Железная скорлупа Игнатушин Алексей
– Перебивать даму невежливо, сэр Инконню. Господи, с каким грубияном приходится делить дорогу. За такие муки я достойна рая на земле.
– Вы очень мужественны, – согласился рыцарь.
Девушка испепелила его взглядом. Рыцарь поежился, молча взял котт-де-май, надел на отстиранный гобиссон, поправил капюшон. Многострадальный супервест пришлось оставить на тряпицы, новой накидкой прикрыл кольчугу.
– Сэр Инконню, – продолжила издеваться фрейлина, – мытье в бадье не истребило крепкий мужской запах, я по-прежнему буду сторониться вас.
Рыцарь стиснул зубы.
«Если бы знал, что быть рыцарем так тяжело…» – вздохнул Инконню, застегивая пояс. Меч дружески хлопнул по бедру.
Хелия не унималась:
– Все? Гм, признаться, чуть дольше моих сборов.
Городок стоял на пересечении путей, в окружении деревень, сюда стекались товары, естественно, что вилланов пруд пруди, но морщиться при виде крестьян, как это делала фрейлина, – грешно.
Рыцарь против воли устыдился быть защитником Хелии.
– Что морщитесь, сэр Инконню? – спросила она ядовито. – Надеюсь, ничего купить не забыли?
«А вот не сорвусь, – поклялся рыцарь. – Хоть желчью изойдите, леди, я буду хранить спокойствие, надлежащее рыцарю».
– Нет, милая леди, – произнес. – Прошу, нас ждет долгая дорога к благородной цели.
Хелия почему-то обиделась.
– Ах, сэр Инконню, как вы жестоки, – сказала она грустно. – Признайтесь, частенько думаете, что было бы лучше, останься я в плену сайдов.
– Не признаюсь, – буркнул рыцарь.
Инконню распахнул дверь скромной комнатки, где, благодаря скудости денежных запасов, провел ночь на полу, и в уши ворвался шум обеденного зала на первом этаже.
Народу здесь было мало, поздняя осень отогнала фермеров, остались ремесленники. Звенел грубый смех, стукались пивные кружки, от ароматов нечистого мяса и кислого хмеля свербело в носу. Служанки повизгивали, когда мозолистые руки шлепали по их задам. Мужчины громко смеялись.
– Бесстыдницы! – прошипела Хелия. – Им явно нравится, пищат притворно.
Рыцарь пожал плечами: какое нам дело?
Спустились на первый этаж. Мужланы провожали Хелию сальными взглядами. Из-за стойки выскочил небритый хозяин.
– Благодарим, что посетили наш скромный приют. Непременно побывайте у нас еще раз.
– Вот спасибо, – фыркнула фрейлина. – В твоем клоповнике, полном козлиного смрада и блох, я больше не появлюсь!
Она смерила хозяина уничтожающим взглядом.
«Вот ведьма!» – восхитился Инконню.
Бросив на владельца гостиницы сочувственный взгляд, он отворил перед леди дверь. Отправился на конюшню, оставив фрейлину топтаться посреди двора.
Двор, полный людей, гудел от разговоров. Женщины таскали корзины, свертки, а двое вилланов катили по грязи бочку. Хелия надменно задрала головку, в гиацинтовых глазах отразилось хмурое небо, морщила она носик от тяжелых запахов немытых тел и грязной одежды.
– Леди, дайте монетку.
Взору предстал чумазый ребенок лет восьми, не сразу понять какого пола. Фрейлина брезгливо оглядела грязную одежонку, отдернулась от испачканной ручки.
– Не прикасайся! – сказала злобно. – Какое право ты имеешь, худородный?
Ребенок смутился:
– Простите, миледи. Не могли бы вы дать мне монетку, семья голодает.
– Какое мне дело до грязных вилланов? – изумилась девушка. – Ступай и скажи родителям, чтобы тебя выдрали за то, что докучаешь благородной даме. Брысь!
Ребенок с громким плачем исчез. Хелия, рассерженно одернув плащ, прокляла медлительного рыцаря.
– Эта, что ли? – пробасил мужчина.
Двор замер, любопытные взгляды царапали фрейлину. Она удивленно воззрилась на крепкого виллана, держащего за руку чумазого ребенка.
– Как смеешь тыкать в меня пальцем? – спросила девушка возмущенно.
За спиной виллана собрались зеваки. Она оглянулась беспомощно.
– Леди, – пробасил отец, по виду плотник или бочар, – зачем ругать сына, а?
Взгляд фрейлины хищно блеснул.
– Не указывай, чернь, что мне делать!
Вилланы рассерженно загудели.
– Церковь говорит, что чванство – грех, леди, – возразил плотник.
– Замолчи, не то я велю хозяину земли тебя повесить.
Вилланы взорвались криками:
– Во-во, горбатишься от зари до зари, чтобы накормить господ, а вместо благодарности – виселица!
– Х-ха! А кто пахать будет, ваше благородие?
– Совсем зажрались нашими страданиями!
– С-сучка!
– Шлюха лощеная!
– Ишь, монетки жалко, тьфу!
Побледневшая Хелия в страхе оглядывала разъяренную толпу.
– А ну – замолчали!
Вилланы испуганно притихли, а фрейлина, облегченно всхлипнув, с трудом удержалась от того, чтобы не броситься рыцарю на шею. Инконню отпустил поводья лошадей, заслонил девушку, выхватив меч:
– Я смотрю, языки у вас наточены, легко ранят беззащитную деву. Теперь поспорьте с моим, он тоже остр.
Вилланы мигом превратились в кучку дрожащих особей. Задние ряды потихоньку подались назад. Инконню, вложив клинок в ножны, развязал кошель, и под ноги мальчика упала серебряная монета.
– Получите, что хотели.
Ребенок присел, поднял монетку и с искаженным от злости лицом швырнул ее в девушку. Фрейлина дернулась, лицо посерело. Плотник, с широкой улыбкой подхватив сынишку на руки, подбросил его, смеясь.
– Ты у меня молодец, – сказал он.
Двор незаметно опустел. Рыцарь, пряча глаза, помог даме взобраться в седло. Хелия выглядела подавленной. Инконню захотелось отогреть ее дыханием.
Еще долго ловили они на себе насмешливые взгляды: весть молниеносно разнеслась по городку. Люди тыкали пальцами в Хелию и глумливо хохотали. Инконню ехал с каменным лицом, но внутри кипели противоречивые чувства.
Город остался позади, копыта топтали жухлое поле. Хелия оставалась хмурой, как и небо, готовое просыпаться мелким дождем. Инконню ерзал в седле, наконец не выдержал и остановил коня.
– Знаете, леди Хелия, – сказал он жестко, – быть защитником дамы в трудном пути почетно для рыцаря. Но сегодня я этого устыдился.
Фрейлина вскинула голову, губы ее задрожали. Она заплакала. Инконню растерялся.
– Простите, леди Хелия, – пробормотал он. – Простите.
Фрейлина зарыдала сильнее, жалко вздрагивая, и сердце рыцаря облилось кровью. Подведя белого коня к кобылке, рыцарь перенес девушку к себе, прижал к груди.
– Простите, леди, простите, – шептал он, ласково гладя головку, укрытую шапочкой.
Фрейлина вздрагивала, каждая ее слезинка оставляла на сердце рыцаря кровоточащую рану.
Тучи наконец пролились дождем. Инконню прикрыл рукой ее голову, покачивал, как ребенка. Скорлупа надменности разлетелась, рыцарь видел перед собой беспомощную девочку, несчастную и одинокую.
«Да, не простит, что видел ее слабость», – поежился он.
Хелия постепенно затихла, приникнув к груди Инконню. С сожалением он выпустил девушку, когда она оторвалась от его груди, прошептала:
– Нам пора в путь, сэр Инконню. Позвольте мне пересесть на свою лошадку, или я заподозрю вас в нехорошем.
– Вижу, вы в порядке, – хохотнул рыцарь.
Фрейлина посмотрела хмуро, но, не выдержав, устало улыбнулась.
Глава девятая
Рыцарь озирал горизонт, пытаясь найти горы Сноудон, но увидел лишь голубоватую полоску на стыке небесной и земной плит.
Юноша обернулся, фрейлина встретила теплый взгляд его синих глаз.
– Устали, леди? – осведомился он. – Можем сделать привал.
– Нет нужды. Вам бы все отдыхать, сэр Инконню, – сказала она сердито.
«Ну зачем я так?» – мелькнула у нее стыдливая мысль.
– Как скажете, леди, – произнес рыцарь сухо.
Девушка в смущении пригладила холку кобылки, кинула взгляд на вьючную лошадь. Животные невозмутимо ступали по жухлой траве, иногда тянулись к вялым стеблям, но брезгливо сплевывали.
Фрейлина запела, пристально глядя в спину, укрытую щитом.
«Он храбрый, – мелькнула шальная мысль. – Но глупый. Правда, мужчины поздно взрослеют. Если Инконню перестанет кичиться рыцарскими шпорами, то из него будет толк. Интересно, кто его родители? Может, он заколдованный принц? Не может мужчина быть настолько красивым».
Внезапно юноша сказал:
– Потише, леди, наперерез движется отряд, не хочу, чтобы заметили раньше времени.
«Мужлан!» – подумала девушка, сверля злобным взглядом золотой затылок.
Всадники выглядели странно: одежда по виду новая, пряжки блестят даже в осеннюю хмарь, но таких плащей в британских королевствах никто не носил.
Незнакомцев было больше десятка, вооружены старинными мечами, копьями.
Они подъехали ближе, пустыми взорами мазнули по лицам рыцаря и леди. Инконню содрогнулся при виде этих сильных, суровых мужчин, сломленых неведомой силой, а когда он различил на широкой ладони предводителя, осанистого бородача с гладким обручем на лбу, крошечную собачку, то вспомнил, кто они такие.
Остановив коня, вскинул руку в приветствии, но всадники равнодушно проезжали мимо, как призраки. Лошади ступали еле слышно. Хелия испуганно съежилась, глядя на молчаливых мужчин, едущих по бокам, затем посмотрела на спокойное и чуточку печальное лицо рыцаря.
– Сэр Инконню, – прошептала она. – Может, объясните, кто это?
– Король бриттов Герла со свитой, – ответил рыцарь.
– И?
– Не знаете эту историю?
– Не случалось пробавляться мужскими побасенками, – вспыхнула девушка. – Я больше уделяла время этикету и галантным манерам.
– Леди Хелия, однажды королю бриттов Герле случилось принять кубок вина от короля гномов. – Затем он принял предложение: гном приходит на свадьбу короля, а тот – на его свадьбу. Герла согласился, и в назначенный час на его свадьбу явились посланцы короля гномов с ослепительными дарами, приведшими всех в восхищение. Свадьба прошла пышно и торжественно, волшебные гости произвели неизгладимое впечатление.
Хелия нетерпеливо закусила губу:
– Не тяните кота за… усы, сэр Инконню. Или вы думаете, я не способна понять, что Герла явился с дружками на свадьбу гнома?
– Они праздновали три дня, – продолжил рыцарь. – На прощание гном дал Герле маленькую собачку, умещающуюся на ладони, и сказал, что в мире людей Герле грозит опасность и что нельзя никому из них сходить с лошадей прежде, чем собачка не спрыгнет наземь.
– И что дальше?
– Они выехали из царства гномов на заросшую тропинку и наткнулись на старого пастуха, который в изумлении взглянул на мужчин, вышедших из скалы. Король обратился к нему, но старик потрясенно молчал, пока Герла не упомянул имя жены. Старик вспомнил, что так звали королеву бриттов, потерявшую мужа, и это было триста лет назад, до того, как саксы захватили эти земли.
И тогда один из спутников короля с возмущенным криком спрыгнул наземь и…
– Что – и? – спросила девушка, раздраженная паузой.
Во взоре рыцаря мелькнул страх:
– Рассыпался пепельным зерном, ветер развеял плоть сильного, могучего мужчины, будто горничная пыль с полки. Герла не может сойти с коня, пока собачка остается на ладони, а она не торопится, – добавил с грустным сарказмом. – С той поры король и свита скитаются по земле, бывшей их. Тяжело, наверно, видеть чужие народы на своих землях.
В глазах фрейлины задрожали слезы, сочувственным взглядом она проводила удаляющихся воинов.
– Какой гадкий гном, – всхлипнула она. – Как можно так поступать, после посещения свадьбы, совместных возлияний?
Рыцарь пожал плечами:
– У волшебного народа понятие о чести и благодарности отличается от нашего. Может, сделали в шутку, не понимая ее жестокости. Бессмысленно их укорять за то, что поступили не по-людски.
– Сэр Инконню, какой вы дурак! – сказала фрейлина гневно. – Волшебное происхождение не может служить оправданием бесчестью. Господь наделил человека способностью различать добро и зло не для того, чтобы он взирал равнодушно на подлость.
«Интересно, кого Хелия понимает под Господом? – подумал Инконню. – Насколько я помню Библию, там дьявол ввел женщину в искус, она – мужчину, оба отведали незрелых плодов Запретного древа. Значит, и представления о добре и зле у человека сложились незрелые. Возможно из-за незрелости ей кажется, что король гномов обошелся с Герла жестоко».
Рыцарь представил, каково вечно оставаться в седле, зная, что не сойти на землю, пока собачка не спрыгнет, – и содрогнулся.
«А ведь она никогда не спрыгнет, – пронеслась четкая мысль. – И это самое гадкое – бесплодная надежда, отравляющая и без того постылое существование. Нет, это у волшебных народов незрелое представление о добре и зле. Они способны и на хорошие поступки, и на ужасные, но где что не различают. А люди сумели улучшить представления о добре и зле. Да, конечно, сумели. Рыцарство – тому пример. Эти спесивые волшебники не способны жертвовать ради других. А следовательно, я… несомненно… больше человек, несмотря на примесь колдовской крови. Больше человек? Хм, просто человек. Человек. Я благодарен неведомым родителям за возможность жить, но если их путь темен, как у сайдов, все равно я останусь рыцарем».
Нелегкое бремя раздумий свалилось, рыцарь облегченно повел плечами.
– Чему вы радуетесь? – спросила фрейлина. – Что вас не коснулась жестокость Дивного народа? Быть может, еще коснется.
Пришпорив лошадку, она проехала мимо. Инконню посмотрел вслед Герле, в сердце кольнуло. Белый жеребец послушно развернулся, жухлая трава смягчила дробь копыт.
– Сэр Инконню, вы куда? – долетел рассерженный вопль.
– Я знаю, что делать, – ответил он, не оборачиваясь.
– Сэр Инконню!
Спутники короля безучастно взглянули на рыцаря. Белый конь преградил путь Герле. Король поднял голову, в глазах мелькнул слабый огонек.
Инконню взглянул на собачку, та злобно зарычала. Острые зубки щелкнули рядом с пальцами, рыцарь крепко схватил ее за шкирку – и тварь полетела в траву. Отряд короля ошарашенно замер, их лица медленно, как зимний рассвет, наливались краской.
– Вы свободны, – сказал рыцарь. – Проклятья больше нет.
Бритты радостно загомонили, жадно смотрели на землю, но спрыгнуть опасались, за века странствований в сердцах угнездился страх. Герла с благодарностью посмотрел на рыцаря, высвободив ноги из стремян, спрыгнул. Свита радостно выдохнула: король, сделав пару шагов, грудью приник к земле.
Смеясь, король поднялся, его спутники стали слезать с седел. Инконню с щемящим чувством наблюдал, как они кинулись друг другу в объятия.
Раздался громкий хлопок, король и спутники исчезли в вихре пепла, серая горка примяла влажную траву. Остолбеневшему рыцарю почудились раскаты злобного смеха.
– Сэр Инконню, перестаньте казниться. Вы избавили их от гадкого существования, совершили богоугодное дело.
Рыцарь с трудом разлепил губы:
– С каких пор убийство – богоугодное дело?
Хелия смутилась, проронила тихо:
– В некоторых случаях смерть – избавление.
– Отчего я их избавил? От возможности жить в ожидании чуда? Перебирать воспоминания, находить в памяти утешение?
Фрейлина сердито фыркнула:
– Хотите поплакать, как маленькая девочка, – извольте. А если поразмыслить: что дала бы им жизнь без друзей, близких, умерших много веков назад, как бы они жили в чужой стране?..
– И что? – спросил рыцарь.
Изломив золотистую бровь, леди смерила юношу презрительным взглядом:
– Вы прервали жестокую пытку. Как милосердно добивают искалеченного телом, так и искалеченный духом принимает смерть с благодарностью.
Инконню, хмыкнув, замолчал.
Кони трусили по утоптанной тропке, по бокам мелькали стройные деревья, одинаковые, как доски в заборе. На склоне небес просвечивало желто-красное пятно заходящего солнца. Подступающий холод облекал дыхание призрачной плотью.
Воздух пресытился влагой. Деревья расступились, и рыцарь с удивлением увидел на земле обломок неба. Ветерок вздыбил мелкую рябь, затем водное зеркало успокоилось. Гулко плеснула рыба.
За озером рос густой лес: деревья сохранили остатки лиственного пожара, но выглядели плохо обглоданными костями. Пусто. Окрест высились пожелтевшие холмы, жесткие пучки кустов.
Рыцарь приметил удобный пятачок возле подножия двух деревьев близко от озера.
– Леди Хелия, здесь сделаем привал, – сказал он.
Девушка сверкнула глазами:
– У вас дар говорить очевидные вещи, сэр Инконню.
– Хочешь слыть мудрецом – говори очевидное.
– Сэр Инконню, не пугайте, не то я подумаю, что вы обзавелись чувством юмора.
– Я не буду, – сказал рыцарь смиренно. Хелии почудилась насмешка, она вспыхнула, крылья носа затрепетали.
Инконню расседлал и обиходил лошадей. Костер с хрустом сжирал ветки, сочно дымил, стреляя ворохами искр, похожими на рубиновую крошку.
Хелия присела у костра, любуясь танцем пламени, взгляд ее затуманился. Рыцарь свалил подле огня кучу хвороста. Фрейлина благосклонно подкармливала огненных танцоров, загадочно улыбаясь.
Инконню, захватив бурдюки и котелок, отправился к озеру. Принеся воду, ножом постругал толстую ветку, изготовил рогульку.
Последние лучи солнца, запертые серыми облаками, истлели, – мир почернел. В небе остался небольшой пятачок, залитый рваным желтым светом. Хелия с дрожью посмотрела на чудовищ, какими тьма сделала деревья. В озере гулко плеснуло, и она передернула хрупкими плечиками. В костер посыпались ветки. Фрейлина, обломив длинные пруты, аккуратно скармливала огню кусочки.
Вторая рогулька почти закончена: рыцарь, поскоблив деревяшку ножом, кивнул удовлетворенно.
– Сэр Инконню, помогите.
Рыцарь поднял голову, подозрительно осмотрел окрестности.
– Леди?
Ее лицо покраснело, а может, виной тому был отсвет огня. В руках – толстая облезлая ветка. Фрейлина кивнула на нее, как на виновницу жизненных неурядиц.
– Не могу сломать.
«Так бросайте целиком», – подумал раздраженно, но тут же напомнил себе, что он рыцарь, с подобием улыбки подошел, сломал ветку.
– Благодарю, сэр Инконню, – сказала леди с легким кивком и добавила смущенно: – У вас сильные руки.
Рыцарь покраснел:
– Спасибо, леди. У нас осталось немного сушеного мяса и овощей. Если не попадется деревень, вы увидите, как я охочусь.
– Угу, – отозвалась девушка ехидно.
«Что опять не так?»
Инконню прокашлялся:
– Леди Хелия, не споете ли балладу, коих ваша очаровательная память имеет в достатке.
Девушка приоткрыла рот. Рыцарь опустил голову, пряча багровое лицо.
– Сэр Инконню, вы не умеете льстить, – сказала она насмешливо. – Возможно, грязная вилланка упадет в обморок от бесподобного комплимента про «очаровательную память», но от меня смысл что-то ускользает. Может, поясните?
«Ну, кто за язык тянул?» – подумал Инконню с укором.
– Каким комплиментом поразите завтра? – не унималась девушка. – «Леди, у вас приятно пахнет голос?» «Или – какая у вас плотная грация?» «Или – восторгаюсь глубиной вашей осанки?»
Рыцарь буркнул сердито:
– Тогда примите комплимент простака: вы самая прекрасная девушка на свете. Даже хваленые королевы сайдов позеленеют от зависти при виде вашего лица, волшебного блеска волос, изумительной грации царственной львицы и кротости горлицы.
«Что там про горлицу?» – изумился внутренний голос.
Хелия зарделась. Костер подавился брошенной охапкой веток.
– Думаете, позавидуют? – спросила она, затаив дыхание.
– Разумеется! – воскликнул рыцарь горячо. – Не просто позавидуют, а повесятся от безысходной тоски, понимая, что никакие чары не способны придать им более совершенный облик, чем ваш.
Во взгляде фрейлины читались благодарность и смущение.
– Ах, как чудесно, – пробормотала она. – Постойте, а вы видели королеву сайдов?
– Видел, – ответил рыцарь с запинкой. – В замке, когда искал вас.
– Как узнали, что она королева? Может, то была служанка? – спросила девушка подозрительно.
– На ней… э-э… была корона.
«Очень точное описание ее одежды, – хмыкнул внутренний голос. – Правда короны не припомню, должно быть, в волосах затерялась».
– Я пойду принесу мяса и овощей, вода закипела, – сообщил торопливо.
Хелия посмотрела хмуро ему вслед, прикусила губку.
«Что он скрывает? Сдается, королеву видел не мельком, может, и побывал в ее покоях».
От горячей волны, вскипевшей в груди, на миг задохнулась.
Инконню ссыпал в пузырящуюся воду мясо и горсть овощей, размешал – мужчина! – ножом, лицо посерьезнело, еще чуть – и высунет язык от старания. Хелия против воли умилилась.
«Да нет, показалось. Он смел на поле боя, а в общении с женщинами беззащитен, – подумала она с облегчением. – В умелых руках будет верной собачкой».
Мысль неприятно ожгла, Хелия поморщилась.
– Я посолю потом, леди, – сказал рыцарь.
«Дурак».
– Как изволите, сэр, – кивнула она. – Хотите вина?
– Но у нас нет.
– Я спросила «хотите»?
Рыцарь, вжав голову в плечи, уставился на дно котелка.
– До последнего вопроса хотел, – ответил осторожно.
Хелия тонко улыбнулась, в глазах вспыхнули веселые искры.
– У меня есть небольшая фляга в мешке. Пожалуйста, принесите.
– Разумеется, леди.
«Не могла сразу сказать», – подумал раздраженно.