Испорченный король
– Отвечай.
Я бормочу что-то неразборчивое. Он закрывает мне рот, как, черт возьми, я должна отвечать?
– Закричишь или дернешься, и я буду грубо трахать тебя, прижимая к машине, пока вся округа не узнает мое имя. Поняла?
Я сглатываю, кивнув один раз.
Он убирает руку от моего рта, но прижимает к капоту машины, обхватив сильной рукой за затылок.
– Ты используешь Ким против меня, – выдыхаю я, мой голос хриплый и грубый. – Неужели это так неожиданно, что я решила использовать твоего друга против тебя?
– Хм. Может, мне стоит избавиться от всех упомянутых друзей?
От его бесстрастного тона у меня звенит в ушах. Он… серьезен. Они не такие друзья, как Ким для меня. Если они представляют какую-либо угрозу его планам, они становятся одноразовыми.
Абсолютно никем.
Его полное пренебрежение человеческими эмоциями пугает.
Нет. Ужасает.
Что еще ужаснее, так это тот факт, что кто-то подобный ему так болезненно зациклен на мне.
– Ты распустил обо мне эти слухи. – Заткнись. Заткнись, не провоцируй его. Независимо от того, сколько я ругаю себя, слова не перестают вырываться из моего горла как яд. – Это из-за тебя на меня навесили ярлык шлюхи. Это из-за тебя ко мне никто не подходит.
– И не подойдет. – Он замирает у моего лица, так близко, что мы вдыхаем воздух друг друга. – Ты знаешь почему, сладкая?
– Почему? – бормочу я.
– Потому что ты всегда была моей. Ты просто этого не знала.
Он задирает мое платье, и воздух шлепает по моим голым бедрам, отчего по всей моей коже бегут мурашки. Я зажмуриваюсь, когда он стягивает с меня шорты, оставляя меня обнаженной под дождем и его безжалостным взглядом.
– Если ты все равно собирался взять то, что хотел, зачем просил меня быть твоей? Это все было игрой? Постановкой? Тебя заводило, что я цепляюсь за ложную надежду, думая, что у меня есть право голоса хоть в чем-то, что ты со мной делаешь? – Я задыхаюсь от этих слов. Мой голос такой эмоциональный, такой сердитый, что я чувствую, как он раскатывается, как гром, вместе с каплями дождя.
– Я же говорил тебе. Это был твой шанс сделать первый шаг, но я был прав. Ты не хочешь нежности. Ты хочешь, чтобы я забрал твою волю, не так ли?
– Отвали от меня, ты, больной ублюдок.
– Ты на мне повернута, сладкая. Ты такая мокрая, что я чувствую твой гребаный запах в воздухе.
Он засовывает в меня палец, и мои уши горят от стыда, когда он не встречает сопротивления.
Никакого давления.
Ничего.
Его палец находит убежище в моих плотных стенках, как будто ему там и место.
Как будто у него были на меня права с самой первой нашей встречи.
– То, что я доминирую над тобой, заводит тебя. – Он засовывает внутрь еще один палец, заставляя меня хныкать. – Находясь в моей власти, ты промокаешь насквозь.
Я прижимаюсь головой к металлу, но с его мертвой хваткой на моей шее это удается с трудом.
– Ты не обязана признавать это сейчас, но ты признаешь… – Он яростно вонзается в мое влагалище. – Рано или поздно.
Мои глаза закатываются к затылку, и я зажимаю рот рукой, чтобы сдержать громкий стон.
Эйден не останавливается. Он толкает свои пальцы внутрь меня сильно и быстро, как будто трахает меня своим членом. Я выгибаюсь дугой с каждым безжалостным толчком.
Я задыхаюсь, тяжело дышу и хнычу. Хуже всего то, что я не могу это контролировать.
Даже несмотря на дождь, общественное место и тот факт, что тетя может выглянуть с кухонного балкона в любую секунду, я не могу остановиться.
Черт, от этого мне становится еще жарче. Так жарко, что капли дождя почти испаряются на моей коже.
Он овладевает мной и превращает меня в эту незнакомую, пугающую версию.
– Ты не позволишь ни одному другому мужчине прикоснуться к тебе. Ясно?
Я слишком поглощена его дьявольскими пальцами, чтобы обращать внимание на его слова.
Что-то жестокое и разрушительное нарастает внизу моего живота, сталкиваясь и круша его ритм.
Я чувствую эту волну. Я доводила себя до оргазма и раньше, но всегда сдерживалась в последнюю минуту, боясь той интенсивности, которую он приносит.
Теперь я не могу остановить это, даже если захочу.
Тебе нравится, когда твою волю забирают, не так ли?
Его слова вызывают жар внутри меня.
Боже. Что со мной не так?
– Скажи да, – приказывает он, щелкая по моему клитору.
Стон срывается с моих губ, независимо от того, как сильно я пытаюсь сдержать его.
Он крепче сжимает мою шею.
– Скажи да, или я остановлюсь.
Его ритм становится все более интенсивным, словно доказывая свою правоту.
Я хнычу, выпучив глаза.
Нет, он не может остановиться. Только не в этот раз. Я почти. Почти у цели.
– Я… я…
– Скажи это, черт возьми. – Он вонзается в меня сильнее, отчего под моими веками образуются звездочки.
– Да! – я кричу, когда волна оргазма захлестывает меня.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он застывает на букве «о», и слова не выходят наружу.
Он украл у меня способность говорить.
Дышать.
Думать.
Яростная волна не отпускает меня. Даже когда он вытаскивает пальцы из меня.
Он засовывает их – все еще влажно блестящие – мне в рот.
– Открой.
Я качаю головой, приоткрывая губы, чтобы возразить, но он пользуется случаем и засовывает оба пальца мне в рот.
– Ты чувствуешь себя на мне, сладкая? – Он отрывается от моих губ и проводит пальцами по моему языку.
У меня текут слюни, но я хочу сокрушенно покачать головой. Мое горло сжимается прежде, чем я успеваю произнести хоть слово.
– Соси.
Я делаю это осторожно, просто чтобы не пускать слюни как собака.
Ощутить себя на нем – это странное, внетелесное переживание. Но я не останавливаюсь.
Я не могу.
Как будто мой язык хочет что-то выразить после того ощущения, которое он только что доставил мне.
Эйден высовывает пальцы так же внезапно, как и засовывает их внутрь, оставляя меня ошеломленной и все еще прислоненной к машине, дышащей хрипло и неровно.
Затем он делает то, что шокирует меня до глубины души.
Он нежно целует меня в нос.
Его глаза все еще темные, но они становятся намного яснее, когда он говорит:
– Хорошая девочка.
До конца недели ни Эйден, ни Ксандер не появляются в школе.
Они оба отстранены от занятий.
Согласно слухам, тренер отправил их в частный лагерь до окончания срока их дисквалификации в качестве формы наказания.
Ни один тренер не захотел бы, чтобы два его звездных игрока вцепились друг другу в глотки. Особенно в выпускном классе.
Я просто счастлива, что у меня есть личное пространство от Эйдена.
После той дождливой ночи мне нужно нечто большее, чем просто пространство.
Мне нужен континент между нами.
Как я могла уступить ему? Даже кончить?
Он больной монстр. Он только причиняет мне боль.
Даже уничтожает меня.
Так почему, черт возьми, я не могу перестать думать о той ночи?
Эйден по-прежнему шлет обычные грязные сообщения о том, что он думает сделать со мной, когда вернется. С каждым днем они становятся все более грубыми и запретными. Я никогда не читаю их в присутствии тети и дяди.
Этот ублюдок губит меня, и у меня нет способа остановить это.
Поскольку тетя и дядя работают в выходные, я решаю переночевать у Ким в воскресенье. Через несколько дней у нас контрольная по математике, так что мы тратим некоторое время на учебу.
Дом Ким находится на стороне высшего класса. Их район кричит о богатстве, и он полон аристократов и денег. Я стою в спальне Ким и смотрю на балкон. Дом Ксандера находится напротив. Я даже представить себе не могу, каково это – соседствовать со своим ночным кошмаром.
Дом Эйдена находится дальше по улице. Он огромный, внушительный и… безжизненный. Никто не входит и не выходит.
Эйден, должно быть, все еще в своем лагере.
Не то чтобы меня это волновало.
Yellow группы Coldplay звучит с моего телефона, и Ким подпевает ему, роясь в своем шкафу.
Мы только что уложили Кириана спать после того, как повозились с макаронами с сыром. Мать Ким сейчас в своей студии, и ее нельзя беспокоить, когда она работает над следующим шедевром.
Кир казался вполне довольным тем, что на его воскресных свиданиях были только мы с Ким.
– Что ты делаешь? – Я наконец сосредотачиваюсь на ней и на всех нарядах, которые она разбрасывает по кровати.
– Ронан устраивает вечеринку в эти выходные. Он только что написал мне.
С каких это пор Ронан пишет ей эсэмэски?
– Ты действительно идешь на вечеринку к Ронану?
– Это выпускной год, Элли. Мы не проживем его дважды. – Она улыбается, позируя с шарфом из искусственного плюмажа на шее. – Давай, выбери что-нибудь.
– Пас. Меня не интересуют вечеринки.
– Перестань морозиться, и пошли.
– Нет.
– Однажды я собираюсь убедить тебя.
– Никогда, Сатана.
Я собираюсь переодеться в пижаму, когда мой телефон вибрирует.
Мой пульс почти учащается, когда я вижу имя Эйдена.
Эйден: Давай встретимся.
Я почти могу представить себе его властный тон, если бы услышала, как он произносит эти слова. Я думаю, это подтверждение того, что он вернулся из лагеря.
Эйден: Я скучаю по тебе.
Что-то так сильно сжимается у меня в груди, что становится больно.
Как он может так легко произносить подобные слова? Как он может так легко выводить меня из себя?
Эйден: Я знаю, ты тоже скучаешь по мне. Тебе не обязательно это говорить.
Высокомерный ублюдок.
И нет, я ни черта не скучаю по нему.
Кто скучает по своему мучителю?
По кошмару?
Эйден: И что? Ты собираешься встретиться со мной или мне следует импровизировать?
Понятия не имею, что это значит, но для меня это не может быть хорошо.
Эльза: Не смей.
Он не отвечает.
Будь проклят этот псих и будь проклята я за то, что показала, что мне не все равно.
Мой взгляд падает на Ким. Если его нет в лагере, то он, должно быть, идет на вечеринку к Ронану, верно?
– Ким! – Я бросаю свой телефон на кровать и подхожу к ней. – Не уходи, и я посмотрю с тобой корейскую мыльную оперу.
Она смеется, вытаскивая два платья.
– Мы сможем сделать это, когда я вернусь.
Черт возьми.
– Ксандер вернулся из лагеря, – выпаливаю я. – Ты же не хочешь столкнуться с ним на вечеринке, верно?
– Ксандер может идти к черту. – Ее губы вызывающе кривятся. – Я больше не позволю ему разрушать мою жизнь.
Ну черт.
Похоже, сегодня вечером я иду на вечеринку.
Глава 19
Когда мы выходим из ее машины и направляемся к огромному дому Ронана Астора, я пытаюсь убедить себя, что я здесь только из-за Ким.
Я ни за что на свете не оставлю ее одну на вечеринке, где присутствует Ксандер Найт.
Я нахожусь на грани срыва, и это проклятое осознание режет и царапает низ моего живота.
Это первый раз, когда я увижу Эйдена после того, как он прижал меня к капоту своей машины под дождем.
После того, как он вызвал у меня взрывной оргазм там, где нас мог видеть любой желающий.
Мог бы увидеть меня.
Что бы случилось, если бы тетя выглянула наружу? Если бы дядя вернулся домой? Если бы кто-то из соседей проходил мимо?
Связываться с Эйденом – значит провоцировать то, чего я никогда не хотела.
Потому что в тот момент все, о чем я думала, – это погоня за ощущением, которое он вытягивал из меня.
Боже. Я ненавижу его.
Глаза Ким блестят от возбуждения, когда мы входим в парадную дверь особняка Ронана. Громкая музыка отдается от стен еще до того, как мы входим. Дворецкий, вышедший прямиком из аббатства Даунтон, в униформе и с натянутой улыбкой приветствует нас.
Ронан – сын лорда, но дворецкие и официанты на вечеринке подростка – это уже слишком.
Я улыбаюсь, представляя, как он заставляет прислугу своих родителей обслуживать его бесконечные вечеринки.
Здесь почти все из школы. Странно видеть их без формы, смеющихся, пьющих и трущихся друг о друга под популярную музыку.
Для них это обычный воскресный вечер. Мы с Ким, пожалуй, единственные, кто их избегает. В течение двух лет я никогда не чувствовала, что упускаю из виду всю подростковую жизнь.
Однако Ким всегда говорила о таких вечеринках с некоторой грустью, от которой у меня сжималось сердце. В отличие от меня, она стремилась к нормальной подростковой жизни. Она хочет поступить в колледж с последним «ура».
Я не буду разрушать ее желания только потому, что эти вещи не для меня. Это ведь то, что делают лучшие друзья, верно? Они покидают свои зоны комфорта ради друг друга.
Ким одолжила мне узкие джинсы и черную майку, которая постоянно спадает с моего правого плеча. С тех пор как Ким похудела, ее новый размер немного тесноват мне, и я чувствую, что пылаю в брюках. Я не накрасила лицо и собрала волосы в расслабленный хвост на макушке.
Ким выбрала ярко-розовое платье, которое облегает ее миниатюрную фигуру и намекает на декольте. Она даже надела туфли на каблуках и распустила волосы.
Мы делаем все возможное.
Ее слова, не мои.
Dangerous Night группы Thirty Seconds to Mars заполняет пространство, когда Ким хватает напиток с подноса.
Я смотрю ей в лицо.
– Ты нервничаешь? Мы можем пойти домой, если хочешь.
– Нет! – Она смеется. – Мы договорились больше не убегать, помнишь?
– Иногда убегать – это прекрасно. Ну, знаешь, для самосохранения.
Она выпивает залпом половину напитка.
– Как ты это делаешь?
– Что делаю?
– Ведешь себя так независимо, Элли! Хотела бы я обладать твоей холодной головой.
Я приподнимаю плечо.
– На самом деле я не такая уж крутая, Ким. Я просто этого не показываю.
– Не показываешь?
Боковым зрением я замечаю темную фигуру, и кровь в моих венах превращается в лед.
Кровь.
Так много крови.
В твоих жилах течет стальная кровь. Ты не опозоришь его.
Навязчивый голос гремит в моей голове как голос демона. Кончики моих пальцев покалывает, и они становятся ледяными.
Желание очистить их до скрипа овладевает мной как наркомана, жаждущего дозы.
Странное ощущение пробегает у меня по спине, когда я чувствую на себе чей-то взгляд. Пустые, безжизненные глаза. Они наблюдают.
Они придут за мной.
Они сожрут меня.
Беги, Эльза!
СЕЙЧАС!
– Эльза?
Мой взгляд падает на Ким, которая машет рукой перед моим лицом.
– М-м?
– Ты будто отключилась. – Ее брови хмурятся. – Все в порядке?
– Да, – я заставляю себя улыбнуться. – Мне просто нужно в туалет. Я сейчас вернусь.
Я убегаю прежде, чем она успевает сказать еще хоть слово. С помощью одного из дворецких я нахожу туалет. Жжение под моей кожей становится похожим на адское пламя, готовое поглотить меня целиком.
Оно остывает только после того, как я зачерпываю воду и протираю ее снова и снова.
Я все время наблюдаю за окружающим пространством, как будто ожидаю, что кто-то прыгнет на меня со стен. Или, что еще хуже, из зеркала.
Я смотрю на свое испуганное отражение. Мои зрачки круглые, как блюдца, а белые волосы торчат как у ведьмы.
– Ничего страшного. – Я заставляю себя улыбнуться дрожащими губами. – С тобой все будет в порядке.
Разгладив выражение лица и вымыв руки, я выхожу из ванной.
Я погружена в свои мысли, когда возвращаюсь в гостиную, где гремит музыка и все танцуют как в клубе.
Растерянная, я натыкаюсь на твердую стену – или на человека.
Сильные руки хватают меня, прежде чем я успеваю приземлиться на задницу.
– Извини, – бормочу я. – Я тебя не видела.
– Очевидно. – Смех привлекает мое внимание к высокому широкоплечему парню с очень знакомым лицом.
Леви Кинг.
Бывший капитан «Элиты» и нынешняя жемчужина полузащиты «Арсенала».
Я испытываю почти фанатичный восторг, когда вижу канонира в реальной жизни. Я имею в виду, я действительно ходила на игры с дядей Джексоном, но никогда еще мне не доводилось видеть кого-то из команды так близко.
– Ты не видела моего кузена-придурка? – Пытливый взгляд Леви блуждает поверх моего плеча.
Кузен. Точно. Эйден на год младше него. Джонатан Кинг – опекун Леви.
Я мысленно отвешиваю себе пощечину. Не могу поверить, что я была настолько охвачена этим фанатским восторгом, что забыла, кто такой Леви на самом деле.
– Подожди-ка. – Он изучает меня так пристально – слишком пристально, – что я чувствую запах его дорогого лосьона после бритья.
В то время как Эйден производит впечатление мрачного и загадочного парня, у Леви бледно-голубые глаза, которые в тусклом свете становятся прозрачно-серыми. Его песочно-светлые волосы взъерошены, как будто он не позаботился о том, чтобы расчесать их, когда вставал с кровати.
На нем королевский синий пиджак «Элиты» поверх белой футболки и темные джинсы.