Будут неприятности (сборник) Щербакова Галина
НАТАША. Митя, ты держись. Теперь уже ничего не поделаешь…
ДМИТРИЙ (нервно). Ты какая-то ужасно спокойная, Наталья. Какая-то жестокая… Полы стала мыть…
НАТАША. Знаешь, я даже буду готовить. Для тебя и себя. Будем обедать.
ДМИТРИЙ (кричит). Я не хочу есть! Как ты можешь?
НАТАША (плачет). Прости, Митя, но я должна что-то делать. Я не могу так сидеть, как ты. Я буду все время что-то делать, все время, я тебя предупреждаю сразу.
Входит пожилая соседка с кастрюлькой.
ПОЖИЛАЯ СОСЕДКА. Вы извините меня, я без стука и по-соседски. Я поесть принесла. Вы, милые мои, ешьте. Нельзя так… Голодом…
НАТАША. Спасибо. Я сама собиралась готовить.
СОСЕДКА (подбадривающе). А ты и готовь, готовь… Ты, Наташа, умница… Убирай, стирай… Уроки учи… Лида ведь секунды без дела не сидела. Царство ей небесное.
ДМИТРИЙ (кричит). Уходите! Наташа! Скажи им всем!
СОСЕДКА (понимающе, уходя). Я не приду больше, не приду. (Наташе.) Покорми его. Добром не поймет – накричи. Он привык к Лидиной руке. Она с ним и строгая была. (Уходит.)
НАТАША (тихо). Не могу я на него кричать… Прошу – поешь… Суп хорошо пахнет…
ДМИТРИЙ. Отстань! Какие все ужасные! Как та древняя баба, что ест после смерти сына щи только потому, что они посоленные…
НАТАША (тихо). Я как та баба…
Входит молодая соседка с тарелкой пирогов.
СОСЕДКА (напористо). Живому – живое. И без антимоний. Я знаю, вам Вера суп принесла. С моими пирожками его и лопайте. (Громко.) И ничего в этом стыдного нет! Я буду стоять – а вы ешьте. На моих глазах. Чтоб я убедилась.
ДМИТРИЙ (истерически). Наташа! Что это такое?
НАТАША (соседке). Вы идите, я вас прошу. Мы поедим, спасибо вам большое. Честное слово. Но вы идите.
Соседка уходит, неодобрительно глядя на Дмитрия. Наташа ставит на стол приборы. Входит в кухню и возвращается с листком календаря.
НАТАША (сдерживая слезы). Смотри, что написано на листке. «Попробовать помидоры». Она ведь засолила, когда ты был на курорте. Ты же любишь соленые помидоры. Достать?
ДМИТРИЙ (вскакивает, бегает по комнате). Бесчувственные люди! Варвары! Пирожки! Супы! Помидоры! Ушел человек – умный, добрый, родной, и всем нет до этого дела… Главное – пожрать! Пожрать! Пожрать! И ты, ее сестра, еще девочка, ты, которую она считала чуть ли не дочерью, ты мне предлагаешь помидоры… Ты ставишь на стол тарелки, спокойно, между прочим, ставишь, они не выпадают у тебя из рук, не бьются… (Решительно.) Ты одна будешь из них есть… Из двух тарелок одна… Ужасная, отвратительная девчонка, с чувствами комара… Букашки… Козявки…
Наташа стоит закаменело, а потом спокойно бросает тарелки на пол. Одну, другую… Растерянный Дмитрий хочет вырвать у нее из рук графин, который она поднимает над головой, чтоб уронить…
ДМИТРИЙ. Наташа, что за шутки!
НАТАША. Отойди, я буду бросать.
Она бросает графин, слегка отвернувшись от Дмитрия, и он разбивается прямо у ног стоящей у дверной притолоки и неслышно постукивающей по ней пальцами Нины. Она очень хороша в платье, из которого она выросла, в скромной, «под траур», прическе, без косметики. Битье посуды чуть сбило ее с толку, и первые минуты она не знает, как себя вести.
НИНА. Простите. Бога ради…
ДМИТРИЙ. Ты забрызгала человека!
НАТАША. Извините. (Убегает.)
НИНА. Чепуха. Вот уж поистине чепуха. Давайте я лучше все это соберу.
ДМИТРИЙ. Нет, нет… Пусть сама… Ненормальная девчонка.
НИНА. Не сердитесь на нее. Мы сейчас все не в себе.
ДМИТРИЙ. И вы?
НИНА. Я сестра хирурга, двоюродная, который оперировал вашу жену. Я прямо из дома, где если и не бьют посуду, то только в силу разницы темперамента.
ДМИТРИЙ. Да. Понимаю… Впрочем, нет… Не понимаю…
НИНА. Что мы можем для вас сделать?
ДМИТРИЙ. Вы?
НИНА. Я… Вся наша семья…
ДМИТРИЙ. Верните Лиду.
НИНА. Правильно… Я бы сказала так же… И все-таки я здесь уберу. Позвольте мне это сделать. (Берет веник, сметает осколки осторожно к двери.)
ДМИТРИЙ. Ваш брат – отвратительный врач. Это возмутительно, что…
НИНА. Нет. Он хороший врач. Это просто несчастье. Кто от него застрахован?.. Где у вас мусорное ведро?
ДМИТРИЙ. Оставьте все так… Потом…
НИНА. Хорошо… Вас зовут Дмитрий. Я знаю. Меня Нина… Я пришла вам сказать…
ДМИТРИЙ. Ради Бога, не говорите ничего… Что могут изменить слова? Лиды нет, а мы все есть…
НИНА. И мы будем жить, Дмитрий. Поэтому (видит пирожки) ешьте.
ДМИТРИЙ. И вы об этом?
НИНА (нежно). Об этом же. Хотите вместе? Я ничего с утра не ела… Думала, как я к вам приду… Теперь я у вас… И я проголодалась.
ДМИТРИЙ. Ну, берите…
НИНА. Только с вами. (Протягивает ему пирожок.)
ДМИТРИЙ (берет). Какая человек скотина.
НИНА. Не надо, Митя. Ешьте… Шесть лет тому мой муж разбился на мотоцикле. Глупая смерть. Не вызванная ничем, кроме мелкого пижонства. Он хотел на спор проскочить перед поездом. Просто так… Хотел проскочить… Дурак… Дурак… Если бы не лицемерие живых перед покойниками, я начертала бы это слово на его могильном камне… Коротко и по существу…
ДМИТРИЙ. Не надо… Нехорошо…
НИНА. Да? А тогда я лежала в обмороке… Хотелось разбиться, повеситься, расщепиться на атомы… Не пила, не ела… А сейчас – Митя, я перед вами как на духу! – думаю: и слава Богу, что это кончилось раньше, а не позже. Когда-нибудь он все равно нашел бы именно такую смерть… Есть же такие люди, что рождаются, чтоб глупо умереть…
ДМИТРИЙ. Лида…
НИНА. Не такая… Я знаю… Я вам верю… И все равно ешьте и успокойтесь…
ДМИТРИЙ. Зачем вы мне это рассказали?
НИНА. Все проходит… Самая страшная боль… Время – лекарь, который никогда не ошибается. Не смотрите на меня так. Я говорю правду…
ДМИТРИЙ. Есть потери невосполнимые.
НИНА (резко). Нет. Простите. Сегодня вы это еще не поймете.
ДМИТРИЙ. Я не пойму этого никогда! Вы не знали Лиду… Вот тут она ходила, здесь сидела, вот ее туфли, вот ее кактусы… Невозможно это понять… Невозможно… И все потому, что кто-то профан в своем деле, кто-то сапожник…
НИНА (кладет ему руки на плечи). В этом месте перекусывайте и гнев, и горе… Дальше нельзя, дальше будет уже несправедливо…
ДМИТРИЙ (смотрит на ее руки). Простите. Я забыл, кто вы…
НИНА. Неважно, кто я… Я права…
ДМИТРИЙ. Как вы сказали? Перекусывать горе?
НИНА. А как поступают с лесным пожаром? С гангреной? Не отдавайте всего себя беде. Ведь вы же мужчина…
ДМИТРИЙ. Кому? Это так только говорится – нужен людям. А ведь на самом деле – двум, трем человекам, и пока нужен им…
НИНА. Вы говорите как старец. А вы же молодой… (Тихо.) Ну я же не случайно рассказала вам свою историю…
ДМИТРИЙ. Да, да… Это все ужасно…
НИНА. Ну, посмотрите на меня.
ДМИТРИЙ (смотрит очень внимательно). Вы очень, очень красивая женщина…
НИНА (облегченно). Слава Богу! Можно, я еще возьму пирожок? (Берет и протягивает Дмитрию.) И вы тоже.
ДМИТРИЙ (с испугом). Я уже один съел?
НИНА. И правильно сделали… Эта девочка – ваша сестра?
ДМИТРИЙ. Лиды… Кончает математическую школу… Вы не думайте о ней плохо… Это я ее довел… Обвинял в черствости… А через пять минут сам съел пирожок…
НИНА. Не сам… Со мной… Не казнитесь… И девочку не терзайте… Позовите ее, я хочу попрощаться…
ДМИТРИЙ. Вы уходите?
НИНА. Вы хотите, чтоб я осталась?
ДМИТРИЙ (растерянно). Да… Конечно… С вами мне стало легче. У нас еще есть суп. Хотите? Наташа! Наташа! Будем есть суп! Я сейчас принесу другие тарелки. (Уходит).
Нина ходит по комнате. Вид у нее обескураженно-насмешливый. Входит Наташа.
НАТАША. Спасибо вам. У меня это не получилось.
НИНА. Что?
НАТАША. Покормить Диму. А ведь надо есть, и что-то делать, и жить…
НИНА. Надо, Наташа… Вы умница.
НАТАША. Он такой беспомощный. Лиду он слушал, а меня…
НИНА. Не тушуйтесь…
Входит Дмитрий с тарелками.
ДМИТРИЙ (Наташе). Ты говорила, у нас есть помидоры… Их как раз сегодня пора пробовать.
Квартира Полонских. Смотрят телевизор и пьют чай.
ВАЛЕНТИН. Мы сегодня подали заявление.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Какое?
ВАЛЕНТИН. В загс. Какое же еще…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Ну и слава Богу… Сколько ж можно…
ВАЛЕНТИН. Попутно возникла идея… Махнуться квартирами… Вас – в Нинину. Прекрасная однокомнатка в зеленом месте, третий этаж… Лифта нет, но ведь и не пятый… А мы сюда…
ИВАН ПЕТРОВИЧ. А чем мы вас хуже, что нам однокомнатка, а вам двух?
ВАЛЕНТИН. Пап! Ну сообрази…
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Не хочу! Мне тогда на учет в другой райком надо становиться. А я не желаю…
НИНА. Вовсе не надо для этого выписываться…
ИВАН ПЕТРОВИЧ (распаляясь). Я этих новых манер – живу в одном месте, а прописан в другом – не признаю… И так порядка нет… Я нарушать…
ВАЛЕНТИН (кричит). Не разводи демагогию… Нет – так нет… Я перееду к Нине, и конец. Просто я предполагал, что наши интересы для вас что-то значат…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (плача). Мне соседей жалко…
НИНА. Все… Точка… Никто не плачет, никто не переезжает.
ВАЛЕНТИН (возмущенно). Только в нашей семье могла возникнуть такая проблема – не нарушать! Все едут не в том поезде. Один наш папа держит правду за бороду в собственном кармане.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Никуда я не еду. Ничего я не держу. Но как я буду голосовать на выборах? Ты подумал?
НИНА (с притворным ужасом). Все! Все! Хватит!
ВАЛЕНТИН. Нет слов! Где он будет голосовать? Вы видели проблему? Да хоть нигде!
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Ну, знаешь! Я за такие слова могу и по сусалам…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Успокойся, Ваня… Успокойся… (Нине.) Вот когда у вас родится ребенок…
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Подадут на расширение… Ишь! Нашли идейку… Вы, Нина, конечно, молодец, что ту историю замяли, но это не значит, что мы теперь перед вами должны ходить на цирлах.
НИНА. При чем тут все это?
ИВАН ПЕТРОВИЧ. При том… Я что думаю, то и говорю… Он (кивает на сына) телился, телился, и еще неизвестно, пошел бы он с вами в загс, не будь у него несчастного случая…
ВАЛЕНТИН. Что ты порешь? (Со злостью ставит чашку на стол, она разбивается, и в это время звонок в дверь, Ольга Сергеевна бежит открывать.) Ты меня довел.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Ты не Александр Македонский… И чашки куплены на мои кровные пенсионные…
ВАЛЕНТИН. Я побью их все!
Входят Ольга Сергеевна и Дмитрий.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (удивленно). Нина, это к вам.
НИНА (Валентину). Смойтесь все! Это он. (Дмитрию.) Боже! Митя. Входите.
Валентин знаками старается выставить из комнаты родителей.
ИВАН ПЕТРОВИЧ (продолжая свое). Еще только заявление подали… А квартиру им выложи… А то, мол, посуду побью… Ишь, посудобоец… Ты купи ее вначале, чашку… А потом бей… У себя на голове. (Уходят.)
ДМИТРИЙ. Извините.
НИНА. Ничего, ничего… Я рада вам. Нашей встрече, оказывается, должен предшествовать звон черепков.
ДМИТРИЙ. Вы обещали заходить. И не сдержали слова. Потом я подумал: может, вы захворали?
НИНА. Как вы меня нашли?
ДМИТРИЙ. Элементарно. Я узнал в больнице адрес вашего брата.
НИНА (беспокойно). Звонили туда?
ДМИТРИЙ. Почему-то всех их напугал. Сам главный врач подходил, спрашивал, зачем мне ваш телефон.
НИНА. Что вы сказали?
ДМИТРИЙ. Сказал, что это не их дело…
НИНА. Понятно… Действительно, не их дело…
ДМИТРИЙ. Вы не сердитесь, что я пришел? Получилось некстати…
НИНА. Так, семейный разговор… Иван Петрович… Отец… Поспорил с Валентином… Как у вас дома?
ДМИТРИЙ. Все в порядке. Если можно так говорить.
НИНА. Идемте погуляем? Честно признаюсь, мне сейчас хочется отсюда уйти (Кричит.) Мама! Папа! Валя! Мы идем гулять. (Берет Дмитрия под руку и быстро уводит.)
ИВАН ПЕТРОВИЧ (входя). Только заявление подали, а уже мама, папа…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Да сообрази, леший, кто это был…
ВАЛЕНТИН. Оказывается, комедия имеет продолжение… (Звонит телефон, он берет трубку.) Да… Я… Ах, здравствуйте, Николай Матвеевич! Что?.. Был… Ушел. Все в порядке… Совсем не по этому поводу… Нет, нет, все нормально, все спокойно… Не волнуйтесь. До свидания. (Кладет трубку.) У главного снова мокрые штаны. Испугался он этого Кузьмина, когда тот спрашивал адрес.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (плача). Да ведь все в порядке. Он ведь к Ниночке.
ИВАН ПЕТРОВИЧ (злорадно). Пенсия у мужика может сгореть… Персоналка… Он еще тебя поклюет в темечко, Валентин Иванович. Люстры бить начнешь… (Хохочет.)
Квартира Кузьминых. Наташа и Артем.
НАТАША. Ведь мы теперь с ним не родственники. Понимаешь? Мы теперь с ним чужие люди… И я это все время чувствую…
АРТЕМ. Как ты это чувствуешь?
НАТАША. По-всякому…
АРТЕМ. А по-моему, это все комплексы. Дмитрий – хороший человек… И ты с ним не век будешь жить, вот кончишь школу, поступишь в институт, получишь общежитие.
НАТАША. Мама пишет:…ты ему не мешай… А я ему мешаю…
АРТЕМ. Ну как? Как?
НАТАША. Так, по-всякому. Я не пускала его сегодня к этой… сестре хирурга.
АРТЕМ. Какой сестре?
НАТАША. Хирурга. В общем, к женщине… Она приходила к нам сразу. Брат, мол, ее мучается, что Лиду не спас… А потом больше не пришла… Я никогда таких красивых не видела. Все, понимаешь, все, и лицо, и фигура. Она рукой махнула – и он тарелку пирожков съел.
АРТЕМ. Кто?
НАТАША. Дима. А потом и суп. И помидоры. И чаем все запил. А знаешь, как за пять минут до этого кричал на меня, когда я его просила поесть! Ужас! Но разве я могу с ней сравниться… С ней никто не может сравниться… Никто… Артем! Он Лиду тут же забыл!
АРТЕМ. Какие глупости!
НАТАША. Правда! Ну, скажи, можно через две недели делать модную стрижку? Лида его все время просила – подстригись короче, у тебя, мол, голова красивой формы, а волосы это прячут. «Кому это надо?» – смеялся. Так и не подстригся. Вчера это сделал, а сегодня пошел к ней…
АРТЕМ. Я не знаю, что тебе сказать…
НАТАША (плачет). Лида говорила: я единственная для Димки женщина. Не дай Бог со мной что случится… Он за ней хвостом ходил… (Передразнивая.) Лидуся, Лидуся… (Кричит.) Объясни мне это, объясни!
АРТЕМ (твердо). Ты все выдумала. Подстригся потому, что зарос. Коротко, потому что так хотела Лида. Понимаешь? Пошел к этой женщине, потому что – потому. Тут еще нет криминала.
НАТАША. Нет. Мы уже не родственники. Это не объяснить. Это чувствовать надо…
Квартира Полонских. Поздний вечер. Уже все легли. Звонок в дверь. В халатике дверь открывать бежит Ольга Сергеевна. Входит Нина.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Что случилось?
НИНА. Ничего. Он меня откуда взял, туда и привел. Сейчас я пережду и поеду домой. Валентин уже лег?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Да.
НИНА. Вот и хорошо. Пусть не беспокоится. Я поймаю такси.
Входят в пижамах Валентин и Иван Петрович.
НИНА (с иронией). Меня вернули домой.
ВАЛЕНТИН. Ты извини нас за вид.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Мы дома. И ночью.
НИНА. Ничего. Вы дома. Вы ночью.
ВАЛЕНТИН. Звонил главный. Передрейфил из-за звонка твоего подопечного.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Идем, мать. Мы это слышали…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (Валентину). Ниночка такси поймает. Ты оставайся дома, сынок.
ВАЛЕНТИН. А почему, собственно, она должна уходить? Я же вам объяснял: мы сегодня подали заявление. Она законно может остаться у нас.
НИНА (Ольге Сергеевне и Ивану Петровичу). Я уеду на такси.
ВАЛЕНТИН (родителям). Вы пойдете спать, наконец?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Я, Нина, конечно, могу вам постелить здесь.
НИНА. Я же сказала. Я уеду на такси.
Родители уходят.
ВАЛЕНТИН. Приставал?
НИНА. Кто?
ВАЛЕНТИН. Я что, похож на кретина? Пришел весь такой стриженый, мытый лучшим шампунем. Идиот-главный помешался из-за своей пенсии. Ему снятся одни жалобы. А этот уже и думать о жене забыл, да? Приставал?
НИНА. Нет.
ВАЛЕНТИН. А что вы делали?
НИНА. Так… Ничего… Чего взвился? Ничего никуда он писать не будет. Ему это и в голову не приходило.
ВАЛЕНТИН. Это, конечно, ценно… Для персональной пенсии. (Дурачась.) Я освобождаю тебя от обязанностей моей сестры и требую возвращения к обязанностям невесты и возлюбленной. (Хочет ее обнять.)
НИНА. У меня не то настроение. Я пойду. (Подходит к окну, выглядывает.) Ушел… А то стоял…
ВАЛЕНТИН. Ты его прямо с ног, наповал? Ты потрясающая женщина! Интересуюсь деталью: если бы он проявил себя более решительно, ты бы дала ему по морде?
НИНА. Дурак! Он же хорошо воспитан своей первой женой. Вот штука! Ей не хватило чуть-чуть времени. Чтобы слепить настоящего прекрасного мужика… А тут ты со своим пенициллином. Благородной плесенью… Ладно, я пошла.
ВАЛЕНТИН. Ну и иди. Я спать хочу. Дай поцелую, чтоб убедиться, что этот стриженый мытый просто чей-то недоделанный муж? (Обнимает ее.) Зачем тебе недоделки, красавица? Зачем? Зачем тебе полуфабрикат? (Увлекает ее в свою комнату, она сопротивляется, но не очень сильно, потом совсем не сопротивляется. Валентин гасит свет, и тут же раздается звонок.) У черт! Кто это?
НИНА. Это Дмитрий.
ВАЛЕНТИН. Я его сейчас убью.
Открывает дверь. Наташа и Артем.
НАТАША (смотрит на Нинину расстегнутую кофточку). Дима ушел, да?
НИНА. Да, да. Ушел. Уже, недавно.
НАТАША. Извините. Мы о нем беспокоились… Уже полночь…
ВАЛЕНТИН (он очень смущен). Вы садитесь. Хотите чаю?
НАТАША. Теперь он придет и будет тоже беспокоиться. (Артему.) Идем, Тема!
АРТЕМ. Мы тревожились, потому что Дима эмоциональный человек.
НИНА. Все в порядке. Он уже дома.
НАТАША. Извините. (Уходит с Артемом.)
ВАЛЕНТИН. Как неловко… Фу… О чем мы с тобой говорили?
НИНА. Говорили?..
ВАЛЕНТИН. Я будто стою в дерьме по самую щиколотку, а ты?
НИНА (насмешливо). Я? Извини, я босыми ногами на росной траве. Никакого дерьма на сто километров вокруг.