Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей) Всеславин Дмитрий
Мери:
«Хоббиты зовут наш род», хоббиты из Шира,
Очень славный наш народ, добродушный, мирный…»
Древо:
«Не боятся имена мне назвать свои,
От таких чудес листочки вздрогнули мои…
Но тут знаете, в чём дело – вас не знаю я,
В Книге Жизни Изначалья нет вас у меня.
В Книге Средиземья, хо-бби-тов-то нет.
Как, не знаю вы явились в мир, на белый Свет…»
Пин:
«Вот так штука, слышишь Мери? Ты не существуешь,
То, что должен пиво я, значит, позабудешь».
Мери:
«Я пинка тебе отвешу, вспомнишь ты, пройдоха,
И про пиво и про всё со времён Гороха.
Древо:
«Правда, что-то мне о вас молвил Митрандир,
Вот на днях, совсем недавно, что-то говорил…»
Пин:
«Митрандир – а это кто? Саруман, наверно?
Да, о нас он знает много, это-то и скверно…»
Древень:
«Много у него имён, как у Курунира.
Помню, Гэндальфом мы звали как-то Митрандира.
«Гэндальф?!! – хоббиты вскричали, – Гэндальф,
он живой?!
Точно, он не мог погибнуть, волхв он непростой!»
«Расскажи! – воскликнул Мери. – Расскажи всё нам.
Почему он не пришёл? Как он спасся сам?»
Древо:
«Всё потом… как будет время… здесь не нужно спешки.
Даже белки не спешат, коль грызут орешки.
Я из Онтов, род древесный, мало нас осталось,
Мы когда то пели песни, принося в лес радость.
Вы меня зовите Древень. Так меня зовут,
Эльфы называют Фангорн (коль проходят тут)…
А на вашем моё имя кажется длинно,
Ведь веками нарастало, ширилось оно…
Да, своё родное имя, я и не скажу…
Я в отличие от вас в тайне то держу».
CCCL
«В Книге Жизни – Изначалья, ту, ну что я знаю,
Эльфы первые с рожденья мир преображали…
Гномы – те в горах трудились, люди позже были
(И со мною их волхвы многие дружили).
Лешие, Боровики (то лесовики),
Домовые – домовята (что домовики)…
Водяные (разных вод), светлые русалки.
(Ох, резвицы-озорные, всё б играть им в салки).
Духи подземелий (их-то я не знаю),
Духи вод (их тоже смутно я припоминаю).
Духи (феи) луговые, разноцветья трав,
И волшебницы дриады (сосен, рощ, дубрав)…»
CCCLI
«Так-так-так… Но где же вы, хоббиты из Шира),
Почему не знает вас Книга Жизни мира?
Не стихийные, не нечисть и на вас нет зла,
В теме музыки вас нет, той, что в мир втекла.
Так, по сути, вы земные, из мирских существ,
Не с глубин и не морские, из живых веществ.
Бурра-ррума-рутта-дум, турра-ра-боррам,
Турра-бурра-ратта-тум, – зашептал вновь сам. —
Ладно уж, давайте так, мы ко мне пойдём.
Напою живой водой, покажу свой дом.
А потом, как погостите, я вас провожу,
Иль дорожку прямо к дому я вам покажу».
Хоббиты ему кивнули, страхи их прошли,
Древень нёс их на себе, в чащу так и шли.
Малыши на Страже Леса ехали спокойно,
Им уютно и тепло (были тем довольны).
Древень:
Онты и деревья – подобие друг друга,
И им без нас никак нельзя, и нам без леса туго.
И был давно единый лес – от северных пределов,
До знойных южных шёл пустынь, у харадских уделов.
И кое-где и здесь и там остались капли жизни,
И онты есть, и эльфы есть – хранители отчизны.
Но есть и тёмные места, где затаилось лихо,
И есть такие дерева, которые сердиты.
К нам зря опасно забредать, есть тёмные лощины,
И есть большие дерева, но нет в них сердцевины.
Обида, месть, и страх, и боль – всё в них соединилось,
Их сердцевина загнила, их суть ожесточилась.
К добру их можно пробудить и сделать лес светлей,
Но меньше стало эльфов и онтов-лекарей.
И хоть ожили дерева и есть в них мощь и сила,
Но месть их точит изнутри, гниенье наступило.
Увы, как много тёмных мест и много преступлений,
Пришли лихие времена позора и лишений…»
Древень долго шёл по чаще, хоббиты зевали
И под мерный онтов шаг тихо засыпали.
CCCLII
Древень
«Вот наш терем, проходите, посидите здесь.
Тут вы дома, отдыхайте, вам дадут поесть.
Этот домик для гостей и для размышлений,
А ещё секрет в нём есть, что для вас волшебный.
Пчелы мёд вам наберут (прямо на тарелки),
Вам ежи грибы несут, а орехи белки.
Есть ещё с зимы припасы в норках-закромах,
Я бурундукам скажу вам достать зерна.
Онты пьют живую воду, нас питают соки,
Славим лес и всю природу, музыки истоки.
А ещё мы часто дремлем, видим суть миров,
Стоя думаем, мечтаем (в нити вещих снов).
Что скажу, о том молчок: здесь вода живая,
Жизнь будя, бьёт родничок, суть его такая.
Вот отпейте сей воды, полной светлых чар,
Фляги наполняйте вы – сей природы дар».
Мери с Пином поклонились, выпили воды
И почувствовали – жизнь, силы в них втекли.
Радость, захотелось петь, в облаках летать,
Помогать, творить добро, созидать, мечтать.
Жизнь, что в музыке дана, убирала тьму,
Прогоняла лень и страхи, разгоняла мглу.
Древень посмотрел на них, будто проверяя,
И, задумавшись, затих, словно засыпая…
Мери:
«Древень, не сочти за грубость, как нам дальше быть?
Что ты с нами будешь делать? Как нам поступить?
Там ещё, в Кветлориэне, говорили нам,
Фангорн лес опасным стал… много лиха там».
CCCLIII
Древень
«Лаурениндоренан, малинорнелион,
Линдолорендор, орнемалин – владыка Селеборн.
Золотозвончатая даль, теперь там Дремоцвет
Замолкла золотая трель с бушующих тех лет.
Там есть овраги страшные – куда не заходи,
Есть логовины тёмные, и ведьмины круги…
Ушёл за завесь Лориэн, и мы свой лес закрыли,
Хоть были с эльфами дружны, но видно то забыли.
За завесь эльфы не идут с исхода мрачных дней.
И Селеборн застрял давно там в юности своей…
Да коль вы б были у меня, не в этом… Галадхэне,
Я тоже вас предостерёг бывать в Кветлориэне…
Ну да, опасным стал наш лес, и был опасен он,
Не всё в природе ладно есть, не все идут с добром.
Здесь есть и тёмные места, ужасней… Ворожеи,
Край, что за завесью лежит, стал хуже и темнее.
У нас худые есть места – темнее есть низины,
Дурманы запах трав несут от колдовской долины.
Есть потаённые места, коварные ложбины,
Есть топь, и дикие леса, и ямы-котловины.
У нас остались капли тьмы, что самой изначальной,
Крупицы серости из мглы мелодии печальной.
Ведь музыка ещё текла когда-то от Мелькора,
Струилась, искажала мгла, и было так… в ту пору.
И есть такие дерева, что и меня древней,
Стоят ещё, и есть листва, и память прошлых дней…
Единым лес когда-то был, один сплошной покров.
А Фангорн лишь опушкой был… Лес шёл до Лунных гор.
Мы ородриммы, не просты, и онты онтам рознь,
Я прямо говорю о нас, правдиво и всерьёз.
Опасны многие из нас, всё больше засыпают,
В деревья обращаются и сущность забывают…
А кроме нас есть дерева, свой говор есть у них,
Отсюда гворнами зовём и пробуждаем их.
Но гворны тоже не просты, а многие опасны,
И к чужакам они грозны, и в гневе преужасны.
Деревья пробуждаются, но не всегда к добру,
Иль что перерождаются и тянутся во тьму.
Бывает, затихает жизнь – так онты засыпают,
И не стремятся мир узнать, и лес не пробуждают…
Вам просто повезло тогда, что встретили меня,
Я на опушку иногда хожу, мечтаю я…
Понравились, скажу, вы мне, малы и незлобивы,
Назвали имена свои… открыты и наивны…
Не побоялись вы меня, доверились вы мне,
И в вас поверил сразу я… в вас нету места тьме.
И говорок смешной у вас, названья коротки,
Но имена, скажу сейчас, ну больно уж мелки.
Вот имя у меня идёт – с зелёного ростка,
Оно текло, оно росло от первого листка…
Ведь слово, скажете, «гора» – не имя, а названье,
А ведь стремится ввысь она… тут надо толкованье…
У нас всё плавно, имена не просто так даём,
Природе, птицам и зверям – названия поём…»
Мери:
«Древень, мы-то понимаем, всё же нам скажи,
Ведь война Кольцо сжимает, ты уж поспеши».
CCCLIV
Древень
«Вы сплошные торопыги, прямо поспешата,
Хоть я вижу, не худые, в общем, малышата.
Мы хранители дубрав, мы же лекаря,
Знаем токи древ и трав, как поёт земля.
Помогаем мы природе возрождаться ей,
И от войн мы в стороне – орков и людей.
Онты – добрые по сути, не хотят войны,
Мы целители природы, миру мы верны…
Хоть скажу вам правду я, что сердиты мы,
Даже я, хоть всё равно не хочу войны.
В Аркеност иль Изенгард (что по-ристанийски)
Заходить был раньше рад, в светлый сад эльфийский.
Саруман нарушил лад… этот… древогуб…
А из завеси Мордора силы тьмы идут.
В тёмной мгле пропало солнце и гниют леса,
Вижу, как природа стонет… слышу голоса.
Читать бесплатно другие книги:
