Один неверный шаг Кобен Харлан

– Если происходит что-то серьезное, я хочу в дело.

– Конечно.

Они закончили разговор, и Майрон направился в Ливингстон. Остановился недалеко от площади, у поворота на Ливингстон-авеню. Отсюда хорошо был виден полицейский участок и открыт путь в любом направлении. Не выключая мотор, Майрон сидел и наблюдал за площадью. Она была любимым местом ливингстонцев. Прогуливалось много старушек, наиболее лихие – одетые в спортивные костюмы – размахивали гантелями. Забавно. А вот работали языками больше, чем мускулами. Мимо отрешенно пробегали закаленные любители бега трусцой. Они были в солнцезащитных очках на суровых лицах и зачастую с голым пузом. Даже мужчины. Что происходит?

Майрон заставил себя не думать о том поцелуе с Брендой. О ее улыбке. О том, каким румяным становится ее лицо, когда она возбуждается. С каким интересом она разговаривала с гостями родителей. Или как нежно накладывала повязку на поцарапанную ногу Тимми.

Нельзя ему о ней думать.

На короткое мгновение он прикинул, как бы отнесся к этому Хорас. Странная все-таки мысль. Но никуда не денешься. Интересно, одобрил бы его старый учитель? И как это – встречаться с чернокожей женщиной? Есть ли в этом табу известное притяжение? Отвращение? Беспокойство о будущем? Майрон представил себе, как они живут в пригороде, врач-педиатр и спортивный агент, смешанная пара с одинаковыми надежными устремлениями. Но тут же одернул себя: глупо мужику, влюбленному в женщину в Лос-Анджелесе, воображать такую чушь о девушке, которую он знает всего два дня.

Глупо. Это точно.

Закаленная бегунья в тесных шортах и старом белом спортивном лифчике пробежала мимо. Заглянула в машину и улыбнулась. Майрон улыбнулся в ответ. Голый живот. Нет худа без добра.

Машина Франсин Нигли подъехала к полицейскому участку и остановилась на другой стороне улицы. Майрон включил передачу и поставил ногу на тормоз. «Бьюик» просвистел мимо, не снижая скорости. Майрон пытался по номеру узнать, в отделении автоинспекции, чья это машина. Но ведь воскресенье, тут уж ничего не попишешь.

Он выехал на Ливингстон-авеню и поехал за «бьюиком» на юг. Он держался на расстоянии четырех машин. Никто не давил слишком сильно на педаль газа. В Ливингстоне не любили по воскресеньям спешить. На Нортфилд-авеню «бьюику» пришлось остановиться на красный свет. Справа находилось небольшое кирпичное здание минимаркета. Когда Майрон был мальчишкой, здесь располагалась начальная школа. Но примерно двадцать лет назад кто-то решил, что Нью-Джерси нужно меньше школ и больше магазинов. Умеют же некоторые заглядывать в будущее?

«Бьюик» свернул направо. Майрон, держась на приличном расстоянии, последовал за ним. Они снова направлялись к Десятой улице, но, не доезжая до нее с полмили, «бьюик» свернул на Кресент-роуд. Майрон нахмурился. Маленькая пригородная улочка, которой пользовались, чтобы проехать напрямую к Хобард-Гэп-роуд. Гм. Это могло означать, что мистер «бьюик» прилично знал город и, следовательно, не был приезжим.

Поворот направо, потом сразу же налево. Теперь Майрон знал, куда они направляются. Здесь, помимо жилых домов и наполовину пересохшего ручья, находилось лишь поле Малой лиги.

Поле «Мидбрук». По сути, даже два поля. В такое солнечное воскресенье там наверняка забиты все парковочные стоянки. Вместо деревянных вагончиков, которые помнил Майрон, появились минифургоны. В остальном здесь мало что изменилось. Поле все еще было из гравия. Те же металлические и шатающиеся трибуны, и, как всегда, полно родителей, чересчур громко поддерживающих игроков.

«Бьюик» остановился в неположенном месте за автобусной остановкой. Майрон замедлил ход и стал ждать. Когда дверца машины открылась и оттуда торжественно появился детектив Уикнер, когда-то занимавшийся делом Элизабет Брэдфорд, Майрон почти не удивился. Отставной полицейский резко снял солнцезащитные очки и швырнул их на сиденье автомобиля. Затем надел зеленую бейсболку с буквой «S» над козырьком. Можно было практически видеть, как разгладились морщины на его лице, будто солнце над полем было прекрасным массажистом. Уикнер помахал группе мужчин, стоящих за остановкой Эли Уикнера, если верить табличке. Те помахали в ответ, и Уикнер направился в их сторону.

Майрон некоторое время сидел неподвижно. Детектив Эли Уикнер ошивался здесь в одном и том же месте еще в те дни, когда Майрон приходил на поле. Трон Уикнера. Люди здоровались с ним. Подходили и хлопали по плечу, жали руку. Майрон ждал, не поцелуют ли они его кольцо. Теперь Уикнер просто сиял. Он был дома. В раю. Там, где он все еще что-то значил.

Пора вмешаться.

Майрон нашел место для парковки в следующем квартале. Он выскочил из машины и вернулся к полю. Гравий хрустел под ногами. Он как бы вернулся в то время, когда мальчишкой топал в мягких кедах по этому гравию. Майрон был хорошим игроком Малой лиги, да что там, он был замечательным игроком лет до одиннадцати. Это случилось здесь, на втором поле. Майрон держал в лиге первенство по количеству завоеванных очков. За оставшиеся четыре игры ему надо было заработать всего два очка, чтобы побить рекорд Малой лиги Ливингстона. Бил двенадцатилетний Джо Давито. Он ударил резко, бесконтрольно. После первого броска мяч попал прямо в лоб Майрона, как раз под шлемом. Майрон упал. Он помнил, что моргал, когда падал на спину. Помнил, что смотрел прямо на солнце. Помнил, что видел лицо своего тренера, мистера Фарли. Потом появился отец. Он смахнул слезы, сильными руками обнял его и осторожно придержал голову ладонью. Майрон тогда попал в больницу, но травма быстро прошла. По крайней мере, с физической точки зрения. Но с той поры бейсбол для Майрона утратил свою привлекательность. Игра, делающая тебе больно, что-то теряет.

Через год он вообще бросил играть в бейсбол.

Вокруг Уикнера толпились человек шесть мужчин. На всех – бейсболки, одетые прямо и высоко, без единой морщинки, не так, как на детях. Белые футболки обтягивали животы, напоминающие раздутые кегельные шары. Они стояли, прислонившись к забору и положив на него локти с таким видом, будто совершали воскресную прогулку в машине. Мужчины обменивались замечаниями по поводу детей, обсуждали другие игры, предсказывали будущие результаты, как будто их точка зрения кого-то интересовала.

С Малой лигой было много неприятностей. В последнее время в прессе постоянно писали об амбициозных родителях, чьи дети играли в ней, и вполне заслуженно. Но предлагаемая альтернатива, где все равны и все правильно с политической точки зрения, была немногим лучше. Предположим, ребенок бьет слабо. Он вздыхает и идет на место. Тренер нового образца орет: «Хороший удар!» Но, разумеется, ничего хорошего в том ударе не было. Так зачем тогда все? Родители делают вид, что победа не имеет значения, что лучший игрок в команде не должен использоваться чаще, чем самый слабый. Но все это сплошная ерунда, да и ребенка не обманешь. Дети не идиоты. Они знают, когда к ним относятся снисходительно, прикрывая их неудачи трепом насчет «чем бы дитя не тешилось». И им это не нравится.

Так что неприятности продолжаются. И видно, будут всегда.

Несколько человек узнали Майрона. Они подталкивали стоящих рядом людей локтями и показывали в его сторону. Вон он, Майрон Болитар. Лучший баскетболист, когда-либо вышедший из этого города. Стал бы великолепным профессионалом, если бы… Если бы. Судьба. Майрон Болитар. Полулегенда, полупредупреждение нынешней молодежи. Спортивный эквивалент разбитой в дребодан машины, которая выставляется в назидание выпивохам за рулем.

Майрон направился прямиком к стоявшим у остановки. Ливингстонские болельщики. Те же самые люди постоянно ходили на футбол, баскетбол и бейсбол. Некоторые были вполне приличные. Другие «крутые». Все они узнали Майрона и тепло с ним поздоровались. Детектив Уикнер молчал, не отрывая глаз от поля, демонстративно погрузившись в игру, хотя в этот момент как раз был перерыв между подачами.

Майрон коснулся плеча Уикнера.

– Привет, детектив.

Уикнер медленно повернулся. Его серые глаза всегда были пронзительными, но сегодня они еще вдобавок сильно покраснели. Возможно, конъюнктивит. Или аллергия. Или выпивка. На выбор. Лицо настолько загорело, что напоминала сыромятную кожу. На нем была желтая рубашка с воротником и молнией спереди. Сквозь расстегнутую молнию виднелась толстая золотая цепь. Возможно, недавно приобретенная, чтобы скрасить отставку. Но, похоже, не сработало.

Уикнер изобразил улыбку.

– Ты уже достаточно взрослый, Майрон, чтобы звать меня Эли.

Майрон решил попробовать.

– Как жизнь, Эли?

– Ничего себе, Майрон. Мне нравится на пенсии. Много рыбачу. А как ты? Видел, что пытался вернуться. Жаль, не получилось.

– Спасибо, – ответил Майрон.

– Ты все еще живешь с родителями?

– Нет, я теперь живу в городе.

– И что привело тебя сюда? Навестил семью?

Майрон покачал головой.

– Я хотел потолковать с вами.

Они отошли от остальных на несколько шагов. Никто не пошел следом, было ясно, что сопровождения им не требовалось.

– О чем? – спросил Уикнер.

– Об одном старом деле.

– Полицейском?

Майрон спокойно посмотрел на него.

– Да.

– И каком же именно?

– Смерть Элизабет Брэдфорд.

К чести Уикнера следует сказать, он не стал изображать удивление. Он снял бейсболку и разгладил ее. Потом снова надел.

– Что тебя интересует?

– О взятке, – сказал Майрон. – Брэдфорды вам сразу хорошо заплатили или установили какой-то постоянный доход с процентами и прочим?

Уикнер достойно выдержал удар. Только угол рта задергался, будто он сдерживает слезы.

– Мне не слишком нравится твой тон, сынок.

– Жаль. – Майрон понимал, что его единственный шанс – прямое нападение. Ходить вокруг да около или задавать наводящие вопросы – пустое дело. – У вас на выбор два варианта, Эли. Первый. Вы говорите мне, что на самом деле случилось с Элизабет Брэдфорд, а я постараюсь нигде не упоминать вашего имени. Второй вариант. Я иду в газеты и поднимаю шум насчет того, что полиция покрыла преступление, и ваша репутация полетит к чертям собачьим. – Майрон жестом показал на поле. – И если сможете показаться в общественном сортире, считайте, что вам крупно повезло.

Уикнер отвернулся. Майрон видел, как от тяжелого дыхания поднимаются и опускаются его плечи.

– Понятия не имею, о чем ты болтаешь.

Майрон немного поколебался. Потом мягко спросил:

– Что с вами произошло, Эли?

– Что?

– Когда-то вы были моим кумиром, – сказал Майрон. – Мне было небезразлично, что вы обо мне думали.

Он попал в больное место. Плечи Уикнера дрогнули. Но он не поднимал лица. Майрон ждал. Наконец Уикнер повернулся к нему. Кожа на лице казалась еще суше, более тонкой. Он пытался что-то сказать. Майрон ждал.

Тяжелая рука легла сзади на плечо Майрона и сжала его.

– Какие-нибудь проблемы?

Майрон круто повернулся. Рука принадлежала старшему детективу, громиле Рою Померанцу, который был когда-то партнером Уикнера. На нем была белая футболка и белые шорты. Он все еще сохранял приличную форму, хотя абсолютно облысел. Голова блестела, будто смазанная воском.

– Уберите руку с моего плеча, – произнес Майрон.

Померанц просьбу проигнорировал.

– У вас все в порядке?

– Мы просто беседуем, Рой, – проговорил Уикнер.

– О чем это?

Тут вмешался Майрон.

– О вас.

– В самом деле? – протянул он с широкой улыбкой.

– Мы как раз говорили, что вам серьгу в ухо, и вас не отличить от мистера Клина.

Улыбки как не бывало.

– Повторяю в последний раз. – Майрон понизил голос. – Уберите руку, или я ее переломаю на три части. – (Обратите внимание на упоминание о трех частях. Конкретные угрозы всегда действеннее. Он научился этому у Уина.)

Померанц подержал руку еще секунду или две – чтобы сохранить лицо – и медленно убрал.

– Вы все еще служите, Рой, – сказал Майрон. – Значит, вам больше терять. Но я сделаю вам такое же предложение. Расскажите мне все, что вы знаете о деле Брэдфордов, и я нигде не упомяну ваше имя.

– Забавно получается, Болитар, – ухмыльнулся Померанц.

– Что именно?

– Ты лезешь во все это перед выборами.

– Ну и что?

– Ты работаешь на Дэвидсона, – заявил он. – И пытаешься замарать такого хорошего мужика, как Артур Брэдфорд, ради какого-то ублюдка.

Дэвидсон был вторым кандидатом в губернаторы.

– Извините, Рой, но вы ошибаетесь.

– Да? Ну все равно. Элизабет Брэдфорд умерла в результате падения.

– Кто ее спихнул?

– Это был несчастный случай.

– Кто-то случайно ее столкнул?

– Никто ее не толкал, умник. Было поздно. Скользко. Она упала. Случайно. Такое сплошь и рядом происходит.

– Да что вы? Сколько раз за последние двадцать лет в Ливингстоне женщина гибла при падении с собственного балкона?

Померанц скрестил руки на груди. Выпирающие мускулы напоминали бейсбольные мячи. Он их незаметно напрягал, делая вид, что стоит спокойно.

– Ты ведь знаешь, сколько людей ежегодно умирают в результате бытовых несчастных случаев.

– Нет, Рой, не знаю. Сколько?

Рой не ответил. Ничего удивительного. Он взглянул на Уикнера. Тот хранил молчание. Казалось, ему немного совестно.

Майрон решил пойти ва-банк.

– А как насчет нападения на Аниту? Тоже несчастный случай?

Ошеломленное молчание. Уикнер невольно негромко застонал. Руки Померанца опустились.

– Не понимаю, о чем ты, – проговорил он.

– Прекрасно понимаете. Эли записал это в отчете.

Снова злая ухмылка.

– Ты говоришь о том отчете, который Франсин Нигли сперла из архива?

– Она ничего не сперла, Рой. Только заглянула.

Померанц медленно улыбнулся.

– А сейчас досье пропало. Она видела его последней. Так что мы уверены, что Нигли его украла.

– Все не так просто, Рой. – Майрон покачал головой. – Вы можете спрятать эту папку. Можете даже спрятать отчет о нападении на Аниту Слотер. Но я уже познакомился с ее больничной карточкой. У них тоже есть архивы, Рой.

Это их еще больше ошеломило. Майрон блефовал. Но довольно удачно. И добился результатов.

Померанц наклонился поближе к Майрону, обдавая его неприятным запахом плохо переваренной пищи.

– Ты суешь нос не в свое дело, – тихо сказал он.

– Допустим. А вы не чистите зубы после еды.

– Я не позволю тебе клеветать на порядочного человека с помощью лживых инсинуаций.

– Инсинуаций, – повторил Майрон. – Слушаете словарные пленки в машине во время дежурства, Рой? А налогоплательщики об этом знают?

– Ты играешь в опасные игры, остряк-самоучка.

– Ох, как же я испугался. – Если не можешь придумать ничего остроумного, воспользуйся классикой.

– А ты мне вовсе не нужен, – заявил Померанц. Он немного отодвинулся и снова расплылся в улыбке. – У меня есть Франсин Нигли.

– При чем здесь она?

– Ей не должно было быть никакого дела до этого досье. Мы полагаем, что кто-то из молодчиков Дэвидсона, возможно, что и ты, Майрон, заплатил ей за кражу этой папки. Чтобы собрать информацию, которая в искаженном виде могла бы быть использована против Артура Брэдфорда.

Майрон нахмурился.

– В искаженном виде?

– Ты думаешь, я с ней не разберусь?

– Да я не понимаю, что вы говорите. Искаженном виде? Это тоже было на вашей пленке?

Померанц ткнул пальцем в сторону Майрона.

– Ты думаешь, я не смогу ее прищучить и испортить ей всю карьеру?

– Померанц, даже вы не можете быть таким тупым. Вы о Джессике Калвер когда-нибудь слышали?

Палец опустился.

– Она – твоя подружка, верно? – Померанц скорее констатировал, чем спросил. – Писательница или что-то в этом роде?

– Большая писательница, – поправил Майрон. – И очень уважаемая. И знаете, что она с удовольствием сделает? Напишет большую статью о дискриминации по половому признаку в полицейских участках. Попробуйте только тронуть Франсин Нигли, понизить ее в должности, послать на дерьмовое задание или хоть дыхнуть во время еды, и я вам обещаю, когда Джессика сделает свое дело, небо вам покажется с овчинку.

Похоже, Померанц смутился. Но, надо признать, быстро оправился и улыбнулся.

– Ладно, – сказал он, – значит, опять за холодную войну. Я могу навредить тебе, ты можешь навредить мне. Ничья.

– Ошибаешься, Рой. У тебя ведь работа, семья, репутация и, возможно, тюремный срок в недалеком будущем. А мне терять нечего.

– Ты это плохо придумал. Прешь против самой могущественной семьи в Нью-Джерси. Ты в самом деле думаешь, что тебе нечего терять?

Майрон пожал плечами.

– Такой уж я псих, – сказал он. – Можно сказать, что мой мозг работает в искаженной манере.

Померанц взглянул на Уикнера. Тот – на Померанца. Послышался звук удара биты. Толпа вскочила на ноги.

– Давай, Билли!

Померанц молча удалился.

Майрон долго смотрел на Уикнера.

– Вы полный подонок, детектив?

Уикнер не ответил.

– Когда мне было одиннадцать, вы выступали у нас в классе и казались мне самым крутым мужиком. Когда я играл, то всегда искал вас среди зрителей. Хотелось понравиться. Но все это туфта.

Уикнер, не отрываясь, смотрел на поле.

– Брось ты это дело, Майрон.

– Не могу.

– Дэвидсон – дерьмо. Он того не стоит.

– Да не работаю я на Дэвидсона. Я работаю на дочь Аниты Слотер.

Уикнер все смотрел на поле. Губы плотно сжаты, но Майрон видел, что уголки их подрагивают.

– Ты только добьешься, что многие пострадают.

– Что случилось с Элизабет Брэдфорд?

– Она упала, – произнес он. – Вот и все.

– Я все равно докопаюсь, – пообещал Майрон.

Уикнер поправил бейсболку и бросил на ходу:

– Тогда еще умрут люди. – В его тоне не было угрозы, только тоскливая неизбежность.

Глава 21

Когда Майрон возвращался к машине, два брэдфордских мордоворота уже поджидали его. Громила и другой, который тощий. На худом была рубашка с длинными рукавами, так что Майрон не видел, есть ли там татуировка змеи, но парочка выглядела точно так, как описывала Мейбел Эдвардс.

Майрон почувствовал, как медленно закипает.

Громила был типичным показушником. Скорее всего, занимался борьбой в школе. Может быть, служил вышибалой в местном баре. Наверняка считал себя крутым, но Майрон знал, что с ним у него проблем не будет. Тощий парень с физической точки зрения угрозы не представлял. Он напоминал постаревший вариант тщедушного человечка, в которого кидались песком в старом комиксе Чарльза Атласа. Но лицо хорька и маленькие злобные глазки заставляли любого призадуматься. Майрон знал, что нельзя судить по внешности, но этот мужик явно был слишком тощим, слишком заостренным и слишком жестоким.

Он обратился к Тощему Хорьку.

– Не покажете татуировку? – Прямо в лоб.

Громила озадачился, но Тощий Хорек выступил достойно.

– Я не привык, чтобы мужики со мной так разговаривали, – заявил он.

– Мужики, – повторил Майрон. – Но с вашей внешностью девочки, верно, все время пристают с этим вопросом.

Если Тощего и обидело это замечание, он не подал виду.

– Значит, желаешь взглянуть на змею?

Майрон отрицательно покачал головой. Он уже получил ответ на свой вопрос. Те самые ребята. Это амбал поставил Мейбел Эдвардс фонарь под глазом.

Внутреннее кипение усилилось.

– Так что вам, ребятки, от меня надо? – спросил Майрон. – Собираете пожертвования на клуб «Кивание»?[19]

– Ага, – сказал громила. – Пожертвования кровью.

– Я тебе не бабушка, крутой ты наш, – ответил Майрон.

– Чего? – удивился громила.

Тощий откашлялся.

– Будущий губернатор Брэдфорд желает тебя видеть.

– Будущий губернатор?

Тощий Хорек пожал плечами.

– Говорю доверительно.

– Благодарю покорно. Тогда почему он мне не позвонит?

– Он полагает, что будет лучше, если мы тебя проводим.

– Мне кажется, что милю я и сам смогу проехать. – Майрон посмотрел на огромного амбала и с расстановкой добавил: – Ведь я же не бабушка-старушка.

Амбал шмыгнул носом и повертел шеей.

– Я тебя в момент уделаю, – пообещал он.

– Ударь меня, как ударил старушку, – предложил Майрон. – Надо же, какой храбрец.

Майрон недавно прочитал о гуру по самообороне, которые наставляли своих учеников, что самое главное – представить себе, как ты победишь. Представь себе, и это обязательно случится. Такое вот кредо. Хоть Майрон был не слишком уверен, он знал: в бою это помогает. Если есть такая возможность, представь себе, как ты будешь нападать. Вообрази ответные удары противника и подготовься к ним. Именно этим Майрон и занимался с того момента, как Тощий Харек признался, что у него есть татуировка. Убедившись, что вокруг никого нет, он сделал первый ход.

Колено Майрона попало точно в пах громилы. Тот издал такой звук, будто высасывал через соломинку последние капли жидкости. Потом сложился на манер старого бумажника и распластался по асфальту. Майрон вытащил пушку и направил ее на Тощего Хорька.

Тот не шевельнулся, вроде даже забавлялся.

– Напрасно, – сказал он.

– Ага, – согласился Майрон. – Но я чувствую себя куда лучше. – Он взглянул на поверженного амбала. – Это ему за Мейбел Эдвардс.

Тощий передернул плечами. Прям-таки никаких забот.

– Что теперь?

– Где твоя машина? – спросил Майрон.

– Нас подвезли. Мы должны были вернуться с тобой.

– Не получится.

Громила пошевелился и попробовал вздохнуть. Стоящие мужчины не обратили на него внимания. Майрон убрал пистолет.

– Если не возражаешь, я поеду самостоятельно.

Тощий развел руками.

– Поступай как знаешь.

Майрон начал забираться в «форд».

– Ты понятия не имеешь, во что вляпался, – предупредил его Тощий Харек.

– Мне все это повторяют.

– Возможно. Но на этот раз ты услышал это от меня.

– Считай, что напугал.

– Ты отца спроси, Майрон.

Это заставило его остановиться.

– При чем здесь мой отец?

– Спроси его про Артура Брэдфорда. – Улыбка мангусты, перегрызающей горло. – Спроси его про меня.

В груди у Майрона похолодело.

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » ... »»