Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий
CCСXXXVII
Все земли Средиземья Бродяжник исходил.
И воин был великим, и следопытом был.
«Нет, смотрите» – вдруг сказал: «Ну и хитрецы!
Перерезали верёвку, вот она лежит.
Кровь тут орочья в траве, видно, пал убитым.
Ну а хоббиты оружье взяли его тихо.
Вот кинжал в траве лежит, рядом и верёвка.
Ну и молодцы, в Шире народ бойкий.
А самих и след простыл, к лесу побежали.
Их никто и не заметил, орки потеряли…
Орка всадники убили, тело волокли,
Ну а малышей укрыли дивные плащи.
Нет, не зря в отряд Кольца хоббиты вошли,
Им бы в следопыты, здорово ушли…»
Белый всадник
CCСXXXVIII
Братья отпустили боевых коней
И отправились в лес Фангорн выручать друзей.
«Ступайте осторожно, – промолвил Леголас. —
Мой брат, топор свой опусти. Лес сердится на нас.
Я словно бы помолодел: ведь вы годами дети.
А я же прожил так давно на нашем белом свете.
Лес Фангорн – очень древний лес, древней, чем
Лориэнский.
Истоки жизни здесь текут, которой уж не встретишь…»
«Чу! – промолвил Арагорн. – Поглядите вы,
У ручья, на берегу, вижу я следы.
Вот на холмике крутом хоббиты сидели.
Лист с Кветлориэна свежий, то путлибы ели.
Узнаю их безмятежность, чуть ушли от смерти,
Не забыли про еду, ну совсем как дети…
Но с холма они не слезли, мы бы углядели.
Не по воздуху ж они в небо улетели?
Странно, чей же это след или и не след?
В жизни ничего такого не видал я, нет…»
Встрепенулся Леголас: «Маг крадётся к нам.
И скорей всего, друзья, это Саруман».
С суковатым посохом, в грязном балахоне,
Согбенный старец шёл к ним в тёмном капюшоне.
Шёл устало, не спеша, голову понурив,
Не глядя по сторонам, выглядел угрюмым.
«Леголас! Стреляй быстрее! Это Саруман!
Рта не дай ему раскрыть, околдует маг.
Что ты ждёшь? Стреляй, не медли!» – Гимли прокричал. —
Эльф, стреляй! Ну, что с тобою?» Леголас молчал.
«Гимли, не кричи так громко, – молвил Арагорн. —
«Подождем, посмотрим, он или не он,
Но так просто убивать старика в лесу,
Беспричинно, пусть он враг, я не допущу».
Между тем старик внезапно рядом оказался.
Неожиданно пред всеми, быстрый и опасный.
С бородой седой и длинной, лик скрыт капюшоном.
Кто же старец этот был, белый или чёрный?
«Добрый день, – сказал старик. – Как вам этот лес?
Что вы делаете в нём? Почему вы здесь?
Заповедный Древень взгляд чужих отводит
И не любит путников, кто в нём колобродит».
«Судя по твоим словам, – молвил Арагорн, —
Лес тебе известен. Принял тебя он».
«Да куда там знать его, жизней ста не хватит.
Мало знаю я всего, в нём же гость я, кстати», —
Старец повёрнулся к россыпи камней,
Не спеша к ним подошёл, на валун присел.
Распахнулся балахон, грязный, тёмно-серый,
И одежды показались, их же цвет был белый.
Словно отпустило, спало волшебство,
Арагорн достал свой меч, гном схватил топор.
Но старик опередил и вскочил на ноги.
Сбросил тёмную накидку вместе с балахоном.
Белоснежный цвет одежд ослепил друзей.
Посох быстро вверх воздел грозный чародей.
Вспыхнул меч у Арагорна, сталь огнём гудела.
А стрела у Леголаса в небо улетела.
И бессильно звякнула, падая о камни,
Верная секира Гимли (в ней струилось пламя)
«Повторяю – добрый день! – молвил старец Белый. —
Арагорн, сын Араторна, друг мой старый, верный!»
Эльф лесной глядел на мага, зорок взор его,
Заблестели вдруг глаза, он увидел всё:
«Эльфы видят, что не видно, это не обман.
То действительно наш друг. Гэндальф, Серый Маг».
Арагорн был сам не свой, не пришёл в себя,
В нём надежда расцветала, новая заря.
«Гэндальф, как ты выжил?! Весь я сам не свой.
Как же рад тебя я видеть вновь, что ты живой!»
И Гэндальф рассказывал, что произошло,
Как он в бездну падал, вниз его несло:
CCСXXXIX
«Падал Барлог – враг багровый, прихватив меня,
Но не в бездну Мории нас несло, друзья.
Мы пространство измерений протекали с ним.
И мелькали сны-картины (как велик наш мир!).
Падали не в бездну копей, а в пространство междумирья.
И меня с собой созданье зацепило и тащило.
В воды времени попали Барлог, с ним и я
И пока мы с ним летели, понял всё, друзья.
Изменил мои заклятья на мосту у гномов.
За секунды всё успел. Сильный демон, тёмный.
Вновь столкнулись заклинанья: магии прорыв.
Выбросило нас с земли мощный столь разрыв.
И мелькали измеренья, ускорялся бег.
И летели мы, летели – изменялся свет.
Чары Барлога опасны – (и волною мы).
Выпали из Средиземья, в место серой пелены.
Посох мой был там бессилен, все стихали чары.
Ждал меня там смертный бой, страшный и кровавый.
Всё теперь решалось волей и огнём души.
Барлог был ужасный воин, сила древней тьмы.
Снова бой в пространстве сером. Спас меня Яррист
Меч эльфийский – руны света правдою он чист.
Повезло – меня спас случай, я упал навзничь.
Враг багровый промахнулся (отцепился бич).
И в Яррист вложил я сердце, волю и все силы,
И пронзил сей меч Барлога, смерть его настигла.
Но остался я без сил, и не знаю я
Воды времени – реки как текли, друзья.
И вселенные мелькали, звёзд далёких свет,
Вспышки, блики, сны-виденья и миров расцвет…
Изменялося сознанье – многое забыл,
Но и многое открылось, то, что я не зрил.
Воды вынесли меня снова в Средиземье.
Здесь лежит моя душа, тут её лишь время.
Я очнулся на горе и не мог понять:
Где я? Кто? Что делал здесь? Да не знал, друзья.
И лежал и умирал – холодело тело.
Силы все мои ушли, и душа болела.
Встать уже я сам не мог, вынесло меня,
Чтобы жизнь окончить здесь, тут моя земля…
Ветробой меня узрел, взвившись в поднебесье,
И как ветер полетел в дальнее залесье…
CCCXL
Волшебный край Лот-Лориэна, а я болел и изнемог,
Но милый взор Галадриэли целил меня и мне помог…
Дальше я уж вас искал, и орлы летали,
Обо всём мне сообщали, многое видали…
Удивлялся я всегда хоббитам из Шира,
Их, наверно, не узнаешь до скончанья мира.
Пин и Мери молодцы, наши братья живы,
Сохранили свет в сердцах, столько пережили…
Жизнерадостность и стойкость в их больших сердцах,
Верность, совесть, состраданье в наших малышах.
Но… искать нам их не стоит. Вглубь проход закрыт.
Взоры завесь чар отводит, тайну Древ хранит».
Арагорн:
«Неужели Онт их встретил? Вот уж весть так весть.
Из забытой сказки – древень пробуждает лес…»
Гэндальф:
«Не случайно здесь я был: лекарей искал,
По чащобам побродил, многое узнал…
Обо всём подробней, други, расскажу в пути,
Нам же нужно собираться и назад идти…
Ждёт вас очень трудный путь, снова на войну,
Нужно оберечь от бед светлую страну.
Над Ристанией беда, над страной обман,
И виновен в том предатель, подлый Саруман…
Нужно нам скакать быстрей, на исходе время,
Я боюсь аж не успеть сунуть ногу в стремя…
И мощь Саурона сильней – Назгулам достал он тварей,
Крылатых птицозверей, полудраконьих Навий.
Единственно, что хорошо, что в Шире ещё тогда
Призраки-всадники были, но выросла мощь врага».
Арагорн:
«А как мы пойдём в Эдорас? Коней то мы отпустили,
Может, орлы возьмут нас, чтоб долго пешком не ходили?»
Гэндальф:
«Не бойтесь, пешком не пойдём, я призову коней,
Услышит меня Светозар, поскачут они скорей.
Орлы же летают свободно – им приказать нельзя,
Решают помочь добровольно, хоть добрые нам друзья».
CCCXLI
Итак, они встретились снова на гребне высокой волны.
Грядёт великая буря, и волн несутся валы.
Урукхай
CCCXLII
Пин окован смутной дрёмой, в ней он видел Фродо,
И к нему тянулись лапы, орков было много.
И очнулся Пин внезапно, весь в поту холодном,
Но и наяву ужасно, этот день был чёрным.
Связан путами был крепко, рядом с ним и Мери,
Орки страшные и злые у костра сидели.
Память возвращалась, вспоминать стал Пин,
Как сквозь лес помчались он и Мери с ним.
Как вдруг из ольшаника орки повалили,
Хоббиты не испугались и мечи схватили.
Лапы гоблины тянули, Мери молодцом,
Несколько клинком отсёк, острым кладенцом.
Боромир возник внезапно и мечом своим
Видимо-невидимо орков покрошил…
Подошли другие орки – выше прежних мелких,
И с мечами чёрными – и сражались крепко.
Вздрогнул Пин от ужаса, с болью вспоминал,
Как сражённый стрелами витязь погибал.
А потом беспамятство, в темноту впал Пин.
Видно, в голову попали, он упал без сил…
Мери рядом застонал, Пин к нему подполз.
«Здравствуй, – друг ему шепнул, – рад тебе до слёз».
Тут раздался хриплый рык, гоблинский и страшный,
Орк большущий вдруг возник, мерзкий и ужасный.
«Отдыхай, пока дают, шерстяной ублюдок,
Читать бесплатно другие книги:
