Возмездие Макдермид Вэл
В окрестностях международного аэропорта Брэдфилда оказалось два стрип-клуба, до которых можно быстро доехать на велосипеде. В обоих, однако, знать не знали никакую Леанну Консайдин. Так, во всяком случае, утверждали управляющие, которые, судя по их непроницаемым лицам, изрядно поднаторели в общении с полицией и не собирались выдавать стражам порядка никакой информации. После второй неудачи Сэм и Кевин, привычно ворча друг на друга, вернулись в машину и попытались придумать что-нибудь конструктивное, но обоим не пришло в голову ничего лучшего, чем дождаться, пока у девочек закончится рабочий день, или, точнее, вечер, и они начнут расходиться.
— Все равно они не станут с нами разговаривать, — угрюмо пророчествовал Сэм. — Мы только впустую потратим несколько часов.
— Ну, если Леанна работала именно в этом клубе, кто-то, быть может, и проговорится. А если в другом, то… то мы действительно зря теряем время. Вот что, примерно милей дальше по дороге должен быть передвижной киоск с гамбургерами. Поехали туда, подзаправимся. Все будет веселее.
Сэм вздохнул. У него были несколько иные представления о приятном времяпрепровождении, но иного выхода он не видел. В самом деле, рассудил он, лучше поесть, чем тупо сидеть в машине и слушать, как урчит в пустом желудке.
Кевин тем временем включил двигатель и медленно поехал к выезду с парковки. Они уже готовы были свернуть на шоссе, когда Сэм, продолжавший поглядывать на двери клуба, внезапно подскочил на сиденье.
— Стой! — воскликнул он.
Кевин так резко нажал на тормоз, что оба буквально повисли на ремнях безопасности.
— Что?! Что случилось?
— Давай назад, только медленно.
— Да в чем дело, черт тебя возьми? — отозвался Кевин, медленно сдавая задом.
— Мы просто идиоты! — сказал Сэм, торопливо перебирая фотографии, которые распечатал для них Джейми.
— Не суди по себе, — обиделся Кевин, но Сэм не слушал.
— Велосипед! Ее велосипед! — воскликнул он, протягивая Кевину снимок, на котором Леанна была сфотографирована возле своего велосипеда. — Она ездила на нем на работу. Помнишь, что говорила Тара?..
— Ну и что?
— А то, что велосипед Леанны до сих пор должен быть там, где она его оставила. И мне кажется, я видел его, когда ты поворачивал… Подожди здесь, я пойду посмотрю на него поближе, о’кей?
— Да ради бога. — Кевин пожал плечами. — Если это он, крикни.
Сэм выбрался из машины и рысцой перебежал к задней стене клуба. Его одноэтажное здание было выстроено покоем, причем строители проявили фантазии не больше, чем пятилетний мальчуган, собирающий домики из конструктора «Лего». Хлипкий деревянный забор соединял два противолежащих крыла клуба, образуя подобие внутреннего дворика, в котором стояли промышленные бункеры для бутылок и мусорные контейнеры. Ведущие внутрь ворота были распахнуты; именно сквозь них Сэм и заметил велосипед, показавшийся ему знакомым.
Проскользнув в ворота, он сразу понял, что не ошибся. Фары их автомобиля отразились от катафотов на заднем колесе и заднем крыле велосипеда, который стоял за одним из контейнеров, прикованный к забору толстой цепью с замком. Отступив на шаг, Сэм сравнил велосипед с тем, что был изображен на снимке. Во дворике было темновато, поэтому он мог и ошибаться, но в целом обе машины выглядели очень похоже. Сэм уже собирался вернуться к Кевину, чтобы рассказать о своем открытии, когда где-то поблизости со вздохом открылась, а потом снова закрылась дверь. Щелкнула зажигалка, блеснул огонек, и Сэм рискнул высунуться из-за контейнера.
При свете тлеющего сигаретного кончика он разглядел наглую стерву-управляющую, которая только недавно буквально вытолкала их из клуба. Похоже, подумал Сэм, удача сама идет к нему в руки. Посмотрев в сторону машины, он убедился, что Кевин сидит откинувшись на спинку сиденья, как человек, который решил вздремнуть. Были ли его глаза закрыты или нет, Сэм не видел, но в его сторону напарник не смотрел, а значит, он и управляющая оказались фактически один на один.
Сэм снова задумался, но лишь на мгновение. Как правило, он не запугивал и не давил на свидетелей, но только потому, что рядом всегда находились другие, которые впоследствии могли бы донести о его неподобающем поведении. Однако сейчас, поздним вечером, на задворках дрянного стрип-клуба он и управляющая были одни, так что, если дело дойдет до разбирательства (в чем Сэм очень сомневался), ее слово будет против его слова. А кому в этом случае поверят, спрашивается?.. Кроме того, один раз эта тварь уже солгала им с Кевином, и Сэм чувствовал, что правда на его стороне.
Беззвучно ступая по замусоренному асфальту, он обогнул контейнер и оказался за спиной женщины. Теперь Сэм стоял так близко, что чувствовал тяжелый запах ее духов и сигаретного дыма, а она по-прежнему не подозревала о его присутствии. Тогда он осторожно перевел дух и, одним быстрым уверенным движением обхватив шею женщины согнутой в локте рукой, дернул на себя. Та попятилась, налетела на него, и Сэм зажал ей рот ладонью, свободной рукой вырвав из пальцев женщины сигарету. Не хватало еще, чтобы та в панике ткнула его окурком в лицо.
Управляющая клубом еще трепыхалась, и Сэм обхватил ее второй рукой.
— Видишь, как все просто? — прошипел он ей прямо в ухо. — Ты выходишь покурить, а в темноте тебя подстерегает злой извращенец. Что-то в этом роде случилось с Леанной… — Сэм слегка оттолкнул женщину от себя, продолжая удерживать одной рукой. Со стороны это движение выглядело, вероятно, скверной пародией на танцевальное па. Управляющую развернуло лицом к нему, и Сэм тут же прижал ее к стене.
— Чертов легаш!.. — Женщина плюнула в Сэма, но он оказался быстрее и сумел увернуться.
— Ты наврала мне, сука! — проговорил он с угрозой. — Я могу сделать тебе очень больно, и мне за это ничего не будет, но сейчас я хочу вовсе не этого. Мне нужна правда. Ублюдок, который убил Леанну, не должен сделать то же самое с другой девушкой. Я только что показал тебе, как это просто и как на самом деле уязвима и ты, и любая другая женщина. Итак, поговорим… Расскажи, что произошло во вторник вечером.
— Ты не посмеешь меня и пальцем тронуть! — огрызнулась управляющая. — Я подам на тебя в суд за побои, за попытку изнасилования и за… в общем, найду за что.
Сэм рассмеялся:
— Думаешь, кто-то поверит такой, как ты?
Он перенес центр тяжести на другую ногу и, выпрямив пальцы, ткнул ими женщину под ребра. От неожиданности и боли управляющая ахнула. «Как это приятно — быть плохим легавым», — подумал Сэм. Он, впрочем, не собирался позволять худшим сторонам своей натуры взять контроль над ситуацией. Ну, разве только чуть-чуть…
— Я не хочу делать тебе больно, — повторил он, — но, если придется, я колебаться не стану. Итак, расскажи мне про вечер вторника. И поподробнее.
— Да тут и рассказывать-то особенно нечего. Леанна пришла около девяти и исполнила несколько номеров. Около полуночи она ушла. Вот все, что я знаю.
— Очень жаль, потому что этого недостаточно. — Сэм снова ткнул ее под ребра выпрямленными пальцами. — Ты должна знать больше. Как насчет камер видеонаблюдения? Они есть на парковке, значит, и в клубе тоже…
Управляющая злорадно рассмеялась:
— Все записи стерты. Один из барменов пришел на работу сегодня утром и сказал, мол, легавые показывают фото Леанны по телику, потому что ее кто-то грохнул. Хозяин как раз был на месте, он и велел мне стереть пленки. Ему вовсе не хочется, чтобы кто-то связал его замечательный респектабельный клуб с убитой проституткой.
Судя по ее интонации, владельца заведения она презирала еще больше, чем полицию.
— Разве тебе не захотелось взглянуть на записи прежде, чем ты их стерла?
Женщина опустила взгляд. «Понятненько», — подумал Сэм.
— Вашему бармену неоткуда было знать, что человек, который убил Леанну, уже убивал раньше. И не один раз. Мы пока никому об этом не говорили, но это так. Если мы его не поймаем, он не остановится, и следующей жертвой снова может стать одна из ваших девочек, потому что ты сама видела, как это просто. — Сэм усмехнулся. — Или даже ты сама…
Управляющая взглянула на него с ненавистью:
— Я просмотрела только часть записей с парковки. Те, которые были сделаны примерно тогда, когда она уехала. Я… Мне просто стало любопытно. Если кто-то из наших клиентов имеет отношение к… к убийству, я должна знать кто. Ради безопасности. Что бы ты там себе ни думал, я вовсе не хочу, чтобы пострадал кто-то из наших девушек.
Сэм слегка ослабил руку, которой прижимал женщину к стене.
— И что же ты увидела?
— Я видела, как Леанна вышла из задней двери и пошла через парковку в самый дальний ее угол. Там она села в какую-то машину и уехала.
От досады Сэму захотелось треснуть кулаком по стене. Или — лучше — треснуть эту тварь, которая с такой легкостью оборвала единственную ниточку, которая вела к убийце Леанны.
— Что за машина? Какого она цвета?
— Откуда я знаю, что это за машина? Я тебе что, долбаный Джереми Кларксон?[7] А насчет цвета… У нас все камеры черно-белые, поэтому единственное, что я могу сказать, — это что машина ни черная, ни белая.
Тут Сэму еще сильнее захотелось измолотить чертову суку до полусмерти, и он с трудом взял себя в руки.
— Ты и водителя небось не разглядела?
— Видела только, что он белый.
— Превосходно! — Сэм даже не пытался скрыть свое презрение. — Про номер я даже не спрашиваю, ты наверняка его не записала. — Он выпустил женщину и отступил на шаг, брезгливо отряхивая ладони. — Спасибо за содействие. Завтра я пришлю констебля, он официально запишет твои показания.
При этих его словах управляющая впервые за все время забеспокоилась по-настоящему.
— Э-э, зачем еще?! — воскликнула она. — Слушай, я же и так все тебе рассказала! А если хозяин что-то пронюхает…
Сэм смерил ее оценивающим взглядом.
— Ты работаешь здесь официально? — спросил он. — Небось и лицензия оформлена на тебя?
— Ну да. Мое имя и адрес есть у босса, так что я никуда не сбегу.
— Ладно. Тогда завтра сама приходи в полицию, только не в Северное отделение, а в городское управление. Спросишь отдел по расследованию особо тяжких преступлений, запомнила?
Она кивнула:
— Да. Отдел по расследованию особо тяжких…
— Имей в виду, если завтра ты не появишься, вечером я приеду сюда с группой захвата, и тогда твой босс узнает, как ты помогала полиции. Надеюсь, это ясно?
Женщина злобно сверкнула на Сэма глазами:
— Я сдержу слово, а вы сдержите свое.
По пути к машине Сэм слышал, как она вполголоса его костерит, но ему было наплевать. Плохо, конечно, что она стерла все записи, но, в конце концов, ее босс не контролировал все камеры, установленные на улицах и шоссе. Сэм не сомневался, что, куда бы ни направился убийца Леанны в своей «ни черной, ни белой» машине, они сумеют разглядеть его в потоке транспорта. Отныне его дни сочтены, и все благодаря кому? Благодаря Сэму Эвансу. Джордан придется признать, что он неплохо поработал. Правда, сама она переводится в другое место, но это не значит, что Сэм не должен стремиться выше.
25
Жидкое утреннее солнышко просочилось в кухню Тони, придав обстановке призрачный, причудливый вид. Пока на плите поспевал кофе, сам Тони успел просмотреть онлайн-новости. Как и следовало ожидать, побег Вэнса был главной сенсацией, что, в свою очередь, повлекло за собой целый вал публикаций, посвященных его старым преступлениям и судебным процессам. В большинстве этих публикаций фигурировали имя и фамилия Тони, Кэрол тоже упоминалась довольно часто. Попытались журналисты добраться и до Мики Морган, бывшей жены Вэнса, но на ферме, где она и ее партнерша разводили породистых лошадей, их встретила перегороженная коневозкой подъездная дорога и суровые конюхи, патрулирующие периметр. Никто из репортеров так и не увидел саму Мики, не говоря уже о том, чтобы получить от нее какие-то комментарии. В результате им пришлось удовлетвориться интервью с малозначительными людьми из техперсонала, которые когда-то работали с Вэнсом на телевидении. Администрация тюрьмы тоже не пожелала пойти на контакт с прессой, что в принципе было так же закономерно, как смена времен года.
Об убийстве Леанны Консайдин, напротив, газеты почти не писали, главным образом потому, что для прессы она пока оставалась неопознанным трупом. Было, однако, совершенно ясно, что, как только станет известно ее имя и то, что она вела двойную жизнь, начнется настоящее светопреставление. Ее соседи по квартире окажутся в журналистской осаде, которая будет продолжаться до тех пор, пока они не раскроют — или не выдумают — сенсационные подробности ночных похождений подруги. И если им хватит ума, они постараются выколотить из журналистов побольше денег, чтобы оплатить счета за квартиру и учебу.
Но пока смерть Леанны Консайдин служила лишь для заполнения пустого места в подвалах общенациональных газет. Даже Пенни Бёрджесс пришлось довольствоваться жалким десятком строк. Кэрол рассказала Тони о пресс-конференции, но Пенни, к счастью, не хватило наглости, чтобы публично опровергнуть заявление Рики. Она будет в ярости, когда правда откроется, размышлял Тони, направляясь в кабинет с чашкой горячего эспрессо. По пути он выглянул в окно и с удовлетворением отметил, что фургон с парнями из отдела охраны свидетелей по-прежнему припаркован на противоположной стороне улицы.
Из-за того что Кэрол отказалась от персональной группы защиты, ему теперь придется торчать в Брэдфилде, пока Вэнса не поймают или пока он не будет официально признан не представляющим опасности. Ведь если Тони решит перебраться в Вустер — в дом, который ему так понравился, — его группа охраны отправится с ним, а Кэрол останется в Брэдфилде без всякой защиты. Днем, когда она на работе, в окружении полицейских, ей, скорее всего, действительно ничто не грозит, но по ночам, когда она будет в этом доме одна… Стало быть, ни о каком переезде не стоит даже задумываться.
Еще одной немыслимой вещью представлялось ему то, что должно было произойти между ним и Кэрол. На протяжении нескольких лет они как будто танцевали странную кадриль, то сближаясь, то, наоборот, расходясь, когда их разводили в стороны разные события и собственное прошлое. Словно брусковые магниты, которые школьники используют на уроках для опытов, они то стремились друг к другу с непреодолимой силой, то, наоборот, отталкивались, не в состоянии приблизиться один к другому. За несколько месяцев, прошедших с тех пор, как Кэрол приняла его предложение поселиться с ним в доме, доставшемся Тони по наследству от отца, ни он, ни она ни разу и не заговорили о том, что могло за этим стоять. Единственное, что было ясно обоим, — это то, что у Кэрол будет в его доме собственное пространство — спальня, ванная и гостиная, которая могла также служить рабочим кабинетом. Но будет ли этот переезд на новое место событием чисто географическим или же он откроет в их взаимоотношениях какой-то новый этап, они ни разу всерьез не обсуждали. Похоже, им обоим просто не хватало для этого элементарного мужества.
В глубине души Тони был почти уверен в своей готовности сделать следующий шаг. Стремление к прогрессу — так это называлось в популярной психологии. Сам он, однако, хорошо понимал — то, что дилетанты принимают за пресловутый «прогресс», часто означало перемены совсем иного свойства. Тони же меньше всего хотелось повредить установившейся между ним и Кэрол робкой душевной близости, а что-то ему подсказывало, что именно это и произойдет, если они окажутся в одной постели. Никакими особыми достижениями в сексуальной области Тони похвастаться не мог — в большинстве случаев он и вовсе оказывался бессилен. Нет, он вполне мог возбудиться, правда в значительно меньшей степени, чем большинство мужчин, но стоило ему раздеться в присутствии женщины, как его пенис тотчас начинал указывать на полшестого. Тони пробовал применять виагру и другие препараты, которые действительно избавляли его от физиологической импотенции, но то, как они действовали на его сознание, ему совсем не понравилось. С другой стороны, Тони не исключал, что все его проблемы связаны с другими женщинами, с которыми он до сих пор пытался переспать, но не с Кэрол. Возможно, с ней все пойдет по-другому, хотя…
Тут Тони глубоко вздохнул. Как это все сложно, подумал он. Что, если самым разумным для обоих было бы оставить все как есть? Разумеется, никто не назвал бы их положение идеальным, но каков он, этот идеал? И стоило ли к нему стремиться? Пожалуй, все, что он мог сделать для Кэрол в данный момент, — это помочь ей и ее команде с блеском завершить последнее дело, не афишируя при этом свое участие. Но прежде чем он уйдет в эту работу с головой, ему необходимо выяснить, как идут поиски Вэнса.
Не желая ставить Амброуза в неловкое положение перед начальством, он не стал звонить приятелю, а послал ему текстовое сообщение. Нажимая кнопку «Отправить», Тони почувствовал прилив гордости. Ему предстояло еще многому научиться, чтобы по крайней мере походить на нормального человека, или, иными словами, не слишком отличаться от большинства. Он, впрочем, надеялся, что кое-какие правила повседневного этикета он все-таки усвоил.
Не успел Тони начать загрузку файлов, которые Стейси оставила в облаке специально для него, как раздался телефонный звонок. Это был Амброуз.
— Здорово, дружище, — пророкотал он своим низким баритоном. Тони заметил, что Амброуз, по обыкновению, не назвал его по имени; он вообще избегал имен, боясь скомпрометировать абонента — или себя.
— Спасибо, что перезвонил. — Эту формулу вежливости Тони выучил наизусть и почти довел до автоматизма. Даже ему было ясно, что, когда тебе кто-то любезно перезванивает, бурчать в трубку что-то невразумительное может позволить себе только дурно воспитанный подросток. — Есть какие-нибудь новости относительно Вэнса?
— Он по-прежнему где-то бегает, а нас взяла в осаду пресса, — ответил Амброуз. — Мы нашли такси, которое он угнал. Наш приятель бросил его на стоянке возле северной станции обслуживания на Сорок втором шоссе. К сожалению, никаких следов его самого мы пока не обнаружили. Правда, несколько человек уже работают с камерами видеонаблюдения, но на твоем месте я бы не особенно надеялся на успех. Действительно ценную информацию могут дать только камеры, установленные в помещениях самой станции, но, если он туда не заходил, нам снова придется начинать с нуля.
— Боюсь, он вряд ли допустил подобную оплошность.
Амброуз вздохнул:
— Я только сейчас начинаю понимать, насколько это умный и хитрый мерзавец. В свое время я почти не обратил внимания на его дело — в нашем захолустье тогда хватало своих проблем. У тебя есть какие-нибудь мысли?
— Я уверен, что Вэнс давно покинул ваши края. Каковы бы ни были его планы, крутиться поблизости от Окворта ему резона нет. А планы у него большие… — мрачно закончил Тони.
— Пожалуй. Нет смысла столько стараться и готовить побег, чтобы через считаные часы снова оказаться за решеткой. Тебе имя Терри Гейтс что-нибудь говорит?
— О боже!.. — Тони застонал. — Как я не подумал… Иногда мне кажется, что таких глупцов, как я, стоило бы пристреливать!
Он, впрочем, надеялся, что не накаркает беды на свою голову.
Амброуз невесело усмехнулся:
— Это значит «да»?
— Альвин, извини, мне действительно следовало сразу подумать о Терри.
Он еще говорил, а перед его мысленным взором уже встал отчетливый образ — перевитые крепкими мускулами руки, карие доверчивые глаза и открытое, честное лицо, которое озарялось улыбкой каждый раз, когда взгляд Терри падал на Вэнса. Как-то раз Тони видел, как Терри управляется в своей лавочке — он со знанием дела обсуждал с мужчинами технические подробности и шутил с женщинами, умея заставить их купить тот или иной совершенно необходимый в хозяйстве инструмент, о существовании которого они еще минуту назад даже не подозревали. В психологии обычных людей Терри разбирался достаточно хорошо, но становился слеп и глух каждый раз, когда дело касалось Вэнса.
— А почему ты спрашиваешь?
— Терри — единственный, кто регулярно навещал нашего друга в тюрьме. Если верить регистрационным записям, он приезжал в Окворт каждый месяц, не пропустил ни одного визита. Мы попросили местных ребят заглянуть к нему, и знаешь что? Терри не оказалось дома. Похоже, его вообще никто не видел с того самого дня, когда Вэнс сделал ноги. Ты не можешь мне растолковать, в чем тут перец?
Закрыв глаза, Тони положил голову на подставленную руку.
— У Терри была сестра-близнец, Филлис. Тяжелобольная. Рак, последняя стадия… В те времена Вэнс любил бывать в больницах. Считалось, что это его благотворительная работа, — многие, во всяком случае, верили в официальную версию, что он-де морально поддерживает тех, кто неизлечимо болен. Но настоящая причина куда страшнее. Ему нравилось смотреть на умирающих. Вэнс получал удовольствие, наблюдая за тем, как человек теряет силы, как утрачивает всякий контроль над собой и окружающим. Но, как и большинство родственников тех, с кем Вэнс провел их последние часы, Терри так и не поверил, что его кумир наслаждался медленным угасанием его сестры. Для него Вэнс был ангелом, который специально спустился с небес, чтобы облегчить переход Филлис в лучший мир.
Тони выпрямился и открыл глаза. Странным образом то, что он рассказывал Амброузу, придавало ему сил.
— Эта его вера была настолько глубокой и прочной, что Терри напрочь отказывался верить, будто Вэнс виновен в преступлениях, в которых его обвиняли. Одно из обвинений против него опиралось на данные трасологической экспертизы. В тайном убежище Вэнса были найдены прикрученные к верстаку тиски с отчетливо выраженным дефектом одной из губок. Обвинение в течение четырнадцати лет хранило руку жертвы, на костях которой остался характерный след от сдавливания именно такими тисками. Вывод следствия, подкрепленный, кстати, и другими вещественными доказательствами, очевиден: Вэнс и есть убийца. И тут появляется Терри Гейтс и под присягой показывает, что эти тиски он подобрал на свалке, привел в порядок и продал Вэнсу меньше пяти лет назад! Таким образом получалось, что убийцей был неизвестный, который владел тисками задолго до Вэнса. После такого заявления обвинение развалилось — не могло не развалиться. Улик, которыми мы располагали, оказалось недостаточно: теперь мы уже не могли доказать, что Вэнс является серийным убийцей.
— То есть Терри фактически дал ложные показания в его пользу?
— Трудно интерпретировать этот поступок как-то иначе, — сказал Тони.
— Он, должно быть, очень любил свою сестру.
— Вероятно, даже слишком любил. А когда она умерла, Вэнс в какой-то мере занял ее место. Терри, во всяком случае, считал, что подведет Филлис, если допустит, чтобы с Вэнсом что-нибудь случилось.
Амброуз мрачно хмыкнул:
— Я этого не понимаю. Парень убил чуть не два десятка человек, но Терри дает ложные показания в суде и спасает его от тюрьмы только потому, что когда-то он хорошо обошелся с его сестрой… Знаете, доктор, люди иногда такое отмочат, что в голове не укладывается.
— У меня тоже, Альвин. — Тони одним глотком осушил чашку остывшего эспрессо и слегка вздрогнул, почувствовав действие кофеина. — Вероятно, Гейтс до сих пор считает себя обязанным Вэнсу.
— Похоже на то.
— Тебе нужно получить постановление на обыск в доме Гейтса. Переверните там все. Если он был глазами, ушами и руками Вэнса, пока тот сидел в тюрьме, в доме должны найтись улики. Вэнс умен и осторожен, но Терри — нет. Он не мог не оставить следов. Даже если Вэнс велел ему уничтожить все, Терри наверняка что-то упустил, какую-нибудь мелочь… В общем, его дом — единственное на данный момент место, где можно найти ключик к бесследному исчезновению убийцы.
— Что ж, звучит разумно. Спасибо, — поблагодарил Амброуз и вдруг спросил: — А ты действительно думаешь, что самого Гейтса мы больше не увидим?
Все профессиональные инстинкты Тони в один голос твердили, что Терри Гейтс больше никогда не перешагнет порог собственного дома, а своим инстинктам он привык доверять.
— Терри мертв, Альвин. Или будет мертв в ближайшие часы. Он слишком много знает.
— Но зачем Вэнсу его убивать, если Гейтс верой и правдой служил ему столько лет? — Амброуз нисколько не сомневался в словах Тони; в нем говорил лишь врожденный здравый смысл. Он просто хотел знать, вот и все.
— Терри оставался на стороне Вэнса, потому что убедил себя, мол, его кумир — невинная жертва, которую по ошибке осудили и отправили в тюрьму. Сейчас ситуация изменилась — что бы ни планировал Вэнс, его планы наверняка ужасны. И, что бы он ни совершил, Терри с самого начала будет знать, чьих это рук дело. Я даже думаю, если он столкнется с неопровержимыми доказательствами того, что его герой на самом деле — безжалостный убийца и злодей, ему хватит решимости и мужества, чтобы попытаться исправить свою ошибку. Вэнс не может этого не понимать. — Выдвинув верхний ящик стола, Тони принялся рыться в скопившемся там мусоре в надежде найти что-нибудь пожевать. — Он убьет Терри, просто чтобы не рисковать. Я знаю, со стороны может показаться иначе, но Вэнс на самом деле очень не любит идти на риск. Он предпочитает точный расчет.
— Тебя хотя бы охраняют?
Тони снова бросил взгляд за окно.
— Да, напротив моего дома дежурит группа из отдела защиты свидетелей. Я, впрочем, сегодня все равно никуда не собирался. Если я куда-то и поеду, то только в Брэдфилдскую больницу. С точки зрения безопасности это заведение будет, пожалуй, посерьезнее, чем Оквортская тюрьма. Оттуда, во всяком случае, еще никто не убегал. — В глубине ящика Тони отыскал пакетик леденцов, какие раздают стюардессы в самолетах. В последний раз он пересекал Атлантику года два назад, но ему казалось, что за это время леденцы вряд ли испортились. Вскрыв пакетик одной рукой, он забросил леденец в рот. Снаружи конфета засахарилась и сделалась мягкой, но внутри оставалась твердой и хрустела на зубах. Тони с удовольствием раскусил ее, рот его заполнился кисло-сладким вкусом с ароматом мяты, и он сразу почувствовал себя спокойнее.
— Ты там что, жрешь, что ли? — грубовато спросил Амброуз.
— Держи меня в курсе, ладно? — попросил Тони.
— Ладно, попробую. Будь осторожнее. — И он дал отбой.
Тони убрал телефон и некоторое время тупо смотрел на список файлов на экране. Как он мог позабыть про Терри?! Это был серьезный просчет, который почти поколебал его веру в собственные силы. Что еще он упустил из вида? Неужели тревога за Кэрол до такой степени повлияла на его способности? Если да, то пользы от него будет немного. Да что там, он будет только мешать!
Закрыв глаза, Тони с силой потер переносицу. Мысленно он представил висящий в пустоте белый куб, потом поместил себя внутрь его. Некоторое время он дышал ровно и глубоко, пытаясь изгнать из головы все тревоги и мелкие заботы. Когда единственным, что он видел перед своим мысленным взором, стало белое пространство куба, Тони медленно открыл глаза и опустил руки на стол по обе стороны от клавиатуры.
— Значит, ты убиваешь женщин, которые торгуют собой, — проговорил он, обращаясь к пустой комнате. — Ну что ж…
И, надев очки, он начал медленно погружаться в лабиринт больного мозга убийцы.
26
Просматривая поступившие за ночь рапорты, Кэрол наткнулась на отчет Сэма о беседе с Наташей Джонс — администраторшей стрип-клуба «Танцы с лисицами». Сведения, которые она сообщила, были достаточно ценными: показания человека, который видел, как Леанна Консайдин уехала из клуба в чужом автомобиле, могли стать одной из важнейших улик, которые помогут отправить убийцу за решетку. В конце рапорта Сэм рекомендовал изъять записи дорожных камер видеонаблюдения, расположенных на Беркли-роуд в обоих направлениях от клуба (Беркли-роуд, строение 673), и тщательно отсмотреть фрагменты, относящиеся к временному промежутку примерно с одиннадцати вечера и до часа ночи, чтобы попытаться идентифицировать автомобиль, в котором Леанна Консайдин уехала из клуба в ночь со вторника на среду. Что ж, все было логично, все правильно; рапорт выглядел просто образцово-показательным, и все же Кэрол нутром чуяла, что здесь дело нечисто. Во-первых, в клуб Сэм отправился с Кевином, но в отчете он ни разу не упомянул своего сержанта. Кроме того, некоторые формулировки, к которым он прибег, выглядели слишком расплывчатыми, а Кэрол знала Сэма достаточно хорошо, чтобы понимать: если парень хитрит, значит, ему есть что скрывать.
Она выглянула в рабочий зал. Кевин и Пола были тут и уже разговаривали с кем-то по телефону, но Сэм еще не пришел. «Зайди, когда закончишь», — нацарапала Кэрол на клочке бумаги и положила записку перед Кевином, который кивнул со скорбной покорностью. Через пару минут он уже сидел перед Кэрол в кресле для посетителей.
— Вы неплохо потрудились вчера вечером, — сказала Кэрол, откидываясь на спинку своего кресла и забрасывая ноги на выдвинутый нижний ящик стола.
— Благодарю, мэм, — осторожно отозвался Кевин.
— Я читала рапорт Сэма, — продолжала Кэрол как ни в чем не бывало. — Почему-то о тебе там ни слова.
Кевин закинул ногу на ногу и нервно забарабанил пальцами по колену. Про себя Кэрол называла такую позу «двоечник на экзамене».
— Ну, в этот раз получилось, что Сэм был вроде как главным. Администраторша в клубе попыталась навешать нам лапши, дескать, никакая Леанна у них не работает, но, когда мы уже уезжали оттуда, Сэм заметил возле клуба ее велосипед. Вот он и вернулся, чтобы потолковать с этой женщиной еще раз.
— А ты где был в это время? — осведомилась Кэрол небрежно. Ей не хотелось, чтобы Кевин прежде времени насторожился, к тому же Кэрол сама еще точно не знала, что именно она пытается выяснить.
— В машине.
— В машине? Почему? Тебе было лень подстраховать напарника?
Кевин поджал губы. Его пальцы прекратили выбивать дробь и крепко сжали выставленное колено.
— Ну, на самом деле все не совсем так…
— А как?
— Какая разница? Главное, Сэм получил то, что нам нужно. Меня лично нисколько не смущает, что он доверился своей интуиции и добился успеха. Главное — результат, верно? — Он завозился в кресле и попытался принять безразличный вид, но не преуспел.
Кэрол внимательно разглядывала его. Теперь ей стало понятнее, что на самом деле произошло вчера вечером. Сэм бросил напарника, потому что интуиция ему что-то там нашептала… В любых обстоятельствах это недопустимо, а сейчас, когда убийца гуляет на свободе, в особенности.
— Разве вам неизвестно, что полицейские всегда должны работать в паре, особенно если они имеют дело с людьми, которые прекрасно понимают: стоит им только вякнуть насчет коррупции, непрофессионального поведения и превышения полномочий — и нам долго не отмыться? Вчера Сэм поставил под удар и себя, и всех нас, а ты… ты не настоял, чтобы он действовал по инструкции.
В устах Кэрол это был довольно мягкий упрек, но Кевин все равно побагровел от стыда.
— Я все понимаю, — проговорил он, и в его тоне впервые прозвучало что-то похожее на возмущение. — Я просто не сообразил, что Сэм собирается еще раз поговорить с этой су… с администраторшей.
Кэрол насмешливо улыбнулась и покачала головой:
— Сколько времени ты уже работаешь с Сэмом?
Кевин поднялся.
— Я все понял, мэм.
Кэрол вышла в рабочий зал следом за ним, собираясь позвать Полу, но пока она беседовала с Кевином, та куда-то исчезла.
— Это не полицейское подразделение, а просто мостик «Марии Целесты»[8] какой-то! — вслух посетовала она.
— Я все еще здесь! — откликнулась на ее жалобу Стейси, которая, по обыкновению, пряталась за баррикадой из компьютерных мониторов. — Я как раз просматриваю записи камер видеонаблюдения.
— А почему этим занимаешься ты, а не какой-нибудь разжиревший бездельник из дорожной полиции? — осведомилась Кэрол.
— Честно? Наверное, потому что этим парням слишком быстро становится скучно; они не могут сосредоточиться и в результате не выполняют работу как следует.
Возвращаясь в свой кабинет, Кэрол почти улыбалась. Нет, ее нахальные, несговорчивые, въедливые чудо-специалисты вряд ли когда-нибудь сумеют стать нормальными членами команды. И да поможет бог тем полицейским начальникам, к которым в конце концов попадут члены ее спецгруппы. Кэрол почти захотелось остаться, чтобы самой понаблюдать за тем цирком, который тогда начнется.
Вэнс был на свободе считаные часы, но Мэгги О’Тул хватило времени, чтобы выстроить свои оборонительные редуты. Журналисты пока не пронюхали, кто порекомендовал перевести серийного убийцу в психотерапевтическое отделение тюрьмы, но рано или поздно это непременно должно было случиться, и она это отлично понимала. Когда Амброуз приехал в офис службы условно-досрочного освобождения, где Мэгги О’Тул находилась в дни, когда не работала в Окворте и где они договорились встретиться, секретарша на входе держалась так, будто впервые слышит эту фамилию. Ему пришлось предъявить служебное удостоверение, прежде чем секретарша признала факт существования доктора О’Тул. Задержка отнюдь не улучшила Амброузу настроение, и без того довольно мрачное.
Кабинет Мэгги О’Тул представлял собой небольшую комнатку на втором этаже, из окон которой открывался вид на противоположную сторону улицы — на бывший кинотеатр, ныне превращенный в склад ковровых изделий. Когда в ответ на боязливое «Войдите» Амброуз толкнул дверь, доктор О’Тул как раз сидела лицом к окну с таким видом, словно в мире ковров творилось что-то весьма любопытное и поучительное. Сам кабинет был завален книгами, папками и стопками бумаг, впрочем разложенными таким образом, что каким-то чудом они создавали впечатление порядка. В этом, пожалуй, состояло главное отличие кабинета миссис О’Тул от любого помещения, где работал Тони Хилл.
— Доктор О’Тул? — сухо осведомился Амброуз.
Женщина медленно, с видимой неохотой повернулась к нему лицом. Лицо у нее было болезненное, милое, но какое-то безвольное, к тому же сейчас на нем лежала печать беспокойства, и Амброуз, не сказав еще ни слова по делу, сразу почувствовал свое превосходство. В целом внешность доктора О’Тул принадлежала к тому типу, который называли «эльфийским» в те времена, когда Одри Хепберн слыла звездой. Крашенные в темный цвет волосы доктора были пострижены под мальчика — вероятно, чтобы подчеркнуть ее глубокую внутреннюю убежденность в том, что после пятидесяти жизнь только начинается.
— А вы, должно быть, сержант Амброуз? — проговорила она. Голос ее звучал устало, уголки губ опустились, а губная помада плохо гармонировала с бледной кожей.
Амброуз, правда, не особенно разбирался в тонкостях макияжа, однако всегда мог сказать, что идет женщине, а что нет. Ему, например, никогда не приходилось ломать голову над тем, какое украшение или предмет туалета купить жене, причем еще не было случая, чтобы его подарок оставался висеть в шкафу или валяться в шкатулке для драгоценностей. Миссис Амброуз с радостью носила то, что покупал ей муж.
А вот на лице Мэгги О’Тул никакой радости написано не было.
«Конечно, я сержант Амброуз. Кто же еще? — подумал он. — Или она решила — сам Тони Хилл пришел задавать ей неприятные вопросы?»
— Мне нужно с вами поговорить…
— Насчет Джеко Вэнса, — закончила за него О’Тул. — Я вижу, вы уже решили, кого сделать крайним. Кого принести в жертву… Сознайтесь, сержант, это ведь меня «Дейли мейл» должна пригвоздить к позорному столбу?
— Избавьте меня от истерик, — грубовато сказал Амброуз. — Если вы хоть в малейшей степени профессионал, вы должны понимать, что Джеко Вэнс — человек крайне опасный. И сейчас меня интересует только одно: как отправить его обратно за решетку, пока он не начал убивать снова.
Мэгги О’Тул сухо усмехнулась и провела ладонью по волосам. Лак у нее на ногтях был того же бьющего в глаза оттенка, что и помада, отчего казалось, будто ее пальцы испачканы в крови.
— Я профессионал в гораздо большей степени, чем вы, сержант, поэтому мне кажется — я вполне способна дать правильную оценку тому, на что способен нынешний Вэнс. Я знаю, вам трудно в это поверить, но даже те, кто, как Джеко, совершил в прошлом ужасные преступления, способны встать на путь исправления.
Эта крикливая фраза показалась Амброузу целиком выхваченной из рекламы новейшей игровой приставки.
— Он не пробыл на свободе еще и суток, но уже отправил одного человека в больницу, — возразил он. — И от вас мне нужно вовсе не ваше мнение относительно того, насколько, по-вашему, Вэнс исправился за двенадцать лет. На мой взгляд, даже вам должно быть очевидно, что он ничуть не раскаивается. Как вы собираетесь оправдываться перед коллегами, я не знаю, да меня это и не волнует. Сам я не намерен бить себя в грудь и посыпать голову пеплом — я просто не могу позволить себе подобной роскоши. Единственное, что мне нужно, — это профессиональная консультация относительно того, как будет вести себя Вэнс дальше, что он будет делать, куда направится.
Мэгги О’Тул была достаточно умна, чтобы понимать — спорить и оправдываться сейчас бессмысленно.
— Но я действительно полагаю, что он не представляет опасности, — все-таки сказала она. — Конечно, если загнать его в угол или сильно напугать, Вэнс способен на отчаянные поступки. Как, собственно, и любой из нас.
— Человек, которого он избил до полусмерти, — простой таксист, — сказал Амброуз. — Не представляю, как обычный тридцатичетырехлетний мужчина мог напугать Вэнса до такой степени, что тот набросился на него и едва не убил. Я допускаю, что бедняга оказался отвратительным водителем, но не до такой же степени!..
— Сарказм здесь неуместен, — чопорно заявила Мэгги О’Тул. — Вот что я вам скажу, сержант: я занимаюсь этой работой уже много лет, и меня трудно провести. Я рекомендовала перевести Джеко Вэнса на психотерапию, потому что во время наших бесед он не раз выражал глубокое и искреннее раскаяние по поводу совершенных им в прошлом преступлений. Вэнс прекрасно себя вел, он по всем параметрам подходил для условно-досрочного освобождения, и только приговор суда, определившего ему наказание в виде пожизненного заключения, препятствовал его возвращению в общество. Я прекрасно понимала, что он никогда не выйдет на свободу. Но посудите сами: разве можно лишать человека шанса хоть в чем-то изменить свою жизнь только потому, что у него никогда не будет возможности изменить ее полностью?
Вот и еще одна домашняя заготовка, подумал Амброуз. Неужели Мэгги О’Тул действительно собиралась сделать освобождение Джеко Вэнса краеугольным камнем своей профессиональной карьеры?
— Скажите, — перебил он, — в чем именно проявлялось его глубокое и искреннее раскаяние?
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. Джеко выражал сожаление по поводу содеянного и подробно анализировал несчастливое стечение обстоятельств, которое толкнуло его на преступный путь.
— А как насчет искупления своей вины? Об этом Вэнс ничего не говорил? Он хотя бы вспоминал о людях, чьи жизни он разрушил ради собственной прихоти?
По лицу О’Тул скользнуло выражение легкой досады, словно она только сейчас заметила допущенный когда-то промах.
— Ну разумеется, — сказала она. — Джеко много раз говорил мне, что хотел бы лично принести извинения родственникам своей жертвы — и своей бывшей жене тоже. Он считал, что причинил ей много горя.
— Перед родственниками какой из жертв он хотел бы извиниться? Вэнс называл имена?
— Конечно. Он говорил, что хотел бы встретиться с родными Донны Дойл.
— Только с ними?
Мэгги О’Тул несколько раз пробарабанила пальцами по подлокотнику кресла.
— Но ведь она была его жертвой, сержант.
Амброуз скривил губы.
— Да. За это убийство его судили и приговорили… А как насчет других несовершеннолетних девочек, которых он похитил и убил? Он вообще упоминал о них хотя бы разок? По поводу их смертей он выражал сожаление и раскаяние?
— Вам должно быть отлично известно, что Джеко всегда отрицал свою причастность к этим… случаям. Суд даже не счел возможным предъявить ему обвинение в этих убийствах.
— На самом деле его обвиняли в убийстве еще одного человека. И Вэнсу удалось уйти от наказания только потому, что его приятель Терри Гейтс дал на суде ложные показания. Кроме того, Вэнс отбывал срок и за убийство полицейского, но, к сожалению, апелляционный суд вынес решение в его пользу, и это обвинение с него сняли. Об этом вам Вэнс рассказывал?
Доктор О’Тул тяжело вздохнула.
— Я не собираюсь спорить с вами и что-то доказывать. У меня своя работа, у вас своя, так что давайте не будем выходить за пределы профессиональной… компетенции. Если вы чего-то не поняли, я готова повторить еще раз: по моему глубокому убеждению, Джеко Вэнс не представляет опасности для окружающих. Тот факт, что он решился на побег, меня глубоко разочаровал, но я вполне допускаю, что Джеко просто не мог больше выносить тюремных условий. Что касается его дальнейших планов, то я уверена, он постарается как можно скорее покинуть Великобританию и найти безопасное убежище в другой стране. — Мэгги О’Тул улыбнулась, и ее щеки покрылись странными концентрическими морщинами. — У меня нет никаких сомнений в том, что в дальнейшем Джеко Вэнс исправится и будет вести тихую спокойную жизнь, не связанную с нарушением закона.
Амброуз недоверчиво покачал головой.
— Вы правда в это верите? — спросил он и, не дожидаясь ответа, тяжело поднялся. — В таком случае наша беседа, скорее всего, не имеет смысла. Разве только вы знаете, где Вэнс может скрываться сейчас… Быть может, в разговорах с вами он упоминал какое-то место или человека, которого считал своим близким другом?
— Я понятия не имею, где Джеко может быть сейчас. Во время наших психотерапевтических бесед он не упоминал ни каких-либо географических названий, ни людей, с которыми был когда-то знаком. — Она перевела дух. — И вообще я считаю, что вы лишь напрасно тратите силы, — добавила О’Тул. — Я бы не стала рекомендовать Джеко для перевода в коррекционно-психотерапевтическое отделение, если бы у меня были хоть какие-то сомнения в том, что он стал другим человеком.
Амброуз, который уже направлялся к двери, остановился на пороге.
— Надеюсь, вы правы, — сказал он, качая головой. — Нет, мне действительно очень хочется, чтобы вы оказались правы, а я ошибался. — Он слегка помассировал шею, пытаясь расслабить напряженные мускулы. — И еще я думаю, Вэнс не лгал, когда говорил, что хотел бы кое с кем повидаться, вот только вряд ли речь идет об извинениях, примирении и возмещении ущерба. Скорее наоборот — Вэнс хочет, чтобы эти люди дорого заплатили за то, что они с ним сделали. Заплатили своей кровью.
И, не дожидаясь ответа, Амброуз вышел в коридор. Ему хотелось громко хлопнуть дверью, но он сдержался. На его взгляд, Мэгги О’Тул не заслуживала даже этой малости.
27
Пола на самом деле никуда не исчезала. Увидев, что Кэрол Джордан направляется в ее сторону, она решила, что начальница каким-то шестым чувством пронюхала — по телефону она беседует не с кем-нибудь, а с Тони. Пола, правда, довольно быстро сообразила, что Кэрол интересует вовсе не она, а Кевин, однако на всякий случай она все же поспешила закончить свой в высшей степени предосудительный разговор, попросив Тони встретиться с ней через пять минут в «Коста-кофе» на Беллуитер-стрит. И прежде чем кто-то успел поинтересоваться, куда она направляется, Пола уже покинула здание управления полиции.
Сейчас она сидела над самой большой порцией кофе латте с обезжиренным молоком, какую только подавали в кафе, дожидаясь своего подельника и соучастника. Тони появился довольно быстро. Плюхнувшись на стул напротив нее, он с облегчением выдохнул воздух.
— Вот и я.
— Кофе будешь? Тебе какой? — спросила Пола, приподнимаясь, но Тони покачал головой:
— Иногда выбирать бывает очень трудно, почти невозможно. — Он нахмурился. — Политики ошибаются: нам всем нужен не широкий выбор, а, наоборот, — минимальный. А лучше вообще никакого… Слишком большое количество различных вариантов способно вызывать стресс. Кстати, это подтверждают и эксперименты. Лабораторные крысы живут намного дольше и чувствуют себя гораздо бодрее, если их выбор строго ограничен.
Пола нередко задумывалась, как Кэрол удается общаться с таким человеком на равных. С Тони очень приятно поболтать на разные отвлеченные темы, однако говорить с ним строго по делу практически невозможно.
— Ты получил все файлы? — спросила она.
Тони загадочно улыбнулся.
— По всей видимости, да, но… На самом деле на твой вопрос невозможно ответить, потому что, если я что-то не получил, откуда мне об этом знать? Примерно то же самое происходит, когда читаешь лекцию студентам и спрашиваешь, всем ли тебя слышно. Но ведь тот, кто тебя не слышит, не услышит и твоего вопроса, не так ли? Я это к тому, что на самом деле мой ответ ровным счетом ничего не значит.
— Тони!..
— Извини, просто у меня сейчас игривое настроение.
Пола ухмыльнулась: