Железная скорлупа Игнатушин Алексей
Недавно Инконню, терзаемый болью и плохим запахом, сочащимся из-под повязок, попробовал искупаться в ледяной воде, с ужасом и гадливостью промыл гниющие раны – по воде поплыли ошметки плоти. Плескался так долго, что едва не умер от холода. Боль временно утихла, но теперь разгоралась, кошмарным зудом мешая спать.
Внутренний голос молчал, и рыцарь сказал нехотя:
– Хорошо, проедем через ярмарку. Но держитесь ближе ко мне, леди.
Хелия ответила ему благодарной улыбкой:
– Разумеется, Инконню.
Встречный люд пялился на них. Рыцарь с иронией ловил брезгливо-любопытные взгляды, когда-то красавец, а теперь урод, ну что ж, красота для мужчины не главное. Хелия неловко ерзала в седле, беспрестанно поправляя волосы.
– Леди, вы выглядите чудесно, – сказал Инконню. – Будьте уверены, равной вам не найдется за сотни миль, а может, и во всей Британии.
Фрейлина смущенно зарделась:
– Ах, Инконню, какой вы льстец. Вы не видели мою королеву, вот она по-настоящему прекрасна.
Рыцарь подумал, что ослышался: женщина признает, что другая красивей?!! Сказал упрямо:
– Не в обиду вам выражу сомнение, леди. Вы красивей всех на свете.
Гремела веселая музыка, беззаботный смех, людскую речь заглушал рев животных. В палатках торговали сладостями, тканями, домашней утварью, нелепыми безделицами. Холодный осенний воздух согрелся теплыми ароматами жаренного на открытом огне мяса. Столы были поставлены в поле, под тенью навесов пировали люди, звонко стукаясь кружками и задорно смеясь.
– Как здесь замечательно! – всплеснула Хелия руками.
Трех музыкантов окружало живое кольцо. Хоровод беззаботно смеялся. Инконню с улыбкой вспомнил танцы в загадочной деревне.
Хелия оживилась, щечки зарумянились. Рыцарь спросил ее:
– Желаете потанцевать?
– Да, не танцевала вечность, – ответила фрейлина.
– Тогда ступайте, я привяжу коней.
Он помог ей спешиться, проводил грустным взглядом бегущую девушку. В хороводе охотно приветили новую танцорку. Глядя на ее сияющее лицо, часть непереносимой тяжести с души рыцаря спала. Почти забытые чувства безопасности и уюта едва не вышибли слезу.
– Эй, красавчик, купи плащ!
– А вот отличные ножи!
– Сладости, сладости!
Инконню вежливо отказывался, ища, где можно было бы пристроить коней. Коновязи заняты, рядом с конями меланхолично мычали быки. Стоял хруп зерна, хруст сена и довольное чавканье.
Наперерез метнулась гибкая фигурка, чумазый мальчишка требовательно вытянул руку. Рыцарь с улыбкой передал ему поводья, наградил монетой. Мальчик кивнул, важно надувая щеки.
– Коняшкам будет хорошо, – шмыгнул он носом. – Я люблю их, они красивые.
Инконню потрепал его спутанные волосенки, двинулся к столу с пирующими, отыскал свободное место. Гуляки уважительно подвинулись.
– Эх, а что с рожей? – вдруг спросил кто-то. Внутри все сжалось, щеки запылали от оскорбления. Он с кривой улыбкой оглядел едоков, и гуляки отвели глаза, зачавкали громче.
«Привыкай, – усмехнулся рыцарь. – Телесное уродство вызывает насмешки».
Служанка выслушала заказ, жадно смотря на суровое лицо с остатками былой красоты. Рыцарь против воли проводил долгим взглядом ее качающиеся бедра. Вздрогнул, нашел взором в хороводе счастливую Хелию.
«Слава Богу, немного забылась. Но что будет, если люди обо всем узнают? – подумал горестно. – Ну, кто не обзовет шлюхой, узнав о ее добровольном… э-э… соитии с Эженом? Хотя, кой черт, добровольное!»
Инконню, забывшись, стукнул кулаком по столу, и те, кто сидел рядом, испуганно смолкли. Рыцарь спохватился, поднял кружку, и пирующие облегченно рассмеялись.
«А найдутся такие, что будут попрекать Хелию. Ну, что за мир?! Подонок насилует девушку, а позор достается бедняжке! Почему так? Вместо сочувствия хула и скверна!»
Инконню жестом подозвал Хелию к столу.
– Давайте немного перекусим, леди, – сказал с деланой беззаботностью. – Вот чудесные куриные грудки под соусом. Вино, правда, немного кислое, но хорошее.
Фрейлина церемонно поклонилась. Мужчины жадно на нее смотрели, а их подруги, сердито сопя, пинали их под столом. Рыцарь встал, помог даме сесть. Перед Хелией возникла полная кружка и в облаке вкусного пара – тарелка с курятиной. Инконню обвел хмурым взглядом мужчин, и гуляки поспешно уткнулись в тарелки.
Хелия ела нервно, то и дело поворачивая голову в сторону хоровода, ножками отбивала такт.
«Какой я к черту рыцарь?! Не уберег чистое и прекрасное существо», – укорял себя Инконню, кусок нежного мяса застрял в горле.
Несколько раз соседи по столу пытались втянуть его в беседу, но Инконню отвечал вяло: суждения торговцев и вилланов были ему неинтересны.
– Не хотите потанцевать, сэр? – спросила фрейлина, отставляя пустую кружку.
– Леди, лучше поберегу ноги, – сказал рыцарь с виноватой улыбкой.
Хелия нахмурилась, в глазах появился было знакомый блеск, но тут же пропал, она смущенно тряхнула головой:
– А я, с вашего позволения, потанцую.
– Конечно, леди, – кивнул рыцарь.
«Почему раньше она не была такой?» – подумал с грустью.
Хелия упорхнула, как большая, прекрасная бабочка. Гуляки тоже, устремились к месту танцев. Музыка грянула с удвоенной силой.
Некоторое время рыцарь наблюдал за фрейлиной, радовался ее улыбке, горящим глазам, грациозным движениям, затем острое желание погнало его к палаткам.
Торговцы удивленно выслушивали юношу с изуродованным лицом, разводили руками. Инконню уже отчаялся найти искомое, когда его поманила пальчиком пожилая женщина – вылитая ведьма, про такую скажи, что ходит по ночам и снимает с виселиц повешенных для черных обрядов, без сомнений поверишь.
Рыцарь прижал к груди хрупкую вещицу, спросил:
– Сколько?
Старуха растянула сморщенные губы в улыбке:
– Ступайте, сэр. Скорее.
Инконню поклонился, пошел к месту танцев. За десяток шагов остановился, глубоко вздохнул.
Хелия кокетливо улыбалась мужчинам, но грациозно уклоняясь от назойливых рук.
Инконню остановился за шаг от нее. Девушка покраснела, заметив его восхищенный взгляд, поправила локон. Рыцарь дрожащей рукой протянул букет: изрядно подсохший, из неблагородных полевых цветов, но пахнущий сильно и мощно, вызывающий радостную тоску по ушедшему лету.
Хелия обомлела, ротик приоткрыла, во взоре читался восторг.
– Вот… Вы так красивы… нельзя без цветов, – промямлил рыцарь. – Простите, что плохие…
– Прекрасные цветы, – сказала фрейлина. – Я никогда не получала более роскошного букета.
Инконню что-то невнятно промычал в ответ. Хелия оглянулась на танцующих, затем лукавой улыбнулась:
– Может, осчастливите даму танцем?
Инконню ответил смущенно:
– Если только одним.
Глава четырнадцатая
Инконню остановил коня, прислушался.
– Что такое? – спросила Хелия беззаботно.
– Будто река шумит.
– Река – это прекрасно, – улыбнулась девушка.
«Чего прекрасного?» – удивился рыцарь молча.
Всадников выбросило к подножию скал, дорога, петляя, устремилась вверх, шум воды стал громче. Животные, преодолев каменистую тропу, остановились на небольшой площадке. Инконню осмотрел глубокое ущелье: река бежит бурно, поверхность белая от пены.
– Сэр Инконню, – прошептала Хелия тревожно.
Рыцарь, повернув голову, увидел черный замок: башни протыкали хмурое небо, от стен веяло несокрушимой мощью. На мосту через ущелье стоял громадный воин в красном супервесте. Инконню вздрогнул, показалось – Жофрей. Моросило, и по его шлему текли струйки. Широкий клинок, воткнутый в доски моста, тоже был покрыт каплями. По краям моста во множестве торчали пики со странными набалдашниками.
Хелия вскрикнула, зажала рот ладошкой – это были человеческие черепа и головы, на некоторых ржавели шлемы.
«Скольких же рыцарей убило это чудовище? – подумал рыцарь горько. – И что скрывается за массивными воротами замка?»
Хелия горячо зашептала:
– Давайте повернем, незачем подвергаться опасности.
– Леди, – сказал рыцарь, – тропа ведет мимо. Думаю, великан за нами не погонится.
Фрейлина задрожала:
– Давайте найдем другой путь.
– Это может занять несколько дней, – сказал рыцарь мягко. – Сноудон близко, надо спешить.
Хелия сдалась. Коней двинули осторожно. Инконню опасливо поглядывал на дно ущелья.
Замок был громаден, будто высечен в теле несокрушимой скалы, окна бастионов холодно темны, полотнища на шпилях безвольно обвисли. Ворота за спиной воином покрыты металлическими полосами так, что дерева не видно, ковка и резьба слились в очертания кровожадных драконов.
Инконню еще раз глянул на гиганта: меч длиной с потолочную балку, щит способен преградить путь реке, звенья котт-де-мая под красным супервестом как для цепей. Рыцарь зябко передернул плечами.
Кони миновали мост, тропа вела дальше. Хелия облегченно выдохнула, робко улыбнулась. Шум реки перекрыл оскорбительный бас:
– Щенок, куда бежишь? Давай сразимся! Или пустил лужу?
Хелия повернулась к рыцарю:
– Не надо, сэр Инконню!
Воин на мосту презрительно хохотал, эхо многократно усиливало издевку. Инконню решительно повернул коня.
– Не смейте! – вскричала девушка. – Вы погибнете! Как же спасение Сноудона?!
Инконню сказал непререкаемо:
– Леди, ваши упреки обоснованы, но рыцарь не имеет права уклоняться от вызова.
– Что за мужские бредни?
Рыцарь дернул уголком рта:
– Леди, меня постоянно терзает вопрос – достоин ли я рыцарского звания? Иногда уверен, иногда нет. Но если я струшу и отступлю, то рыцарем никогда не стану.
Фрейлина заломила руки:
– Что за упрямец!
Инконню спешился, и Хелии пришлось придержать белого жеребца под уздцы. Гиацинтовым взором прожигала спину юноши, губку досадливо закусила.
«Упрямый осел! Господь, защити дурака!»
– Шевелись, щенок! – прогрохотал защитник моста.
Инконню вспыхнул, вскинул меч к небу.
«Может, не стоит?» – подумал смятенно, вид у воина был внушительный.
– Чего ждешь, щенок? – заорал воин, меч угрожающе поднял, щитом прикрыл тулово.
Инконню сглотнул и шагнул вперед, будто в пропасть.
Небо покраснело, в панцире туч появились разрывы, и тусклые лучи тонкими спицами ударили в пену реки. Шум воды перекрывало хриплое дыхание изможденных бойцов, страшно лязгала сталь. Хелия несколько раз теряла сознание: противник был настолько могуч, что рыцарь спасался чудом.
Наконец Инконню удалось вонзить клинок в тугую плоть перед кольчужной манжетой, и ущелье содрогнулось от хриплого вопля. Меч великана звякнул о камень, шумно заплюхали красные кляксы. Воин перехватил ладонью обрубок руки, боязливо отшатнулся.
Инконню собрал остаток сил, и голова в шлеме слетела с могучих плеч, кувыркаясь, канула в реку, в воздухе, мелко дробясь, повисли жидкие рубины.
Ноги великана подогнулись, мост содрогнулся от падения. Инконню устало выдохнул, оперся о меч. Саднили старые раны, новые нестерпимо жгли, а левая рука онемела.
«И все-таки я победил!» – подумал с сатанинской гордостью.
Хелии ужасно хотелось броситься рыцарю на шею, но упрямо сидела в седле, поджав губы.
«Пусть поймет, что подобная дурость непозволительна. Еще подумает, что поступил правильно».
Вдруг послышался жуткий скрип, и фрейлина вскрикнула. Рыцарь устало поднял взор, замер.
Ворота дрожали, от скал отражался надсадный скрип. Меж оскаленными мордами драконов пролегла трещина, в разрыв плеснуло нежным золотистым светом. Створки раздвинулись, гремели спрятанные механизмы, от тряски моста в глазах рыцаря двоилось.
Ворота открылись. Серый вечер озарился шафранным сиянием, повеяло весной, слух усладили мелодичные трели певчих птиц.
Инконню поковылял к замку.
«Куда собрался этот болван?» – испугалась девушка.
– Сэр Инконню? – Дрожа от нехорошего предчувствия, она выехала на мост.
– Инконню, стойте!
Рыцарь, словно завороженный, ковылял вперед. Шафранное сияние озаряло его фигуру, и волосы вспыхнули бледным пламенем. Инконню миновал ворота, и створки дрогнули, шумно пошли друг другу навстречу.
Хелия, закусила губку, пришпорила свою кобылку, не выпуская из рук и поводья рыцарского коня. Копыта звонко процокали по мосту. Почуяв запах крови, кони влетели в узкую щель между створок.
Инконню очнулся, повел глазами под закрытыми веками. Обоняние ласкали нежные запахи цветов и воды. Перед глазами возник расписной купол потолка. Рыцарь оглядел мраморную беседку с интересом: стены оплетены плющом, в центре мозаичного пола каменный столик и четыре скамейки, по углам – мраморные лежанки, накрытые цветастыми одеялами.
Инконню встал с лежанки, тело полнила пьянящая легкость, в мышцах почувствовал здоровую упругость, какую последний раз помнил до выезда из Кэрлеона. Кожу ласкала ткань просторной рубашки и длинных штанов, босые ноги приятно холодили каменные плиты.
Вышел через ближний выход, преодолев три ступеньки, погрузил ноги по щиколотку в мягкую и теплую траву.
Рыцарь потрясенно рассматривал цветущий сад: сияло солнце, ломая лучи в чашах фонтана. Инконню приблизился к произведению искусства, с восторгом вгляделся в резьбу.
Деревья были в нежно-розовом цвету. Диковинных расцветок птицы переступали лапками на ветках, заливались звенящими трелями. Кусты роз источали дивные ароматы. Ухоженные дорожки были геометрически правильны.
Инконню бестолково кружил на месте, пытаясь понять – где? что? как?
Разболелась голова, рыцарь, опустив пальцы в чашу фонтана, плеснул прохладной волной на лоб. От сдержанного смешка резко повернулся.
Женщины со столь белой кожей он еще не встречал, прямо снежная королева. Волосы чернее ночи, серебряный венец, в середке огромный бриллиант. Карие глаза, прямой нос, вишневые губы, такие спелые, сочные… Сердце Инконню дрогнуло.
Изумительную фигуру женщины облегало красное платье с непостижимым разрезом: полные груди мягко покачивались в такт дыханию, белые, как вершины гор, упругие.
Незнакомка улыбнулась, и рыцарь заморгал, пал на одно колено.
– Выражаю восхищение вашей несравненной красотой, леди, – прошептал он восторженно. – Я сэр Инконню, ваш преданный почитатель и верный слуга.
Мягкий смех взвеселил сердце, на плечо опустилась точеная ладошка. Рыцарь встал, пожирая глазами прекрасное лицо.
– Рада видеть вас в замке, доблестный рыцарь, – сказала женщина волшебным голосом. – Знайте, дама Элейна склоняется перед вами в знак благодарности за спасение.
– Это я должен преклоняться! – воскликнул рыцарь горячо. – Постойте, вы сказали «спасение»?
Элейна царственно кивнула:
– Этот воин долгое время держал меня в плену, насмехаясь над всяким, кто пытался мне помочь.
Инконню с содроганием вспомнил головы на пиках.
– Но все печали развеяны, мой герой, – проворковала дама, отчего рыцаря пробрали сладкие мурашки. – Знайте, замок принадлежит вам, как и мое сердце.
Рыцарю показалось, что он растворяется в потоке солнечного света, нежного, ласкового. Однако неприятная мысль кольнула, разрушив сладкий морок.
– Где моя спутница? – спросил он.
По прекрасному лицу Элейны пробежала тень.
– Отдыхает неподалеку, – сказала дама сдержанно. – Успокойтесь, ей ничто не грозит.
Лицо Инконню разгладилось. С затаенной радостью он коснулся своих щек, пальцы скользнули по гладкой коже. Элейна рассмеялась:
– Я не могла не исцелить раны спасителя!
– Вы колдунья? – прошептал Инконню со смешанным чувством.
– Можно сказать и так, – пожала плечами дама. Взгляд рыцаря задержался в ложбинке меж белоснежных грудей.
Инконню смутился, но дама ободряюще кивнула, заметив его жадный взор.
– Благодарность моя не знает границ, леди Элейна, – пробормотал рыцарь, отводя глаза.
– Полноте, доблестный сэр, долгие годы заточения наконец кончились, благодаря вам я смогу теперь наслаждаться полнокровной жизнью. Хочется наградить вас соразмерно отважному поступку. Присядьте, я расскажу занимательную историю, думаю, вам будет интересно.
Инконню послушно сел на мягкую траву. Слева приятно журчал фонтан.
«Да хоть рецепт чечевичной похлебки, я готов слушать любые слова, произнесенные этим бесподобным голосом».
– Человеку, принадлежащему к воинскому братству, должно быть интересно услышать о случае с людским королем Артуром на охоте.
Инконню подобрался, жадно смотрел на ее губы, тонкий нос, тонул в бездонных озерах карих глаз.
– В погоне за прекрасным оленем король далеко оторвался от придворных, – нараспев заговорила Элейна. Инконню распахнул глаза, перед глазами возникла картина охоты.
– Артур метким выстрелом уложил животное, но не успел порадоваться хорошей добыче, как из-за деревьев вышел облаченный в броню воин.
– Ты посмел нарушить границы моего царства и охотиться на мою дичь, – сказал незнакомец. – Готовься уплатить за проступок жизнью.
– Артур вежливо спросил, как его зовут, – продолжала петь черноволосая колдунья. – «Сын Лета», – ответил воин. Король сказал, что немного чести убить безоружного, и предложил выкуп за жизнь. Сын Лета согласился: через год Артур должен был явиться сюда один, принеся ответ на загадку «Чего больше всего желает женщина?» или умереть.
Сын Лета исчез, а Артур, погруженный в думы, отправился к егерям, но на пути его возникла всадница: прекрасный конь, шелковые одежды, но уродливостью она превосходила пьяного боггарта. Толстая, красное лицо покрыто бородавками, кривые зубы торчат из-под губ, глаза полны желтого гноя.
Король вежливо с ней поздоровался.
«Верховный король – образец учтивости и галантности, – подумал Инконню с гордостью. – Какое счастье, что я принадлежу к воинскому братству, им основанному».
– Уродка назвалась дамой Рагнел и предложила купить ответ на загадку, ценой была женитьба на ней рыцаря Гевейна.
Один из лучших воинов короля, «солнце рыцарства», непревзойденный в мужестве, образец галантности, знаток этикета и – муж… уродливой старухи?
Артур отказал, Рагнел пожала плечами, пообещав на прощанье, что придет к нему, если согласие все-таки будет получено.
Артур в замешательстве вернулся в замок, умолчав о встрече с Сыном Лета. Время шло, король уже не сомневался, что придется расстаться с жизнью. На совете рыцарей он поведал о встрече в лесу. Рыцари удивленно перешептывались, недоумевая по поводу загадки. Гевейн же не раздумывая согласился жениться на Рагнел.
– Гевейн, одумайся! Брак с уродливой старухой?! – закричали рыцари.
Гевейн же ответил, что лучше такой брак, чем смерть короля.
В назначенный срок дама Рагнел явилась ко двору, и придворные содрогнулись от омерзения, но Гевейн коснулся ее сморщенной руки в россыпи бородавок, проводил к королю, оставил их наедине.
Рыцари хаяли прибывшую, но Гевейн сказал, чтобы они не произносили всуе имя его будущей жены, и воины умолкли…
«Интересная история, полная благородства, но к чему весь этот рассказ?» – удивлялся Инконню, наслаждаясь звуками божественного голоса.
– …Артур дал ответ Сыну Лета, сняв угрозу гибели, наступил черед свадьбы. Нелепая невеста шаркала по дворцу, мерзко хихикая, вызывая у всех рвоту. Гевейн, однако, поклялся ей в верности перед множеством людей и ни в чем не выразил недовольства. На пиру гостей воротило от вида старухи: она рвала мясо грязными руками, жадно запихивала куски в рот, придворные морщились от громкого чавканья, громкой отрыжки. Гевейн игнорировал ужасное поведение, ласково разговаривал, пил из ее заляпанного жиром кубка.
Пир окончился, Гевейн взял жену под руку, придворные с жалостью проводили взглядами пару, идущую в свадебную опочивальню.
В спальне Рагнел потребовала исполнения супружеского долга. Гевейн спокойно склонил голову, напомнив, что он поклялся ей в верности. Рыцарь снял пояс с ножнами, а когда поднял глаза, увидел перед собой деву, бесподобную по красоте: стройную, как молодая сосна, в ниспадающих черных волосах сверкали звезды, на чистом, юном лице блестели темные глаза.
Красавица со смехом пояснила остолбеневшему рыцарю, что находится под чарами и от него зависит, будет она прекрасной в спальне, а на людях уродкой, или наоборот. Гевейн ответил, что этого никто не может решить, кроме самой Рагнел.
Дама лучезарно улыбнулась и с радостью пояснила, что последнее из условий падения проклятья – женитьба на рыцаре, который предоставит ей свободу выбора, – исполнено.
И двор завидовал участи Гевейна, посрамленные насмешники молчали, а рыцарь наслаждался жизнью с прекрасной женщиной.
– Увы, – вздохнула Элейна, глаза ее потемнели, – дети древних рас долго жить среди людей не могут. Очень скоро Рагнел умерла, оставив безутешному Гевейну плод их любви – сына Гингалина. Это дитя вы.
Инконню обмер, кровь отхлынула от щек. Он ощутил страшную слабость. Мысли взрывались, выплескивая на сознание кипящую смолу.
– Я знаю это, потому что принадлежу к тому же роду, что и Рагнел, – сказала Элейна, положив ладонь на золотистые волосы, ласково пригладила.
Инконню затрясся, слезы хлынули бурным потоком.
– Папа… мамочка!
– Т-ш-ш, успокойся, – шептала Элейна нежно.
Теперь рыцарю стало понятно, почему благоволил Гевейн к дерзкому юнцу, решившему поступить на службу Верховному королю.
– Но почему он?.. Почему? – спросил Инконню волшебницу, мучительно кривя рот.
Элейна согрела лоб рыцаря нежным поцелуем:
– Спросишь у него при встрече. Быть может, доблестный рыцарь не желал для сына излишней роскоши. Подумай, разве столь благородный человек смог бы совершить пакостный поступок?
«Наверняка была причина… Достойному рыцарю достойный сын, – подумал рыцарь с облегчением. Ликующая мысль затопила сознание: – Я не безродный, я Гингалин, сын „майского ястреба“, племянника короля! Гингалин Оркнейский!»
Мелькнула грусть об утраченной матери, но сознание обретения истины наполнило тело пьянящей легкостью, захотелось взлететь в нежно-голубое небо, порхать в волнах теплого воздуха, петь, смеяться.
– Вот вы где, сэр Инконню.
Рыцарь вздрогнул, голос фрейлины показался треском рваной жести, счастливое опьянение схлынуло, оставив слабый звон в голове. Гингалин вспомнил, где он находится и что впереди у него важное дело.
Элейна и Хелия смерили друг друга оценивающими взглядами. Лицо фрейлины при виде объятий волшебницы и рыцаря побледнело, глаза заблестели.
– Сэр Инконню, – сказала она противным надменным тоном, – надеюсь, вы достаточно отдохнули на раздутой груди хозяйки замка, поторапливайтесь, пора в путь.
Элейна поморщилась.
– Будьте повежливей с владельцем замка, – пропела волшебница чарующе.
Гингалин, он же рыцарь Инконню, отвел глаза от пылающего взора фрейлины.
– Это ваш замок, леди Элейна, – возразил он.
– И ваш, – ответила дама в красном платье мягко, отчего Хелию передернуло, будто при виде мерзкой сатанинской оргии. – Вы спасли меня от ненавистного стража. Знайте же, что замок принадлежит вам, так же как и я. Оставайтесь, мой господин.
– Если он останется, то доживет век в бесчестье! – воскликнула Хелия. – Сэр Инконню, а как же ваша клятва Верховному королю, ваше обещание помочь в спасении Сноудона?!
«Как она кричит, до чего неприятно».
– Обещание остается в силе, леди, – сказал рыцарь сухо.
– Тогда прощайтесь с этой и – в путь! Кто знает, может, чувство долга победит вашу прихоть прозябать с плохо одетой женщиной на крохотном клочке скалистой земли.
– Он вернется, – сказала волшебница с несокрушимой уверенностью. – Мой мир сулит одни удовольствия.
Фрейлина резко развернулась, высоко задрав подбородок. Элейна понимающей усмешкой проводила бегущую сломя ноги девушку.
– Дама Элейна, – от пережитого голос Гингалина сел, – долг зовет, простите, я ухожу.
Читать бесплатно другие книги:
