Испорченный король

Если и есть что-то, чему я научилась, находясь с Эйденом, так это умению выбирать перспективные для победы сражения.

Прямо сейчас самая важная битва – узнать, что, черт возьми, он запланировал для Ким.

Когда я попыталась скользнуть рядом с ней, Эйден притянул меня и усадил между своих раздвинутых бедер.

Он повсюду и окружает меня со всех сторон. Его грудь находится в нескольких дюймах от моей спины, но я чувствую его запах, смешанный с гелем после душа. Каждый мой вдох наполнен его всепоглощающим присутствием. Он проникает мне под кожу и оседает в моем сердце резкой волной вожделения. Эйден даже не прикасается ко мне, но ему это и не нужно. Как будто я принадлежала ему с первого прикосновения.

Воздух колышется от обещания прикосновения его кожи к моей. Я сжимаю бедра и сосредотачиваюсь на экране.

Сегодня «Арсенал» проводит самый важный матч сезона в Лиге европейских чемпионов. Если бы я была с дядей, мы были бы канонирами, болеющими от души, как Ксандер и Ронан.

Они прыгают, как кролики на крэке, кричат и даже пинают воображаемые мячи. Они даже говорят с сильным акцентом кокни, о котором богатые люди даже не должны слышать. Должно быть, это из-за общения с другими футбольными фанатами.

Интересно, Эйден тоже говорит на кокни?

Кинозал наполняется одобрительными возгласами фанатов, энтузиазмом комментаторов и фанатичным безумием Ксандера и Ронана.

Коул и Эйден – самые спокойные зрители. Коул произносит несколько охов и ахов, но так и не сдвигается со своей позиции.

Ким сидит рядом со мной и Эйденом, а Коул с другой стороны от нее, и пьет свое второе – или третье – пиво.

Может, она и фанатка «Элиты», но Премьер-лига ее не особо волнует.

Пока Ронан и Ксандер кричат, проклинают и разбрасывают повсюду чипсы и закуски, Ким наблюдает за ними с живым интересом, как за игрой.

В некотором смысле они устраивают развлекательное шоу. Когда «Арсенал» в забеге, они отбивают мячи вместе с ними. Они наносят воображаемые штрафные удары и ударяются плечами, когда происходит что-то хорошее.

Я начинаю смеяться к тому времени, как они фальшиво подпевают фанатским песнопениям. Ким тоже смеется, полуприкрыв глаза. Когда она допивает пиво, Эйден вкладывает ей в руку еще одну банку, и она принимает ее с небрежной улыбкой.

Я бросаю на него сердитый взгляд.

– Ты пытаешься ее напоить?

Его холодный взгляд остается прикованным к экрану, но, похоже, игра его не слишком интересует.

– Она уже пьяна.

– Эйден! – Мой голос понижается, когда я поворачиваюсь вполоборота, так что моя спина упирается в его согнутое бедро. – Что ты делаешь?

Его металлический взгляд медленно, хищно скользит по мне. Вот так в игру вступает отвратительная, психованная сторона Эйдена. Просто потому, что я иногда не замечаю его натуры, это не значит, что она исчезает.

– Ты согласна с тем, что я сказал ранее?

– Нет, пока ты не скажешь мне почему. – Я сжимаю губы в тонкую линию, чтобы не наброситься на него и не устроить сцену.

– Неправильный ответ. – И вот так просто его внимание возвращается к игре.

Я отталкиваюсь от него, но он мертвой хваткой сжимает мой локоть, не давая мне вырваться.

Разочарованно вздохнув, я придвигаюсь ближе к Ким, насколько позволяет его хватка.

Ее темно-синее платье в полоску доходит до середины бедер и сбивается внизу. Румянец заливает ее щеки, а зрачки расширяются. Она определенно пьяна.

Я пытаюсь отобрать у нее пиво. Одному богу известно, что Эйден в него подлил. Я хочу думать, что он не причинил бы вреда Ким и что он не из тех, кто накачивает девушек наркотиками, но он психованный демон, который не остановится, пока не получит то, что хочет.

Ким для него не человек. Она всего лишь средство для достижения цели.

Она прижимает пиво поближе к груди и надувает губы, как будто я хочу отнять у нее любимую игрушку.

– Ким. Давай, ты уже достаточно пьяна.

– Не-а, – невнятно произносит она. – Я абсолютно трезвая, Элли.

Следующие несколько минут я безуспешно пытаюсь разлучить ее с пивом.

Эйден наблюдает за этим с такой бесстрастной холодностью, что мне хочется дать ему пощечину.

Я не знаю, как он догадался, что Ким становится дикой, когда напивается, но он использует это в своих интересах.

Первая половина игры заканчивается со счетом 0:0. Ксандер и Ронан наконец садятся. Ронан поглощает чипсы как изголодавшийся солдат на войне, в то время как Ксандер бросает суровые взгляды в сторону Ким.

Когда звучит гимн Европы, она, пошатываясь на нетвердых ногах, поет вместе с ними от всего сердца. На невнятном немецком. Я знала, что она берет уроки немецкого, но я не знала, что она так свободно говорит на нем.

Ронан прикладывает руку к сердцу, ставит миску с чипсами так, словно это чашка, и подпевает. На тарабарском языке.

Коул усмехается:

– Ну какого черта!

Он встает так, чтобы Ким оказалась между ним и Ронаном, и поет «Оду радости» на более совершенном немецком, чем у Ким, – хотя, вероятно, это потому, что он не мертвецки пьян, как она.

– Не порти мне настроение, капитан! – Ронан бросает в него чипс. – Пой на том языке, который мы все знаем.

Я смеюсь как над его глупостью, так и над непринужденной улыбкой Ким и ее невнятными словами. Это того стоит, если она хорошо проводит время.

Я пытаюсь встать и присоединиться к ним, но Эйден хватает меня за руку и смотрит на Ксандера с серьезным лицом.

– Хэй, Найт. Может, тебе стоит отвезти Рид домой, пока ее родители не забеспокоились?

– Нет! – Я кричу в тот самый момент, когда песня обрывается.

Все взгляды обращены на меня, как будто это я маньяк, который только что предложил Ксандеру, заклятому врагу Ким, подбросить ее домой.

Мои щеки пылают, когда я бросаю на Эйдена суровый взгляд, от которого он бы вполне мог вспыхнуть или даже смутиться, если бы был хоть сколько-нибудь близок к человеку.

Я рывком поднимаюсь на ноги и вытаскиваю его из комнаты. Я удивлена, что он следует за мной не говоря ни слова.

– Не двигайся, Ким, – говорю я ей и обращаюсь к Ксандеру: – И не прикасайся к ней.

Коул кивает в мою сторону, словно подтверждая. Я не знаю, почему я ему доверяю, но это так.

Ронан, кажется, не обращает внимания на весь этот беспорядок, занятый тем, что набивает рот чипсами и закусками.

Как только мы оказываемся снаружи, я захлопываю дверь и вхожу в комнату Эйдена.

– Перестань использовать Ким, чтобы заставлять меня что-то делать.

– А если я скажу нет? – Он крут, настолько крут, что жар в моем теле зашкаливает.

– Ким – моя лучшая подруга.

– Я это знаю.

– Тогда как ты можешь предлагать отправить ее домой с ее обидчиком? Что, если он причинит ей боль? Ты собираешься взять на себя ответственность за это?

– Я не беру на себя ответственность за дерьмо других людей. Кроме того, если бы Найт хотел причинить ей боль, он бы сделал это много лет назад, а не сейчас.

– Дело не в этом!

– Тогда в чем же?

– Если тебе нужно мое доверие, ты не можешь использовать благополучие моей лучшей подруги, чтобы угрожать мне. Это заставит меня доверять тебе меньше, а не больше.

– Если бы ты согласилась, я бы не стал использовать ее. Держись подальше от Джонатана, и я буду держаться подальше от Рид. Это простая сделка.

Тот факт, что он настаивает на этом, вызывает у меня еще большее любопытство к магнату «Кинг Энтерпрайзес». Однако я не настолько любопытна, чтобы рисковать благополучием Ким.

Эйден знает, что задел меня за живое.

– Прекрасно! – я ударяюсь плечом о его руку и возвращаюсь внутрь, кипя от сдерживаемого гнева.

Я хватаю Ким за локоть, останавливая ее соревнование с Ронаном в выпивке.

– Мы уходим.

– Не-а, – хнычет она. – Смотри, Рон учит меня делать снимки.

– Рон? – Ксандер усмехается, но его плечи сводит от напряжения.

– Давай, Ким. – Я тяну ее за собой, но с таким же успехом она могла бы превратиться в камень.

– Я остаюсь. – Она высвобождается и возвращается к Ронану, как будто он держит младенца Иисуса вместо бутылки пива.

Мои попытки тщетны, сколько бы я ни старалась. Невозможно контролировать Ким, когда она пьяна.

Эйден ухмыляется мне, сидя рядом с Коулом.

Подонок.

Во втором тайме Ким безостановочно аплодирует Ронану.

– Почему ты сказал «канониры»? – спрашивает она его.

– Потому что это «Арсенал», детка!

За это он получает подзатыльник от Ксандера.

Игнорируя попытки Эйдена усадить меня между его ног, я присоединяюсь к Ким, Ронану и Ксандеру. После двух кружек пива я расслабляюсь настолько, что могу поболеть за команду. Игра слишком захватывающая и быстро развивающаяся, чтобы не наслаждаться ею.

Когда «Арсенал» забивает, мы вчетвером заключаем друг друга в групповые объятия. Коул подбадривает меня на заднем плане, и сильная рука хватает меня за воротник рубашки. Я отпихиваю Эйдена и продолжаю праздновать.

Я так зла на него прямо сейчас. Самое меньшее, что он может сделать, – это не испортить мне игру.

До конца игры остается еще пятнадцать минут, когда Ким падает на один из стульев и тихо похрапывает. Я усаживаю ее поудобнее и возвращаюсь, чтобы досмотреть оставшуюся часть игры.

Ронан, Ксандер и я спорим об игроках, вышедших на замену во втором тайме.

Игра заканчивается со счетом 1:0. Мы могли бы выступить лучше, но мы на пути к чемпионству.

Я праздную вместе с Ронаном, Ксандером и даже Коулом, который присоединился к нам ближе к концу, спев «We are the champions».

Звонит телефон. Телефон Ким.

Я лезу к ней в карман. Ее мама.

Дерьмо.

Она накажет Ким, если та вернется домой в таком состоянии. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, обдумывая решение.

– Останься на ночь, – язвительно замечает Эйден у меня за спиной. Я вздрагиваю, и это лишь сильнее толкает его в мою спину.

– Что? Нет. – Это звучит скорее удивленно, чем холодно.

– Просто проведи ночь с Рид. – Он тяжело вздыхает. – Не надо все так усложнять.

Мои возможности ограничены. Я могу попросить Эйдена подвезти нас до дома Ким, и ее накажут. Он может отвезти нас ко мне домой, и это выставит Ким в невыгодном свете перед тетей и дядей.

– Хорошо, но я запру дверь.

Я выношу телефон на улицу, где не слышно шума, и отвечаю маме Ким. Я говорю ей, что Ким проведет ночь со мной и что она уже крепко спит. Она соглашается без вопросов. Потом я звоню дяде и, после восторженных отзывов о победе «Арсенала», говорю ему, что проведу ночь у Ким.

Странно. Лгать тете и дяде уже не так трудно.

Когда я возвращаюсь внутрь, где ребята – за исключением Эйдена – празднуют, мой позвоночник выпрямляется. Он смотрит на меня с нечитаемым блеском, который напоминает тот день, когда мы впервые встретились.

Сегодня вечером я определенно запру дверь.

Глава 43

Ксандер помогает мне отвести Ким в комнату для гостей. Я пытаюсь остановить его, но он не слышит моих протестов.

Как только он положил ее на кровать, я вышвырнула его вон и повернула ключ.

Сняв с нее обувь, я укладываю Ким и укрываю простыней. Она бормочет что-то, похожее на «Оду радости», к тому времени, как я снимаю форму и лифчик. Я остаюсь в мальчишеских шортах и футболке без рукавов.

Я лежу рядом с Ким.

Усталость давит на мои нервные окончания, но, хоть убейте, я не могу заснуть. Кровать удобная, а подушка, кажется, набита перьями. В гостевой комнате такая же стерильность, как в гостиничном номере. Все вокруг белое и чопорное, и в ней нет ничего личного.

Когда я смотрю в потолок, все, о чем я продолжаю думать, – это хаос, который произошел сегодня. Доктор Хан, затем Сильвер, затем Джонатан Кинг.

Эйден не мог не стать вишенкой на торте, решив быть придурком.

Я видела, как он стоял сбоку от двери, когда я вышвыривала Ксандера.

Я разочарованно вздыхаю и крепко зажмуриваю веки.

Полчаса спустя я все еще не могу уснуть. Я просматриваю Инстаграм, и вскоре мне становится скучно. Я откидываю одеяло и надеваю халат, прежде чем выйти.

Когда я направляюсь на кухню, в доме царит зловещая тишина. Мальчики, должно быть, все ушли, а Эйден крепко спит.

На столе я нахожу чипсы, взбитые сливки и даже несколько нетронутых гамбургеров. Я сажусь на табурет и съедаю их все. Насыщенный вкус наполняет мой рот.

Тетя убила бы меня за это, но прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз ела нездоровую пищу. Возможно, годы. Дядя иногда брал меня с собой перекусить какой-нибудь нездоровой пищей тайком, но после того, как в средней школе у меня заболело сердце, он отказался от этой привычки.

Половина меня чувствует себя грешницей, но другая половина просто наслаждается этим редким блюдом. Закончив, я прибираюсь на кухне и возвращаюсь в комнату.

Затем в голову приходит безумная идея. Я хочу посмотреть, где спит Эйден. Это глупо после всего, что он сделал, но это несправедливо, что он видел мою комнату, а я не видела его.

Я спускаюсь вниз, куда, как я видела, он направлялся ранее, и подавляю вскрик всякий раз, когда автоматически загорается мягкий свет. В этом доме невозможно прокрасться незаметно.

Справа от меня доносится звук плещущейся воды, и я следую за ним как любопытный котенок. Я заворачиваю за угол и останавливаюсь перед двойными стеклянными дверями.

На другой стороне вода поблескивает под закрытым куполом. В крытом бассейне совершенно темно, если не считать мягкого белого света, исходящего из воды.

Эйден сидит на ступеньках, наполовину в воде, наполовину над ней. Он не плавает и не пытается плавать. Он просто сидит там, его обнаженная спина подрагивает от напряжения, а татуировки со стрелками направлены по бокам.

От одного вида воды у меня учащается дыхание. Мои руки становятся липкими, и меня одолевает желание вытереть их.

Ты можешь это сделать.

Сделав последний глубокий вдох, я открываю дверь и проскальзываю внутрь.

Голова Эйдена наклоняется в мою сторону. Его мокрые чернильно-черные волосы в совершенно несовершенном беспорядке падают ему на лоб. Капельки воды прочерчивают дорожку по тонким волоскам на его груди и рельефному прессу и попадают под черные боксерские трусы. Я ловлю себя на том, что слежу за ними как зачарованная.

Я должна злиться на него, черт возьми.

– Я как раз шел за тобой.

Я останавливаюсь на безопасном расстоянии от воды.

– Я заперла дверь.

– Ты думаешь, запертая дверь удержит меня вдали от того, что принадлежит мне, сладкая?

– Я злюсь на тебя. Если я хочу, чтобы ты держался подальше, ты будешь держаться подальше.

– Конечно. – Кажется, он не верит ни единому моему слову. – А теперь снимай халат и присоединяйся ко мне.

– Ни за что! – Мой крик граничит с истерикой, когда я сжимаю в кулаке халат.

Он еще больше наклоняет голову.

– Говорить нет не обязательно должно быть твоей рефлекторной реакцией на все, о чем я прошу.

– Дело не в этом. – Я неопределенно указываю на бассейн. Дна даже не видно. – Глубокая вода пугает меня.

Его затуманенный взгляд на секунду блуждает по мне, как будто он обдумывает информацию.

– Я на ступеньках. Ты не утонешь.

– Все еще нет. – Я хватаюсь за перила. – Кроме того, ты прослушал ту часть, где я сказала, что злюсь на тебя?

– Я тоже злюсь на тебя. Мы можем злиться друг на друга, пока ты сидишь у меня на коленях.

В то время как мое тело соблазняется его предложением, мой взгляд устремляется к бассейну, а затем назад. Я ни за что не полезу в воду. Черт, я даже не могу смотреть на это больше секунды, без того чтобы не почувствовать, как что-то ползет по моей коже.

– Ты можешь пойти добровольно, или я тебя потащу.

Я фыркаю и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Не убегай, или я почувствую потребность преследовать и побеждать, сладкая.

Часть меня хочет сделать именно это и посмотреть на его реакцию, но сегодня я трусиха. И он прав, мы оба злимся друг на друга, и я ненавижу это.

Я ненавижу, что мы не близки, когда это мой первый визит в его дом.

Я распахиваю халат и вешаю его на перила, оставаясь в белой футболке без рукавов и мальчишеских шортах. Мои шаги осторожны, когда я приближаюсь к бассейну, где Эйден ждет меня, нахмурив брови.

– Как насчет того, чтобы пойти в твою комнату? – спрашиваю я в качестве последнего средства.

– В следующий раз.

Как только я оказываюсь в пределах досягаемости, Эйден обхватывает рукой мое запястье и тянет меня вниз. Я вскрикиваю, когда погружаюсь в воду по пояс. Я приземляюсь к нему на колени лицом к глубокой, темной воде.

Мое сердце колотится в груди, желая вырваться наружу. Я чувствую, как краска отливает от моего лица, продолжая смотреть на воду.

Это не по-настоящему. Это не по-настоящему.

– Эй! – Руки Эйдена скользят по моей шее. Я поворачиваюсь так, чтобы мои колени оказались по обе стороны от его бедер на ступеньках, а моя грудь – на одном уровне с его грудью. Я обвиваю руками его шею и прячу лицо в изгибе его плеча, тяжело дыша ему в кожу.

– Поговори со мной. – Пальцы Эйдена зарываются в мои волосы, и он распускает пучок, позволяя моим волосам упасть на плечи.

– Я ненавижу это, – мой голос дрожит. – Я ненавижу, когда вокруг так много воды.

– Почему?

– Я не знаю. Хотела бы знать.

– Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом.

Я чуть приоткрываю глаза, мое дыхание все еще прерывистое.

– Например?

– Например, как ты праздновала с ребятами, когда я сидел прямо там.

Я усмехаюсь.

– Ты что, ревнуешь прямо сейчас?

– Я констатирую факты.

– Точно. – Я толкаю его в плечи. – Кроме того, я еще не соглашалась быть твоей девушкой.

Его руки сжимаются вокруг моей талии словно тиски.

– Титулы не имеют значения, единственное, что имеет значение, – это то, что ты моя. Перестань вести себя так, будто это не так.

– И ты перестань вызывать у меня недоверие к тебе. – Я глажу его по щекам. – Я хочу доверять тебе, Эйден, я действительно хочу, так что помоги мне.

Когда я оказываюсь на нем сверху, он погружается в воду. Я кричу, когда вода достигает моего горла.

– Черт возьми, Эйден. Это не поможет мне доверять тебе.

– Ш-ш-ш, – успокаивает он, когда мои конечности дрожат. – Доверься мне.

Я держусь за него изо всех сил, потому что если я этого не сделаю, то останусь наедине с безжалостной водой.

– Эйден… – предупреждаю я.

– Просто представь, что здесь только мы.

– Я не могу. – Вода вот-вот поглотит меня. Эти руки утащат меня в глубину. Я не смогу дышать или…

Губы Эйдена прижимаются к моим в медленном, властном поцелуе. Его пальцы зарываются в мои волосы, пока он продолжает свое безжалостное исследование.

Страх – наименьшая из моих забот, когда он проводит губами по ложбинке у меня на шее, а затем по прозрачному розовому соску сквозь промокшую белую ткань. Он прикусывает твердый выступ, и я стону, запрокидывая голову.

Он делит свое внимание между двумя моими грудями; посасывает, покусывает и дразнит.

Его свободная рука стягивает мои шорты вниз, пока он не находит мою ноющую киску. Моя голова опускается ему на плечо, где вода едва достигает его ключицы.

Его пальцы находят мои складки, и он проводит ими вверх и вниз, прежде чем войти в меня двумя пальцами одновременно.

– О боже, – выдыхаю я в него.

– Расслабься, – шепчет он мне на ухо, заставляя двигаться быстрее.

Я мысленно приказываю своему телу ослабить напряжение.

Затем Эйден снова целует меня, и это чувствуется как афродизиак. Я запускаю пальцы в его мокрые волосы на затылке и самозабвенно целую его в ответ.

Внутри меня нарастает другое напряжение, и я отпускаю его. Я прижимаюсь к Эйдену и кончаю в бессловесном крике.

Но он еще не закончил.

Нет.

Он прижимает меня спиной к краю бассейна. Мой позвоночник ударяется о холодную плитку, и он забрасывает мои ноги на свою талию, толкаясь в меня.

Я задыхаюсь, держась за его плечи. Он целует меня дико и с неукротимым неистовством, врываясь в меня. Моя задница ударяется о плитку с каждым из его безжалостных толчков. Вода усиливает трение в одну секунду и убирает его в следующую. Это как игра.

– Эйден… – Мои ногти впиваются в перекатывающиеся мышцы его спины.

– В чем дело, сладкая? – ворчит он мне в рот.

– Я… я…

Он обхватывает рукой мое горло, и что-то внутри меня трескается.

Я кончаю в тот самый момент, когда его толчки становятся неистовыми. Он почти полностью выходит из меня, а затем толкается обратно.

Когда он обмякает внутри меня, я прячу лицо у него на шее, слезы застилают мои глаза.

Эйден просто взял страшное место и превратил его в счастливое.

Я глажу его по щекам и целую, когда он выносит меня, а мои ноги обвиваются вокруг его талии.

Глава 44

В течение нескольких недель мы вшестером смотрели футбол. Даже Ким стала завсегдатаем наших вечеров в особняке Кингов.

Иногда к ним присоединялись Леви и Астрид – когда у Леви не было игры.

Эйден все еще не взял меня во «Встречу», но обещал это сделать.

За то время, что мы провели у Эйдена, нас сблизил футбол – единственное, что мы все любим.

Страницы: «« ... 2627282930313233 »»