Испорченный король

Если и есть что-то, чему я научилась, находясь с Эйденом, так это умению выбирать перспективные для победы сражения.

Прямо сейчас самая важная битва – узнать, что, черт возьми, он запланировал для Ким.

Когда я попыталась скользнуть рядом с ней, Эйден притянул меня и усадил между своих раздвинутых бедер.

Он повсюду и окружает меня со всех сторон. Его грудь находится в нескольких дюймах от моей спины, но я чувствую его запах, смешанный с гелем после душа. Каждый мой вдох наполнен его всепоглощающим присутствием. Он проникает мне под кожу и оседает в моем сердце резкой волной вожделения. Эйден даже не прикасается ко мне, но ему это и не нужно. Как будто я принадлежала ему с первого прикосновения.

Воздух колышется от обещания прикосновения его кожи к моей. Я сжимаю бедра и сосредотачиваюсь на экране.

Сегодня «Арсенал» проводит самый важный матч сезона в Лиге европейских чемпионов. Если бы я была с дядей, мы были бы канонирами, болеющими от души, как Ксандер и Ронан.

Они прыгают, как кролики на крэке, кричат и даже пинают воображаемые мячи. Они даже говорят с сильным акцентом кокни, о котором богатые люди даже не должны слышать. Должно быть, это из-за общения с другими футбольными фанатами.

Интересно, Эйден тоже говорит на кокни?

Кинозал наполняется одобрительными возгласами фанатов, энтузиазмом комментаторов и фанатичным безумием Ксандера и Ронана.

Коул и Эйден – самые спокойные зрители. Коул произносит несколько охов и ахов, но так и не сдвигается со своей позиции.

Ким сидит рядом со мной и Эйденом, а Коул с другой стороны от нее, и пьет свое второе – или третье – пиво.

Может, она и фанатка «Элиты», но Премьер-лига ее не особо волнует.

Пока Ронан и Ксандер кричат, проклинают и разбрасывают повсюду чипсы и закуски, Ким наблюдает за ними с живым интересом, как за игрой.

В некотором смысле они устраивают развлекательное шоу. Когда «Арсенал» в забеге, они отбивают мячи вместе с ними. Они наносят воображаемые штрафные удары и ударяются плечами, когда происходит что-то хорошее.

Я начинаю смеяться к тому времени, как они фальшиво подпевают фанатским песнопениям. Ким тоже смеется, полуприкрыв глаза. Когда она допивает пиво, Эйден вкладывает ей в руку еще одну банку, и она принимает ее с небрежной улыбкой.

Я бросаю на него сердитый взгляд.

– Ты пытаешься ее напоить?

Его холодный взгляд остается прикованным к экрану, но, похоже, игра его не слишком интересует.

– Она уже пьяна.

– Эйден! – Мой голос понижается, когда я поворачиваюсь вполоборота, так что моя спина упирается в его согнутое бедро. – Что ты делаешь?

Его металлический взгляд медленно, хищно скользит по мне. Вот так в игру вступает отвратительная, психованная сторона Эйдена. Просто потому, что я иногда не замечаю его натуры, это не значит, что она исчезает.

– Ты согласна с тем, что я сказал ранее?

– Нет, пока ты не скажешь мне почему. – Я сжимаю губы в тонкую линию, чтобы не наброситься на него и не устроить сцену.

– Неправильный ответ. – И вот так просто его внимание возвращается к игре.

Я отталкиваюсь от него, но он мертвой хваткой сжимает мой локоть, не давая мне вырваться.

Разочарованно вздохнув, я придвигаюсь ближе к Ким, насколько позволяет его хватка.

Ее темно-синее платье в полоску доходит до середины бедер и сбивается внизу. Румянец заливает ее щеки, а зрачки расширяются. Она определенно пьяна.

Я пытаюсь отобрать у нее пиво. Одному богу известно, что Эйден в него подлил. Я хочу думать, что он не причинил бы вреда Ким и что он не из тех, кто накачивает девушек наркотиками, но он психованный демон, который не остановится, пока не получит то, что хочет.

Ким для него не человек. Она всего лишь средство для достижения цели.

Она прижимает пиво поближе к груди и надувает губы, как будто я хочу отнять у нее любимую игрушку.

– Ким. Давай, ты уже достаточно пьяна.

– Не-а, – невнятно произносит она. – Я абсолютно трезвая, Элли.

Следующие несколько минут я безуспешно пытаюсь разлучить ее с пивом.

Эйден наблюдает за этим с такой бесстрастной холодностью, что мне хочется дать ему пощечину.

Я не знаю, как он догадался, что Ким становится дикой, когда напивается, но он использует это в своих интересах.

Первая половина игры заканчивается со счетом 0:0. Ксандер и Ронан наконец садятся. Ронан поглощает чипсы как изголодавшийся солдат на войне, в то время как Ксандер бросает суровые взгляды в сторону Ким.

Когда звучит гимн Европы, она, пошатываясь на нетвердых ногах, поет вместе с ними от всего сердца. На невнятном немецком. Я знала, что она берет уроки немецкого, но я не знала, что она так свободно говорит на нем.

Ронан прикладывает руку к сердцу, ставит миску с чипсами так, словно это чашка, и подпевает. На тарабарском языке.

Коул усмехается:

– Ну какого черта!

Он встает так, чтобы Ким оказалась между ним и Ронаном, и поет «Оду радости» на более совершенном немецком, чем у Ким, – хотя, вероятно, это потому, что он не мертвецки пьян, как она.

– Не порти мне настроение, капитан! – Ронан бросает в него чипс. – Пой на том языке, который мы все знаем.

Я смеюсь как над его глупостью, так и над непринужденной улыбкой Ким и ее невнятными словами. Это того стоит, если она хорошо проводит время.

Я пытаюсь встать и присоединиться к ним, но Эйден хватает меня за руку и смотрит на Ксандера с серьезным лицом.

– Хэй, Найт. Может, тебе стоит отвезти Рид домой, пока ее родители не забеспокоились?

– Нет! – Я кричу в тот самый момент, когда песня обрывается.

Все взгляды обращены на меня, как будто это я маньяк, который только что предложил Ксандеру, заклятому врагу Ким, подбросить ее домой.

Мои щеки пылают, когда я бросаю на Эйдена суровый взгляд, от которого он бы вполне мог вспыхнуть или даже смутиться, если бы был хоть сколько-нибудь близок к человеку.

Я рывком поднимаюсь на ноги и вытаскиваю его из комнаты. Я удивлена, что он следует за мной не говоря ни слова.

– Не двигайся, Ким, – говорю я ей и обращаюсь к Ксандеру: – И не прикасайся к ней.

Коул кивает в мою сторону, словно подтверждая. Я не знаю, почему я ему доверяю, но это так.

Ронан, кажется, не обращает внимания на весь этот беспорядок, занятый тем, что набивает рот чипсами и закусками.

Как только мы оказываемся снаружи, я захлопываю дверь и вхожу в комнату Эйдена.

– Перестань использовать Ким, чтобы заставлять меня что-то делать.

– А если я скажу нет? – Он крут, настолько крут, что жар в моем теле зашкаливает.

– Ким – моя лучшая подруга.

– Я это знаю.

– Тогда как ты можешь предлагать отправить ее домой с ее обидчиком? Что, если он причинит ей боль? Ты собираешься взять на себя ответственность за это?

– Я не беру на себя ответственность за дерьмо других людей. Кроме того, если бы Найт хотел причинить ей боль, он бы сделал это много лет назад, а не сейчас.

– Дело не в этом!

– Тогда в чем же?

– Если тебе нужно мое доверие, ты не можешь использовать благополучие моей лучшей подруги, чтобы угрожать мне. Это заставит меня доверять тебе меньше, а не больше.

– Если бы ты согласилась, я бы не стал использовать ее. Держись подальше от Джонатана, и я буду держаться подальше от Рид. Это простая сделка.

Тот факт, что он настаивает на этом, вызывает у меня еще большее любопытство к магнату «Кинг Энтерпрайзес». Однако я не настолько любопытна, чтобы рисковать благополучием Ким.

Эйден знает, что задел меня за живое.

– Прекрасно! – я ударяюсь плечом о его руку и возвращаюсь внутрь, кипя от сдерживаемого гнева.

Я хватаю Ким за локоть, останавливая ее соревнование с Ронаном в выпивке.

– Мы уходим.

– Не-а, – хнычет она. – Смотри, Рон учит меня делать снимки.

– Рон? – Ксандер усмехается, но его плечи сводит от напряжения.

– Давай, Ким. – Я тяну ее за собой, но с таким же успехом она могла бы превратиться в камень.

– Я остаюсь. – Она высвобождается и возвращается к Ронану, как будто он держит младенца Иисуса вместо бутылки пива.

Мои попытки тщетны, сколько бы я ни старалась. Невозможно контролировать Ким, когда она пьяна.

Эйден ухмыляется мне, сидя рядом с Коулом.

Подонок.

Во втором тайме Ким безостановочно аплодирует Ронану.

– Почему ты сказал «канониры»? – спрашивает она его.

– Потому что это «Арсенал», детка!

За это он получает подзатыльник от Ксандера.

Игнорируя попытки Эйдена усадить меня между его ног, я присоединяюсь к Ким, Ронану и Ксандеру. После двух кружек пива я расслабляюсь настолько, что могу поболеть за команду. Игра слишком захватывающая и быстро развивающаяся, чтобы не наслаждаться ею.

Когда «Арсенал» забивает, мы вчетвером заключаем друг друга в групповые объятия. Коул подбадривает меня на заднем плане, и сильная рука хватает меня за воротник рубашки. Я отпихиваю Эйдена и продолжаю праздновать.

Я так зла на него прямо сейчас. Самое меньшее, что он может сделать, – это не испортить мне игру.

До конца игры остается еще пятнадцать минут, когда Ким падает на один из стульев и тихо похрапывает. Я усаживаю ее поудобнее и возвращаюсь, чтобы досмотреть оставшуюся часть игры.

Ронан, Ксандер и я спорим об игроках, вышедших на замену во втором тайме.

Игра заканчивается со счетом 1:0. Мы могли бы выступить лучше, но мы на пути к чемпионству.

Я праздную вместе с Ронаном, Ксандером и даже Коулом, который присоединился к нам ближе к концу, спев «We are the champions».

Звонит телефон. Телефон Ким.

Я лезу к ней в карман. Ее мама.

Дерьмо.

Она накажет Ким, если та вернется домой в таком состоянии. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, обдумывая решение.

– Останься на ночь, – язвительно замечает Эйден у меня за спиной. Я вздрагиваю, и это лишь сильнее толкает его в мою спину.

– Что? Нет. – Это звучит скорее удивленно, чем холодно.

– Просто проведи ночь с Рид. – Он тяжело вздыхает. – Не надо все так усложнять.

Мои возможности ограничены. Я могу попросить Эйдена подвезти нас до дома Ким, и ее накажут. Он может отвезти нас ко мне домой, и это выставит Ким в невыгодном свете перед тетей и дядей.

– Хорошо, но я запру дверь.

Я выношу телефон на улицу, где не слышно шума, и отвечаю маме Ким. Я говорю ей, что Ким проведет ночь со мной и что она уже крепко спит. Она соглашается без вопросов. Потом я звоню дяде и, после восторженных отзывов о победе «Арсенала», говорю ему, что проведу ночь у Ким.

Странно. Лгать тете и дяде уже не так трудно.

Когда я возвращаюсь внутрь, где ребята – за исключением Эйдена – празднуют, мой позвоночник выпрямляется. Он смотрит на меня с нечитаемым блеском, который напоминает тот день, когда мы впервые встретились.

Сегодня вечером я определенно запру дверь.