Как ограбить швейцарский банк Фациоли Андреа

– Но что ты такое говоришь?

– Он ждет нас… Форстер ждет нас у меня дома, Анна… Анна у него в руках! И все другие тоже!

– Что?

– Это сделал я, виноват я… мне жаль! Я думал, что поступаю верно, помогаю тебе! Думал, так Форстер сможет забрать все деньги себе… мы потеряем деньги, но он оставит нас в покое, и Лина… Лина…

– Оставь в покое Лину. – Сальвиати положил ему руку на плечо и встряхнул его. – Что ты говоришь? Где Форстер?

– Я вас всех сюда созвал, потому что его послушался… он хотел… он хотел причинить зло моей жене!

Тогда Сальвиати понял.

– Так вот ты о чем! Ты нас предал? Говори, объяснись! Где Форстер… что ты ему сказал?

– Я ему сказал все. Это случилось после того, как они попытались подкупить мою жену… ну вот, через несколько дней они вышли на меня. Тип по имени Джонатан, человек Форстера…

– Джонатан!

– Ты его знаешь?

– Продолжай!

– Я сказал ему «да». – Филиппо шмыгнул носом, вскидывая голову. – Но я не собирался никого предавать! Он пригрозил сделать что-то плохое Анне, сказал, что ему нужны только деньги и что он должен знать место и время ограбления, хотел знать план…

– И ты рассказал ему наш план?

– Он попробовал дать мне деньги, но я их не взял! Ты должен мне поверить, я думал, что ему нужны только деньги. И потом, когда я гнался за тобой и за теми другими в «мерседесе»… потом он мне позвонил опять и…

– Он тебе звонил сегодня утром?

– Да, но я ему не сказал, что еду за «мерседесом». Я ему не сказал про запасной план и что…

– Чего он хотел?

– Он сказал, что сам все устроит. Что возьмет деньги и оставит нас в покое. А иначе… иначе причинит зло Анне. Мы должны были собраться, ты понял, он убедил меня, что ему нужны деньги… но потом я подумал: деньги-то у него уже есть!

– Но тогда чего же он хочет, а? – Сальвиати говорил очень тихо. – Теперь ты понял, что ему нужно?

– Он хочет оставить при себе деньги… и не иметь свидетелей…

– Ну вот, молодец.

– И у него… у него хватит духу убить нас?

– Форстер ненормальный, понимаешь? Он псих, сумасшедший преступник!

Они приехали в Даро и были в нескольких метрах от дома Корти. «Ауди» стояла на краю маленькой площади, замощенной булыжником. На мгновение Сальвиати почувствовал себя опустошенным, потерявшим надежду. Потом посмотрел на вход в дом. Может, они правда успели опередить их…

– Идем, быстро. – Сальвиати распахнул дверцу Филиппо – Нужно, пока есть время, предупредить других и…

Но в этот момент дверь отворилась, и они увидели Анну. Она стояла в дверном проеме, опустив руки по швам. Произнесла тусклым голосом:

– Пойдемте, заходите в дом.

– Анна! – воскликнул Филиппо – Анна, с тобой все в порядке?

– Лучше вам зайти, – сказала она, неподвижно глядя перед собой.

Сальвиати понял, что они опоздали. Анна была уже заложницей Форстера, также как Франческа и Контини. А может, и Лина. Их накололи. Они дали себя околпачить в самом конце. Он огляделся. Площадь была пуста. Напротив двери дома Корти находилось здание без окон – небольшой театр или, возможно, приходской выставочный зал. Сальвиати прочитал надпись, высеченную на фасаде: UNITAS.

– Идем. – Сальвиати взял Филиппо за руку. – Лучше нам зайти.

Как он мог не подумать об этом? Форстер ударил по его слабому месту. Он, Сальвиати, вступил в союз с дилетантами, и Форстер воспользовался их неопытностью. Но что уж теперь сожалеть о том, чего не исправишь.

Сальвиати боролся и проиграл.

Филиппо словно остекленел. Сальвиати положил ему руку на плечо, показал, что надо шагать. – Пошли…

Они переступили порог. Анна посторонилась, чтобы пропустить их, и дверь закрылась у них за спиной.

22 Справедливость

Лука Форстер царил в гостиной. Из-под черных усов проступала твердость намерений. Но в лихорадочном подрагивании темных глаз Форстера Сальвиати разгадал тревогу. Анна и Франческа сели на диван. Форстер посмотрел на Сальвиати и сказал ему:

– А Джонатана ты где оставил?

– Он тебе не звонил? – парировал Сальвиати.

– Звонил, конечно. Значит, тебе удалось его околпачить?

Сальвиати не ответил.

– И что ты выиграл? Потерял все… деньги и дочь. Ты просто несчастный придурок, Сальвиати!

У Форстера в руке был пистолет, который он перемещал рывками, следуя ритму глаз. Да и голос его звучал надтреснуто. Он приказал Сальвиати:

– Садись на диван. А ты, – обратился он к Филиппо, – давай в то кресло.

– Вы мне… говорили мне… – начал Филиппо.

– Хватит! – крикнул Форстер. – Не будем терять время!

Все глаза были устремлены на Форстера. Он схватил стул и перенес его в центр гостиной. Потом сказал:

– Конец близко. Скоро здесь будут мои помощники. Но прежде мне хотелось бы узнать одну вещь… – Он обернулся к Сальвиати. – Как можно вот так выбросить все в сортир?

– Если бы ты не послал Джонатана и двух других во время ограбления…

– Мне нужны эти деньги, ты что, не понимаешь? Они мне нужны! И сейчас ты не порти мне все, теперь скажи…

Он осекся. Сальвиати натянуто улыбнулся и сказал:

– Деньги-то ты ведь забрал, нет?

Форстер вздрогнул, словно Сальвиати отхлестал его по щекам. Потом подошел к нему, медленно, не выпуская из поля зрения других. Наклонился над ним и ударил его пистолетом по щеке. Сальвиати ударился головой о подушку. Анна закричала, Филиппо сделал негодующий жест. Франческа сдвинулась на краешек дивана, показывая, что сейчас встанет.

– Сидите спокойно! – потребовал Форстер. – Это наши с Сальвиати дела. Сейчас, через несколько минут, придет Контини. Потом посмотрим…

– Что вы хотите делать?

Форстер посмотрел на нее, не отвечая. Но все поняли, что он собирался сказать. Он не мог оставить их в живых. Ему нужны были деньги, но ему также нужно убедиться, что свидетелей не осталось.

– Мы никому ничего не скажем, – начал было Филиппо. – Вы мне обещали, что…

– Я сказал, хватит! – Форстер сделал шаг к нему. – Мне надо и тебе разбить морду?

Сальвиати чувствовал вкус крови во рту.

Но продолжал думать.

Можно ли еще что-нибудь сделать? Нет, теперь Форстер зажал их в кулак и скоро заполучит и Контини, который ни о чем не подозревает.

Форстер был не в себе. Это Сальвиати предвидел. Но он не предвидел ловушки, никак не ожидал предательства со стороны Филиппо. Да, предательства. Филиппо не сознавал этого; его психологически раздавили, и он сдал их всех Форстеру. Им не на что надеяться.

Он хотел бы, чтобы кресло его проглотило. Хотел бы исчезнуть в ткани и в обивке, быть пожранным белой материей. Так и пропасть в своей гостиной, никому не досаждая.

Но перед Филиппо Корти вырисовывались минуты насилия и страха.

Форстер его одурачил. Теперь Филиппо было все ясно. Им требовался шпион, и они выбрали его. Как он мог поверить их словам?

Он думал, что поступает верно. Обеспечивая Форстеру канал информации и гарантию получения денег, он думал обезопасить себя. Вначале его расчет был неглуп. Форстер сказал ему, что не доверяет Сальвиати из-за его излишней эмоциональности, и Филиппо решил, что если он выступит посредником, то и овцы будут целы, и волки сыты. Но в итоге его обманули.

– Контини приведет с собой своего человека? Если честно, в какой-то момент Филиппо испугался. К Анне подкатился человек Форстера. Это означало, что что-то не в порядке. Потом они вышли на него, процедив неясные угрозы в отношении Анны… Что ему было делать? Они оказались в компании преступников, что ему было делать? Вверить жену непредсказуемой стихии ограбления?

– Контини приведет с собой своего человека?

Филиппо вздрогнул. Форстер говорил с ним. Он посмотрел на него, не понимая. Он ведь уже отказался от борьбы, он хотел бы стать пылью на ткани кресла.

– Я задал тебе вопрос!

– Да, – пролепетал Филиппо. – Да, я говорил с ним. Не знаю, может быть, он придет один. Думаю, придет один…

– Он ничего не сможет сделать. Вы все здесь. И я вооружен.

Говоря это, Форстер поднял руку с пистолетом, уставившись на Филиппо широко раскрытыми глазами. Филиппо снова попытался затеряться в кресле. Потом Форстер опустил руку, и в этот момент зазвонил его мобильник.

– Алло.

Филиппо заметил, что, слушая, Форстер хмурится. Потом Форстер сказал:

– Что ты несешь? Хочешь, чтобы я тебе объяснил ситуацию?

Ответ собеседника разозлил Форстера.

– И тебе кажется, я могу поверить… – И опять он стал слушать, покачивая головой. – Ну хорошо, ты сделал попытку, и… что?

На сей раз и Филиппо услышал ответ.

– Я сказал, что ты должен поговорить с Контини.

Вначале ему показалось, что в этом нет ничего странного, словно Форстер вдруг взял и переключил телефон в режим громкой связи. Но потом он обернулся и увидел на пороге комнаты человека. Ростом под два метра, широкого, как шкаф. В салатовом свитере и желтых джинсах. В одной руке он сжимал пистолет, в другой – сотовый.

Форстер резко повернулся к нему, еще не отняв телефон от уха.

– Видишь, я здесь, – сказал человек в зеленом свитере. – Ренцо Маласпина, не помнишь? Мы уже встречались.

– Что ты собираешься делать? – прокричал Форстер. – Что ты собираешься делать?

– Я пришел до тебя, – ответил Маласпина, не теряясь. – Контини догадался, что ты попробуешь еще что-нибудь вытворить… и тогда я побежал сюда. Я опередил тебя всего на несколько минут.

Говоря, Маласпина набрал номер на телефоне. Передал трубку Форстеру.

– Что ты хочешь?

– Это Контини.

Форстер поднес трубку к уху и молчал. Он слушал. Потом вроде как хрюкнул и тут же заговорил:

– Я тоже вооружен. И прибудут мои люди. Нас больше, и…

Контини, должно быть, его прервал, потому что Форстер осекся на полуслове и довольно долго молчал. Наконец он отдал телефон Маласпине. Несколько секунд смотрел на Сальвиати. Вспышка решимости угасла. Форстер будто вдруг разом обессилел. Он отвел глаза и сказал:

– Я ухожу.

Маласпина не сделал ничего, чтобы удержать его. да и Форстер как будто не опасался его реакции. Он молча повернулся и дошагал до входной двери. Потом вышел, затворив за собой дверь. Тогда Маласпина поднес телефон к уху и сказал:

– Он убыл.

О деньгах Контини вообще не упоминал.

Форстер взял все деньги, но Контини знал, что этого ему будет недостаточно. Он был сумасшедший, да еще и припертый к стене, и, чтобы действительно начать с нуля, ему и правда могло прийти в голову избавиться от всех них. Способен ли он был убить пятерых человек? Может, и нет, но Контини не хотел идти на риск. Поэтому, не давая Форстеру времени говорить, он сосредоточился на двух пунктах.

Первый. Я здесь с Элтоном. Если ты хоть пальцем тронешь моих товарищей, если причинишь зло кому-то, я Элтона сдам в полицию. И тогда тебе хана.

Второй. Маласпина там с тобой: пистолет против пистолета. Подойдут твои люди, но пока их нет. Ты один.

Поэтому дай трубку Маласпине и убирайся немедленно, не говоря ни слова.

Форстер послушался. А что еще он мог сделать? При всей своей остервенелости он не мог действовать очертя голову. Впрочем, зря он боялся, что кто-то из них станет болтать. Зачем навлекать на себя новые неприятности? История закончена. Когда Маласпина подтвердил ему, что все пятеро в порядке, Контини освободил Элтона и отпустил его.

И в эту минуту операция «Юнкер-банк» действительно завершилась. И в сущности, прошла она неплохо: Лина была на свободе, все живы и здоровы. Форстер получил деньги.

И должен был оставить их в покое.

Почему же тогда Контини чувствовал внутри какую-то странную горечь?

Может быть, из-за предательства Филиппа Сам он, Контини, просто догадался. Звук, отзвук. Если Форстер попробовал подступиться к Анне, он проверит и Филиппо Эти двое и были дилетантами, слабейшими звеньями в их цепочке. Почему Филиппо ничего не сказал? Потому что попытка совращения удалась. Форстер попал в цель.

Анна не уступила, Филиппо поддался. А они с Сальвиати ошиблись, не остереглись. Не подождали отзвука. Если Форстер знал день и час ограбления, это означало, что кто-то проболтался. И кто, если не Филиппо?

Бедный Филиппо, может быть, он думал, что помогает им. А на самом деле он загнал их в ловушку. Если бы Контини явился в дом Корти, ни о чем не подозревая, Форстер его бы там запер вместе с остальными. Потом освободил бы Элтона, а уж после этого… Контини прогнал эти мысли. Он взял сигареты и телефон, вышел из квартиры. Но на пороге его перехватила госпожа Анита.

– Господин Контини, я видела, что тот одержимый ушел…

– Да, – кивнул детектив, – он больше не причинит вам беспокойства.

– О, бедная я, хотя он мне ничего худого не сделал. Но мне жалко Маттео. Как вы думаете, можно мне будет проведать его в больнице?

Этот вопрос на пару секунд озадачил Контини, но потом сыщик успокоился. Госпожа Анита была просто вежливой и немного любопытной. Кусочек нормальной жизни посреди этого нескончаемого утра. Он проголодался, ему казалось, что он не спит уже неделю, синяки у него были повсюду.

– Слушайте, господин Контини, я тут решила предложить вам капельку тонизирующего.

– Что-что?

– Лимончино, мне его невестка с Сицилии привозит, очень хороший. Это нужно нам обоим, вы не находите?

Так Элия Контини, весь в ушибах, с мешками под глазами, очутился в гостиной госпожи Аниты. Частный детектив и пожилая вдова – в окружении фотографий в рамках и кружевных салфеточек. Она – огорченная, старающаяся, разливая лимончино, не обронить ни капли. Он – немного смущенный, утонувший в кресле в цветочек. Он не знал толком, что ей говорить. Но госпожа Анита была женщиной более проницательной, чем могло показаться на первый взгляд.

– Тяжелое утро, да, господин Контини?

– Мм.

– Все эти тайны, этот тарарам… в общем, вы кто по профессии?

Контини посмотрел на нее.

– Только не говорите мне больше, что вы родственник Маттео…

– Не буду. – Контини больше не хотелось лгать. – Я частный сыщик.

– А! – Госпожа Анита подалась к нему. – Бедная я, знаете, мне было бы любопытно услышать всю историю.

– Что?

– Вы можете доверять мне, детектив. – Госпожа Анита, кажется, даже подмигнула ему. – Я буду держать язык за зубами.

Когда Контини приехал в Даро, все они были еще там, причем весьма взвинченные. Они спросили, что его так задержало, но Контини не стал вдаваться в подробности. Конечно, он не мог в качестве оправдания поведать о лимончино и беседе с госпожой Анитой. Поэтому ответ его был кратким:

– Теперь я здесь.

– Мы ждали тебя, – сообщила Франческа. – Чтобы Жан мог рассказать нам все.

Но Контини почувствовал, что в доме как-то нехорошо. Поглядел на Ренцо Маласпину, удобно устроившегося в кремовом кресле. Маласпина пожал плечами, словно говоря: здесь все ненормальные. Сальвиати сидел на диване и раскуривал трубку. Тогда Контини глубоко вздохнул. Потом поцеловал Франческу и прошептал ей на ухо:

– Где они?

Франческа показала на лестницу, которая вела на второй этаж. Контини сделал движение в ту сторону но Сальвиати, не вынимая трубку изо рта, пробормотал:

– Подожди.

Через несколько секунд они услышали, как открывается дверь. Потом по лестнице спустились Анна и Филиппо Корти, оба чернее ночи. Он не сказал ни слова. Она, ни на кого не глядя, проговорила:

– Мне жаль.

– Не… – начала Франческа.

– Я должен… – начал одновременно Филиппо.

 Мгновение тишины. Потом Сальвиати чиркнул спичкой, чтобы разжечь трубку. И Филиппо сказал:

– Я должен уйти. Если вы хотите быть здесь, нет проблем. Я пошел.

Какое выражение лица скрывалось у него под бородой, было непонятно. Глаза обведены красными кругами, голос без модуляций.

– Оставайся здесь, – предложил Сальвиати. – Оставайся: я расскажу вам, как ушел от людей Форстера, которые прервали ограбление. Я ушел от них благодаря твоей помощи, Филиппо.

– Я… – забормотал Филиппо. – Из-за меня Форстер…

– Не будем больше говорить об этом, – прервал его Контини. – Форстер убрался.

– Ему позарез нужны деньги, – сказал Сальвиати. – Чтобы прийти сюда посреди бела дня, с пистолетом… но в итоге он понял, что шансов у него нет.

– А теперь? – испугалась Анна. – Теперь он сделает еще одну попытку?

– Думаю, нет, – ответил Контини. – Он хотел всех нас здесь собрать, воспользоваться благоприятным моментом без риска для себя. Теперь в любом случае у него деньги, Лина свободна, и нас это вполне устраивает.

– Но это несправедливо! – воскликнула Анна. – Несправедливо, что по вине… что теперь Форстер забрал десять миллионов!

– Не важно, – сказал Сальвиати, окутанный клубами дыма.

– Как это не важно? – голос у Анны был на октаву выше, чем обычно. – Столько усилий, столько страха… и мы украли деньги, вы понимаете? И сейчас этот чокнутый убийца заработал десять миллионов франков! Десять миллионов! Это несправедливость…

– Не думай об этом, – Сальвиати пожал плечами. – Справедливость в том, что мы живы.

Контини по-прежнему ощущал странную атмосферу. Они сидели там, в этой элегантной гостиной, как выжившие в катастрофе, подыскивая слова, чтобы выбраться из передряги без неизлечимых ран. Но будто оставалось еще что-то неясное, словно не хватало… ну, Франческа, кстати… где Франческа? За последние минуты она ничего не сказала, и Контини заметил, что ее нет в комнате.

– Где Франческа? – спросил он.

– Я попросил ее сходить кое за чем.

– Но что…

Контини прервался. Франческа как раз открывала заднюю дверь в гостиную, не без труда занося в комнату большую спортивную сумку. Черную сумку.

Все затаили дыхание. Несколько секунд Контини слышал тиканье часов, перекрываемое далеким скрипом тормозящего поезда. Потом Франческа поставила сумку на ковер в центре гостиной. Сальвиати отложил трубку, встал. Расстегнул сумку. Показались плотные ряды банкнот.

Все по-прежнему молчали.

Сальвиати обвел их глазами. Потом сказал:

– Неохота было оставлять все эти деньги Форстеру.

23 За закрытой дверью

Одно дело слышать о деньгах, другое – видеть их. Десять миллионов франков – величина почти абстрактная, пока не увидишь, как они загромождают сумку. Пачки банкнот, евро и франков, вспышка цвета, которая сначала доставляет эстетическое удовольствие, а потом потрясает, как пощечина.

Десять миллионов.

Это не шутка.

Десять миллионов это десять миллионов. Все обступили сумку, пока Сальвиати показывал им деньги. Потом он застегнул молнию, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, и сказал:

– Мы отдадим деньги банку, и на сем эта история наконец завершится.

– Но… – Анна прокашлялась. – Но тогда, значит, у Форстера ничего нет!

– У него несколько тысяч евро и франков, – ответил Контини. – Те, что были в сумке номер два.

– В сумке номер два?

– Это долго объяснять…

– Ты хочешь сказать, – вступил в разговор Контини, – Форстер ушел, зная, что ты его облапошил?

– Что он мог сделать?

Анна оторвала взгляд от сумки.

– Но теперь он станет искать эти деньги, – воскликнула она. – Теперь он снова…

– Успокойся! – перебил ее Сальвиати. – Форстер был приперт к стене, повторяю. Вскоре ему придется несладко, ведь он должен денег куче не вполне респектабельных людей. А к тому же у нас этих денег больше не будет. Я их оставлю в надежном месте и позвоню директору Беллони.

– Сколько там у нас времени? Он уже проснулся, наверно, – сказал Контини с улыбкой. – Но я хотел бы знать, что за комбинацию ты провернул… да еще и с помощью Франчески!

Франческа улыбнулась:

– Это была моя часть запасного плана…

– Объясню тебе в двух словах, – сказал Сальвиати. – Это просто. Я попросил ту синьору, что занимается уборкой…

– Катю.

– Я попросил Катю оставить в кабинете Беллони два предмета. На письменном столе – поднос с чашками. Под столом, так, чтобы не было видно гостям, сумку, точь-в-точь как та, что использовалась для перевозки наличных.

– Но без наличных… – сказала Франческа.

– Почти! – Сальвиати выпустил облако дыма. – Катя об этом не знала, но в сумке лежали пачки поддельных банкнот. Немного настоящих денег и достаточное количество макулатуры, чтобы придать сумке нужный вес.

Сальвиати опять уселся на диван. Трубку он держал в руке и говорил спокойным тоном, показывая время от времени на сумку. Контини и Франческа стояли рядом с ним, как и Анна. Филиппо сидел на одном из кремовых кресел, справа, и неотрывно смотрел на сумку, словно она явилась из другого мира.

– Так что, – продолжал Сальвиати, – произвести замену было нетрудно. Они мне передали сумку, я поставил ее на письменный стол. Потом предложил им кофе, а чтобы поместить поднос в центре стола, мне пришлось на секунду переставить сумку на пол, за стол. Итак, один миг, только секунду, Мелато и тот, другой, не видели сумку. Я ее поднял тут же, поставил перед ними… но это была другая сумка!

Контини покачал головой. Он должен был что-то подобное предвидеть. Запасные планы, необычайные маневры… Жан всегда стремился изумлять. Контини рассказал госпоже Аните кучу небылиц, но он сознавал, что реальность еще невероятнее его выдумок.

– Понимаете? – не останавливался Сальвиати. – Замена произошла. Поэтому, когда люди Форстера вломились, они увезли меня и сумку номер два, то есть поддельную.

– Но настоящая сумка? – встряла Анна. – Как же она покинула банк?

– Я выбросил ее из окна.

– Что?

– Поняв, что дело не ладится, я отвел Мелато и того, что был с ним, в кабинет секретарши Беллони. Потом вернулся в кабинет директора за подносом с кофе… За несколько секунд открыл окно и сбросил сумку вниз. Сразу после этого появились Джонатан и другие двое.

– Ты сбросил сумку вниз? – переспросила Анна.

– Потом я за ней сходила, – сказала Франческа. – Жан сказал мне об этом сегодня утром, еще до начала операции: увидев, как он выходит из банка, я должна была сделать круг и подобрать сумку с деньгами.

– И ты ничего нам не сказала! – воскликнула Анна.

– Шеф приказал молчать, – улыбнулась Франческа. – Было небезопасно говорить по телефону.

– Конечно, – сказал Контини. – Я тоже знаю, как устроен шеф. Правда, Жан? Замечательный план с тройным дном: главное, чтобы скучно не было.

– Не в этом дело, – парировал Жан. – Я не хотел еще раз становиться сообщником в ограблении. То есть я был готов на это, чтобы освободить Лину, но коль уж представилась возможность не дать деньги Форстеру… а к тому же именно благодаря замене я сбежал от Джонатана.

– А вот и третье дно… – пробормотал Контини.

– Я сказал Филиппо следовать за мной, даже если случится что-нибудь малопонятное. Потому что подозревал: Форстер захочет сплутовать. Только вот не мог представить себе, что он убедит Филиппо…

– Хорошо, – остановил его Контини. – Никто из нас не мог этого себе представить, даже Филиппо. Это была оплошность.

– Я… – Филиппо почувствовал себя обязанным сказать что-то. – Я не знаю…

– Подожди, – произнес Контини. – Дай Жану закончить свой роман.

– Осталось немного. Филиппо знал, что, если мы поедем к югу, он должен будет ждать меня у моего дома. Я сказал ему точно, что делать, куда поставить автомобиль. Но мне надо было думать, как освободиться, как к нему попасть.

– Этого план не предусматривал… – заметил Контини.