Где-то у Проциона Романов Александр

– Минус три минуты, Сергей Александрович! – по трансляции донесся голос Калантарова.

– Экипаж, доложить готовность!

– Бортинженер готов.

– Штурман готов.

– Второй пилот готов.

– Командир готов… Принято! Начинаем маневр. Бортинженер – двигатель подготовить к сбросу тяги!

– Есть! – немедленно отозвался Акопян.

– Штурман, контроль по Солнцу и Канопусу!

– Есть!

– Меркулов – юстировка!

– Выполняю! – откликнулся второй пилот.

И только тут Лунин смог полностью оценить непонятное устройство рубки. Вся ферменная конструкция, связывавшая друг с другом разнесенные командирский и пилотский ложементы, пришла в движение: решетчатое кольцо, неспешно провернувшись в широтном направлении и изменив наклон по меридиану, заняло совсем другое положение. Меркулов оказался где-то у самого пола, а Лунин с Камовым, наоборот – под потолком.

– Готово! – доложил Меркулов.

Голос Калантарова подтвердил:

– Предварительная ориентация по осям – без отклонений!

– Мы слишком далеко просквозили с этой бомбой, – полупонятно объяснил Камов Вадиму. – Потому такой угол большой… – и тут же без перехода опять скомандовал: – Сурен! Как у тебя?

4

– Отсечка факела через полминуты, – доложил бортинженер.

Лунин сидел, чувствуя себя полным болваном. Происходящее нисколько не походило ни на что ему знакомое. А уж такого устройства Центрального Поста Вадим не видел даже в фантастических фильмах. Он совсем уже собрался задать на эту тему вопрос, но тут раздался доклад Акопяна:

– Отсечка!

– Вадим Петрович – сместитесь в боковое! – сказал Камов.

Вадим и сам сообразил, что сейчас произойдет, и нырнул «внутрь себя». К счастью, ему удалось не перепутать «чердак» с «хронопогребом»… Но и «чердак» не сильно спасал от вибрации, как оказалось. Единственный плюс – тряска воспринималась здесь как короткий удар. Но удар настолько мощный, что Лунин вывалился обратно, хватая воздух, как рыба, выдернутая из воды. Встроенный интерфейс ничего не мог поделать с совпадением резонансных частот…

– Самочувствие? – потребовал тем временем доклада Камов.

– Бортинженер – нормально… – донесся сдавленный голос Акопяна.

– Штурман – в порядке… – проскрипел Калантаров.

– Меркулов – норма, чтоб ее…

По голосам чувствовалось, что муторно всем. Вадим даже приободрился: раз уж тренированному экипажу нехорошо, то ему сам бог велел. И когда Камов неожиданно спросил:

– Вадим Петрович? – Лунин даже нашел в себе силы выдавить:

– Живой…

– Молодцом, – похвалил Камов, тут же резюмировав: – Доклады приняты! Второму пилоту уточняющий вопрос: Сережа, работать можешь?

– Через минуту…

– Хорошо! Минуту ждем… Ну, как вам, Вадим Петрович, наше ремесло?

– Да пока не понял…

– Что не поняли?

– Да вот, – Лунин честно обвел руками обстановку рубки. – Зачем все… так… Обычную-то кабину сделать было нельзя?

– Нельзя, – Камов, кажется, без замедления сообразил, о чем речь. – Это ведь не самолет…

– В смысле?

– Нам здесь не надо пилотаж крутить. Особенность тяжелого межпланетного корабля – точность ориентации. Вполне сравнимая с прецезионностью наводки телескопа. Потому и база инструмента должна быть соответствующая. Вот и пришлось сделать рубку в виде одного большого инструмента. Разметку видите? – показал Камов на линии на экране. – А на пультах ложементов визиры?

– Вижу, – сказал Лунин.

– Ну, вот, пилот, совмещая визир с координатами нужной точки на экране, задает ориентировку главной оси корабля. Так сказать, предварительно прицеливается. Штурман по своей аппаратуре проверяет установку более точно. А затем уже просто… Нужно только довернуть сам корабль так, чтобы привести экваториальное кольцо, – Сергей Александрович указал на решетчатую ферму, к которой крепились кресла, – к широте ноль на градусной сетке небесного глобуса… Вам все еще что-то непонятно, Вадим Петрович?

Лунин закрыл рот. Подумал. Потом сказал:

– Непонятно.

– Эк, – Камов крякнул с досадой. – Тогда, извините, окончательное объяснение уже после завершения коррекции! Сережа, – позвал он Меркулова. – Ты готов?

– Готов, Сергей Александрович.

– Тогда работаем. Георгий – контроль осей! Сурен – рулевые двигатели!

– Есть! Выполняю! – донесла трансляция.

– Начали!

Если Лунин думал, что разворот самого корабля на новый курс после того, как предварительное прицеливание – или как его там? – выполнено, это не сложно, то ему пришлось в этом усомниться. Сперва требовалось, работая враздрай носовыми и кормовыми рулями, развернуть корабль на строго заданный курсовой угол в плоскости эклиптики. Зафиксировать его в этом положении. Затем, используя другие группы рулевых двигателей, задать отклонение по тангажу, такое, чтобы параллелограмм сложения векторов прежнего движения и новой тяги выдал составляющую, направленную по грубому сопряжению в сторону орбиты Марса. При этом сохраняя значение ранее установленного отклонения по курсу.

Вот после этого можно было давать ход…

И все бы было ничего, но при массе в тысячу тонн и сотне (если смотреть по размаху радиаторов, то и поболе) метров габаритов проделать подобный маневр было совсем не легко.

5

Причина была проста.

Сооружение, гордо именуемое «космический корабль «Ореол»», реально представляло из себя карточный домик, собранный на живую нитку. От малейшего ускорения оно начинало колыхаться, как крона дерева, которое трясут за ствол. И очень важно было не «тряхнуть» слишком сильно, с одной стороны, а с другой, приложить достаточный импульс для того, чтобы огромная масса корабля сдвинулась-таки с места.

Меркулов работал джойстиками, как пилот истребителя в каком-нибудь авиасимуляторе во время боя (уж такой-то опыт у Вадима был). Его мелкие, но частые движения руками и напряженность позы хорошо различались даже с другого конца рубки. Корабль заметно вздрагивал и покачивался. Вадиму хорошо видно было, как колышутся длинные плоскости радиаторов за бортом «Ореола», словно перемешивая звездную россыпь вокруг корабля. Притом что решетчатая ферма-кольцо, к которой крепились ложементы пилотов, оставалась относительно звезд неподвижной, впечатление выходило особенно сильным.

Все кончилось совершенно неожиданно. Корабль еще качался и вздрагивал, лопасти радиаторов продолжали колебаться, когда Меркулов вдруг сказал: «Готово!» – и откинулся в ложементе, отдернув руки от джойстиков. Вадим услышал, как облегченно выдыхает Камов, и поймал себя на том, что тоже расслабляет сведенные бессознательным усилием мышцы: напряжение непонятной, но тяжелой работы было заразительно…

– Отклонение по осям – ноль! – сообщил из астроотсека Калантаров с непонятным для Вадима восторгом. – Отлично выполнено, Серега!

– Спасибо, – отозвался Меркулов, и голос у него сейчас мало чем отличался от того, который Лунин слышал после резонансного удара.

– Молодец, Сергей! – подтвердил и Камов. – Теперь идешь отдыхать в санаторий. Четыре минуты! Вахту принимаю я. Выполняй! Бортинженер! Предпусковой контроль двигателя!

– Есть! – отрапортовал Акопян.

– Слушаюсь… – второй пилот слез с ложемента, тяжело прошагал к центральной колонне и скрылся в мембране телепорта.

«Ничесе! – подумал Вадим, наблюдая эту походку смертельно уставшего человека. – А ведь он вымотался по самый край! Вот тебе и простая задачка…»

– Ну что, Вадим Петрович, у нас есть немного времени, – повернулся к Лунину Камов. – Что же вам было непонятно?

– А? – спросил Лунин. И только после некоторого усилия вспомнил, о чем шла речь: – Ах, да… Вот это все, – он обвел руками рубку еще раз. – Зачем именно так? Ведь компьютеры же есть!.. И разворот… Я, конечно, не знаток космического дела, но – сколько помню – для ориентации давно применяются гиродины. А тут у вас какая-то допотопщина… Рулевые двигатели…

Камов поскреб за ухом.

– Допотопщина, – сказал он. – Да уж!.. Это вы нас хорошо приложили! И меня – в первую голову, как главного конструктора… Да ладно, ладно! – остановил он дернувшегося Вадима. – Все совершенно правильно! Для ориентации действительно ничего лучше гиродинов пока не придумали. Только у вас не совсем точная информация. Эти устройства повсеместно стоят на орбитальных станциях – это да. Потому что экономят горючее… Собственно, этим и было обусловлено их появление. Но! На всех кораблях – как пилотируемых, так и беспилотных – их не ставят.

– Почему? – удивился Вадим.

– Да как-то само получилось… Срок активного функционирования корабля в полете мал. Потому вопрос с экономией топлива для рулевых двигателей никогда не возникал. Несколько коррекций за рейс – причем без разницы, к Луне или к Марсу – зачем ради этого такая сложная и дорогая конструкция? Рулевые движки элементарно дешевле. Да и надежнее из-за своей простоты… Ну, и мы, когда проектировали «Ореол», нисколько над этим не задумывались. Поверите ли – я сам только на тренировках понял, насколько данный способ устарел! Да и то только потому, что «Ореол» отличается от всех кораблей, созданных до него. Он многоразовый и будет длительное время проводить в качестве орбитального объекта у других планет. Так что после этого полета управление мы доработаем – будьте спокойны!

– Командир! – вклинился в их беседу голос Акопяна. – Предстартовый контроль закончен! Все в норме. Тягу можно давать.

– Отлично! – тут же отвлекся от Лунина Камов. – Приступаем. Где там Меркулов?

– Я здесь, Сергей Александрович!

Как по заказу, второй пилот появился из телепорта и быстрой пробежкой добрался до своего рабочего места. Вскочил в ложемент, пристегнулся.

– К маневру готов!

– Хорошо, – резюмировал Камов. На секунду повернулся в сторону Лунина: – Пока опять прервемся, Вадим Петрович! Надо тягу дать. Продолжим на траектории! Внимание! Экипаж: приступаем к завершению маневра! Штурман – отсчет времени до включения двигателя!

– Хорошо, – подтвердил Вадим, но Камов его уже не слушал. Да и Лунину стало не до разговоров: приближался еще один резонансный удар, и к нему следовало приготовиться. Хотя бы морально…

6

– Самочувствие?

– Нормально…

– Нормально…

– Нормально…

– Вадим Петрович?

– Тьфу… Отчего мне сказали, что три раза всего эту гадость терпеть? Получается ведь по два раза на коррекцию?

– Именно что по два! – подтвердил Камов. – Тот, кто вам сказал, видимо, сам плохо был в курсе… Ничего – это только на этот рейс. Что сделать – мы знаем. Просто времени на доработку уже не было.

– Спасибо – обрадовали!..

– Все системы в норме! Разгон штатно! – доложил со своего места Меркулов.

– Отлично! Переходим в режим замедленного времени! Вот, Вадим Петрович, такого вы точно еще не видели!

Камов кивнул куда-то на экран – за борт. Лунин машинально проследил за его взглядом…

– Что?

– Внимательнее смотрите!

Вадим покрутил головой, окончательно отгоняя последствия встряски, и постарался следовать совету. Но так ничего не заметил.

– Не вижу, – честно признался он.

– У нас сейчас течение времени в рубке замедляется в пропорции сто пятьдесят к одному, – подсказал Камов. – Относительно реального.

И тут Вадим, наконец, увидел… Окружающие звезды, оставаясь на своих местах – да и не могло быть иначе! – относительно градусной сетки на экране заметно смещались назад, в сторону кормы. Это сильно напоминало пейзаж за окном неспешно едущего вагона.

– Едем, Вадим Петрович! Едем! – словно прочитав его мысли, весело сказал Камов. – Как по асфальту!

Лунин посмотрел на командира корабля с удивлением: тот радовался, как мальчишка. Но чему, собственно?

– Эх, Вадим, – вздохнул Камов. – Вы представляете, что это такое – межпланетный полет?.. Когда год висишь в пространстве, – а картинка вокруг не меняется! С ума можно сойти… Вам – нынешним новичкам здесь – этого уже не понять. Вы всегда будете тратить на полет столько времени, сколько потребуется – и ни секундой больше!

– Ну, я ведь не космонавт! – развел руками Вадим. – Мне сие никак не грозит…

– А почему, собственно? – спросил Камов. – Вы разве не хотели бы посвятить свою новую жизнь космонавтике? И в детстве даже не мечтали?

– Упс… – Вадим посмотрел повнимательнее на собеседника. – Сергей Александрович, вы что меня – вербуете?

– А почему нет?

– Ого! – сказал Лунин. – Вам тоже до зарезу понадобился специалист по андроидам?

– По андроидам? – переспросил Камов. – Ну, в принципе, было бы неплохо… Но не до зарезу. Так что как механик по роботам вы меня не сильно интересуете.

– Это утешает, – признался Лунин озадачено. – А то в последнее время меня как-то все стараются к себе зазвать…

– Ну, так и я стараюсь. Только не как механика. А вот космонавтов у нас практически нет. Ну, так получилось… Будут, конечно, копировать еще, однако у вас перед теми будущими новичками имеется существенное преимущество!

– Какое же? – только и нашел что сказать Вадим, такого предложения никак не ожидавший.

– Вы уже здесь. И вам не потребуется переучиваться.

– Переучиваться?

– Не смейтесь. Вы думаете, тамошний опыт сильно пригоден в наших условиях? Так ничего подобного. И вы же сами это сегодня доказали!

– Я?! – Вадим от такого заявления оторопел. – Каким это образом?

– Да вот хотя бы вопросом про гиродины. Пришли – и спросили! А я – старый космач и, между прочим, главный конструктор – смотрел на эту штуку в упор и не замечал ничего!

– Ну, знаете! – открестился Лунин. – Мало ли кто чего скажет со стороны! Даже может попасть пальцем в небо! Ну и что?

– А с прыжком за борт? Никто из нас и подумать не мог о том, что вы сделали легко и естественно!

– Ну… – Вадим пожал плечами. – Я ж все-таки пока что главный андропевт! Нетрудно было дотумкать!

– Так и остальные тоже были специалисты!.. А в аварийной ситуации первым выход нашли вы. Хотя вы, конечно, не совсем грязеед, как некоторые снобы выражаются: работали-то на ISA. То есть с настоящим вакуумом знакомы. Но дело не в этом. У Горчинского вы прошли явно хорошую школу и умеете взглянуть на ситуацию непредвзято.

– Ну, дык!.. – только и вякнул Вадим.

7

– Не скромничайте, – попенял Сергей Александрович. – Голова у вас варит…. И по андроидам вы, на мой взгляд, еще долго сможете оставаться если не ведущим, то хотя бы ценным специалистом – из-за вашего опыта. Но, в конце концов, это закончится. И вы не могли об этом не задумываться. А нам через несколько – максимум через десяток – лет потребуются толковые космолетчики. В том, что вы – толковый, у меня нет сомнений. Осталось только сделать из вас космолетчика. Что не так уж сложно, поверьте. У нас на ближайшие сто лет чертова прорва работы. Причем такой, о какой там, снаружи, никто даже мечтать не может. Астероиды. Юпитер, Сатурн и Уран с их лунами. Пояс Койпера, мезопланеты… Центавр, черт побери! Неужели это не интересно?!

Лунин покосился на Камова. Таким знаменитого космонавта, наверное, мало кто видел. Просто брызжущим энтузиазмом… Вадим улыбнулся.

– А потом, – сказал он. – Где-нибудь у Проциона мы с вами будем вспоминать, как сегодня вы вербовали меня в межпланетчики…

Камов, запнувшись, посмотрел на Вадима.

– Ну, да… А почему бы и нет? Или вас не прельщает это направление деятельности?

– Извините, Сергей Александрович! – Лунин помотал головой. – Мне это очень интересно! Честное слово! Просто я пока еще не знаю… У меня сейчас одна задача: чтобы андроиды в экспедиции отработали без заморочек. Я обязательно обдумаю все, что вы сказали. Но пока ничего не отвечу. Не обижайтесь! Лучше разъясните, наконец, раз уж пригласили на экскурсию: отчего все-таки управление «Ореолом» устроено вот таким образом? Без компьютеров? Вы обещали после коррекции. Меня, признаюсь, этот вопрос мучает!

– Да какие обиды! – легко согласился Камов. – Думайте, конечно. Такие решения с кондачка не принимаются. А с этим всем… – он обвел взглядом рубку. – Ничего особо сложного нет. Вынужденная конструкция, я же говорил: слепили на скорую руку… Просто это – система ручного управления. Без компьютеров. Точнее говоря – компьютерами являемся мы сами, – Камов постучал себя пальцем по лбу. – Мы же отключили всю бортовую автоматику из-за возможности хакерской атаки. И эта возможность все еще сохраняется. Так что лучше перестраховаться. А так – никаких проблем не было бы. Бортовой автопилот отлично может справиться со всеми задачами. Нам бы оставалось, как в обычном рейсе, просто его контролировать.

– Тьфу ты! – Лунин хлопнул себя ладонью по лбу. – Я ж про это совсем забыл! Башкирцев же говорил, что возможно и вирусное нападение!..

– Возможно, – кивнул Камов. – Вот и приходится все делать самим. Мы даже с ЦУПом связь ограничили только телеметрией. И ведем ее через лунный ретранслятор – так надежней.

– Ох, блин, достали уже эти индивидуумы! – Вадима неожиданно прорвало. – Вот только до Земли доберемся – найду и ноги повыдираю уродам! Такую пакость устроить! Ведь совершенно нет мозгов у людей!

– Да нет, пожалуй, что есть…

– В смысле? – Лунин недоуменно повернулся к космолетчику.

– Я имею в виду, – пояснил Камов. – Что мозги у них, мне кажется, вполне есть… То есть, вскрытие, конечно, покажет, – он усмехнулся. – Но вот я думаю, что взрывать «Ореол» они вряд ли планировали…

– Ну, а что же тогда?

– А вы заметили, когда в бомбе таймер заработал?

– Когда мы ее наружу потащили…

– Не совсем так. Он заработал, когда вы волокли контейнер от центрального прохода к борту. По срокам это как раз совпадает со временем, которое необходимо для разгрузки трюма стандартным способом – через горловину – и извлечения бомбы в космос… Явно предполагалось, что бомба будет обнаружена, и корабль вынужден будет вернуться и встать на разгрузку. У какой-нибудь отдаленной станции. А когда бомба будет извлечена наружу – тут-то и срабатывает таймер самоликвидатора. Бомбу успеют отвести в сторону. Но вскрыть ее не смогут! И все концы уничтожены!

– Гм, – сказал Лунин. Но развить эту мысль не успел. Хотя резон в словах Камова, безусловно, был…

– Сергей Александрович! – внезапно раздался голос Калантарова.

– Слушаю тебя, Георгий! Что случилось?

– Да все нормально, Сергей Александрович! Просто половину разгона прошли. Через пятнадцать минут поворот на торможение. Напоминаю…

– Да, спасибо! Сурен! Двигатель к остановке…

– Уже готовлю, Сергей Александрович!

– Ну вот, – обратился к Вадиму Камов с какой-то мечтательной улыбкой. – Полчаса разгон, полчаса торможение – и мы на Марсе! Еще бы месяц назад – не поверил! Ну, совершенная же фантастика!

Часть IV. …На фоне заката

Глава 1. Посадка

1

– Ну, Вадим Петрович – вам пора!

Сказано это было чуть меньше часа спустя. Позади остался поворот на торможение в середине пути, само торможение – странный полет кормой вперед – и затем выход в плоскость орбиты Марса. Два маневра, четыре включения-выключения двигателя, четыре резонансных удара… Сейчас время в рубке снова текло со скоростью реального мира: Марс был слишком близко. И хотя на экране он все еще представлял собой звезду, лишних часов в запасе уже не осталось.

– Подумайте о моем предложении! – сказал на прощание Камов.

– Обязательно подумаю, – пообещал Лунин, пожимая руку космолетчику Помахал Меркулову и шагнул в мембрану телепорта.

Пассажирский салон показался Вадиму после рубки старым знакомым и родным. Народ все так же толпился здесь, как и в момент отлета. Разве что без шампанского. Вадим высмотрел уже ставшую привычной «свою» марсианскую компанию и решительно двинулся в их сторону.

– А! Вот и наш папа Карло! – приветствовал его обернувшийся Кремер. Но больше прикалываться не стал. – Ну что, все в сборе? Какие-то недоделки, вопросы, замечания остались?

Он оглядел по очереди всех. Но никаких реплик не последовало. Лунин обменялся взглядами с Генрихом, ничего от него не получил и тоже голоса не подал: в их хозяйстве все было проверено. Вместо этого он вслед за Витькой провел глазами по кругу. К некоторому его удивлению, кроме знакомых уже техников под командой Дяди Федора, Мальцева с его девичьей бригадой, Тимура, Генриха со Стрельцовым и самого Кремера, здесь оказалось еще десятка три человек, явно собирающихся отправиться вместе с ними. Вадим озадаченно нахмурился, пытаясь понять, кто это такие. Но затем увидел Анжелику и сообразил, что врачи-кураторы тоже должны лететь – без них было никак. Но даже и так народу получалось что-то слишком много.

– Чего толпа такая? – вполголоса спросил он Семенова.

– Да это научники. Те, кто будут исследованиями на Марсе заниматься. У них своя программа, к «Пегасу» они никакого отношения не имеют…

– А, точно!.. – Вадим и сам вспомнил кое-кого по курсам. – Я забыл совсем… Ну, тогда понятно. Сколько до погрузки?

– До старта полчаса. А до погрузки… Как Башкирцев скажет напутственное слово – так сразу. Его ждем.

Тут как по заказу объявился и Башкирцев. Как всегда – словно бы из ниоткуда. Лунин даже подозревал – после знакомства с «рамкой» – что основатель Новой Утопии тривиально телепортируется, пользуясь своим исключительным статусом. Но этой его мысли пока никто не подтвердил…

– Готовы? – начальник экспедиции тоже обвел всех взглядом.

– Готовы, Андрей Ильич, – ответил Витька.

– Ну, что, братцы… и сестрицы, – сказал Башкирцев. – Не подведите. От этого дела многое зависит. Ну, и – люди там… Да что я вам говорю – вы сами все понимаете! В общем – с богом, товарищи!

Такой краткой речи Витькина натура вынести не смогла. Или, может, ему просто надоело быть серьезным.

– Андрей Ильич, – заметил он. – Вы бы хоть какую историческую фразу сказали! Типа – сорок веков смотрят на вас с вершин этих марсианских пирамид! Или – вековая мечта человечества, о которой так долго говорили космонавты и мечтатели, осуществилась! Да просто на броневик забрались, что ли… А то – «С богом, товарищи!»

– Балабол, – сказал Башкирцев. – Историческую фразу ему… Ну, на… Барбамбия! Керугуду!

Вадим с наслаждением пронаблюдал, как вытягивается физиономия приятеля, обычно никогда не лезшего в карман за словом. Но здесь, сейчас и от Башкирцева он, похоже, такого не ожидал.

– Ильич, ты чего?

– Шутка, – сказал Башкирцев под общий хохот, явно довольный своей выходкой. – Не все ж тебе над другими прикалываться. Иногда и самому клоуном можно поработать… Ну что, поднял я всем настроение?

Все дружно заверили, что да, поднял.

– Тогда – на погрузку. Пора уже. Марс ждать не будет…

Отъезжающие потянулись к телепортам. Вадим с Генрихом пожали руку Стрельцову.

– Успехов, ребята! – сказал Анатолий.

– И тебе не скучать на астероидах!

2

Пассажирский отсек посадочного блока был оформлен так же, как и салон: обзорный экран со всех сторон. Только размерами поменьше, конечно. Ну, и еще существенным отличием были ряды кресел по всему полу – как в любом самолете или орбитальном челноке.

Это было, безусловно, предусмотрительно со стороны разработчиков. Перегрузки здесь возникнуть не могли – в силу имеющейся специфики – но и сила тяжести тоже отсутствовала напрочь. А в такой ситуации лучше сидеть пристегнутым, чем ковылять, подобно пьяному, на магнитных подковах или, того хуже, болтаться толпой «между небом и землей», цепляясь друг за друга. За время работы с туристами на «Колумбиаде» Вадим имел достаточно опыта, чтобы в этом убедиться. В целом же впечатление получалось необычное: в отличие от самолетов и космолетов с их маленькими иллюминаторами, через которые практически ничего нельзя разглядеть, здесь можно было наблюдать окружающее во всех направлениях. А зрелище высадки на Марс глазами участников было пока что крайне редким удовольствием. На всю Землю набралось бы не больше полудюжины пилотов – из тех, кто сажали экскурсионные модули – могущих этим похвастаться.

Привычно хватаясь за спинки кресел, Вадим в сопровождении Генриха проплыл к свободному ряду и уселся в ложемент. Вокруг шумно размещались остальные. В принципе, все прошли предварительные тренировки на невесомость, когда готовились к экспедиции, но навыки передвижения в незнакомой среде быстро не вырабатываются… Поэтому простая операция рассаживания по местам превратилась в бестолковую свалку, сопровождаемую охами, взвизгиваниями и беззлобными ругательствами.

– Извините, у вас тут свободно?

Лунин запрокинул голову и узнал совсем недавно виденную на экране связи Анжелику.

– Ах, это вы, – улыбнулась «испанка», крепко вцепившись в спинку кресла. – Вы позволите мне сесть с вами? А то я как-то еще не очень хорошо умею летать! Или прогоните?

– Ни в коем случае! – возмутился Генрих. – Мы вам даже уступим самое лучшее место!

Он тут же отстегнулся и пересел, освободив ложемент между собой и Вадимом. Лунину, в свете недавних событий, было, в общем, все равно, и он промолчал. Общими усилиями им с Генрихом удалось вписать не очень ловкую красавицу на то место, которое для этого было предусмотрено конструкцией.

– Спасибо! – поблагодарила Анжелика. – Мне не доводилось еще бывать в космосе… А почему это место лучшее? – тут же поинтересовалась она, оглядываясь.

– Потому что так вы сидите между нами! – галантно объяснил Семенов. – И ни ему, ни мне не обидно! Кстати, меня зовут Генрих. А моего непосредственного начальника – великого и ужасного повелителя андроидов – Вадим Петрович. Позволено ли будет узнать ваше очаровательное имя, несравненная? Что-то, кстати, я вас до того в наших рядах не встречал…

– А я раньше планетологами занималась. Только сегодня поменялась в эту часть десанта. Как раз куратором вашего великого и ужасного. С ним мы уже знакомы…

– А Юлька куда делась?

– Она теперь на моем месте. Ей, она говорит, лучше работать на основной базе, где потребуется дополнительный специалист по андроидам…

– А, так мы с ней, стало быть, два киберинара там будем! – обрадовался Генрих. – Это хорошо! Это она правильно сообразила! Верно, Вадим?

Лунин что-то невразумительно промычал, занятый в основном тем, чтобы не состроить на лице слишком мрачную рожу. И Генриха ему провести удалось. А вот Анжелику, похоже, нет…

– Что-то не так? – сказала она, вопросительно выгнув бровь.

Вадим мог не задумываясь назвать несколько своих знакомых мужиков, немедленно подпрыгнувших бы при виде такого зрелища. Да и сам Вадим среагировал бы так же при других обстоятельствах… Спору нет: Анжелика и в самом деле была красавицей. Но сейчас, с кровоточащей пробоиной в душе – в которой не виноват был никто кроме исключительно него самого! – Лунин среагировал довольно вяло. Хотя, как ему показалось, вполне замотивированно:

– Да нет, все нормально… Прикидываю, какие косяки мы проглядели, и что может вылезти из них на Марсе.

– Да ну, какие косяки! – с преувеличенным энтузиазмом возразил Семенов. Одновременно из-за плеча Анжелики кивая на нее, округлив глаза и стуча себя пальцем по виску. – Не слушайте вы этого трудоголика! Он готов заморочки искать где угодно! Даже там, где сам их все устранил! Кроме своих андроидов в упор ничего не видит!

Анжелика слегка оттаяла и посмотрела на Вадима с иронией:

– Да, я знаю, – сказала она. – Меня предупредили, что он бука…

3

Вадим открыл было рот, – чтобы возмутиться – но тут на весь салон прозвучал голос Саитгиреева:

– Ну что, все расселись? Ехать можно?

– Все! Все! – отозвался хор голосов. – Можно!

– Ну, что ж – тогда минутная готовность! Лобов, веди отсчет!

– Есть… – отозвался Дядя Федор. И размеренно заговорил, явно ориентируясь на индикатор часов: – Полсотни четыре… Полсотни три… Полсотни два…

– «Ореол», как слышите? – продолжил между тем Тимур.

– Слышу вас хорошо, – раздался голос Камова. – Доложите состояние.

– Все системы штатно. К расстыковке – минутная готовность… Уже полуминутная… Разрешаете разделение?

– По нашему контролю тоже все в порядке… Отстыковку разрешаю. Ни пуха ни пера, братцы!