Дай мне руку, Тьма Лихэйн Деннис

Глава 32

Я первый покинул дом Энджи. Выйдя на крыльцо, где завывали сирены нескольких правительственных машин, направлявшихся в Хауз, приложил телефонную трубку к уху.

— Грейс?

— Да?

— У тебя все нормально? — Я поскользнулся на ледяной корке, но удержался, ухватившись за перила. Энджи и Болтон тоже вышли на крыльцо.

— Что? Ты разбудил меня. Мне к шести на работу. Который час?

— Десять. Прости.

— Мы не можем поговорить утром?

— Нет. Нет. Пожалуйста, оставайся на линии и проверь все двери и окна.

В эту минуту машины притормозили у входа в дом.

— Что это? Что за шум?

— Грейс, проверь все двери и окна. Убедись, что они закрыты.

Я направился к тротуару. Кроны деревьев были тяжелыми и мерцали в темноте сосульками льда. Улица и тротуар были покрыты сплошной коркой льда.

— Патрик, я…

— Грейс, не теряй времени.

Я вскочил в боковую дверь передней машины, темно-синего «линкольна», Энджи села рядом. Болтон сел впереди и назвал водителю адрес Грейс.

— Поехали. — Я хлопнул подголовник водителя. — Давай, давай!

— Патрик, — сказала Грейс, — что происходит?

— Ты проверила двери?

— Проверяю. Входная дверь заперта. Дверь в подвал на замке. Подожди, иду к задней.

— Нас обгоняет машина справа, — сказала Энджи.

Устремляясь к боковой дороге, ведущей на юг, наш водитель нажал на газ, отчего машина, едущая навстречу с восточной стороны, затормозила на льду, отчаянно загудела и заюлила поперек автострады, заставив поток машин, следующих за нами, резко свернуть, огибая ее сзади.

— Задняя дверь на замке, — сказала Грейс. — Сейчас проверю окна.

— Хорошо.

— Напугал меня до чертиков.

— Знаю. Прости. Окна.

— В спальной и гостиной закрыты. Пойду взгляну в комнату Мэй. Закрыто, закрыто…

— Мамочка?

— Все хорошо, дорогая. Лежи в постельке. Я сейчас вернусь.

Наш «линкольн» свернул на шоссе-93, идя по крайней мере на скорости 60 миль в час. Задние колеса подпрыгивали на островках льда и замерзшей грязи, задний мост потряхивало.

— Я в комнате Аннабет, — прошептала Грейс. — Закрыто, закрыто. Открыто.

— Открыто.

— Да. Она оставила его чуть приоткрытым.

— Черт.

— Патрик, объясни, что происходит.

— Закрой его, Грейс. Закрой.

— Уже сделала это. Что ты думаешь…

— Где твой пистолет?

— Мой пистолет? У меня его нет. Ненавижу оружие.

— Тогда нож.

— Что?

— Найди какой-нибудь нож, Грейс. О, господи. Найди…

Энджи выхватила телефон из моей руки и знаком, приложив палец к губам, приказала мне молчать.

— Грейс, это Эндж. Послушай. Возможно, ты в опасности. Мы еще точно не знаем. Поэтому оставайся пока на связи и не двигайся, пока не будешь уверена, что в твоей квартире нет посторонних.

Мимо проплыли щиты с названием районов — Эндрю Сквер, Массачусетс-авеню — и «линкольн», свернув на Франтедж-роуд, миновал свалку промышленных отходов и отходов от строительства Биг Диг[21] в виде большого темного пятна, вырулил в сторону Ист Беркли.

— Болтон, — сказал я, — она не приманка.

— Знаю.

— Хочу, чтобы по программе защиты свидетелей ее упрятали так далеко, чтобы сам президент не мог найти ее, если захочет.

— Понимаю.

— Возьми Мэй, — сказала Энджи по телефону, — и оставайся в комнате с запертой на ключ дверью. Мы будем минуты через три. Если кто-то попытается проникнуть через дверь, вылезай в окно и беги в сторону Хантингтон или Массачусетс-авеню и ори что есть мочи.

Мы проскочили первый красный свет на Ист Беркли, вынудив какую-то машину вильнуть в сторону, выскочить на тротуар и врезаться в фонарный столб у гостиницы «Пайн Стрит».

— Подсудное дело, — сказал Болтон.

— Нет, нет, — продолжала по телефону взволнованным голосом Энджи. — Не покидай дом, пока не услышишь, что кто-то внутри. Если он поджидает на улице, это как раз то, что ему нужно. Мы уже почти прибыли, Грейс. В какой ты комнате?

Молниеносный поворот на Коламбус-авеню стоил нам покрышки левого заднего колеса, налетевшего на бордюр.

— В спальне Мэй? Хорошо. Мы всего в восьми кварталах от вас.

Тротуар Коламбус-авеню был покрыт толстым слоем льда, такого черного и твердого, что, казалось, мы продвигаемся по полосе чистой лакрицы.

Когда колеса нашей машины забуксовали, то обретая стойкость, то вновь теряя ее, я не выдержал и стукнул кулаком по дверце.

— Успокойтесь, — сказал Болтон.

Энджи потрепала меня по колену.

Когда «линкольн» повернул прямо на Уэст Ньютон, в моем сознании, подобно вспышкам шаровой молнии, встали черно-белые образы.

Кара, распятая на морозе.

Голова Джейсона Уоррена, свисающая на электропроводе.

Питер Стимович с лицом, лишенным глаз.

Мэй пытается удержать собаку, играя с ней в траве.

Влажное тело Грейс, мягко качающееся на моем в духоте теплой ночи.

Кол Моррисон, запертый в глубине того грязного белого фургона.

Кроваво-красный хитрый взгляд клоуна, когда он произносил мое имя.

— Грейс, — прошептал я.

— Все в порядке, — говорила Энджи по телефону, — мы уже почти прибыли.

Мы свернули на Сент-Ботолф, и водитель включил тормоза, и мы плавно проскользнули мимо коричнево-кирпичного дома Грейс, пока, наконец, машина не затормозила на два дома дальше.

Остальные наши машины остановились позади нас. Я вылез и побежал к дому. На тротуаре поскользнулся и упал на одно колено. В этот момент из прохода между двумя машинами справа появился мужчина. Обернувшись, я уткнул ему пистолет в грудь, после чего он поднял руки в темноте дождя.

Мой палец почти нажал на курок, когда он вскрикнул:

— Патрик, стой!

Нельсон.

Он опустил руки, лицо у него было потным и испуганным. Подоспевший сзади Оскар ударил его и налетел, как поезд, отчего оба свалились на лед, и тщедушное тело Нельсона полностью исчезло под мощным торсом Оскара.

— Оскар, — воскликнул я, — все в порядке! Отбой. Он работает на меня.

Я взбежал по ступенькам к двери Грейс.

Энджи с Девином последовали за мной. Грейс открыла дверь и сразу защебетала:

— Патрик, что, черт возьми, происходит? — Она посмотрела поверх моего плеча, но, увидев, как Болтон, отдавая приказы, рычит на своих людей, округлила глаза.

Огни фар то и дело мелькали вниз и вверх по улице.

— Все в порядке, — сказал я.

Девин опустил пистолет и подошел к Грейс.

— Где ребенок?

— Что? В своей спальне.

Он вошел в дом в пуленепробиваемом жилете.

— Эй, подождите! — Она бросилась вслед за ним.

Мы с Энджи прошли за ней. Остальные агенты прочесывали двор дома с помощью ручных фонариков.

Грейс указала на пистолет Девина.

— Уберите его, сержант. Уберите…

Мэй начала громко плакать.

— Мама-а…

Девин то и дело заглядывал в подъезд, прижимая пистолет чуть выше колена.

Тепло и свет гостиной отнюдь не успокоили меня — меня подташнивало, а руки дрожали от прилива адреналина. Из спальни доносился плач Мэй, и я пошел на этот звук.

Мой мозг одолевала мысль — я чуть не убил Нельсона — она вызывала дрожь, но затем все-таки оставила меня в покое.

Грейс прижала Мэй к плечу, а та, открыв глаза и увидя меня, разразилась новым потоком слез.

Грейс взглянула на меня.

— Боже, Патрик, неужели все это так необходимо?

Лучи фонариков во дворе отскакивали от окон.

— Да, — сказал я.

— Патрик, — глядя на мою руку, сердито сказала она. — Убери это.

Я взглянул вниз, заметил пистолет в своей руке, осознал, что именно он стал причиной последнего взрыва слез Мэй. Я засунул его обратно в кобуру, затем, посмотрев на них, мать и дочь, лежащих в обнимку на кровати, почувствовал себя подлым предателем.

Пока Мэй переодевалась в своей спальне, Болтон беседовал с Грейс в гостиной.

— Первостепенная задача сейчас — обеспечить безопасность вам и вашей дочери. Внизу нас ждет машина, и я хочу, чтобы вы сели в нее и поехали с нами.

— Куда? — спросила Грейс.

— Патрик, — позвал слабый голосок.

Я обернулся и увидел Мэй на пороге спальни наспех одетой в джинсы и свитер, с незавязанными шнурками на ботинках.

— Да? — спросил я как можно мягче.

— Где твой пистолет?

Я попробовал улыбнуться.

— Выбросил. Прости, что напугал тебя.

— Он толстый?

— Что? — Я нагнулся и завязал ей ботинки.

— Он… — Она заволновалась, пытаясь найти нужное слово, и явно расстроилась.

— Тяжелый? — подсказал я.

Она кивнула.

— Да. Тяжелый?

— Да, Мэй. Особенно для тебя.

— А для тебя?

— Для меня тоже довольно тяжелый, — сказал я.

— Тогда почему ты его носишь? — Она наклонила голову налево и посмотрела вверх, прямо мне в глаза.

— Он необходим мне для работы, — сказал я. — Как стетоскоп для твоей мамы.

Я поцеловал ее в лоб.

Она поцеловала меня в щеку и обняла мою шею такими нежными ручками, что казалось невероятным, что они существуют в том же мире, что Алек Хардимен, Эвандро Аруйо, ножи и пистолеты. Она вернулась обратно в спальню.

В гостиной Грейс отрицательно качала головой.

— Нет.

— Почему? — спросил Болтон.

— Нет, — повторила Грейс. — Я не поеду. Можете взять Мэй, а я позвоню ее отцу. Уверена, да-да, что он возьмет отпуск и побудет с ней. Я буду навещать их, пока все это не кончится, но сама поехать не могу.

— Доктор Коул, это неприемлемо.

— Я первый год в хирургии, агент Болтон. Вам это понятно?

— Да, понимаю, но ваша жизнь в опасности.

Грейс тряхнула головой.

— Можете защищать меня. Можете следить. И можете спрятать мою дочь. — Она взглянула на спальню Мэй, и на ее глаза навернулись слезы. — Но я не могу бросить свою работу. Только не сейчас. Я никогда больше не получу такую возможность, если уйду посреди испытательного срока.

— Доктор Коул, — сказал Болтон. — Я не могу позволить вам это.

Грейс вновь тряхнула головой.

— Придется, агент Болтон. Защитите мою дочь. О себе я позабочусь сама.

— Человек, с которым мы имеем дело…

— Опасен, знаю. Вы мне сказали. И мне страшно, агент Болтон, но я не могу отказаться от того, к чему я шла всю жизнь. Никак не могу. Даже ради кого-то.

— Он найдет тебя, — сказал я, все еще ощущая на своей шее прикосновение ручонок Мэй.

Все взгляды в комнате повернулись в мою сторону.

— Даже если я… — сказала Грейс.

— Что «я»? Я не в состоянии защитить вас всех, Грейс.

— Я и не прошу тебя…

— Он сказал, у меня есть выбор.

— Кто?

— Хардимен, — ответил я, с удивлением заметив, как громко звучит мой голос. — Он предложил мне выбрать кого-то из моих близких. Он имел в виду тебя и Мэй, а также Фила и Энджи. Я не могу защитить всех вас, Грейс.

— И не надо, Патрик. — Ее голос был холоден. — Не надо. Это ты привел его к моему порогу. В дом моей дочери. Твое чертово тупое пристрастие к миру насилия привело ко мне этого нелюдя. Твоя жизнь стала и моей жизнью, и жизнью моей дочери, но мы тебя об этом не просили. — Она ударила себя кулаком по колену, затем опустила взгляд вниз, на пол и тяжело вздохнула. — Со мной все будет хорошо. Увезите Мэй в безопасное место. Я сейчас же позвоню ее отцу.

Болтон посмотрел на Девина, и тот пожал плечами.

— Я не могу заставить вас принять программу защиты…

— Нет, — сказал я. — Нет, нет и нет, Грейс, ты не знаешь этого человека. Он доберется до тебя. Доберется.

Я пересек комнату и остановился над ней.

— Ну? — спросила она.

— Ну? — ответил я. — Ну?

Уверен, в этот момент все в комнате смотрели на меня. Уверен, я был немного не в себе. Безумный и мстительный. Неистовый, уродливый, на грани.

— Ну? — спросила Грейс снова.