертовски больно.

Я чувствую себя так, словно он натурально порвал меня.

Согласно тетушкиным любовным романам, другие девственницы в такой ситуации подождали бы, когда боль утихнет. Они почувствовали бы необходимость в том, чтобы партнер замедлился, позволяя привыкнуть.

Я хочу, чтобы это продолжалось.

Боль. Я хочу, чтобы боль осталась.

Мое тело выгибается навстречу телу Эйдена. Я сжимаю его плечи так крепко, что ногти впиваются в кожу.

Он замирает, встречаясь с моими глазами, и рычит.

– Ты девственница? Как, черт возьми, ты можешь быть девственницей? Почему ты…

– Н-не останавливайся. – Я обрываю его, медленно покачивая бедрами. – Бери.

Я хочу, чтобы он был жесток со мной, потому что мне нужна боль, я не знаю почему, но я просто хочу ее.

Боль означает, что я жива. Я живу этим моментом.

Учитывая грубый характер Эйдена, я ожидала, что он примет приглашение.

Вместо этого он плавно двигает бедрами вперед, его толчки мягкие, как будто он ждет, пока я привыкну к нему.

Затем… он целует меня.

Страстно, но нежно. Наши языки танцуют в эротическом, медленном танце. Он отпускает мою шею и притягивает к себе, так что я оказываюсь сидящей у него на коленях. Новая глубина проникновения заставляет мои колени дрожать.

Его толчки становятся медленными, глубокими и сводящими с ума.

Я хотела боли, но получила эйфорию, даже не подозревая, что так нуждалась в ней.

Эйден разрушил иллюзию, которая у меня была. Он сломал ее и швырнул на землю.

Что-то внутри меня дает трещину.

Мои пальцы запутываются в его волосах, и я целую его в ответ с такой же страстью. Я встречаю нежное покачивание его бедер своими.

Кажется, целую вечность мы целуемся, позволяя нашим телам привыкнуть друг к другу. Мы целуемся так, словно это наш последний поцелуй в жизни.

Как будто случится катастрофа, если мы перестанем целоваться.

Я пытаюсь уговорить его действовать жестче, дергая за волосы, но он мягко откидывает мои волосы за спину, молча давая понять, что не будет выполнять мои приказы.

Наши конечности так переплелись, что я не знаю, где начинается он, а где я. Наши тела покрываются капельками пота, а запах секса витает в воздухе как афродизиак.

Эйден толкается быстрее и резче. Похожий на всхлип стон срывается с моих губ, когда он касается чувствительного места внутри.

Не нарушая своего ритма, Эйден толкает меня, вынуждая упасть на спину. Его руки скользят под мои бедра, и он закидывает обе мои ноги на свои широкие плечи.

Он обхватывает рукой мое горло, то ли для того, чтобы удержать меня на месте, то ли в качестве угрозы, я не знаю.

У меня нет времени думать об этом.

Он врывается в меня с удвоенной энергией. Новый угол проникновения заставляет мои стенки сжиматься.

Изголовье кровати скрипит при каждом неистовом толчке и покачивании его таза, прижатого к моему. Мое сердце учащенно бьется, я боюсь, что у меня случится сердечный приступ.

Даже если и так, это того стоит.

– Ты такая красивая, – стонет он, его ритм становится грубее и быстрее с каждым произносимым им словом. – Ты сводишь с ума. Ты вызываешь привыкание. Ты все портишь.

Мне не требуется много времени.

Возможно, из-за его слов, ощущения его внутри меня или его руки на моем горле.

Или всего вышеперечисленного.

Волна пронзает меня, и я кричу, падая вниз, не имея возможности приземлиться.

Этот оргазм совсем не похож на те, что были у меня раньше. Это первобытно, необузданно и настолько ошеломляюще, что я не могу дышать.

Эйден продолжает свой натиск, преследуя свой собственный финал. Он продолжает и продолжает.

И продолжает.

Я нахожусь в таком же бредовом состоянии, как и в прошлый раз. Я чувствую себя такой чувствительной и обиженной, но я не хочу, чтобы он останавливался.

Я жажду боли и удовольствия, которые он приносит.

Я жажду его.

Его плечи напрягаются. Я все еще хочу посмотреть, как он упадет с обрыва.

Эйден мне этого не позволяет.

Он наклоняется к моему клитору и дразнит его, прежде чем вонзиться в меня в последний раз. Я снова кончаю с хриплым криком.

– Блять, – стонет он, когда тепло наполняет мои внутренности.

Эйден остается внутри, когда притягивает меня к себе. Моя голова покоится у него на груди, ухо оказывается прижато к биению его сердца. Его естественному, но неровному сердцебиению.

Стук.

Стук.

Стук.

Я касаюсь губами его кожи и остаюсь в таком положении, пока мои веки не закрываются.

Свобода.

Неужели именно такой и должна быть свобода?

Глава 30

Что-то теплое обволакивает мою кожу, совсем как…

Вода.

Я вздрагиваю и просыпаюсь, ожидая обнаружить себя в той мутной, темной воде из ночных кошмаров.

Мое дыхание приходит в норму, когда я узнаю окружающее пространство. Я нахожусь в своей ванной комнате с белым кафелем и пастельно-розовым декором.

Я сижу в наполовину наполненной ванне. Совершенно голая.

Теплая вода льется каскадом из крана, медленно заливая мою грудь.

Эйден поворачивается ко мне лицом, но смотрит искоса, возясь с моим шампунем во всей своей обнаженной красе.

Я прикусываю нижнюю губу, откровенно таращась на него. В его красоте есть что-то первобытное, что привлекло мое внимание с момента нашей первой встречи.

Его мышцы напрягаются при каждом движении. Татуировки со стрелками скользят в такт движениям его бицепсов. Его член наполовину тверд и направлен в мою сторону. Интересно, всегда ли он в таком состоянии, потому что я никогда не видела его вялым?

– Наконец-то ты проснулась, соня, – говорит он, не поднимая головы.

Я позволяю своей руке побродить по воде. Я не могу поверить, что Эйден готовит мне ванну с пеной.

– Как долго я была в отключке? – спрашиваю я.

– Около двух часов.

– И что ты делал все это время?

– Наблюдал за тобой.

Наблюдал за тобой.

Будь он проклят и то, как легко он может говорить подобные вещи. Если бы это была я, я бы никогда в этом не призналась.

Когда я молчу, он скользит своими металлическими глазами по моему телу, и хотя оно покрыто пузырьками, мне кажется, что он видит сквозь них.

– А еще просматривал твой Инстаграм.

Я сглатываю.

– Ты просматриваешь мой Инстаграм?

Он наклоняет голову набок.

– Как ты думаешь, почему я на тебя подписан?

Я всегда думала, что это был какой-то метод запугивания, не то чтобы он на самом деле серьезно относился к этому.

– Кстати, ты так и не подписалась в ответ, – говорит он, как будто это что-то, о чем я забыла.

– Так зачем ты просматривал мой Инстаграм? – увожу я назад к вопросу.

Он пожимает плечами.

– Чтобы знать, что ты задумала.

– То есть ты преследуешь меня?

Он ухмыляется.

– Я предпочитаю исследовать.

Я брызгаю водой в его сторону.

– Ты неизлечим.

– Мне любопытно… – Он замолкает. – Почему ты никогда не публикуешь свое лицо?

– Что?

– У тебя есть фотографии еды, живописной обстановки, твоих тети и дяди, Рид и ее брата, но нет твоего полного снимка. Единственные твои фотографии сделаны сзади или сбоку. Нет ни одного снимка, на котором ты смотрела бы в камеру. Это выглядит так, будто ты боишься показывать лицо.

Я поднимаю плечо.

– Не все из нас любят внимание.

– Хм. Почему мне кажется, что это не твой случай?